whenever, wherever

новость о тяжелой болезни вождя быстро посеяла тревогу в сердцах его семейства.  он слёг внезапно, просто в один вечер, наполненный смехом за ужином, он почувствовал себя неважно, но заверив родных о том, что он просто устал и ему стоит хорошенько отдохнуть, улёгся спать, но на следующее утро просто не смог подняться на ноги от бессилия.  кири в то утро все время крутилась вокруг него, прикладывая холодные тряпки, омывая его лицо, чтобы немного сбить жар взрослого и сильного тела, что только прошлым утром дышало силой и энергией, не давая усомниться в своей усталости.  вся семья не находила себе место в тот день: нейтири сразу побежала за матерью, затем за танхи’тау, чтобы скорее вылечить и поставить на ноги своего горячего любимого мужа, от одного болезненного взгляда которого у нее в сильной тоске сжималось сердце; нетейам отправился исполнять дела отца, в состоянии которые он мог решить, чтобы поселение не простаивало без работы и не задавало лишних вопросов, а их было много; ло’ак старался помогать кири, носил тяжелые кувшины с прохладной водой, чтобы этим не занималась сестра и постоянно поправлял отцу одеяло, чтобы тот не так сильно мёрз; тук же отдали нянечкам, которые возились с детьми её возраста, чтобы она не переживала за папу. пришедшие на помощь семье нейтири женщины быстро стали осматривать вождя на поиски проблемы, осмотрев его, они поняли, что вождь, скорее всего, свалился от переутомления, что не могло не радовать. дав ему нужные лекарственные эликсиры и, намазав того целебными настойками, женщины удалились, дав кири указ следить за отцом. нейтири аккуратно присела на циновку, приземляясь рядом с мужем, взяла его за руку и принялась нежно оглаживать лицо своего мужчины, надеясь на его скорейшее выздоровление. по прошествию трёх дней всё стало еще хуже. джейк лежал на подобии кровати, и его лицо было искажено невыносимой мукой.  глаза, чуть приоткрытые, отражали лишь пустоту, в то время как в мозгу метались смутные образы и звуки — тени того, что когда-то было ясным и знакомым. жар, как безудержный огонь, опалял его со всех сторон, заставляя тело покрываться потом, а ум сжиматься в тисках беспокойства и замешательства. его брови были сдвинуты, а губы сжаты в тонкую линию, словно он пытался сдержать крик боли. дыхание его было прерывистым и тяжёлым, как будто каждый вдох требовал невероятных усилий. в его далеких воспоминаниях возникали образы: весёлые моменты, смех, семейные объятия… но сейчас они казались такими недосягаемыми, как облака, плывущие слишком высоко над головой. каждый раз, когда его тело вскидывалось в судорогах из-за жара, в голове раздавался гул, превращая мир в неясную картину. он чувствовал, как его температура поднимается, а разум уносится в ненадёжные дали. мелькали образы , которые порой набрасывались, как волны, заставляя его терять связь с реальностью. слова, что шептались в сознании, путались, и они сливались в непрерывный поток, который только усугублял его состояние. его руки, недавно крепкие и уверенные, теперь беспомощно свисали по бокам его тела. каждое прикосновение к простыням вызывало у него дрожь — ткань казалось горячей, как раскалённое железо. джейк не чувствовал силы, чтобы поднять головой и взглянуть на окружающий мир; единственным желанием было сбежать от этой мучительной реальности. он не знал, сколько времени прошло; дни сливались в ночи, а ночи — в дни. в этом состоянии полузабытого существования он чувствовал себя заблудшим, как корабль без капитана, скитающийся по бурным морям болезни и изнеможения. тишина, окружающая его, порой прерывалась от звуков, которые доходили из далека — голосов, шёпота, зовущих его родных. но он не мог ответить, не мог вернуться в мир, откуда он так далеко ускользнул. в тени кажущихся серыми стен, заполненных тревогой, находились нейтири и кири, обе облеченные в тёплые покрывала, с усталыми лицами. в течение трёх долгих дней они наблюдали, как мужчина, их отец и муж, борется с простудой, которая внезапно перерастала в нечто большее. женщина, с золотыми глазами, некогда блестевшими, как солнечный свет, теперь словно потускнели, отражая её внутреннюю борьбу. она сидела на краешке кровати, на которой лежал джейк. каждое покашливание мужа пробуждало в ней необъяснимый страх. её сердце, что когда-то било в унисон с его смехом, теперь стучало где-то в горле, полное тревоги. сквозь слегка приоткрытые глаза она могла видеть его — слабого, бледного и изможденного, лежащего на кровати. его лицо, с морщинами, которые как будто стали ещё отчетливее, отражало усталость и боль. она хотела бы прикоснуться к нему, обнять и сказать, что всё будет хорошо, но стоило ей приблизиться, как прилив эмоций сжимал горло, заставляя замереть. кири сидела на полу рядом с матерью, с губами, сжатыми в тонкую линию. её большие, полные тревоги глаза были направлены на мать, пытаясь поймать малейшие признаки надежды. — почему ему не становится лучше?— спросила сама у себя кири еле слышно. нейтири только отрицательно покачала головой, утирая иссохшие от бессонных ночей глаза. внутри неё боролись надежда и страх, как два соперничающих ветра, и ей хотелось быть сильной ради себя и детей, но силы уходили, как тепло из комнаты. женщина наклонилась над мужем, поглаживая его лоб, а девушка, сжавшись рядом, шептала слова утешения, будто надеялась, что их любовь сможет разогнать тени, окутывающие их родного на’ви. в углу комнаты за этой картиной наблюдали три пары желтых глаз. часом ранее ло’ак отправился ночевать к бабушке, у которой все эти дни на попечительстве находилась маленькая тук, дабы не расстраивать малышку каждую ночь к мо’ат отправлялся кто-то из членов семьи салли, чтобы отчитаться перед ца’хик о состоянии вождя и дать отдохнуть себе от внутреннего напряжения рядом с бабушкой.  кррауви и тау’итэ четвертый день старались не оставлять семью салли, постоянно помогая им во всем, и видя, как гасли глаза всех членов чужой семьи сами внутренне увядали, когда кири или нейтири заботливо кружились вокруг главы семейства, который редко подавал признаки сознания. — милая, тебе стоит отдохнуть, — тихо обронила нейтири, кладя руку на голову дочери и нежно поглаживая, чтобы хоть как-то приободрить ту, — ступай к бабушке, поспи там.  — нет, я лучше побуду на улице, не хочу беспокоить в такой час бабушку и младших, — ответила девушка, тяжело вздохнув. к бабушке не хотелось. ей было страшно оставить здесь мать и брата, которые напоминали живых мертвецов от недосыпа и переживаний. если ей и ло’аку эти дни удавалось хоть вырвать какие-то крупицы сна, то нейтири и нетейам не отдыхали вообще, редко закрывая глаза и постоянно сменяя друг друга у постели отца. кири же взяла на себя заботу о доме и сестре, которую на время переселили к бабушке. тяжело вздохнув, кири поднялась с пола и тихой поступью вышла из дома, в котором даже воздух казался тяжестью в легких. прохладная трава коснулась синих девичьих стоп, заставляя покрыться синюю кожу мурашками. легко пройдя несколько шагов, до ушей салли дошли чужие размеренные шаги, доносящиеся с крыльца дома. немного улыбнувшись, она продолжила уходить в глубь леса, зная, что обладатель шагов обязательно пойдет за ней.  они вышли на просторную поляну, окруженную пышной тропической растительностью. высокие деревья с веерообразными кронами возвышались над землей, отбрасывая мягкие тени. небольшие ручейки, петляющие среди изумрудной травы, весело журчали, создавая умиротворяющую мелодию. яркие светящиеся экзотические цветы пестрым ковром усыпали землю, наполняя воздух сладким ароматом. ночная тишина окутывала лесную поляну мягким, успокаивающим покрывалом. серебристый лунный свет проникал сквозь кружевную листву, рисуя замысловатые тени на изумрудной траве. прохлада ночи словно парила в воздухе, обволакивая все вокруг. аромат цветущих трав и влажной земли наполнял пространство, создавая ощущение умиротворенности и покоя. легкий шелест листьев и тихое журчание невидимого глазу ручейка сливались в успокаивающую мелодию, убаюкивающую усталую душу. легкий ветерок то пробегал по макушкам деревьев, то ласково касался щек, обдавая свежестью. казалось, сама природа приглашала сюда, чтобы отвлечься от суеты этих дней, насладиться тишиной и умиротворением. усталость постепенно отступала, уступая место покою и гармонии. кири осторожно опустилась на мягкий травяной покров, бережно поглаживая нежные лепестки самых красивых цветков. ее спутник, кррауви, присел рядом и обнял девушку за плечи, замечая легкую грусть, затаившуюся в ее взгляде. она сидела, опустив голову и обхватив себя руками. в ее глазах блестели слезы, готовые в любой момент сорваться и покатиться по бледным щекам. она тяжело вздыхала, пытаясь совладать с нахлынувшими эмоциями. понимание того, что болезнь отца становится серьезней стала для нее сокрушительным ударом. заметив ее состояние, крауви осторожно притянул ее к себе. девушка не сопротивлялась, а лишь всхлипнула, уткнувшись ему в грудь. парень бережно обнял ее, одной рукой поглаживая по спине, а другой зарываясь в ее мягкие волосы. его объятия были словно надежным убежищем, куда кири могла спрятаться от всех тревог и невзгод. она чувствовала, как ее окутывает тепло его тела, как его сильные руки дарят чувство защищенности. постепенно ее дыхание выровнялось, а слезы перестали катиться по щекам. кррауви прижал сильнее кири к себе, слегка покачиваясь, словно убаюкивая. он шептал ей успокаивающие слова, уверяя, что все будет хорошо, что он всегда будет рядом, чтобы поддержать ее. его голос, такой мягкий и нежный, словно обволакивал, даря умиротворение. в этих объятиях кири ощущала, как ее напряжение и печаль потихоньку рассеиваются. она чувствовала себя в безопасности, словно парень своей любовью и заботой возводил вокруг нее непробиваемый щит. его присутствие придавало ей сил, наполняло ее надеждой. они сидели, крепко прижавшись друг к другу, посреди этой тихой поляны. время словно остановилось, растворившись в их нежных объятиях. кири знала, что пока кррауви рядом, она сможет пережить любые испытания. в это время мягкий свет человеческого фонаря заливал небольшую спальню теплым золотистым сиянием, создавая атмосферу покоя. склонившись над изможденным телом, сидела нейтири, ее взгляд был полон беспокойства и любви. аккуратными движениями она прикладывала влажное полотенце к горячему лбу мужа, стараясь сбить жар и облегчить его страдания. нейтири провела уже не одну ночь, не смыкая глаз, прислушиваясь к хриплому дыханию джейка, готовая в любой момент подать ему лекарство или горячий чай. она бережно заботилась о нем, меняя компрессы, поправляя одеяло, шепча ласковые слова. ее сердце сжималось от боли, когда она видела, как ее любимый мужчина мучается от недуга. каждый его стон отзывался острой болью в ее душе, заставляя нейтри еще сильнее прижимать его к себе, словно пытаясь избавить от страданий. влажная прядь волос упала на лоб мужчины, и нейтири аккуратно убрала ее, заботливо прикасаясь к его коже. ее прикосновения были нежными и ласковыми, наполненными глубокой любовью и желанием облегчить страдания мужа. в углу этой самой комнаты, сжавшись в комок, желая уменьшиться в размерах, сидел нетейам, руку которого не отпускала тау’итэ. его взгляд был прикован к кровати, где на простынях лежал его отец, борясь с лихорадкой. напряжение сковывало все его тело, а сердце тревожно билось, словно пытаясь выпрыгнуть из груди. нетейам наблюдал, как мать с нежной заботой прикладывала влажное полотенце ко лбу отца, стараясь сбить высокую температуру. на ее лице застыло выражение глубокой тревоги и беспокойства, но она продолжала свои неустанные усилия, стараясь облегчить страдания родного ей существа. каждый стон отца отдавался в сердце старшего сына салли болезненным эхом, заставляя его крепче сжимать челюсть в тщетной попытке справиться со тревогой. он боялся думать о потере одного из самого дорогого, что у него есть, и это неведение будущего терзало его душу. юноша видел, как его мать, измученная бессонными ночами и непрекращающейся борьбой с болезнью, пытается сохранить спокойствие и надежду. ее усталые глаза иногда подозрительно блестели, выдавая внутреннюю борьбу с отчаянием. молодой на’ви невольно воображал самые ужасные сценарии, пытаясь убедить себя, что все будет хорошо. но страх перед неизвестностью не отпускал его, заставляя все сильнее сжиматься в своем укрытии, словно пытаясь спрятаться от грядущей беды. он жаждал дотянуться до родителей, обнять их, разделить их тяготы, но неуверенность приковывала его к месту, не позволяя даже пошевелиться. парень лишь продолжал молча наблюдать, борясь с накатывающими волнами ужаса и щемящей тоски. тяжело вздохнув, нетей отпустил руку тау’итэ и направился в сторону выхода, желая оставить мать и отца без его присутствия, так будет легче и ему, и родителям. он не хотел показывать своим любимым женщинам, как ему страшно за отца, он должен оставаться сильным ради матери, которой сейчас тяжелее всех.  лишь выглянув на улицу, он решил никуда не уходить от дома, а тяжело опустился и присел на крылец, прилегающий к дому.  лес, растущий рядом с домом, словно оберегал его, укутанный в зелёные шали из листвы, с каждым прикосновением ветра шептавшие тихие слова утешения. огромные деревья стояли, как мудрые старцы, оберегающие молодость, их корявые стволы покрыты мхом, а высокие кроны образовывали защитное своды, сквозь которые лишь изредка пробивался лунный свет, разбивавшись на множество белых брызг. близстоящий подлесок напоминал живописную палитру: усыпанная цветами земля была вымощена нежными бутонами, которые, казалось, вновь и вновь перерождались, как только покидали этот мир. их аромат смешивался с свежестью лесного воздуха, создавая атмосферу, в которой находился мир и покой. это было то место, где время, казалось, останавливалось, даруя возможность размышлений и сплошной гармонии с природой. в этом знакомом лесу у дома, среди зелёных просторов и гомона птиц, молодые глаза юноши, полные печали, отражали тяжесть последних событий. он сидел на жестком дереве крыльца, опустив голову, ощущая, как слёзы, сдерживаемые в его сердце, наконец, прорвались наружу. горячие мужские слёзы, которые имели свою силу и глубокую значимость, капали на землю, смешиваясь с росой, оставляя за собой следы горечи и боли. он думал о болезни отца, о том, как уходили дни, как тени сгущались в его душе и не оставляли места для света. но даже среди этой боли, лес, казалось, оказывал ему поддержку, обнимая звуками шёлковистой листвы и мягкими шёпотами ветра. нетейам сидел на краю крыльца, устремив отрешенный взгляд в пустоту. в его глазах блестели редкие, но невероятно горькие слезы. он изо всех сил пытался сдержать их, но тяжелое осознание того, что его отец серьезно болен, разрывало его душу на части. юноша сжимал кулаки, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. тяжелые, обжигающие капли срывались с его ресниц, оставляя за собой влажные дорожки. нетейам не издавал ни звука, лишь его плечи вздрагивали от сдерживаемых рыданий. он позволял этим скупым слезам смывать с него страх и отчаяние, которые разъедали его изнутри. каждая слеза была наполнена болью утраты, которую юноша даже не допускал в своих мыслях. он молча оплакивал то, чего еще не потерял, но что так отчаянно хотел сохранить.  тау’итэ осторожно подошла к нетейаму, который сидел, сгорбившись, на краю крыльца собственной хижины. его плечи тяжело вздымались, выдавая сдерживаемые рыдания. сердце девушки сжалось от боли при виде своего избранного, погруженного в такое глубокое отчаяние. она замерла ненадолго, собирая в себе всю нежность и сочувствие, которые переполняли ее душу. затем девушка аккуратно опустилась рядом с юношей и, обняв его со спины, прижалась к его напряженной спине. ее объятия были мягкими и успокаивающими, словно материнские. тау’итэ почувствовала, как нетейам вздрогнул от неожиданности, но спустя мгновение расслабился и доверчиво подался в ее тепло, кладя свою ладонь на руки девушки, которые ласково обнимали его.  девушка осторожно высвободила руки провела ладонями по его полечам и предплечьям, пытаясь унять его дрожь. она шептала тихие, ласковые слова, слова утешения и поддержки, слова, которые должны были стать бальзамом для его израненной души. — я с тобой, родной.  тау ощущала, как напряжение медленно покидает нетейама, уступая место мелкой дрожи. она крепче обняла его, пытаясь разделить с ним его боль. ее сердце ныло от сочувствия к возлюбленному, переживающему такое тяжелое испытание. тау понимала, что сейчас он отчаянно нуждается в ее поддержке, и она была готова отдать ему всю свою любовь и ласку, чтобы хоть немного облегчить его страдания. девушка осторожно положила подбородок на плечо салли, тихо шепча слова утешения. она чувствовала, как его тело содрогается, и бережно прижимала его к себе, словно пытаясь укрыть от всего мира. тау’итэ не произносила больше ни слова, лишь молча делила с любимым его горе, надеясь, что ее присутствие и сочувствие смогут успокоить нетейама.  она продолжала нежно прижимать его к себе, не произнося ни слова, лишь иногда мягко целуя его в макушку. тау понимала, что сейчас ее присутствие и молчаливая поддержка значат для него больше любых слов. постепенно салли расслаблялся, отдаваясь во власть ее ласковых объятий. тревожные мысли отступали, уступая место чувству безопасности и защищенности. ее нежность и сострадание незаметно врачевали его израненную душу, возвращая к внутренней силе, и нетейам со всей искренностью отдавался этому умиротворяющему теплу, зная, что в ее объятиях он наконец обретет долгожданный покой. именно в эту ночь кррауви понял, что не сможет оставить кири. именно в эту ночь нетейам задумался о цахейлу с тау’итэ. именно в эту ночь вождь пошёл на поправку.