Журавль или синица?

      Да что вы знаете о неловких ситуациях? — этот вопрос, наверное, стоило с раздражением озвучить Хэ Сюаню, чьё поведение одним пасмурным утром засвидетельствовал Ши Цинсюань.       Воспоминания о страстном вечере приятно грели душу и тело. Он чувствовал себя окрылённым школьником, познавшем первую любовь, хотя прекрасно понимал, что нельзя приравнивать свои эмоции и мысли к дикой эйфории, в которой пребывало тело. Гормональное буйство — одно, понимание ситуации — другое. Тем не менее, как бы он ни пытался включать здравомыслие, Ши Цинсюань баловал себя воспоминаниями о прикосновениях к Хэ Сюаню, о его сдавленных стонах и рычании, о тяжести и жаре тела, когда он вминал его — или, правильнее на тот момент, её — в постель.       Честно признать, Ши Цинсюань едва сдерживал себя, чтобы не наведаться к Хэ Сюаню и не повторить опыт. Уж слишком приятны оказались прикосновения и объятия, близость того, кто вызывал в нём такую… страсть. Страсть, именно. Ненависть очень легко могла превратиться в страсть, потому что ощущалась похоже: внутри все трепетало, разрывалось на части, хотелось крушить и ломать.       Противостоять ему было довольно трудно, но он держался как мог. В конце концов, чтобы снять сексуальное напряжение, второй человек не нужен. Ши Цинсюань понимал, что это лишь временное помешательство, эффект от нахлынувших эмоций.       Но понимал ли это Хэ Сюань? Вот в чём вопрос. Ши Цинсюань искренне в ус не дул, какие мысли роились в голове Хэ Сюаня. Поэтому и не искал с ним встречи пару дней, чтобы дать осмыслить произошедшее. В противном случае пришёл бы к нему на следующее утро обсудить страстный вечер, и как им жить дальше. Но чутьё подсказывало, что его речь в духе «не переживай, это ведь только секс, мы можем быть просто любовниками» взорвёт Хэ Сюаня. Ведь Ши Цинсюань играл на его чувствах, чтобы подвести к тем страстным объятиям.       «Да я скотина, получается, ещё та… ну а как тут выживать?» — успокоил себя Ши Цинсюань.       Он искренне надеялся, что Хэ Сюань в меру своего характера сумеет взять себя в руки и как минимум станет вести себя так, словно ничего не произошло. Что секс случился из-за временного помутнения рассудка на почве усталости и злости. В принципе, даже с этим можно было бы работать, однако Ши Цинсюань опасался, что Хэ Сюань начнёт его сторониться.       И, говоря о неловких ситуациях… О том, что всё ещё хуже, чем он ожидал, послужил эпизод, когда они с Хэ Сюанем столкнулись в коридоре. Точнее, когда Ши Цинсюань, топая в обнимку с книгой в библиотеку, находился на половину пути к повороту, оттуда показался Хэ Сюань и, увидев его, остановился. Они простояли на месте, смотря друг на друга, буквально секунду, после чего Хэ Сюань с непробиваемым выражением лица просто взял и развернулся, уходя в направлении, откуда пришёл.       Всё произошло так быстро, что Ши Цинсюань, стоя в растерянности, даже подумал, что Хэ Сюань ему привиделся. Будто шёл-шёл — бац — вспомнил, что утюг забыл выключить и побежал обратно. Но был бы хоть утюг и электричество!..       Ши Цинсюань оказался в таком недоумении, что и подобрать наиболее уместный комментарий к ситуации затруднился. Непревзойдённый Князь демонов, погибель кораблей, одно из сильнейших созданий мира сего, прожившее пару сотен лет, не знающее жалости и сострадания к своим жертвам… просто взял и убежал?       — Только не говори, что ты девственник... был, — прикрыв глаза и на выдохе пробормотав себе под нос первую пришедшую мысль, Ши Цинсюань вновь глянул в конец коридора. — Я просто проору, серьёзно… ох… хотя, чему я удивлюсь? С таким выражением лица и характером ни одна эскортница даже за деньги не будет трогать его корень лотоса.       Может, Хэ Сюаню просто нечем было заняться, и он себя до нервозности довёл за последние два дня. Всё же тот Ши Цинсюань, которого он помнил, явно отличался от того кадра, с которым теперь приходилось иметь дело. Но его переживания оставались для Ши Цинсюаня последним делом, потому что за минувшие дни он успел продуктивно провести время за изучением книги, которую принёс ему прислужник.       И какого же оказалось удивление Ши Цинсюаня, что ритуал, связавший их души клеймом Слуга-Хозяин среди демонов назывался… Вязаная кукла.       «Обосраться. Просто как неожиданно-то. Вау», — в тот миг подумал Ши Цинсюань, закатывая глаза чуть ли не под черепную коробку.        Вязаная кукла — даже любопытно, кто додумался до столь художественного названия. Хотя… кто-кто? Основоположник техники, вероятно. Валяясь на кровати, да листая страницы, Ши Цинсюань внимательно вчитывался в иероглифы, порой теряясь в повествовании. Выводя кусочком угля — ибо, ну, кто в древнем прообразе Китая стал бы изобретать шариковую ручку, да? — копящиеся вопросы, он с сожалением подметил, что одного огрызка бумаги не хватит для сочинения.       Ши Цинсюань видел в накапливающихся вопросах прекрасный повод, наконец, встретиться с Хэ Сюанем и расспросить его о тонкостях связывающей их техники. Конечно, тот мог и разозлиться тому, что его книгу взяли без разрешения, но, прежде чем вызвать в нём такие чувства, Ши Цинсюань столкнулся с проблемой посерьёзнее — тот его избегал.       Так что, едва увидев Хэ Сюаня, Ши Цинсюань сменил тактику с «наверное, ему нужно время» до «куда пошёл, я не до-го-во-ри-ла, и плевать, что даже не начала говорить». Дорога, разумеется, вела в библиотеку. Если Хэ Сюань не растворился в воздухе, то идти ему больше некуда. Хотя Ши Цинсюань посмеялся бы, если бы тот выпрыгнул в окно. Вот это уже стало бы из разряда «смеюсь и плачу».       Дверь в хранилище книг и рукописей оказалась открыта, зал по-прежнему наполнял полумрак, заколдованные фонарики едва справлялись со своей функцией. Только рабочее место, одиноко выделяющееся в ореоле свечей, сияло как при ярком солнце. Оранжевый свет помог сразу переключить внимание на фигуру в чёрном, которая стояла спиной к Ши Цинсюаню. Он подумал, что Хэ Сюань ищет какую-то книгу, но тот стоял неподвижно, будто изваяние из камня.       Ши Цинсюань скривился.       «Да он даже не пытается…» — сдержанно выдохнув и решив проявить самообладание, Ши Цинсюань, тем не менее, с задумчивостью глянул на книгу, сжимаемую в руках. Внутренний ехидный голосок так и подначивал подкрасться, да как ебануть!.. — «Кхм, так, ладно».       Уверенно двинувшись вперёд, Ши Цинсюань подошёл к Хэ Сюаню, остановившись в шаге. Тот никак не отреагировал, и Ши Цинсюань ощутил себя голодной декоративной собачонкой, которая была готова терпеть упрямство хозяина до последнего. Но в отличие от собаки, у него имелись руки, поэтому, постучав пальцем по плечу Хэ Сюаня и дождавшись, когда он с садистской медлительностью обернётся, продемонстрировал книгу. Честно — сдержать смех оказалось довольно сложно.       Напускное желание притвориться невидимкой моментально уступило место удивлению. А также недоброму негодованию:       — Откуда?..       — У меня есть вопросы, — прервав его, Ши Цинсюань как ни в чём небывало двинулся к низкому пустующему столику при свечах. По пути добавил: — Я буду благодарен, если ты поможешь мне разобраться в том, что собой представляет техника Вязаной куклы. Также у меня есть другие вопросы, и ты единственный, кто может дать на них ответы.       — Говоришь так, словно я буду отвечать на них.       — Твоё право, — кинув на циновку подушку, Ши Цинсюань со вздохом присел, сложив ноги крестом и, опустив книгу на стол, посмотрел на Хэ Сюаня. — Ты наверняка опасаешься, что информация поможет мне натворить какую-то пакость. Но в то же время подмечу, что обладание информацией и понимание принципа работы техники поможет не совершать глупости и минимизировать ущерб для нас двоих. Скажи ты раньше, что я могу использовать для усиления твою духовную энергию, то был бы чуть осторожнее и не разнёс бы, например, квартал в Призрачном городе.       Хэ Сюань нахмурился. А Ши Цинсюань лишь игриво ухмыльнулся. Посмотрел бы он, как демон при его пробуждении в гостях у Хуа Чэна сел бы рядышком и сказал: «а теперь слушай внимательно, теперь ты мой Слуга, а я тебя ненавижу».       Расценив молчание знаком согласия, Ши Цинсюань вернул внимание книге и открыл её на первой закладке.       — Ну так вот. Как я понял, изначальный вариант техники служил способом передачи энергии между двумя существами на постоянной основе, точнее, одно существо становилось подпиткой для другого. И в ней роль Слуги и Хозяина кардинально отличались, фактически были противопоставлены друг другу. Слуга использовал Хозяина как батарейку для того, чтобы брать дополнительные силы.       — Чего использовал? — нахмурившись, пробормотал Хэ Сюань.       «А, да, точно. Мы же тут едва ушли от каменного века», — мысленно закатил глаза Ши Цинсюань и поправил себя:       — Источник энергии. Понятно, что техника модернизировалась со временем и стала чем-то новым. Здесь указано, — положив палец на строки в середине страницы, задумчиво продолжал Ши Цинсюань, — Слуга может использовать энергию Хозяина за счёт вплетённых последним нитей души. Чем дальше Слуга от Хозяина, тем хуже ему даётся использование его энергии, однако они по-прежнему продолжают чувствовать друг друга, как минимум состояние духовных сил. Разве это не противоречие?       Ши Цинсюань обернулся к Хэ Сюаню и в заинтересованном ожидании наблюдал, как тот с недовольством хмурит брови. Не удивительно. Преисполнившись уверенности за последние дни, Ши Цинсюань решил просто завалить его вопросами в своей наступательной миссии, не давая сказать и слова. И теперь, вовлечённый в беседу, Хэ Сюань мог либо продолжить её, либо покинуть библиотеку. Но он и сам понимал, что в последнем варианте поведёт себя, как ребёнок.       — Противоречий нет, — сухо отозвался Хэ Сюань, продолжая стоять в отдалении. — Благодаря связи часть моей духовной энергии есть в тебе, часть твоей — во мне. Или… ох. Или правильнее сказать очень крохотная часть души. Она может существовать автономно и резонировать в соответствии с состоянием первоисточника.       — Ха, похоже на работу датчиков движения и контроллеров.       — Ты на каком языке говоришь?       — Китайский… наверное… если ты про язык общения.       — …       — Слышал что-нибудь про инженерию? Законы физики? Звуковые волны и радиоволны? Электромагнитные поля там? М-м? А батарейка работает за счёт химических реакций. Могу ошибаться, но там вроде происходит окисление веществ, за счёт чего вырабатывается энергия. Ещё я помню, как рассчитать расстояние за счет умножения скорости на время.       — Что из этого вообще относится к делу?       — Ничего.       — И зачем ты это говоришь?       — Чтобы к словам не цеплялся.       — Откуда ты этого вообще понабрался?       — В небытие сгонял, обогатился информацией и вернулся с душой-призраком и её запасом знаний из другого мира, и теперь она сидит во мне паразитом. Или ты забыл, как я в темнице рассказывал тебе о своих похождениях в загробное царство?       Возведя взгляд к потолку, будто обнаружив там летающую надоедливую муху, Хэ Сюань стоял с довольно странным выражением лица, которое балансировало на грани непоколебимого спокойствия и нервного тика. Вероятно, проглотив все имеющиеся вопросы, включая нецензурные замечания, он не стал комментировать более бред, излагаемый Ши Цинсюанем.       «Ох, какой юморной собеседник», — покачал головой Ши Цинсюань, возвращаясь к книге и перелистывая несколько страниц.       — Что ж, хорошо. Но правильно ли я понял, что ты не можешь контролировать количество энергии, которое я хочу забрать у тебя? Не пойми неправильно, просто мне нужно понимать, сколь аккуратно следует обращаться с этой связью. В той деревне… в той деревне ты как бы проклял меня в пылу эмоций, и твоя энергия ударила в меня ключом, отчего… отчего и второй вопрос — все демоны что ли теряют голову от притока тёмной ци? Или это просто на меня так действует?       Ши Цинсюань решил, что пока лучше дозированно выдавать вопросы. Он терпеливо ожидал хоть какой-то реакции от Хэ Сюаня, и тот, устало выдохнув, двинулся к нему со словами:       — Первое — я могу контролировать, как Хозяин, количество энергии, которое ты можешь взять, — подобрав одну из подушек и положив на циновку, он аккуратно опустился рядом с Ши Цинсюанем, сосредоточив внимание на книге. Голос его звучал ровно и сдержано: — Вопрос в том, насколько хорошо я могу это контролировать. Ранее я не использовал эту технику. Поэтому требуется практика.       — А если, скажем, я буду силой пытаться вытянуть из тебя энергию? Как это произошло в поле?       — Это было недоразумение.       Ши Цинсюань тихо вздохнул.       — Ладно, буду считать, что это похоже на перетягивание каната, и чья воля сильнее, тот и победил. Это, в принципе, уравновешивает плюшки Слуги и Хозяина: первый получает силу, второй полную власть за счёт стоп-слов и приказов при активированной цепи.       — Хм.       — Что?       Глянув с лёгким негодованием на Хэ Сюаня, Ши Цинсюань отметил всё то же спокойное выражение, но глаза в свете свечи блестели напряженностью. Видимо, он чувствовал если не уязвимость, то, как минимум, неоднозначность из-за того, что собеседник открывал для себя полезную информацию. Которую, в общем-то, при случае можно обернуть и против Хозяина.       — Насчёт демонической ци — не совсем корректно, — продолжая смотреть на страницы книги, отозвался Хэ Сюань. — Небожители, в принципе, могут поглотить довольно много демонической энергии, но их тела оберегает внутренняя божественная защита, поэтому, если небожитель достаточно силён, особых негативных последствий не почувствует. Тебя же сейчас некорректно считать божеством. Твои духовные потоки и энергетические точки были полностью переформированы для восстановления возможности циркуляции духовных сил. Как мужчина от рождения, твоя энергия формировалась в ключе ян. Нельзя, конечно, говорить, что энергия инь — это тёмная энергия, иначе бы все женщины были бы демоницами, а божества мужчинами. Но в демонах определённо преобладает энергия инь. И в тебе теперь тоже… — после этих слов, произнесённых с подчёркнутым подозрением, Хэ Сюань перевел взгляд на собеседника. — Только вот Мастер сказал, что в тебе ещё до ритуала преобладало это начало. Есть идеи, почему?       Как ни странно, идея пришла в голову Ши Цинсюаня в тот момент, когда он услышал о принципе работы полярностей инь и ян. Обиженно прищурившись, Ши Цинсюань не без недовольства и притуплённого сарказма констатировал:       — Ну не знаю, кто-то же перебил во мне все эти ян-чакры и энергетические точки, а раз в существах есть две полярности, то и полярность инь ударила по остаткам моей божественной сущности. Да кто-то ещё со мной делился до ритуала своей инь-демонической силой. Так что давай вместе поможем Князю подумать, кто же сделал в итоге из меня женщину? Предположения?       Сарказм Хэ Сюань определённо переваривал плохо, аж скривил губы от недовольства и недобро прищурился. Тем не менее спорить не стал, проглотил объяснение, а что осталось у него на уме, Ши Цинсюань решил не ворошить.       — То есть я теперь частично демон что ли?       — Не знаю.       Признаться, ответ удивил Ши Цинсюаня. Он ожидал толковое объяснение, но своим вопросом вынудил собеседника погрузиться в долгое размышление, которое затягивало его мрачным настроением. Смятение, непонимание, сомнение. Хэ Сюань медленно опустил взгляд к старой книге, чьи пожелтевшие страницы хранили знания, но не давали желанных ответов.       — Я не знаю, кто ты.       В его словах Ши Цинсюань, пожалуй, услышал куда больше смысла, чем ему хотелось бы. Он вполне мог притвориться дурачком и сменить тему, но ему невольно стало тревожно и грустно. Ши Цинсюань скучал по жизни, которой не жил, цеплялся за людей, которые не были ему знакомы. Но что он мог сказать о себе, о той душе, которая из тёмного небытия вселилась в это тело? Смутные обрывки воспоминаний о базовых вещах и бытовых моментах, знания наук, привычки и характер, пол и смутное представление о внешности. Ши Цинсюань даже не помнил своего лица и имени из того далёкого мира, откуда пришёл. Темнота загробного мира забрала у него практически всё. Из-за этого он невольно задавался вопросом, а не приснился ли ему бредовый сон? Ведь куда логичнее, что он ударился головой и теперь нёс несусветный бред.       — Я бы тоже хотел знать, кто я, — потупив взгляд, с унынием пробормотал он. — Мне особо никто не рассказывал, я как-то собирательно представлял свой образ… Но, скажи, Хэ Сюань, каким я был? Каким я был в твоих глазах? Полнейшим идиотом или… просто радостным?       — Радостным идиотом.       Обидно…       — Ты не ценил того, что у тебя было. Раскидывался деньгами, раскидывался добротой, словно это пустой звук. И люди этим пользовались, а ты и не был против. Думаю, ты этого даже не понимал. Никто не смел вредить или оскорблять тебя в лицо, все боялись твоего брата. Ты был открытым человеком, доверчивым и чересчур наивным… цеплялся ко всем со своими улыбками и энтузиазмом, замечал даже тех, кто не хотел быть замеченным. Лез к ним со своим весельем и дружбой. Даже не спрашивал, нужна ли эта дружба хоть кому-то…       С каждым словом голос Хэ Сюаня становился слабее, перейдя в едва уловимый шёпот. Взгляд наполнился тяжестью, но определить, грусть то была или злость, Ши Цинсюань оказался не в состоянии. Наверное, что-то похожее на вязкую боль, в которой утопаешь, как в болотной трясине, с отчаянием понимая, что из неё в одиночку не выбраться.       В библиотеке растаяла тишина, растеклась по тёмным уголкам, и только редкий треск свечи касался слуха. Довольно странное чувство тоски накрыло обоих мужчин, но каждый в той или иной степени грустил об одном и том же — об упущенной жизни.       Тихо вздохнув, Ши Цинсюань покачал головой. Чуть приподнявшись и подвинув подушку, он подсел ближе к Хэ Сюаню, позволив себе положить голову на его плечо. Хэ Сюань от его жеста не то вздрогнул, не то попытался отпрянуть, однако так и застыл, да тяжко вздохнув, вновь выпрямился.       — Вот уж действительно радостный идиот, — согласился Ши Цинсюань. — В принципе, не далеко ушёл от истины… теперь я стал отчаянным идиотом.       — Идиотом, да? — с напряжением переспросил Хэ Сюань и молчал достаточно долго, чтобы вызвать беспокойство. — То, как ты думаешь и ведешь себя, ты… Неважно.       Нет, как раз-таки важно. Ши Цинсюань понял, к чему клонил Хэ Сюань, оттого и сердце забилось чуть быстрее от волнения. Даже если можно изменить полярности энергии, и даже в какой-то степени характер с чудаковатостью, то вот с мышлением всё иначе. На его месте стал бы настоящий Ши Цинсюань столь резко полагаться на холодной расчёт, а не чувства? Думать исключительно о себе, а не, например, о переживаниях старшего брата или о тяжёлой судьбе Хэ Сюаня?       Нынешний Ши Цинсюань не знал, что ему делать, как правильно вести себя, чем оправдывать резко сменившийся характер и мышление. Как оправдать то, что за минувшие дни он ни разу не пришёл к Хэ Сюаню с претензией о Ши Уду, а даже, наоборот, спокойно согласился стать оружием против родного брата.       Согласился… на словах. Но помня, как Ши Уду подбежал к нему в поле, как с болью и уверенностью смотрел на него, как бы говоря, что спасёт во что бы то ни стало, он… он просто…        — Я не знаю просто, как себя ещё вести, — нарушил затянувшуюся паузу Ши Цинсюань. — Я просто оказался в итоге рядом с тобой, а не Ши Уду, узнал твою историю и по факту видел только тебя, пребывал рядом с тобой. Что теперь прикажешь делать? Ненавидеть, чтобы страдать? Ради чего? Страдать ради страданий? Я ничего не помню из прошлой жизни, а в этой, после потери памяти, ты… Все мои мучения только из-за тебя. И всё потому, что ты в свою очередь тоже страдал из-за меня и Ши Уду. Я действительно отчаянный идиот, потому что мне проще думать, что я хоть немного, но отплатил тебе своими страданиями за то, что с тобой произошло в прошлом… так мне проще думать, чем взглянуть в лицо правде и понять, что я всего лишь жертва, заставившая себя испытывать симпатию к обидчику, дабы притупить боль.       — Считаешь себя жертвой?       — Ну а кто я? А кто ты? Мы с тобой оба — жертвы, — опустив взгляд, Ши Цинсюань в задумчивости прищурился и потянулся к руке Хэ Сюаня, накрыв его холодные пальцы своей ладонью. Тот невольно сжал руку в кулак, напрягся, но не отдёрнул её. — Я не хочу тебя обманывать: я не хочу убивать Ши Уду своими руками… но и мешать тебе не стану, просто не смогу, ведь я слабее. Может, и хорошо, что я всех забыл. У меня получится убедить себя не привязываться к брату… но только если ты пообещаешь, что не бросишь меня потом, как ненужную собаку, с которой вдоволь наигрался. В этом мире… мне мало что понятно. Всё и все только причиняют боль. И у меня есть порог того, сколько я могу вытерпеть. Я справлюсь и один, но с кем-то… всё же было бы проще. — Оторвавшись от чужого плеча и выпрямившись, Ши Цинсюань обернулся и спросил: — Позволишь мне быть рядом с тобой?       В глазах Хэ Сюаня металось смятение, он словно никак не мог поверить в то, что с ним происходило, что паренёк, которого он планировал медленно и мучительно изводить, теперь сидит рядом и просит его не уходить. Всё шло не по ранее заготовленному плану. И сомнения Хэ Сюаня можно понять, да только Ши Цинсюань не собирался принимать отказ. Он всей правдой и неправдой тянулся к нему, желая заполучить заветные слова. Чтобы он открылся ему, шагнул навстречу.       После того, как они с Хэ Сюанем придались страсти, Ши Цинсюань понял одну вещь. Пусть он использовал манипулятивный подход, чтобы добиться к себе лучшего расположения, всё же неосознанно желал быть принятым. Чтобы кто-то протянул ему руку, помогая удержаться на грани постоянной борьбы за выживание. Чтобы кто-то обнял его, успокоил, сказал, что хоть на мгновение он может перевести дух и расслабиться, и его спину прикроют от невзгод.       В этом мире Ши Цинсюань чувствовал себя выброшенным на помойку котёнком. Его то били, то связывали, то держали в клетке. А жалобное мяуканье в лучшем случае игнорировали.       Может, это, конечно, и не так. Может, он просто сам себе обрисовал картину в тёмных красках, чтобы пожалеть себя любимого.       Хэ Сюань освободил свою руку от тёплой ладони, но не отстранился, а потянулся к лицу Ши Цинсюаня, аккуратно скользнув по линии скул пальцами. От едва уловимого прикосновения кожу покалывало холодом, но Ши Цинсюань был готов насладиться этой прохладой, податливо подставляя щёку под всю ладонь. Взгляд его внимательно изучал тёмные омуты глаз, окутанные задумчивостью.       — Поцелуй меня… пожалуйста, — прошептал Ши Цинсюань.       Хэ Сюань чуть нахмурился, но не от недовольства, скорее, уже в меру своей привычки ходить с мрачным видом. Он ничего не сказал, хотя доля бунтарства из-за того, что Ши Цинсюань вновь направлял его, всё же блеснула во взгляде, прежде чем он склонился к нему и подарил поцелуй.       Чувственно, легко. Словно мёд на губах, растекающийся теплом.       Ши Цинсюань затаил дыхание и ощутил, как по телу пробежала волна слабости из-за фигуры, что нависала над ним тёмным облаком. Хэ Сюань был выше его, и теперь положения оказались таковы, что Ши Цинсюаню пришлось чуть задрать голову, чтобы позволить тому смаковать его губы. В груди трепетала эйфория, растворяющаяся на контрасте спокойствия и радостного трепета. Хэ Сюань не углублял поцелуй, даровал поверхностные лёгкие прикосновения, пропитанные обжигающим жаром, от которого Ши Цинсюань пьянел как от крепкого алкоголя. Всего лишь отпечаток губ на его губах, прохладная ладонь на щеке, а уже хотелось откинуть все приличия и наброситься на демона с жадными объятиями.       Так глупо. Сам себя убедил что ли в наивной влюблённости? Ведь это не более, чем игра гормонов и смесь спутанных чувств, но… это приносило немного счастья. Почему он не мог баловать себя подобной слабостью?       Ши Цинсюань улыбнулся сквозь поцелуй. Хэ Сюань медленно отстранился и, вернув спокойный, уже полностью собранный взгляд, спросил:       — Что?       — Забыл спросить, не стоит ли мне вернуться в обличие девушки? А то ты такой благовоспитанный.       Попытку подразнить его Хэ Сюань встретил чуть осунувшимся выражением.       — Как-то ты запоздало об этом вспомнил, учитывая, что вытворял со мной пару дней назад. Наглости тебе не занимать. Не понимаю, как ты вообще стал…       — Каким? — ехидно улыбнувшись, уточнил Ши Цинсюань. — Я раньше был скромным и невинным? Да в жизни не поверю. Может, я глупеньким притворялся, чтобы другие просто краснели и стеснялись, а?       — Верно. Глупый здесь только ты.       — М-м, так что же я слышу? — накрыв свою щёку ладонью, да лукаво глянув на собеседника, Ши Цинсюань уточнил: — Мой Князь не видит никаких препятствий к тому, чтобы отдаться мне как мужчине? Ох, это так волнительно, но я обещаю быть нежным.       Вероятно, где-то всё же ещё существовала черта дозволенного в их отношениях, потому что шутку — нет, Ши Цинсюань говорил на полном серьёзе — Хэ Сюань явно не оценил. Злостный опешивший взгляд, предупреждающий угрозой скорой расправы, остудил энтузиазм Ши Цинсюаня — нет, вообще не остудил.       — Или мой Князь желает, чтобы я стал его Госпожой? Признаюсь, я чувствую себя довольно властной женщиной.       Тоже мимо.       — Ну или же мой Князь желает наказать меня, воплотив все влажные мечты в реальность? — в попытке мазохистского самоуничтожения продолжал с нервной улыбкой дразнить собеседника Ши Цинсюань. — По ощущениям я к многим экспериментам готов.       — Ты сейчас у меня договоришься, что я тебя запру в подвале.       — М-м… — воспринял далеко не в том контексте его предложение Ши Цинсюань, с хитрым заинтересованным взглядом поиграв бровями. Но потом не выдержал и залился громким смехом, спрятав лицо в ладонях. — Ахахахахах, я не могу… перест… перестань… твоё лицо… а-а-а!.. зовите врача, мне плохо…       На его истерику Хэ Сюань очень сдержанно выдохнул, едва ли не рыча от с трудом удерживаемого раздражения. Шикнув и отвернувшись, он недовольно пробормотал:       — Я ошибся. Как был радостным идиотом, так и остался.       Колючий комментарий не нёс негатива, скорее, выражал вынужденное смирение. Ши Цинсюань не мог перестать улыбаться. Хэ Сюань всегда ходил с мрачным видом, такой сосредоточенный и суровый. А сейчас он больше напоминал обиженного ребёнка или, скорее, ворчливого старика, хотя лёд в его сердце уже не просто дал трещину, а начал стремительно оттаивать.       Ши Цинсюань улыбнулся. Минувший поцелуй казался куда более чувственным и важным, чем случившийся на днях секс. Он невольно прикоснулся к нижней губе указательным пальцем, задумавшись.       А затем кое-что его насторожило.       Сердце забилось быстрее, по рукам пробежала лёгкая дрожь от тревоги. Ши Цинсюань не понял, чем оказалась вызвана подобная реакция организма, по венам пульсировала кровь, становящаяся будто горячее с каждым мгновением.       «Что за?.. Это демоническая ци? Почему?..»       Размышления прервал вой десятков, сотен голосов, донёсшихся с улицы — демоны завывали с такой болью и истошностью, словно на них разом открылась ночная охота. Полнейшее негодование с нарастающей тревогой уже ощутимо били по сердцу, но не настолько ощутимо, как кулак Хэ Сюаня, упавший на стол.       — Какого?!.. — испуганно вздрогнул Ши Цинсюань, в недоумении обернувшись. Но от одного взгляда на побледневшее напряжённое лицо Хэ Сюаня стало не до криков. — Хэ Сюань?       Скривившись, тот болезненно застонал, обхватив ладонью лицо. Его длинные пальцы принялись сжимать виски с такой силой, что аж побелели костяшки. Наблюдая за тем, как он мучается, Ши Цинсюань хотел было подскочить с места, но его тело на мгновение оцепенело. Дышать стало труднее.       — Что происходит?.. — схватившись за грудь, напряжённо прошептал Ши Цинсюань. Демоническая энергия, которую он ощущал через связь с Хэ Сюанем, передавала ту частицу боли, которую испытывал демон. — Хэ…       Внезапно чужой кулак, лежавший на столе, разжался и длинные пальцы схватили Ши Цинсюаня за запястье. Зашипев от болезненного сжатия, он возмущённо глянул на Хэ Сюаня, однако тот даже не смотрел на него, глядя куда-то вперёд сквозь свои пальцы перекошенным от напряжения взглядом. Привычный холод, которым обжигала ладонь, постепенно уходил под волной пульсирующего жара.       — Уходи…       — Что? Но… ты же держишь меня… — сообразив, что произошло нечто, лежащее вне его понимания, Ши Цинсюань подскочил на ноги, но отпрянуть так и не смог. Рука будто не слушалась Хэ Сюаня, он продолжал крепко удерживать Ши Цинсюаня. — Хэ Сюань, если хочешь, чтобы я ушёл, отпусти меня! Мне же больно… Хэ Сюань?       Но демон уже будто и не слышал слов, его глаза мучительно расширялись, и по тому, сколь болезненно распирало давление в груди, Ши Цинсюань мог лишь представить, какую агонию испытывал Хэ Сюань. Он был словно околдован чем-то, тяжёлое дыхание билось о ладонь, в глазах, покрасневших от натуги, заблестел золотой огонёк.       — Открылась… она снова открылась… гора Тунлу…       За шёпотом из его горла прозвучал столь сдавленный пугающий звук, будто он испускал дух перед тем, как отойти в мир иной. Его пальцы чуть ослабли, что позволило Ши Цинсюаню вырвать руку и отпрянуть. Он в негодовании и испуге смотрел на Хэ Сюаня, замечая, как перекошенное болью лицо наливалось кровью и эмоциями, словно все ранее притуплённые чувства возымели над ним новую силу. Обострились. Стали ярче. Ослепительнее.       Хэ Сюань медленно обернулся к Ши Цинсюаню. И у последнего от его взгляда всё перевернулось с ног на голову. Пока за окном под покровом наступающей ночи в неистовстве завывала нечисть, Ши Цинсюань оказался один на один с Непревзойдённым Князем демонов, который смотрел на него уже не с симпатией и усталостью… он смотрел на него глазами изголодавшегося, бешенного хищника.       Единственное, что Хэ Сюань смог выдавить, цепляясь за ускользающий отголосок сознания:       — Беги…