Милосердие короля

Как там звучит эта глупая фраза? «Чтобы проверить свое душевное состояние — представьте, что на Землю вот-вот упадет огромный метеорит. Если вам кажется, что вы испытаете облегчение — значит, с вами не все в порядке». Если бы этот метеорит летел на меня прямо сейчас, я бы и глазом не моргнула. Нет, в моей жизни все было под контролем. Даже, смею сказать, все было очень хорошо. Вчера я рассталась с очередным ухажером — мама нахваливала его — наконец-то дочка привела достойного парня. Но вчера вечером, закрыв за собой дверь, я не испытала ничего. Кроме угрызений совести за то, что расстрою маму. И ведь все, на самом деле, было хорошо: я возвращалась с подработки после учебы (в деньгах я не нуждалась, но опыт был необходим, так мне говорили), дома ждали сериал, уют и привычное одиночество. Хорошая размеренная жизнь, тягучая, как горячая карамель. Но почему-то я ждала метеорит. «И на кой черт я его бросила, — думала я, нарочито громко топая кожаными ботинками по мелким лужам, — Сидела бы себе спокойно». Но что-то внутри сжималось при мысли, что это окончательный вариант сценария моей жизни. Я была студенткой последнего курса и на учебу уже ходила через раз и неохотно — все равно не выгонят. Знания из университета мне так ни разу и не пригодились, зато меня взяли на неплохую подработку за полставки. Устроилась я неплохо и, по идее, должна быть благодарна за все это, но меня не покидало чувство, что жизнь где-то свернула не туда, и теперь я безнадежно упускаю что-то очень важное. Я успокаивала себя тем, что абсолютно каждый человек моего возраста думает точно также. Большие надежды и амбиции юношества уже прошли, а определенности так и не появилось. Я остановилась перед витриной. За ней стояли стопки книг, офисные стулья, какие-то органайзеры и прочий офисный хлам. В темноте закрытого магазины было ничего не разглядеть. Я расфокусировала взгляд и посмотрела на свое лицо в отражении, про себя отметив, что я все еще красива и все еще молода, и это немного успокаивало на фоне разваливающейся личной жизни. На белом от уличного света лице ярче всего выделялись карие глаза, в которых почему-то читалась тревога. Подвижные темные брови слегка дернулись в вопросительном выражении. На мгновение мне показалось, что мое отражение двигается как-то отдельно от меня. «Это все усталость», — отмахнулась я, но от витрины уходить не спешила. От нее шло странное электрическое тепло. Забыв о гигиене, я положила озябшую ладонь на витрину и тут же отдернула. От моего прикосновения по стеклу побежали переливающиеся волны света. Я прикоснулась еще раз — нет, это глупость. Кто-то наверняка сейчас снимает меня на телефон исподтишка и смеется над тем, как взрослая девица удивляется тач-скрину. Но что это? От моего прикосновения стекло витрины провалилось, как натяжной потолок. Оно было мягким! Офисные стулья заплясали за искаженным стеклом, волны света становились ярче и плотнее, пока не стали просто светом, плотным, осязаемым и…окружающим меня со всех сторон и затягивающим куда-то вовнутрь. Затягивающим сначала всю руку по локоть, потом по плечо, а потом все тело с головой. Шок и испуг смешались, в голове стремительно прокручивались идиотские мысли о том, что это все эффект, усталость, обморок, кто-то решил подшутить, кто-то распылил веселящий газ… Я словно оказалась внутри вспышки фотокамеры. Вокруг меня был слепящий белый свет и пустое пространство*. Я, как испуганное насекомое, изо всех сил дергала руками и ногами, силясь выбраться из сияющего плена, но я даже не чувствовала, что сотрясаю воздух. На меня накатило предобморочное состояние и я уже готова была закрыть глаза и провалиться в забытье, если бы свет не начал понемногу рассеиваться. Вокруг начали вырисовываться темные очертания окружающего мира. Я ожидала, что увижу перед собой знакомую витрину и уже тянула руку к телефону, чтобы позвонить в скорую, но я осознала, что галлюцинация не закончилась. Сквозь мерцающую пелену света я видела лица. Разные странные мужские лица, освещенные всполохами костра и перекошенные от ужаса. С каждой секундой картинка становилась четче. Опешившие мужчины сгрудились вокруг меня, у некоторых мелькали ножи, отражавшие холодный свет, исходивший от меня. Я плохо соображала в тот момент и не сразу поняла, почему все они показались мне такими странными. Сейчас же в голове пульсировал только страх. Я смогла различить их голоса — они говорили все одновременно на неизвестном мне языке. Страх усилился. Я заметила, что не касаюсь ногами земли, а мои ладони были развернуты к озлобленной группе мужчин словно в дружеском жесте приветствия, но пошевелиться я не могла. Еще буквально пару самых долгих мгновений в жизни я провисела в воздухе, а затем свет за миллисекунду ушел куда-то в одну точку. Я неуклюже плюхнулась на землю и осталась лежать на животе, положив голову на сложенные руки. Прошло еще какое-то время, прежде чем я опомнилась. Я снова услышала голоса, но на этот раз я понимала, что они говорят. Внезапно всех перекрыл один гулкий голос, будто звучавший из медной трубы: — Отойдите от нее немедленно! Расступитесь! Пропустите! Я почувствовала, как ко мне кто-то приближается и перевернулась на спину. Тело ломило, голова раскалывалась. Первое, что я увидела перед собой, была косматая седая борода. Ее обладатель смотрел на меня встревоженными, но очень проницательными глазами. Я присела, опершись на руки, и, словно опомнившись, резко отползла назад и издала испуганный стон, перешедший в хрип. Старик не пошевелился. Он стоял, нагнувшись ко мне, и я только сейчас заметила, какого огромного он роста. На нем был мышиного цвета балахон, вроде монашеского, а в руках узловатая длинная палка. Глаза внимательно и так же встревоженно изучали меня. — Не бойся, — сказал он, — мы не причиним тебе вреда. Надо признать, его голос успокаивал. Я все еще думала, что это глупая шутка или случайность. Или наваждение. Осмотрелась вокруг — я в лесу. Ночью. Обычный редкий лесок. Из-за спины старика весело играл огоньками костер. Я осторожно заглянула ему за спину, чтобы рассмотреть группу мужчин и убедиться, что они мне не привиделись. Не привиделись. Мужчины все так же стояли, собравшись вместе, и сверлили меня недоверчивыми взглядами. Все они были бородаты и почтенного возраста, хотя я разглядела и парочку молодых лиц. На них были какие-то народные костюмы, как я предположила. Кто-то был в длинных, по колено, рубахах, кто-то в доспехах, напоминающих викингские. Я глазела на мужчин как на ряженых. Это все еще глупая случайность. Старик, заметив мое замешательство, спешно подал мне руку, помог подняться и усесться на какое-то бревно. — Позволь представить тебе наш отряд, — сказал он вежливым и успокаивающим тоном и повернулся к мужчинам. — Господа гномы, Бильбо, прошу вас подойти. Какая непривычная театральная речь. Но, постойте-ка, гномы? Я взглянула на приближающиеся фигуры. Действительно, большинство из них были похожи на гномов из сказок, особенно с этими причудливыми прическами и нарядами. Но не на тех бородатых карликов, которых рисовал нам кинематограф, о нет — они были гораздо выше, плотно сложенные, плечистые. Вместе с этим… они выглядели слишком непривычно в сравнении с обыкновенными людьми. Ну да ладно, чем черт не шутит, может это позывные такие. В голове была словно стена, сквозь которую не могло пробиться осознание того, что все происходящее — реально. Но легкий ветерок ласкал щеку, ладони были еще мокрыми от росы, и вера в то, что это сон или наваждение, стремительно угасала. С трудом уняв внутреннюю дрожь и тяжело ворочая языком, я спросила единственное, что пришло мне в голову: — Вы что, правда гномы? По отряду прокатилась волна тихого ропота. От него отделился залихватского вида мужичок в ушанке и, подбоченясь, выпалил: — А кто ж! Гномы из Синих Гор. Я, вот, Бофур. К вашим услугам! — и чинно поклонился. Вслед за ним представились чудными именами и остальные гномы, каждый раз добавляя «К вашим услугам». — А это наш…приятель — хоббит Бильбо Бэггинс, — Бофур указал на босого человечка крошечного роста, который опасливо держался чуть поодаль, — и предводитель нашего отряда — Торин Дубощит. Гном, на которого он указал, поднял на меня глаза и кивнул, не отрывая от меня взгляда исподлобья. Он был не похож на остальных. — Откуда же ты тут взялась, позволь спросить? — с холодной учтивостью сказал он. Я с надеждой взглянула на высокого старика — он казался мне самым вменяемым. Старик одобрительно кивнул. — Я, я, я… — я растерянно забормотала, — я не знаю, как здесь оказалась. Я не понимаю, что произошло, — с каждым словом голос дрожал все сильнее. Последняя фраза прозвучала на грани истерики: — Прошу, скажите, где я нахожусь! — я с тупой надеждой переводила взгляд с одного лица на другое. Старик решил снова спасти положение: — Ну, на данный момент мы возле старого леса недалеко от Великого восточного тракта и движемся к Бри. Меня похитили. Накачали веществами и бросили в лесу. Возможно у уже меня нет почки. — А что это за страна? — какой идиотский вопрос. В каком, черт возьми, лихорадочном страшном сне я могла представить себе, что буду когда-нибудь задавать этот вопрос? — Буквально на днях мы покинули земли Шира. — А Шир…где? В отряде кто-то хихикнул. — Шир, милая леди, находится в Средиземье, — и, опережая мой следующий глупый вопрос, старик добавил, — на самой большой земле Арды. Теперь твоя очередь. Поведай же нам, кто ты и откуда! — Меня зовут…- мои глаза округлились и наполнились слезами, — меня зовут… Я не помнила. Слово, такое простое, из двух слогов, крутилось на языке, но каждый раз ускользало. — А впрочем, так ли это важно? Думаю, у тебя будет возможность вспомнить свое имя, — в уже привычной учтивой и баюкающей манере сказал мой собеседник, — Фили, Кили… — он почесал бороду, — Пока будешь Лили! Лили, так Лили. Мне было уже все равно. Звучало даже как-то привычно. Я безразлично пожала плечами. — Что ж, милая Лили. Ты же помнишь, откуда ты взялась? — Из…- в голове была каша. Какие-то буквы, они смешивались, кружились, но никак не складывались в название моего родного города. Наверное, когда теряешь разум, это так и происходит. Я сосредоточилась и выпалила зазубренное название адреса съемной квартиры и сама удивилась тому, какой бессмысленной абракадаброй эти слова прозвучали. Возможно, я просто сходила с ума. Старик погрузился в раздумья. Он сидел так минут пять. — Ну что там, Гэндальф? — так я узнала его имя. — Позволь спросить, — проговорил Гэндальф даже как-то растерянно, — а нет ли у твоего дома названия на Всеобщем? — На каком? Гэндальф раскурил трубку и снова ушел в себя, оставив меня размышлять, на каком языке мы тут все общаемся и почему я понимаю окружающих. Я вспомнила, что речь звучала незнакомо, когда я в оцепенении висела над землей, объятая светом. А это вообще было? И почему я не помню своего имени? Ведь я помнила даже то, что сегодня ела на завтрак, помнила свой адрес, название любимого фильма. Чья больная фантазия погрузила меня в эту череду необъяснимых явлений? Мои мысли нарушил громкий голос старика: — Сомнений нет, друзья мои! Это человеческое дитя, — он широким жестом указал в мою сторону, — из другого мира. И мы не можем оставить ее в беде. Я обхватила голову руками. Поднялся переполох невиданных масштабов. Стоял оглушительный гвалт. Слышались обрывки фраз про «проделки эльфов», «черную магию», «предостережение небес». Кто-то, наоборот, был настроен скептически. — Сколько еще таких будет! — бушевал «гном» с рыжими космами, — А вдруг они каждый день падать начнут! Будто нам хоббита мало! Да она просто безумна! Кто-то истошно вопил про «магию» и «пророчества», потом они перешли к обсуждению того, как им со мной поступить, ничуть не смущаясь моего присутствия. Кто-то настойчиво предлагал оставить меня в ближайшей людской деревне. К моему ужасу некоторые поддержали это предложение. Мое появление явно напугало гномов не меньше, чем меня саму. Среди шума гномьих голосов как из громкоговорителя гремел голос Гэндальфа: — Глупцы! Часто вы видите неизвестных существ, падающих с неба? — как дико, как странно, как невозможно, что речь шла именно обо мне. — Хотелось бы вообще не видеть! — отвечал кто-то. — Мы должны отвести ее к… — неразборчиво, — только они смогут нам ответить! Это все неспроста, достопочтенный Глоин! Из гномов в ожесточенном споре не участвовал лишь один — черноволосый предводитель отряда стоял, скрестив руки на груди, и странным пристальным взглядом смотрел на меня. Казалось, что он единственный, кто не просто голосит, а действительно думает о том, что на самом деле произошло. А произошло вот что — я была не во сне. Ни силой мысли, ни молитвами я не могла заставить себя проснуться. По моим щекам потекли слезы — настоящие, соленые, горячие слезы. Где бы я сейчас не находилась: в прошлом, в другой вселенной, в катастрофически-реальном ночном кошмаре, я не могла вернуть все как было. Я держалась за голову, оперев локти на колени и пялила глаза в землю. Тело снова била мелкая дрожь. Крики и шум не утихали, мне стало противно — если это новый мир, то он ко мне совсем не милосерден. Я вскочила, дрожа, сжимая руки в кулаки и сдерживая всхлипы. Все умолкли в одну секунду. Высокий гном выпрямился. — Помогите мне! — прорыдала я, ища поддержки в пятнадцати парах глаз, обращенных на меня. Я почувствовала себя абсолютно чужой, одинокой и ненужной, — Помогите мне вернуться домой! — Торин… — к предводителю отряда подошел низкий старичок с длинной белой бородой и шапкой белоснежных волос. Он коротко взглянул на меня с сердобольным выражением лица, — Прошу тебя. Торин обернулся к отряду и жестом призвал всех замолчать. — Эта юная леди, — его голос был суровым и не терпящим возражений, — потеряла свой дом. Нравится вам это или нет, но она появилась именно рядом с нашим лагерем. Кем мы будем, скажите на милость, если бросим в беде беззащитную женщину? После такого никто из нас не посмеет называть себя истинным кхуздом. Тем более, что многим из вас знакомо, каково это — потерять все, что имел. Мне было гадко, но я испытала благодарность. Следующие слова гнома предназначались лишь Гэндальфу и были гораздо тише, но мне удалось их уловить: — Мы отведем ее туда. Но не проси меня оставаться там дольше, чем на один день! И даже не думай, что я хоть словом обмолвлюсь про наш поход. Отведем девчонку и продолжим свой путь, — и уже громче крикнул куда-то в сторону, — Бофур! Хватит болтать, выдели нашей гостье постель. Гном в ушанке подошел ко мне как-то нерешительно и крадучись. — Вот… Лили, да? Я же могу называть тебя Лили? — он мельтешил, — Возьми этот плащ. Он был запасной, в общем-то, мне он не нужен, но постарайся его не запачкать…хотя, забудь. Расстели его на земле поближе к костру. Я скомкано поблагодарила Бофура и расстелила плащ из грубой шерсти подальше от лежанок остальных гномов, но так, чтобы чувствовать тепло костра. Здесь было теплее, чем в городе, по которому я шла каких-то пару часов назад, поэтому я сняла свое пальто, свернула его, подложила под голову и уставилась в звездное небо над головой. Я все делала в каком-то отупении, не отдавая себе отчета. Гномы, видимо, спать так и не собирались. Словно отдаленное жужжание пчелиного роя, до самого рассвета не умолкали их низкие голоса. Ну а я…я то беззвучно рыдала, трясясь всем телом и не замечая затекающих в уши слез, то пыталась унять колотящееся сердце, то про себя просила прощения у глупого ухажера, у мамы, у всех, оставшихся на моей родной Земле. Теперь мне отчаянно хотелось обратно, отменить все это, повернуть время вспять, даже если бы мне пришлось ходить одной и той же дорогой с работы домой до скончания века и пойти под венец с тем, с кем становилось скучно спустя пять минут вместе. Голос Торина поднял нас чуть свет. Утро было пасмурным, и заспанные лица гномов выражали неудовольствие. За всю ночь я не сомкнула глаз ни на секунду. Голова была тяжелая и в ней крутилась только одна тупая безрассудная мысль: «Я вернусь домой». Просто потому что так не бывает. Не со мной. Если жизнь и провернула такую глупую шутку именно со мной, выбрав именно меня участником этого дурацкого замысла, то я особенная. Хоть и не хотела этого. А с особенными плохих концовок не бывает. Поэтому я обязательно. Вернусь. Домой.