Вместо одной точки поставить тысячу многоточий.

Он лишь смотрит. Смотрит, как его человек танцует с кем-то чужим, смотрит, как его руки скользят по столь родным бедрам, смотрит, как губы двух парней сплетаются в поцелуе. Он сам виноват в этом. Только он виноват, что произошло именно так, а не иначе. Только он виноват, что его человека теперь целуют чужие губы, что его человек теперь не его. Только он виноват, что больше не суждено ему увидеть утренние танцы под какую-то музыку из чартов в интернете. Только он виноват, что близкий человек проливал слезы, что он не мог долго отойти. Только он виноват, что он счастлив не с ним.

***

Конец августа. Музыка приглушенно врезается в уши, а светло-голубые глаза будто ищут кого-то, и, найдя, парень бросается к другу, обнимая его и едва ли не вися ну чужой шее. — Итэр! Родной мой! Я уж боялся, что ты меня тут одного бросишь, да и с девочкой со своей ты обещал меня познакомить,— Венти улыбается, уже отпустив друга, который лишь улыбнулся на эту чужую тактильность. — Она скоро подойдёт, не переживай. Брата обещала взять, вроде как, он её на год младше,— сразу уточняет светловолосый юноша, чьи длинные волосы заплетены в тугую косу. — Новые знакомства — новые возможности! — лишь восклицает поэт, что учится на втором курсе ВУЗа с углублённым изучением языков. И ждут они недолго. Уже скоро подъезжает машина, из которой выходит девушка, чьи волосы сложного оттенка фиолетового цвета заплетены в два аккуратных пучка, вытягивая за руку своего, как посудил Венти, брата, после чего машет рукой двум парням, подходя к ним и что-то цыкнув брату, явно нежелающему идти куда-то. — Доброго вечера, — звучит приятный голос девушки, — мое имя — Кэ Цин, моего брата зовут Сяо. Очень приятно познакомиться, а так же, возможно, сотрудничать в будущем. — Доброго, моя прекрасная леди и не менее прекрасный господин. Венти к вашим услугам,— Парень улыбается обоим, хоть и стоит слегка за спиной отшагнувшего к девушке Итэра. — Приятно познакомиться, Сяо, меня зовут Итэр, думаю, мы поладим. А с тобой, моя хорошая, — он берет девушку за руку, после чего тянет к себе и целует в щеку, мы поладим определённо. Под смех и фразу "Чур я буду другом жениха на свадьбе, а первого в честь меня назовёте", произнесенную поэтом, компания быстро растворилась в толпе, разделяясь. Лишь до конца вечера Венти чувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Январь. — Хей! Нечестно нападать со спины! — Парень смеётся, катая снежок и кидая его в свою девушку, задорно смеющуюся и прячущуюся за спину подруги с другого курса. — Сам виноват, что не следишь за мной! Дурашка! — в неё все же попадает снежок, пока девушка кидает в Итэра очередной, убегая от подруги, кидающей аккуратный комочек снега в Венти, что смеется, смотря на них, кидая снежки в Сяо, спокойно стоящего и наблюдащего за взрослыми детьми, которые пусть и были его старше, вели себя намного глупее, втягивая и его. Как говорила в таких случаях его старшая сестра: "Ты просто не понимаешь ничего и делаешь вид, что ты старый, Сяо, а ты ещё даже слишком молод" — на что оставалось лишь пожимать плечами, его это не сильно волнует. Наверное. Они сдали сессию, пусть и двое сдали не с первого раза, да кого это волновало? Главное: сдали. Все остальное не так уж и важно. А после мокрые идут домой. Точнее, кто к кому идёт. Сяо вызывает такси к себе домой, Кэ Цин провожает до дома свою подругу, как позже узнал Венти, Гань Юй, а после тащит парня и его друга к себе в квартиру, ведь завтра выходной, можно отдохнуть целиком и полностью наконец-то. — Во имя Архонтов! У тебя тут так прекрасно!— с улыбкой сказал Венти, входя в чужую квартиру, что вызывает улыбку у девушки. — Спасибочки, родной,— она улыбается, забирая чужие мокрые куртки и вешает их у батарей. А эти милые прозвища вызывают у Итэра тихое фырканье, сопровождаемое усмирительным взглядом на него девушки, а после смехом. Все знают, что эти прозвища ничего не значит. Все знают, что это — лишь такое забавное проявление дружеской любви, как и позже исцелованное лицо Венти двумя помадами Кэ Цин, вытащенными откуда-то из глубин косметички, в которую впрямь помещается миллион вещей; как и накращенный трудом его девушки и его друга Итэр; как и Кэ Цин, которой просто в кайф стало заплетать и фотографировать друзей. А после все фотографии отошлются в статусы, одна из них встанет на аватарку Венти, да и отошлются Сяо, которому почти по поводу всего отчитывается его старшая сестра. Середина апреля. — А я-то что сделаю? — недовольно буркнул младший среди второкурсников — он только поступил, пока три его спутника: сестра и два её друга — второй уже прожили, чему, признать, сами были удивлены. — Действительно! А остальные что? — поэт фыркнул, едва не падая, ведь он подскользнулся, спускаясь самым последним по очень резкому склону, но его за рукав схватила девушка, без малого жена, его лучшего друга, помогая твердо стоять на ногах, пока ее саму за руку вёл Итэр. — Успокоились оба, ведёте себя, будто семейная пара. Бесите. Найдемся мы, спустимся, там трасса, по ней около километра и будем в деревне, которую искали,— он спрыгивает с выступа следом за младшим, решившим идти первым, после чего ловит девушку, сказавшую что-то парню на ухо, подавая руку другу. Снег уже сошёл с земли, а земля уж прикрыла свою нагость мягкой травкой, на которой хотелось раскинуться и лежать невозможно долго, а не идти в деревню за несколько вёрст от города, просто чтобы посмотреть на речку за пару километров от деревни. И ладно бы, если бы кто-нибудь их подвез, нет, компания решила действовать по старинке — добираться пешим ходом. Точнее решила Кэ Цин, Итэр поддержал, Венти был за любой движ, пока Сяо едва ли не силой вытащили. — Трасса.. так. Ну, трасса есть, что дальше? — девушка уперла руку в бок, смотря на парня, который листал карту на телефоне, под "Долбаный Яндекс навигатор" — А дальше нужно кого-нибудь здесь оставить, и удачу, и прибыль получим. Меня нельзя, я хороший, Итэра я не отдам, Кэцушечка хорошая, её тоже нельзя, остаётся один вариант..,— Парень обрывает фразу, прячась за спину Итэра, пусть и знает, что его не ударят, да и девушка, про брата которой парень сказал, лишь рассмеялась, пока её брат фыркнул, в остальном игорируя ситуацию и Венти в целом. — Пошлите, может к девяти успеем, — блондин смотрит на время, после чего убирает телефон в карман — когда идёшь по дороге асфальтированной, можно и не подсвечивать. Все-таки они добиваются, пусть и на дорогу ушёл весь день, а ноги стерлись в некоторых местах в кровь, довольны были все. Приняли их, разрешив переночевать, пара жителей деревни — мужчина преклонного возраста и его жена, как оказалась, даже немного постарше его, с ними и засела за разговоры единственная девушка в компании, пока её молодой человек сидел рядом, ни за что не желая отходить далеко. Конечно, Сяо наблюдать за ними было интересно, но он просто не хотел этого делать, поэтому вышел на улицу, отказываясь воспринимать это как личные побуждения, кроме желания подышать свежим воздухом. Небольшое крыльцо вело из дома в двор. На него и сел юноша, скрестив руки и слегка откинувшись назад, кажется, опираясь спиной о деревянную балку, поддерживающую продолжение крыши над террасой, а после и над крыльцом. Тихо. Слишком тихо. Если прислушаться, можно услышать даже биение своего сердца. В такой тишине думать — самое то. А о чем? О жизни, о любви, о будущем — обо всем. Если приподнять слегка голову, видно удивительно чистое звёздное небо, можно даже созвездия рассмотреть.  Он слегка щурится, наклонив голову на бок и пытается понять и узнать хоть одно созвездие. — Большая медведица, рядом, смотри, малая,— резко слышится голос за его спиной, от чего Сяо вздрагивает, смотря через свое плечо на стоящего за ним Венти, вытянувшего руку и показывающего созвездия.— Вон дракон,— он мягко перемещает руку, после чего делает резкое движение в другую сторону, — там где-то Кассиопея. Остальные искать долго. А Сяо смотрит. Только смотрит не столько на небо, сколько на подошедшего ближе парня, на его руки и даже сейчас привычную добрую улыбку, которая покорила многих — имена всех парень сам не знает. — Красиво, согласись же,— Парень плотнее укутался в кофту, смотря на небо, будто старательно избегая взглядом Сяо, да и будто обращался не к нему, а к небу, хотя то, возможно, было даже лучше, ведь небо пусть и не ответит, но, Венти уверен, всегда выслушает и поддержит в трудный момент, пока этого может не сделать самый близкий человек. — Красиво,— звучит короткий ответ уже отвернушегося от него Сяо. Ночами до сих пор было холодно, оставаться на свежем воздухе для сна было минимум глупо — слишком легко заболеть. Этот холод пробирал до костей, пока младший из компании стоял, смотря на звёздное небо и рассматривая созвездия, которые все же смог понять и рассмотреть в последний момент, когда ему показывали. Все уже спали в доме, а он под предлогом перекура, хотя никогда и не курил, вышел на улицу, кажется, не собираясь заходить и ложиться. Хотя нет. Пробирал до костей не холод, а странное чувство. Чувство это было трудно объяснить: оно скакало, извивалось, не хотело, чтобы его кто-то понимал, хотелось дальше пытать и медленно терзать парня. Сидя на террасе, он рассуждал о чем-то в своей голове, решая дилемму, что беспокоила его. Мысли тяготили, но их удавалось тщательно скрывать от всех, доверять лишь сестре, которая пожимала плечами и давала странные советы, они были бессмысленными! Мог бы — сделал бы так уже давно, не бегал бы настолько долго. Начало июля неумолимо быстро приближалось. Курс, на котором учился Венти, ушёл в так называемые каникулы по приказу учебного заведения ещё в десятых числах месяца, пока курс Сяо, с которым все-таки парень сблизился, кажется, даже став с ним другом, как считал сам юноша, учился до середины июля — практики у первого курса и все дела. — Бу! Приветик! Резкий вскрик раздаётся из-за угла, пока тот, кого пытались так напугать, слегка отшатнулся назад. В пустом коридоре шестого этажа раздаётся звонкий смех. Это того стоило. — Видел бы ты свое лицо,— Венти смеётся, подходя ближе. Его волосы не заплетены в привычные косички, а просто в свободном полете вьются, пока от него самого веет запахом каких-то цветов, если Сяо не ошибается, то это аромат одних духов из коллекции сестры, вроде бы, полевые. Да. Венти прекрасно идёт этот запах. — Что ты здесь забыл? Дома сидеть и отдыхать должен,— юноша слегка фыркнул, держа нужные на первом этаже пособия, а после чего начиная быстрым шагом спускаться вниз по лестнице, зная ведь, что его догонят. — Мне скучно было, а Итэр все время с твоей сестрой по больницам таскается. Что мне делать ещё? Пошёл по твою душу, все равно эти практики, или что у тебя там, не имеют смысла. Можно прогуливать, проверено мной,— он все же бежит по лестнице за другом, пусть и с физической подготовкой у него плоховато, но догнать получается. — Прогулы не являются хорошими. Я — староста. Мне нельзя,— спокойно отрезает это фразой продолжение диалога в эту тему Сяо. Ну, как кажется ему, отрезает, да вот кто Венти такой, чтобы не продолжить клонить к тому, к чему начал? — Пошли гулять. Один раз уйдёшь, ничего страшного не случится,— Поэт наблюдает, смотрит, как меняются едва уловимо эмоции Сяо — он почти согласен, пусть и делает вид, что он недоступен и не согласится на такое.— Ну пожалуйста,— для последней капли тянет Венти, уже едва ли не вися на плече младшего для пущей убедительности. Сяо вздыхает. А второкурсник, уже, считайте, третьекурсник, улыбается. Уговорил. Как и всегда. — Подожди меня в холле, я приду через несколько минут,— он одной рукой скидывает с себя чужие руки, после чего быстро заходит в аудиторию на первом этаже, и, как слышит Венти, там парень ставит на одну из первых парт все пособия. Остальное уже не слышит, ведь уходит в холл, проходя мимо раздевалок, как ему и сказали. Не проходит и пары минут, как выходит Сяо, спрятав руки в карманы. Все-таки, как и следовало ожидать, он вышел, он не соврал. — Пошли, чего замер? — задаёт вопрос парень, проходя мимо Венти, впрямь замеревшего. — Иду-иду, — на его устах улыбка, а он сам уже догоняет друга, привычно, как и обнимал некогда Итэра, обнимая того за руку. Для него это было нормально, а Сяо смирился с такой тактильностью, да и, кажется, сильно против не был. Их дорога необговариваемо шла по центру города, чрез городской арбат, где всегда было шумно и весело.  Здесь зачастую, сидя в позе, схожей с золотым сечением, мужчина рисовал прохожих; здесь часто гуляли влюбленные; здесь ежедневно бегали отдыхающие школьники, иногда врезаясь в старших и извиняясь перед ними; здесь кошки бегали за голубями, а в ларьках покупали мороженое, ведь летом на улице всегда очень жарко. Ветер резко затихает, как и затихают звуки. Только сейчас становится ясно – на улице мало людей, а небо затянулось дождевыми облаками. Как и успел подумать парень. Дождь… Ливень или моросящий дождь приносит едва ли не лучшее наслаждение; дождь всегда дает многое людям, начиная мыслями, которые на удивление хорошо думаются в дождливую погоду, заканчивая омовением всего вокруг, от чего природе, людям, животным явно становилось лучше. — Июльский дождь окутал город, своей неясной непогодой. И одарил немой прохладой. и лишних слов тут и не надо Тихий смех, а поэт смотрит вверх, подставляя лицо крупным каплям летнего ливня. — Что?— лишь недоуменно спрашивает Сяо, смотря на того. — Ничего, просто в голову строчки пришли,—  Венти смеётся, отдаваясь целиком и полностью дождю, пока краем глаз наблюдает за расспатривающим его Сяо. — Потанцуем? — резко спрашивает парень, протянув младшему руку, пока тот, кажется, не понимает его ещё больше. — Ты идиот? — лишь спрашивает Сяо, но без продолжения возмущения берет Венти к себе, беря инициативу в танце. Он не позволит собой руководить. Не позволит никому, кроме него. Идёт дождь. Крупные капли падают на землю, смывая грязь и засуху, ведь дождя не были долгое время. Почти все люди прячутся в домах, лишь редкие идут куда-то, прячась под зонтами, животные сидят в своих небольших укрытиях. А они танцуют. Они кружатся по арбату, мокрые до ужаса, будто только что вышли из воды, но им не холодно: их греют тела друг друга, их греет странная близость в танце, их греют точно удивлённые взгляды людей из окон, что точно думают разные думы на этот счёт, но им все равно, им хорошо, даже слишком. Иногда, пожалуй, даже стоит проникнуться этой детской шалостью, как прогулка под дождем, ведь это заряжает энергией, даёт почувствовать то, чего не чувствовал никогда раньше. — Сяо, слушай, мне давно хотелось тебе сказать,— начинает Венти, продолжая в танце жаться к чужому телу, пока его талию слегка сильнее начинают сжимать,— Ты мне нравишься. Давно. Они не прекращают двигаться по арбату, пусть дождь и усливается, а эта всплывшая тема выбивает воздух из легких. Он что?.. — Ты шутишь? Скажи честно, это очередная твоя шутка? — Сяо спрашивает серьёзно, но спокойно, и, если бы его собеседник не был так близко, Венти даже не подумал бы, что тот переживает. Чужое сердце начало биться слишком сильно. — Нет. Сейчас я не шучу и шутить не хочу, я.. Но его обрывают. Обрывают так резко и даже в каком-то плане нагло, но то, как обрывают, оставляет все возмущения в стороне, ведь чужие губы сейчас в соприкасаются с его собственными, пока движение прекращается, а рука соскальзывает ниже, обнимая его. Это действие больше всего остального говорит об ответе. Даже чёткий ответ был бы не так ясен и ярок... Их отношения первое время были прекасны, даже слишком. Разговоры сутками, чувственный секс в разных местах дома, чувствительные моменты, выполнение хотелок друг друга — да и многое другое, границы чего стирались, было ощущение, что так и должно быть, радость затмевала все вокруг, от чего не сразу заметились изменения в поведении любимого человека, но, увы, они стали сказываться, пусть и не принимались. А позже ссоры стали слишком и слишком часты. Они возникали из-за ерунды, из-за всякой чуши, а портили всё. Один момент испортил все. Осенью, переодически встречаясь в коридорах учебного заведения, случилось так, что Сяо, несмотря на то, что был младше Венти на два года, поднял на того голос. Из-за глупости. Опять. "Ты ходишь в слишком открытой одежде, меня это раздражает",— пожалуй, самая глупая причина для ссоры, особенно людей, которые клялись друг другу в любви ночами. — Так не смотри на меня и не трогай! — и не скажешь, у кого первыми сдали нервы, но первую точку поставил именно Венти. — И не собирался, больно ты мне нужен. Вместо одной точки поставили тысячу многоточий. После ссоры Венти не выходил на связь долгое время, лишь через сестру он узнал, что парень на долгое время уезжал из города, написав заявление на два месяца, а после, по приезде домой, его руки долгое время находились в бинтах, под некогда яркими и выразительными глазами были ужасные синяки, пока светлая кожа приобрела болезненный оттенок. Чьи-то слухи говорили, что он болел, кто-то говорил, что сошёл с ума, кто вещал, что он уезжал ради похорон, кто думал, что лечиться — версий было много, но настоящую правду знал лишь Итэр, помогающий встать с колен и понять, что солнце светит всем людям одинаково, скоро наступит белая полоса, и будет легче. Сяо же, как говорили, завёл отношения с девушкой из одиннадцатого класса №143 школы, но, увы, всего этого поэт не знал, да и знать не горел желанием, предпочитая избегать разговоров о нем. Перейдя на домашнее обучение, Венти перестал часто появляться в учебном заведении, предпочитая изредка заходить туда, чтобы встретить друга и его жену, либо же за помощью от педагогов. И все те разы, когда его видели, каждый отмечал, что домашнее сидение стало парню на пользу: к концу четвёртого курса он вернулся в привычный вид, ведь кожа вновь стала аристократической белезны, глазки вновь горели огнем, а на губах была привычная милая улыбка. В августе четвёртый курс решил праздновать свой окончательный выпуск и все уже отпущенные долги, сделав вход без пригласительных для всех желающих и сняв для этого на несколько дней клуб на окраине города. Здесь наливали любой алкоголь по выбору, можно было взять комнатку для личных дел, здесь танцевали девушки со своими парнями или даже без них — были и одиночки, танцующие сами по себе до упаду. Музыка врезалась в уши, каждый чувствовал ритм так, как хотел он сам, пока в музыке забывалось все, что было раньше, все, что хотелось забыть, все, что приносило людям боль и неприятные ощущения. Именно здесь каждый чувствовал себя на своём месте. А в центре танцует пара, которой восхищались все. Чей-то старший брат, чья слегка смуглая кожа ярко контрастировала со светлой кожей его партнёра, кружил поэта, за состояние которого волновались раньше многие, ведь почти все знали его и любили. Ему было хорошо впервые за долгое время, пусть и чётко ощущал каждой частичкой кожи на себе колкий и цепкий взгляд, узнаваемый из тысячи. Сяо. А он лишь смотрит, понимая, что сам виноват в этом всем. Что лишь он виноват в том, что сейчас не рядом, а у до сих пор любимого человека на запястье, если присмотреться, видно несколько уже затянувшихся шрамов. Только он виноват, что некогда родного тела касаются чужие руки, пусть это и его спутник 6а один вечер. Только он виноват в том, что в определённый момент сделал, зная, насколько тяжело было Венти тогда. Сяо ушёл через короткий промежуток времени, понимая, что он не может вывозить происходящее, он не может жить из-за давящей совести, из-за болезненных ощущений. Он до сих пор любит его. Он постарается сделать все, чтобы больше не пересекаться. Увы, не пересекаться получилось недолго. До декабря, когда уже работающему на какую-то, никто в подробности не вдавался, организацию Венти и учащемуся на четвёртом курсе Сяо пришлось пересечься дома у сестры младшего парня и её мужа, являющегося до сих пор лучшим другом Венти. Они праздновали в кругу, как выразилась сама Кэ Цин, семьи всплывшую её беременность, да и прямо тут собирались открыть конверт с полом ребёнка. Когда семья брата и сестры собралась вся, а так же пара их близких друзей, всех из которых сам Венти знал, да и общался со многими близко, да и само веселье было в разгаре, Сяо вышел на лестничную клетку их пятнадцатого, самого верхнего этажа,  чтобы покурить — он начал курить во время своих отношений с поэтом, назло ему. Да и тут судьба вновь свела их, решив: многоточий быть не должно. Темно-синие, даже близко к оттенку с примесью чёрного, цвета волосы с ярко-бирюзовыми концами были распущены и хаотично вились. Ох, Сяо прекрасно помнит, насколько они мягки, помнит, как они непослушно вьются в руках. А Венти не оборачивается, сидя на лестнице на крышу. Вероятно, вышел, чтобы отдохнуть от шума.. какой бред! Человек, что всегда находится в центре внимания на всех праздниках и во всех компаниях, решил отдохнуть от шума где-то на лестничной клетке. Отогнав неожиданные мысли, а Сяо удивительно часто стал думать, парень  закурил, опираясь о перила, ведущие на этаж ниже. Тишина напрягала, в воздухе чувстовалась недосказанность, ведь им было что сказать после такого странного разрыва, но оба молчали, либо подбирая слова, либо оттягивая разговор — неясно. Но вот и сигарета скурилась уже почти до фильтра, и времени прошло немало, после чего прозвучала тихая и неожиданная для обоих одна фраза. — Я все ещё люблю тебя.