Еиналеж.

      Он не стал слишком долго задерживаться там. Было невыносимо больше терпеть нарастающую с каждой минутой проведённой там боль. Ему точно не место на этой свадьбе. Они были такими счастливыми, словно и не было тех долгих лет мучений, которые им предстояло пережить. Переходя очередную улицу, он горько усмехнулся. А ведь заместо них могли бы быть они, если бы не случилась та битва, в исходе которой была убита Ариана. Он ненавидел себя за это чувство зависти, которое всегда проявлялось, когда видел очередную влюблённую и счастливую пару.       Углубляясь в свои мысли, мужчина толком даже не понял, как оказался в Хогвартсе, в уже знакомом до скрежета в сердце коридоре. Приходя в этот заброшенный Мерлином класс, становилось лучше и, можно сказать, спокойней. Говорят, если смотреть в это зеркало не отрываясь несколько дней подряд, то можно сойти с ума, а значит он уже должен был сойти с ума за эти несколько десятков лет. Знакомый класс, в котором находилось всё ненужное барахло. Убедившись, что никто не видит его и закрыв за собой дверь, маг прислонился к древесине. Боль ещё не уходила. Глаза измучено болели, от привычных слёз и усталости. Солёная вода давно уже вся высохла и не выступала, когда нужно было. Тогда почему так хочется её заново пролить на щёки и скулы?       Сглотнув, он отпрянул от холодной двери и пошёл навстречу собственной зависимости. Разум был настолько замутнён, что мужчина даже не заметил ткань, которая должна была скрывать опасный артефакт, но почему-то валялась на каменном полу. И вот, всё начинается заново. Знакомые юноши, на тот момент целая клятва на крови… Неприятное чувство растопилось снова в районе левой части груди. Теперь она уничтожена, как и все шансы на изменения, существовавшие до её разрушения. Он сделал правильное решение, что ушёл, не дал прикоснуться к себе. Так будет лучше для всех. Хоть и плата за это суровая и жестокая.       Встретившись с родными разноцветными глазами, он полностью расклеился.       — Прости.. — шёпотом произнёс профессор. Его никто не услышит. Нет. Пока здесь находится это зеркало, никто не знает о их свиданиях. Хоть где-то появляется свобода.       В ответ лишь гробовая тишина. Это радует.       Альбус прикрыл глаза, давая им время на отдых. Сколько он не спал?.. Точно не помнит. После их встречи в том чёртовом кафе он не смог адекватно поспать. Клятва покорно обвивала руку преподавателя, когда становилось ещё хуже. С того момента он стал задумываться о распитии алкоголя, но эта идея покинула его, как только вспомнил свой первый раз с спиртным.       — Была бы моя воля, я бы уговорил тебя. — отчеканил также тихо он, не решаясь снова взглянуть на знакомые черты лица, глаза, губы.. Хотя нет. Он не сумеет почувствовать вкус этих губ. Не нынешние. На устах остались лишь отпечатки от тех времён того самого лета.       И сказал бы, что скучаю… — хотелось было добавить, но сдержался. Что-что, но лучше даже этот класс не будет знать такого. Слишком личное и сокровенное, как считал Дамблдор.       Тишина уже стала привычной. Так что ждать ответа не имело никогда смысла. Каждый раз ему чудилось, что кто-то отвечает ему, наблюдает, но это лишь иллюзия, которая появляется в любой момент, когда он одинок.       — Так сделай это сейчас. — неожиданно произнеслось откуда-то сзади. Альбус машинально обернулся, недоумевая, что только что услышал. Голос звучал родным и знакомым, заставляя мелко задрожать. Палочка, как назло, осталась в кармане пальто, которое уже спокойно лежало на стуле в его комнате, так что придётся надеяться, что показалось, но… Любимые глаза в полумраке выглядели ещё более прекрасными.       Дамблдор сделал сбивчивый вздох, перед тем как человек напротив сделал первый шаг к нему. Облака стали расступаться, давая яркому лунному свету проскользнуть в помещение и стало освещать двух мужчин, стоящих друг к другу слишком близко, буквально в паре дюймов. Бледное лицо не выдавало никаких эмоций, оставаясь нейтральным и спокойным.       — Говоришь, нету любимых местечек? — усмехнулся Гриндевальд, бросая взгляды на Еиналеж.       Преподаватель не выдержал, и уголки его губ поднялись вверх, выдавая усталую улыбку в ответ.       — Верно. — коротко сказал он и взглянул через плечо на гладкую поверхность артефакта. Через пару минут до его руки коснулись холодные пальцы. Сердце непослушно пропустило удар, ожидая чего-то бóльшего, чем простое касание его кисти. Но нельзя. Нельзя, нельзя, нельзя.. Это неправильно.       — Ты слишком громко думаешь, Дамблдор. — наконец на лице тёмного волшебника появляется игривая улыбка. Он наклоняется ближе, сокращая расстояние между ними. Альбус старается успокоиться, но под гнётом разноцветных глаз это получается с трудом. Немец уже хотел что-то сказать, что выбило бы снова почву из под ног, но не может, смотрит на зеркало и тут же отстраняется, делая шаг назад. — Удивительное зеркало.. Даже когда мы не знаем чего хотим, оно всё равно покажет самое главное. — завороженно говорит Геллерт, словно с самим собой. Тот шумно вздыхает и переводит взгляд на каменные плиты. — Давно приглядываешь за ним? — тоскливо спрашивает мужчина.       В ответ лишь тишина. Альбус не знает, что сказать в ответ, поэтому переводит тему разговора, словно заданного вопроса и не существовало:       — Почему ты не убил меня? — голос выдаёт хрипоту из-за слишком долгого молчания. На это он слышит страдальческий вздох. — Ничего не подумай, просто.. Ты же тогда пытался.. И вдруг появился шанс и.. — договорить ему не дало сокращение расстояния. Теперь они стояли чуть ли не вплотную. Сердце предательски заныло.       — Я никогда не желал тебе зла. — выдохнул Геллерт в самые губы Дамблдора. Желание прикоснуться к ним, почувствовать вкус становится сильнее и настойчивее. Тот упрямо смотрит и скрещивает руки на груди. — Аурелиус не в счёт. — бросил Геллерт, отводя взгляд в сторону. Едва слышимый глубокий вздох переполняет комнату, выдавая раздражение профессора.       — Клятва разрушена.. — вдруг начал Альбус, утыкая глаза в пол.  — А значит, мы больше не сможем прятаться друг от друга. — сухо продолжал он. Молчание. — Хочешь ты того или нет. — касание в плечо — все слова словно и не существовали. Мурашки пробежались по всему телу.       — Если ты так сильно этого желаешь, то я не стану с тобой спорить, Альбус. — чуть ли не шёпотом проговорил Гриндевальд, выделяя акцент на имени, словно пробуя его на вкус; аккуратно поглаживая большим пальцем чужое плечо. Прерывистый вздох и Дамблдор отступает назад.       Тот, сбросив ладонь с себя, взглянул в глаза напротив и процедил:       — Прошу, не строй из себя белого и пушистого. Я не хочу войны в отличии от тебя, Геллерт, и не собираюсь, как ты себе надумал, строить сотни битв между нами. — на несколько секунд он замолчал, и в его взгляде, как думал Геллерт, блекнули грусть и сожаление, но это произошло всего на мгновение. — Зачем ты сюда пришёл? — соскользнул с его языка вопрос. Что-то в груди неприятно заныло, выражая свою тревожность.       Тёмный маг прикрыл глаза, и на его лице появилась лёгкая улыбка. Именно этого вопроса он и ждал.        — Не только ты знаешь о существовании этого зеркала. — начал издалека мужчина, как всегда не отвечая сразу на вопрос. Дамблдор отвернулся от него к артефакту, чтобы поскорее скрыть его обычной старой тканью. — И не только ты ходишь к нему, чтобы посмотреть на своё прошлое. — Геллерт усмехнулся, замечая, как преподаватель замер, словно его парализовало. Он подошёл ближе к нему, ощущая, что попал прямо в цель. Не любезничая, Гриндевальд обошёл волшебника и, приподняв того за подбородок, взглянул в самые глаза, в которых сейчас отражалось не привычное небо, а море сожалений.       Альбус сглотнул накопившуюся слюну и поднял стеклянный взор на него, Геллерта Гриндевальда, и снова перевёл его на зеркало. Теперь там не было их в 1899 году.       — Я больше не вижу того, о чём ты думаешь. — сухо отчеканил Дамблдор и поджал губы в одну полоску.       Геллерт беспокойно заморгал, явно не ожидав такого резкого ответа.       — И что же ты видишь, если не секрет? — голос мага невольно дрогнул.       Светлый волшебник обогнул мужчину, вставая прямо напротив опасного артефакта и всматриваясь в него. Многозначительное молчание раздражает и пугает одновременно.       — Себя. — тихо ответил Альбус. Он солгал ему, и Геллерт это чувствует, но ничего не говорит, а лишь уверенно делает шаг в темноту и скрывается в ней, а после пропадает из Хогвартса. Сладкая ложь меняет всё. Слеза скатывается по щеке, словно с горки, и тут же пропадает из виду. Теперь они по разные стороны баррикад, и им не зачем себя пытать бессмысленными чувствами. Они смогли расставить все точки над “i”.       Так будет лучше для всех.       Ради общего блага.