Автостопом в Хогвартс

Северус Снейп стоял на обочине шоссе, вытянув руку с поднятым большим пальцем. За первые несколько часов пути он понял, где нужно стоять, чтобы вернее подобрали, и как обманчивы маггловские карты. В детстве он разрабатывал план побега в Хогвартс на летних каникулах. Вся соль идеи была в том, чтобы бежать вместе с Лили, а она не захотела расстраивать родителей. Так что побег не состоялся. Зато теперь, когда он открыл атлас автодорог Британии, который нашел в Доме, в памяти стали всплывать названия точек маршрута. Только вот атлас был издан полвека назад, и с тех пор многое изменилось. Каким-то маггловским волшебством самые короткие пути стали самыми длинными, а самые удобные дороги оказались давно заброшены. Водитель огромной фуры с кабиной, сплошь обклеенной изнутри плакатами натур разной степени обнаженности, дал ему современную карту и даже, странно на него поглядывая, нарисовал на ней нужный маршрут. Похоже, он сомневался, что его попутчик, который отправился в дорогу с атласом 1950-х годов, вообще в состоянии читать карту. Но и его карта соврала — Снейп потратил еще полтора часа на перекладных, только чтобы упереться в безнадежный «кирпич»: ремонт дороги. Объезд уходил прямо на одну из этих дорог-мостов, куда не пройти пешком, и он не меньше часа ждал, пока кто-нибудь сжалится и перевезет его через это немыслимое препятствие — дорога, по которой нельзя идти! Поздно вечером фермер на раздолбанном лендровере высадил Снейпа в центре какого-то городка. Он совсем вымотался. Подбирали его неохотно, и солидную часть пути приходилось проделывать пешком, под палящим солнцем в облаках автомобильной вони. Сэндвичи, захваченные из дома, были давно съедены. От предыдущих арендаторов в Доме осталась маггловская одежда, почти нужного размера. Штаны армейского покроя и зеленая куртка очень напоминали дешевое тряпье из секонд-хенда, которое он носил подростком и в котором под отцовскую ругань и покинул навсегда родной дом, как только закончил школу. Жаль только, что точно так же, как в те времена, ни в одном из огромных накладных карманов не завалялось ни пенни. В рюкзаке болтались фляга с водой и бесполезная волшебная палочка. Атлас он продал водителю фуры — тот собирал коллекцию старых карт. Но и те несколько маггловских бумажек, которые ему удалось выручить, тратить было негде. В чертовом городишке все закрылось с заходом солнца. Снейп брел по пустынным улицам. Город был похож на Коукворт, как родной брат, — те же вывески в центре, такие же лабиринты совершенно одинаковых кирпичных домов. Он постарался поскорее свернуть с жилых улиц подальше от дразнящих запахов чужого ужина. Теперь он шел вдоль длинной кирпичной стены мимо заброшенных строений — еще одна разоренная фабрика. Из темноты за единственным тусклым фонарем донеслись хорошо знакомые звуки, снова прямиком из Коукворта: грубый смех, глухие удары, тонкие вскрики. Били подростка. Рука Снейпа метнулась за пазуху, но ни кармана, ни палочки на привычном месте не оказалось. Он подобрал с земли большой булыжник. Камень удобно лег в руку. Вот они, две темные фигуры склонились над третьей, которая скорчилась на земле. — Будешь теперь знать, уёбок, как чужие закладки тырить! — рычал хриплый голос. — Эй, там! — крикнул Снейп. — Прекратить. Двое поднялись во весь свой немаленький рост и двинулись к нему. Третий, совсем мальчишка крепко схватился за свой шанс и дал деру — только кеды засверкали. А те приближались. Две помойные крысы с горящими злобой глазами. Мигающий свет фонаря услужливо демонстрировал рельеф мускулов, тонул в темных разводах татуировок на плечах, поблескивал на заклепках кожаных жилеток. Они на своей территории. Снейп остановился. Теперь их разделяло не больше пяти футов. Одна крыса выставила вперед руку с ножом, кончик клинка нацелился ему в живот, совсем близко. — Ты чего разорался тут, дядя? У себя дома ори, а то кишки свои сейчас будешь с земли соскребать. — Ты на кого, ссыкло малолетнее, ножом машешь? А ну пиздуйте отсюда на хуй оба! и тыкалку убери свою, пока я тебя ею же в жопу по самые гланды не выебал! — в неподдельной ярости, Снейп говорил очень тихо, но очень отчетливо. Сочетание профессорского стального шелка в голосе и коуквортовских оборотов произвело ошеломляющий эффект. Нож опустился, молодчики переглянулись и попятились. — Ну ты чего сердишься-то, мы ж так… Снейп двинулся на них. Парни отступили еще на пару шагов, развернулись и побежали прочь. Снейп остановился, тяжело дыша. Адреналин еще бился в висках. Он широко ухмылялся, смакуя победу. Давно он не испытывал такого душевного подъема. Крыски очень хотели казаться опасными. Но он-то знает цену таким, как они… много перевидал их. А если бы это были серьезные взрослые крысы? Он посмотрел на булыжник, который все еще сжимал в руке. Эйфорию мгновенно смыло черной волной ярости на свою немощь: — Блядина! — прошипел он. — Пещерный, сука, человек! Он швырнул камень на землю и несколько раз с силой приложил кулаком о кирпичную стену, до крови рассадив костяшки. Ярость перетекала в невыносимое черное бессилие, а с ним навалилась и огромная усталость. Он поплелся дальше по заброшенной улице, куда-то вниз, и вышел к заросшему кустами берегу реки. Поодаль виднелся узкий пешеходный мостик. От темной воды шел неприятный запах. Он уселся на землю и обхватил голову руками. От саднящей боли внутри существовало надежное средство. Огневиски. Выжрать прямо сейчас, не евши, в одно горло целую бутылку, чтобы до полной глухоты, до черного беспамятства, упасть прямо здесь на берегу, как последняя маггловская свинья, мордой в землю, а то и вовсе в воду… с концами. Черт побери! Он тихонько завыл и закачался из стороны в сторону. Черт побери! Отец! Теперь я точно знаю, каково тебе было, когда тебя вышвырнули с твоей фабрики, как сточенный инструмент. Теперь я точно знаю, каково тебе было, когда ты надрался до чертей и захлебнулся в этой гребаной реке. Я кончу точно так же. Я прямо сейчас заканчиваюсь точно так же. Я думал, раз я волшебник, я в тысячу раз тебя лучше, и со мной такого никогда не будет. Я отказывался от тебя. А я ничем не лучше тебя. Я — это ты. Папа, ты сможешь меня простить?.. Колючий ком поднимался в груди, подступал к горлу, оборачивался спазмами, которые сотрясали все тело. Он бросился на землю, раздираемый не то кашлем, не то сухими рыданиями. Казалось, грудная клетка сейчас разорвется, и горло не выдержит спазмов. Свежезажившие раны отзывались тупой болью. Нескоро пришли слезы — горячие, как будто рождались у самого сердца, и неудержимые. А после слез внутри воцарилась тишина. Он не заметил, сколько пролежал на берегу, наслаждаясь новым удивительным чувством внутренней тишины и покоя, не желая спугнуть его лишним движением. Наверное, недолго. Холод от речки пробрался под куртку и свитер и заставил двигаться. Дрожа от холода и изнеможения, он перешел по мосту реку, выбрался на поле, прилег в копне сена, сжался в комок и забылся некрепким сном. Его разбудил дождь. Утро выдалось пасмурным. Мокрый, голодный и нисколько не отдохнувший, он потащился через поле на шум шоссе. От непривычной физической нагрузки ломило все тело. Сегодня желающих его подвезти оказалось как будто еще меньше, чем вчера. Наконец, хмурый бородач с самокруткой в зубах подкинул его до автозаправки. Там он умылся, наполнил флягу и потратил все деньги на хотдог и кофе. И то, и другое было отвратительным, зато горячим. Удача улыбнулась ему только после полудня — остановился старый поцарапанный «фордик», за рулем женщина в джинсовом комбинезоне махнула ему, чтобы садился. — Давно ждешь-то? — спросила она, трогаясь с места. — Давно. Что-то сегодня никто брать не хочет. — И неудивительно. — Почему? — А ты посмотри на себя. Она кивнула на зеркало заднего вида над головой. Он вытянул шею и по частям осмотрел в узком зеркальце свое лицо. Бледное, в красных пятнах после вчерашнего солнцепека, под глазами тени от полубессонной ночи. Он с омерзением провел пальцами по колючему подбородку. — Не вижу ничего особенного. — Это ты не видишь. А люди смотрят на тебя и видят отчаяние и смерть, понимаешь? Боятся и едут мимо. — А ты? Почему остановилась? — Я когда-то так с мужем познакомилась, с Терри, — она кивнула на фотографию мужчины с длинными волосами, перехваченными узорчатой лентой на лбу. Терри улыбался во весь рот и смотрел ясными глазами. Полная противоположность отчаянию и смерти. Должно быть, никаких проблем с автостопом. Таких, веселеньких и улыбчивых, всегда все любят…. — Подобрала его вот также когда-то. Он тоже большой любитель был побродяжить. Теперь в память о нем всех беру на дороге, кто голосует. — И не боишься? — А чего бояться? Самое плохое со мной уже случилось, когда он умер. Его машина сбила. Ты там поосторожнее на дороге. А то и по тебе кто-то все глаза выплачет… — Она не выплачет. Она сильная, — тихо сказал он. — Ээ, вот это самое страшное, когда слез нет. Я долго плакать не могла, когда Терри не стало. Только когда слезы пошли, тогда жить смогла снова начать. Когда горе, надо плакать. А тебе куда нужно-то? — В Н. — Н.?.. Это же край мира. Там тупик, дальше ничего нет. — Вот-вот, самое то, что мне нужно, — он скрипнул зубами. — Эй, эй! — она вдруг сбросила скорость, съехала на обочину и остановилась. — Ну-ка посмотри на меня! Ты чего это задумал? Ого, ты что это без ремня-то? А ну пристегнись! Хочешь и себя порешить, и меня заодно подставить?.. Он недоумевающе заморгал — что за ремень? Она выразительно подергала ремень безопасности у себя на груди. Черт, да, был же какой-то ремень — начал припоминать он. До сих пор никто ему ничего не говорил. Она перегнулась через него и сама пристегнула его к сиденью. — Не вздумай мне, понял? Она вынула из бардачка карту, развернула. — Где этот твой Н.? Едем туда. — Ты же туда не собиралась. — Ну и что? Теперь собралась. Не хочу, чтобы ты один по дорогам шастал. Там ведь тебя ждут? У него перед глазами встала черная могильная плита с белой ланью. — Ага, ждут. Они долго ехали молча. Его благодетельница разделила с ним свои сэндвичи и горячий чай из термоса. Он пригрелся и задремал. Проснулся он от того, что рядом всхлипывали и шмыгали носом. Миссис Терри остановила машину и вытирала глаза носовым платком в цветочек. За окном вдоль дороги шла полоса обугленных развалин — похоже, тут еще недавно были заправка и супермаркет. — Я отсюда родом, из этой деревни, — пояснила она. — Здесь выросла, в школу ходила. А этой зимой ее ураган снес, подчистую. Помнишь, какие ураганы были? Все дома как шалаши сложились, один за другим. И вот, деревни нет, а дорога осталась. Не поеду там, не могу смотреть. Объедем лучше. Она тронулась с места и направила «форд» на объездную дорогу. — Родители мои здесь жили, — продолжила она по пути еще низким от слез голосом. — Я тогда как раз к ним погостить приехала. Мы чудом спаслись. Внезапно же все случилось, ночью, все спали. Дом уже затрещал, начал валиться, не успевали мы выйти. Мама еще ходит плохо. Мы уже с жизнью попрощались. И вдруг все застыло, повисло в воздухе, знаешь, как в кино замедленная съемка. И мы выбежали и маму вывели. Теперь вот они со мной вместе живут. Представляешь? — Представляю, — сипло ответил он. Это была та самая маггловская деревня, которую Беллатриса решила стереть с лица земли, чтобы припугнуть несколько волшебных семей, обитавших поблизости. Снейп оказался в то время рядом, но отговорить или отвлечь ее от этой затеи не вышло. Пока его спутники развлекались, круша дома, он для вида швырял в небо заклинания поэффектнее, даже разнес, кажется, какой-то сарай. А где удавалось, накладывал левитирующие чары, чтобы хоть немного задержать обрушение, и люди могли уйти. Тогда он делал это, просто потому что так сделал бы Дамблдор. Если мог сохранить жизни — сохранял, даже маггловские. И вот теперь абстрактные жизни обернулись этой конкретной женщиной, которая не знает, что он спас ее и ее родителей, но все равно помогает ему. А мог ли он постараться получше, схитрить, но все же увести Беллатрису от этого места? Наверное. Он тогда больше думал о своих школьных заботах…. Его обожгло стыдом. Он сжал зубы. «Я не могу отвечать еще и за всех магглов, Дамблдор!». — Чего? — спросила миссис Терри. Черт, он что, сказал это вслух? — Я рад, что ты и твои родители остались живы, — выдавил он. Он попросил высадить его на дальней окраине Н. Соврал, что ему надо на одну из ферм. — Тебя как звать-то? — спросила она, пока он боролся с защелкой ремня безопасности. — Тобиас, — неожиданно вырвалось у него. — А я Ронни. Ну, бывай, Тобиас. Удачи. Не дрейфь там. — Бывай, Ронни. Спасибо. Впереди раскинулись поросшие лесом холмы без каких-либо признаков дорог или тропинок. Неприветливый пейзаж красноречиво говорил: «Не надо сюда ходить». Железная дорога шла в объезд вдоль озера, там же пробирался «Ночной рыцарь». Туда соваться пешему и без магии было бесполезно. Поэтому Снейп отправился в холмы. Защитные заклинания путали, заставляли ходить кругами, но он знал направление и медленно, но верно продвигался вперед. Последняя полоса антимаггловских препятствий была местом обитания темных тварей. Сирены опустились на ветки деревьев над головой и наладились, было, петь свои усыпляющие песни. Он легко отогнал их резкими хлопками в ладоши — у них очень нежный музыкальный слух. Лесной черт полез на него из кустов и грозно защелкал деревянными пальцами. Снейп даже не замедлил шаг, только показал ему средний палец. Черт захохотал и умчался обратно в лес — повеселить родичей историей о встрече с волшебником, переодевшимся в маггла. Все это были старые знакомые, обитатели школьных учебников по защите от темных искусств. Настроение поднималось, несмотря на усталость. Он возвращался в свой мир. Он даже подумал, не сводить ли сюда младшекурсников на занятие по DADA — не так опасно, как Запретный лес, и с Хагридом не надо разговаривать. И тут вспомнил, что больше не преподает в Хогвартсе, и сейчас даже физически не смог бы там преподавать, и снова помрачнел. Уже совсем стемнело, когда внизу, наконец, показались огни Хогсмида, а за ними встала сияющая громада школьного замка. Перед тем, как спуститься в деревню, Снейп замотал лицо шарфом и надвинул поглубже капюшон куртки. Из «Кабаньей головы» выходили последние посетители. Снейп подождал, пока они скроются за углом, и вошел в трактир. — Кто тут? Я уже закрываю. — Аберфорт, это я, Северус Снейп, — он откинул капюшон и убрал с лица шарф. — Мне нужно попасть в Хогвартс. Аберфорт поднял подсвечник и смерил взглядом позднего гостя. — Вот это да! Ты! Ну-ка иди за мной, — брат Альбуса Дамблдора, как всегда, сориентировался мгновенно. Аберфорт привел Снейпа в грязную закопченную кухню, кивнул на стул. Молча плеснул в миску похлебки из большого котла, зачерпнул стакан дымящейся медовухи и поставил перед ним. Еда выглядела подозрительно, но Снейп проглотил ее, не разобрав вкуса. За прошедшие два дня он почти ничего не ел. От горячего алкоголя по телу разливалось тепло. Аберфорт уселся напротив. — Говорят, тебя ж змея сожрала. Снейп без слов поднял шарф и показал свежие шрамы. — Ох. Ну и досталось тебе. И от того, и от другого досталось. Братец мой тебя хорошо так в грязи вывалял на прощание. Правильно ты сделал, что залег на дно. Сейчас бы тебя по допросам затаскали. Так-то — Поттер все рассказал, и вроде как что еще с тобой делать? Посудили-порядили, да и похоронили с почестями. И то, прямо тебе скажу, мало кто так уж горевал-то на твоей могиле. А если ты живой заявишься… тут уж как пойдет, могут и в Азкабан упрятать. — Мне нужно в Хогвартс. — С чего ты взял, что я могу помочь? — С того, что в твоем доме есть проход в Хогвартс, который постоянно использовался весь прошлый год и особенно во время битвы за замок. — Да уж, много детишек ко мне приходили спасаться от побоев и издевательств, пока ты директором был. Но ты-то откуда знаешь про проход? — Вот именно, откуда я о нем знаю, Аберфорт? — прошипел Снейп. Он наклонился через стол, так что его лицо оказалось вплотную к лицу собеседника. — Этот проход был открыт и использовался с моего ведома и при моем бездействии. А за свое руководство школой я готов нести ответ только перед твоим братом, но никак не перед тобой. — Хорошо сказано. Только нечего шипеть на меня в моем доме. Так зачем, говоришь, тебе нужно в Хогвартс? — Забрать там кое-что, что мне принадлежит. Аберфорт внимательно посмотрел на его маггловскую одежду, щетину, сухие травинки в волосах, измученный вид… — Ага, ну конечно! Твои воспоминания. Снейп вытаращился на него. — Ну да, все ж уверены, что Аберфорт — чурбан. Что там про меня рассказывают? Мол, и читать-то я не умею, только с козами вожусь. Много вы мудрости в своих книгах вычитали, чтецы…. — Люди много чего болтают. — Уж ты-то знаешь! Аберфорт отвел Снейпа наверх, открыл для него вход в тоннель. — Знаешь, я, признаться, никогда тебя не любил, еще с тех пор, как ты тут школьником по деревне бегал. А сейчас ты мне как-то больше нравишься. — Сейчас умру от счастья. По второму разу. Аберфорт усмехнулся и хлопнул его по спине на прощание. — Говорят, на том конце тоннеля был сильный пожар. Если проход завалило, возвращайся, я не буду закрывать вход. В Хогвартсе его везение продолжилось: он свободно прошел по тоннелю в Выручай-комнату и не увидел никаких следов пожара. По дороге к кабинету директора никто ему не встретился, даже призраки. Перед горгульей он остановился на мгновение. Пароль. И снова повезло: сработала «Лимонная долька». Видимо, МакГонагалл тоже скучала по Дамблдору. Он постучал в дверь, услышал «Войдите». Повезло в третий раз: директор была у себя, и одна. Он вошел. Минерва МакГонагалл сидела за столом и что-то писала. Она подняла на него глаза и застыла. — Минерва, это я. Выслушайте, пожалуйста… — Северус, вы! Я знала! — она бросилась к нему и крепко обняла. Снейп не ожидал такого приема. Все что угодно — боевое заклинание в грудь, крик, обвинения, требования объяснений, но никак не это. Впрочем, мог бы и предвидеть. После откровений Поттера все бросились его жалеть. А уж если узнают, что он теперь не может и свечку зажечь…. Не дожидаясь приглашения, он уселся в кресло у директорского стола — то самое, в котором сидел столько раз. Покосился на портрет Дамблдора. Тот спал (или притворялся, что спит). Снейп тоже прикрыл глаза и устало потер переносицу. Если бы только можно было как-то забрать воспоминания без этих изматывающих разговоров. МакГонагалл тем временем продолжала: — Я так хотела с вами поговорить…. Нехорошо мы с вами расстались. Ох, вы же наверняка от голода умираете! — Я ел у Аберфорта, — он с трудом разлепил веки. Теперь, когда он достиг цели, на него навалилась сонливость. — Какой ужас. Сейчас! — она постучала палочкой по маленькому гонгу на стене и сказала: «Принесите что-нибудь с ужина и горячий шоколад, пожалуйста!». — Минерва, все это может подождать. Я пришел за своими воспоминаниями…