Instant de bonheur/Мгновенье счастья

      Вся жизнь архидьякона Жозасского в один миг очернела, опустела. На смену ясным дням пришла затяжная ночь. Мгла, пожирающая с каждым днём, не даёт покоя. Тяжёлое бремя упало на его плечи, эти переживания, что тревожат ум. Теперь он «существует», не живёт.

***

      Клод Фролло стремительно шагал к Красным Вратам, надеясь хоть немного отдохнуть. Достав ключ, ему казалось, что он истратил все жизненные силы. Усталость и расхлябанность до ужаса раздражают, но и ничего нельзя поделать. Свеча, словно специально светящая крайне тускло, заставила священника раздразиться. Всё очень плохо, тот не в силах даже разгневаться, раскричаться на весь собор.       Взбодриться ему помог воспитанник–Квазимодо. Обернувшись, Фролло увидел пред собой звонаря, держащего более внушительный огонь, и две фигуры, облачённые в чёрные мантии. Головы их скрывались за большими капюшонами. Архидьякон вцепился в ключ от монастыря, перебегая глазами с одного на другого незнакомца. Квазимодо нарушил молчание: — Хозяин, эти люди, они хотели видеть Вас, Отец.       Клод нахмурил брови, люди всё так же неподвижно стояли. Одна из фигур сделала шаг к священнику, тот попятился. Рассмеявшись, незнакомец спустил капюшон. — Полно, Святой Отец. Ежели Вам страшно–мы уйдём, – Пьер Гренгуар гордо скрестил руки на груди. Чёрные волосы, собранные в хвост, напоминали волны бушующего моря в ночи. — Я не ожидал такого от Вас, мсье, – ответил священник, — а кто же скрывается за Вашей спиной?       Вторая фигура робко качнулась. Человек за капюшоном явно опустил глаза в пол. Поэт велел Квазимодо отдать свечу незнакомцу и отпустил звонаря, а сам подошёл к учителю. — Мэтр Фролло, я здесь не просто так. Из всего уважения, человек в плаще очень желал Вас видеть, – Гренгуар обернулся. Фигура сделала шаг назад, — Боюсь, дальше я не смогу присутствовать, она стесняется меня, или Вас?!       Священник пошатнулся, как пару мгновений назад незнакомец: — Она?       Не успел Фролло опомниться, как поэт шепнул что-то человеку и скрылся во мгле собора. Архидьякон взглянул на фигуру. Сглотнув, он спросил: — И, кто же ты?       Незнакомка осторожно стянула капюшон. Перед Фролло всё это время стояла его тьма — Эсмеральда. Цыганка переступала с озябшей ножки на другую, нервно бегала глазами, будто сомневалась в том, стоило ли ей приходить сюда. Как же она хороша в этой мантии! Её ноги стали словно длиннее, она стала прямой и высокой, словно башни собора. — Дитя моё, что ты здесь делаешь? — у него перехватило дыхание. — Я знаю, что Вы страдаете из-за меня, мне это ведомо. Мне так жаль, я ведь никак не могу этому противостоять. Но я могу Вам помочь, избавить от этой ноши—подарить мгновенье счастья, – отчеканила Эсмеральда без запинки, хоть и было видно, что та переживает.       Архидьякон, уронив ключ, смотрел на смуглянку круглыми глазами. Он пытался отрезвить себя, думая, что сходит с ума. — Подумайте, я никуда не спешу. Лишь в Ваших руках Ваша судьба, я не в праве судить её или Вас. Вы можете отвернуться от Вечного Бога, а можете забыть меня, продолжая жизнь. Вы сильны, и я в Вас верю. Какое бы решение Вы не приняли–всё к лучшему.       Клод замешкался. Ему нужно сделать такой сложный выбор в один миг. Над ним он размышлял все те дни, что не мог прийти в себя. Через горькую улыбку Фролло ответил: — Мне нечего терять...       Эсмеральда кивнула. Безо всякой спешки она заключила священника в тёплые объятия. Сначала тот был в недоумении, а после словно вся его ноша, весь груз испарились. Приняв девочку, Фролло пробежался пальцами по её волосам. Всё то непреступное, что он хотел сотворить в грёзах исчезло. Нет ни страсти, ни боли, ни вожделения. Даже обнимая малютку, он не мог сделать с ней хоть что-то, он бы не простил себе. — Прощай, – выдохнул он, подарив на расставание нежный, насколько он мог, девственный поцелуй.