Лунная дорога

Работа здесь окончена. Потянувшись, Дзёно наконец-то смог подняться с пола, прекратить прислушиваться и принюхиваться к едва ли не каждому предмету и, испытав огромное облегчение после долгой, изнурительной и скучной работы, порадовался, что можно уходить. Теруко закончила водить ручкой по бумаге, больше не издавая немного раздражающие уже довольно долгое время звуки, и сказала, что он свободен, может идти спать. Звучало это, правда, как приказ, а не просьба, поэтому уйти из этого неприятного маленького частного дома ему пришлось как можно скорее. Но, разумеется, таким приказам он обычно не подчинялся, да и в его прямые обязанности это не входило, поэтому его совесть была чиста не только по-плохому, как обычно, но и по-хорошему. Выйдя на улицу, он полной грудью сделал глубокий вдох, пронизанный долгожданным расслаблением. Свежий воздух спустя часы нахождения в помещении, пускай и зачастую проветриваемого им же, всегда воспринимался одинаково, окутывал не только лёгкие, но и тело, заставлял ёжиться и прятать нижнюю часть лица в воротнике куртки, так как шарфы Дзёно не носил из принципа. В его случае это на самом деле играло сильную роль, ведь мерзлявость по вечерам каждый раз напоминала о себе, раздражая сильнее, чем по сути должна была (любого нормального человека). Решив, что даже звонок Тачихаре и деловой разговор с ним стоило бы отложить на завтра, Дзёно пошёл домой. Точнее, глобально он просто стал держать туда курс и настойчиво убеждать себя, что совсем скоро окажется в тёплой постели. На деле же он, где-то в глубине души понимая, что собирается сделать по-настоящему, свернул совсем не в ту сторону, решив обогнуть здание, и, конечно, он не имел для этого никаких достойных причин. Даже если он знал, что делает это, так как интерес над тем, по какой причине там застрял Тэттё, привлекая его внимание своим отдалённым сердцебиением, дыханием и редкими вздохами, взял верх над разумом. Дзёно точно слышал его там последние несколько часов, что, между прочим, довольно большой отрезок времени, особенно для человека, который не занимается ничем (предположительно), кроме как сидением на воздухе. По крайней мере, не было слышно ни стука пальцев по экрану телефона, ни шумного дыхания от уличной тренировки, ни какого-то, наоборот, очень сосредоточенного дыхания, означающего наблюдение за насекомыми. Даже если он знал, что перед уходом просто хочет обменяться с Тэттё хотя бы парой фраз, как обычно. Пусть и грубыми, совсем нелестными. Со временем Дзёно стал понимать, что без них его возвращения домой стали ощущаться совсем иначе. Даже если он знал, что, возможно, был бы не прочь и сам застрять за этим зданием вместе с ним. Знал, но размышлять об этом и тем более признавать вслух он не собирался. Слишком много чести для такого неудачника, как Тэттё. Услышав шаги за спиной, Тэттё даже не стал оборачиваться. — Я думал, ты помогаешь Теруко, — сказал он, приковав взгляд к одному только тёмному небу, и только в этот момент заметил, что у него уже давным-давно затекли ноги от не менявшейся в течение долгого времени позы. Для него было свойственно порой так сильно уходить в себя, что даже не обращать внимание на какие-либо физические неудобства, так что Дзёно не удостоил его даже привычной насмешкой: слишком стандартно это стало. — Мы закончили с осмотром места преступления и составили протокол, мне там больше делать нечего. Дальше она сама, помощь не нужна, — ответил на это Дзёно, — а ты, знаешь ли, мог хотя бы для приличия постоять там с нами, чтобы твоя бесполезность не была настолько очевидной. Тэттё проигнорировал этот язвительный комментарий ровно как и слова Дзёно об «осмотренном» месте преступления. По факту он его только прослушал и обнюхал, а осматривала именно Теруко. — Ты же сам меня оттуда выгнал. Сказал, что запах мешает, — слабо приподняв одну из бровей в выражении искреннего недоумения, возразил Тэттё. Порой логика, которой руководствовался его напарник, оставалось для него полнейшей загадкой. К слову, в обратную сторону иногда это тоже работало. — Я выгнал тебя на крыльцо, а не… где мы вообще? Это сад? — поворачивая голову в разные стороны, спросил Дзёно, стараясь сориентироваться по запаху и ощущениям, где они находятся. Если изначально не знать, что он слеп, то могло показаться, что он оглядывался и рассматривал окружение: настолько правдоподобно это выглядело. — Можно и так сказать. Небольшой яблоневый сад на заднем дворе, — Тэттё потянулся и полностью выпрямил ноги. Мягкая трава, на которой он сидел последнее время, уже стала для него привычной и не ощущалась ни твёрдой, ни неудобной, как Дзёно, который всё ещё стоял. Хотя, возможно, он просто не планировал задерживаться тут надолго. — И что ты забыл в этом «небольшом яблоневом саду на заднем дворе»? — спросил Дзёно, повторив чересчур ровный и, казалось бы, незаинтересованный тон Тэттё и скопировав его длинную фразу. — Просто… здесь красиво. Видно звёзды. Не как в городе. А ты сам почему пришёл? Проводя большую часть своего времени в городе, из-за засвечивания Тэттё, к сожалению, редко мог наблюдать за картиной неба. Может, поначалу даже не думалось, что она несла в себе какой-то глубокий смысл, и и не восхищала так сильно, как трудящиеся муравьи, но всё равно чем-то цепляла. — Красиво… белые точки на небе? Правильно понимаю? — игнорируя заданный ему самому вопрос, поинтересовался Дзёно. С того момента, как он лишился зрения, прошёл не один год, поэтому иногда он стал забывать некоторые простые вещи. Например, каково это — любоваться чем-то визуально. Однако некоторых вещей не понимал и задолго до этого. По этой же причине он и решил уточнить про звёзды, по факту не несущие в себе для него ничего интересного. — Хм, — Тэттё задумался, однако в понимании его напарника это всё равно не расценивалось как что-то большее, чем просто попытка мышления, — да. Так и есть — красивые белые точки. Дзёно издал тихий звук одними губами, довольно короткий, но весьма ярко выражающий его пренебрежительное отношение ко всему этому. — И что же в них такого? — Ты ведь знаешь про созвездия? — Тэттё задал вопрос так, что Дзёно от одного только строения предложения едва не завёлся. — Естественно, я знаю, Тэттё. Я не тупой, — Дзёно подумал, что он уже почувствовал, как его напарник собрался извиняться. За столько лет их разговоров он мог определить такой момент по одному только вдоху, — не думал, что ты разбираешься в этом. — В чём? В созвездиях? Я бы так не сказал. Точнее, возможно, но из существующих не знаю ни одного, — ответил Тэттё чересчур легко. — Что это значит — из существующих? — Как по мне, интереснее придумывать их самому. Смотрю наверх: вижу… м-м, — Тэттё ненадолго замялся, вглядываясь повнимательнее и стараясь высмотреть что-нибудь, что ещё не обнаружил заранее, дабы его ответ не выглядел заготовленным, — там, на юго-западе от меня. Похоже на камень, может, аметист. Помню, читал в книге, что он символизирует духовное равновесие и молодость. Красиво. — Господи, — Дзёно вздохнул. Слишком наигранно и эмоционально для человека, которого это действительно могло раздражать, — ну и ерунда. Тэттё наконец-то опустил голову и перевёл взгляд на напарника. Впервые за этот разговор с момента его появления. Дзёно стоял, скрестив руки на груди. Его изящная фигура, типичное недовольное выражение нежного лица — всё приковывало внимание Тэттё, заставляя его молча млеть от любви к этому человеку, от пылающих в груди чувств, от горящих искр в собственных глазах. Порой создавалось впечатление, что Дзёно прямо как Солнце. Сияет, греет, но даже посмотреть в его сторону было пыткой, не говоря уже о запретных прикосновениях. Обжечься, да и только. — Думаешь? — спросил Тэттё и отвёл взгляд обратно. Теперь он заметил ещё и очертания облаков, состоящих полностью из небольших светлых точек, и растение, похожее на то, что стояло раньше в кабинете Фукучи, и даже что-то, выглядящее как его клинок. — Знаю. — А мне нравится. Можешь дать мне свою ладонь? — Это ещё зачем? — Хочу показать тебе созвездия. Если бы об этом попросил хоть кто-то другой, Дзёно почти с наибольшей вероятностью моментально бы отказал. Однако тут особый случай: он хотел то ли протянуть руку без раздумий, то ли так резко отступиться, чтобы его напарнику больше в жизни такие мысли даже в голову не лезли. — Не бойся, — добавил Тэттё для чего-то и, может, он заранее понимал, какой эффект это окажет, так как уже был готов осторожно перехватить ладонь Дзёно своей. — Я не боюсь, — ответил он, после чего с глубоким вздохом всё-таки сделал то, о чём просили. Тэттё держал руку Дзёно, как самое главное сокровище в мире, даже если это могло раздражать последнего. Он направил чужие пальцы в сторону неба, начав обводить ими воображаемый контур очередного выдуманного им объекта в небе. — Что это? Линия? Круг? — не сдерживая любопытства или, скорее, на нервной почве, стал расспрашивать Дзёно, не дожидаясь, пока Тэттё закончит начатое. — Почти. Я назвал её… точнее, отныне назову «лунная дорога». — Почему «лунная»? — спросил Дзёно и, смирившись, осторожно опустился на траву рядом с Тэттё, надеясь, что не слишком запачкается грязью из-за такого глупого проявления сентиментальности. Просто было довольно неудобно стоять, когда Тэттё касался его сидя, — ты решил вообще не заморачиваться и включить в созвездие даже Луну? — Нет. Просто звучит лучше, чем «звёздная», — ответил Тэттё, снова лишь на мгновение оторвав взгляд с неба, дабы убедиться, что Дзёно в самом деле сел рядом с ним. Тогда же он увидел, как его напарник старался сдержаться, чтобы не ударить себя свободной ладонью по лицу. — Боже, испортил момент. Ты даже сейчас мыслишь как идиот без чувства прекрасного. — Не нравится название? — Как и всё, что ты говоришь. — Ладно, — Тэттё на подобное нисколько не обижался в силу привычки, поэтому даже внимания не обратил толком, — так, теперь нужно придумать ей значение. Может, это будет осью, которая пересекается со всеми остальными созвездиями? Каждому из них надо определить какое-нибудь значение по положению на оси. Черту характера? — Знаки зодиака уже есть, Тэттё, но они и без твоего участия бред неимоверный, поэтому можешь не утруждаться. — Я же сказал, что интереснее придумывать всё это с самого начала. Помню, когда был маленьким, брат читал мне мифы Древней Греции. Тогда я всегда мучал его вопросами, откуда они пошли. Кто-то же должен был их придумать? — Дай угадаю: и ты решил, что ничем не хуже? — Я тоже могу это делать. Необязательно верить. Это просто, как бы сказать… весело? — Для тебя и за муравьями восемь часов следить весело, — выдохнул Дзёно, — так что там с… лунной дорогой? — продолжил он будто бы невзначай и пытался не раскрыться в том, что на самом деле ему было интересно это всё слушать. — Да, точно. Итак, может, тогда и начать следует с аметиста? Он здесь, — Тэттё осторожно повёл ладонь Дзёно в сторону и пальцем ткнул в место, где созвездия, по его мнению, «пересекались», — думаю, подходит Теруко. — Из-за душевного равновесия и молодости? Может быть. Из овна в аметист, так и запишем, — Дзёно даже не обдумал, прежде чем сказать это, но не смог не заметить, как сильно ускорилось сердцебиение Тэттё. Он понял, что напарник по-настоящему его слушал, раз запомнил такую мелочь, как значение обычного камня. — Да, именно. Ещё его углы довольно резкие. Это будет символизировать резкость человека соответственно, — Тэттё говорил так уверенно, словно не придумывал слова прямо на ходу. Дзёно тоже был хорош: слушал так, будто это действительно имело какой-то смысл и могло бы пригодиться ему в жизни, — но куда важнее его положение. Созвездия справа и слева от твоего — знаки людей, связанных с тобой судьбой. Но будем идти по часовой стрелке. — И что там дальше за созвездие в таком случае? Бутылка сакэ? — спросил Дзёно, моментально вспомнив о Фукучи. Вероятно, в прошлом вице-командующая уже прибила бы его за такие выражения. Тут же он почувствовал, как Тэттё повёл его палец чуть правее. — Думаю, это маска. — Почему хотя бы не виски? — Потому что это не Фукучи, а Тачихара, — ответил Тэттё совершенно уверенно, — защита от излишнего волнения, сокрытие чего-то нежелательного, двойная жизнь, символ тайны. Ты и сам знаешь. Дзёно мог бы сказать, что и их бывший командир подошёл бы под это описание, но не стал. Так или иначе, слышать имя Тачихары куда приятнее. Может, сейчас в эти случайные высказанные домыслы Тэттё добавилась хоть капля скрытого смысла. — Дальше, — Тэттё перевёл палец Дзёно ещё чуть правее и ниже, так как они шли по кругу, — похоже на цветок. Кажется, акацией называется. Я никогда не видел её вживую. Только знаю, что она вкусно пахнет и красиво выглядит, но вся покрыта шипами. — Цветок признания своих ошибок. — Да, — Тэттё покосился на Дзёно, немного удивлённый, что его напарник был посвящён в такие тонкости, — у нас… раз уж придумываем сами, пусть это будет символом внутреннего мира. Шипы — его защита. Человек под этим знаком просто боится подпускать к себе кого-то, но всё равно старается привлечь чужое внимание... — Хватит пустомельничать, ближе к делу. — Я просто думаю, кому бы подошло, — сказал Тэттё, прикусив нижнюю губу, — твоё мнение? Занервничав от описания, начавшего напоминать Дзёно самого себя, он прервал Тэттё, но теперь тот задал слишком конкретный вопрос, ответ на который, к сожалению, так и не был озвучен прямо. — Я мог бы быть связан с Тачихарой. Зависит от того, что там следующее. — Хм, — сощурившись, Тэттё, может, и поверил Дзёно, но явно не до конца. Тем не менее он не был настолько чутким и проницательным, чтобы догадаться, в чём дело, когда тема вдруг перелетела на следующую, — я вижу здесь лезвие. Может, за ним крепится сильный человек, отва- — Отважный, надёжный. Приплетём ещё и защиту, героизм, веру в свои идеалы. В общем, не парень — мечта, — вздохнул Дзёно, — было бы невыносимо слушать, как ты нахваливаешь сам себя, пока не поймёшь, что лезвие по одному только названию тебе подходит больше всех, так что не благодари. — Что значит «не парень — мечта»? — М? — Дзёно, конечно, знал, о чём говорил, но ляпнуть это в разговоре с Тэттё, который всегда всё непонятное для себя старался разжевать, могло быть и ошибкой. — Ты сказал: «Не парень — мечта». Чья мечта? — Сам-то как думаешь? — спросил Дзёно, разумеется, риторически. Внезапно руку, сжатую в чужой, ему захотелось убрать. Прикосновения стали ощущаться в десять раз тяжелее и холоднее, хотя Дзёно понимал, что совершенно ничего в них на самом деле не менялось с самого начала. — Без понятия, — Тэттё не выпустил ладонь Дзёно, накрыв её сверху ещё и второй своей рукой. Даже несмотря на то что он её по сути удерживал, это было слишком нежно и ласково, — Дзёно, пожалуйста, — добавил он полушёпотом. А у Дзёно по коже пробежали мурашки. Не так он себе это представлял, не здесь и не сейчас. — Это шутка? — спросил Тэттё с надеждой в голосе. Дзёно отметил, что надежда эта была странной, потому что направлена, скорее, на отрицательный ответ. — Да, Тэттё, это шутка, дурак ты. — Тогда почему звучало… так, — Тэттё не мог подобрать нужных слов. На языке крутилось что-то в духе «вдоховлённо» или «искренне», но Дзёно сам бы вряд ли поверил, что умеет так разговаривать. Хотя под покровом романтической ночи в компании любимого человека и не такое случиться может, — и почему ты покраснел? — Тебе кажется! — Дзёно отвернулся, но не мог быть уверен, что слабое освещение из дома неподалёку уже не выдаёт его перешедший в красноватые оттенки цвет лица в густой тьме. — Да нет же. Дзёно услышал, а затем и почувствовал, как Тэттё немного приподнялся со своего места, чтобы, не выпуская его рук из своих, пересесть напротив него. Теперь он не мог отвернуться так, чтобы полностью спрятать свои щёки. — Ну, а если так? Чего ты ждёшь? — уточнил Дзёно, когда тишина стала его угнетать, — пока твоя лунная дорога перестроится, и акация с лезвием сами друг с другом сойдутся? — «долго», — кстати… я только сейчас понял, что уже не помню, как выглядит Луна. Тэттё помотал головой и придвинулся ближе. — Можно?.. — спросил он, оказавшись на опасно близком расстоянии от губ Дзёно. Тот, с каждой секундой веря в происходящее всё меньше, хотел что-то сказать в ответ, но не стал. Вместо этого он сам полностью преодолел оставшиеся сантиметры, чтобы слиться в долгожданном (спорить бессмысленно) поцелуе с напарником. — Ох, — выдохнул Тэттё, как только, казалось бы, то ли доли мгновений, то ли миллионы секунд спустя они отстранились друг от друга, — вероятно, можно. Мы сейчас… что? — Это я должен задать такой вопрос, не находишь? — Мне немного неудобно спрашивать, будешь ли ты моим парнем, потому что в трёх метрах от нас за стеной место преступления, ради которого мы приехали. — Из нас двоих, Тэттё, запах гнили от убийства чувствую только я, так что тебя это вообще заботить не должно. Или переживаешь, что труп из-за нас почувствует себя одиноким? — Нет, он же с Теруко. — Тэттё- — Хорошо, я понял. Если всё в порядке… ты будешь моим парнем, Дзёно? — спросил он, ощутив едва заметную дрожь в ладонях его напарника. — Обычно сначала идёт признание в любви, а потом предлагают встречаться. — Я тебя люблю. Ты- — Не нужно повторять в третий раз! Прекрати, я и с первого был согласен. Тэттё было тяжело понять, но то же самое и он думал о самом Дзёно. Тем не менее они оба были абсолютно всем довольны, особенно Дзёно, когда его крепко обняли, прижав к себе. — Я так рад, — прошептал Тэттё ему на ухо. Улыбнувшись, Дзёно не мог с ним не согласиться, прежде чем оттолкнуть, не теряя лицо. Он не видел в ту ночь звёзды, он уже давно не помнил Луну, но в тот момент почему-то показалось, что ему в этом мире видно абсолютно всё.