(пере)воспитатель

      Похмельное утро — это всегда что-то незабываемое. Именно что-то. Никаких внятных объяснений на такую голову невозможно дать этому состоянию. В принципе что-то внятное зачастую не получается выразить. Каждый, кто хотя бы раз употреблял спиртное, в той или иной мере сталкивался с симптомами этого явления.       Глаза открывать не хотелось от слова «совсем». Казалось, будто веки сшиты накрепко. Но проснувшийся организм и подкатывающая тошнота заставили взглянуть на этот бренный мир на пару секунд, а после этого сразу же упасть замертво. Предметы, окружавшие Антона, были совершенно не похожими на те, что располагаются в его квартире. Здесь всё намного светлее, чище и уютнее, что ли. Шастун не слишком заморачивался по поводу этих всех аспектов, ведь собственный комфорт — главное.       — Эй, — «Блять…» — мысленно прошептал Антон, распознав голос, обращавшийся к нему с первой же «ноты», — Пора, красавица, проснись! — матрас прогнулся под человеком, присевшим рядом, а его рука с мягкой кожей приятно потрепала юношеское плечо, высунувшееся из-под одеяла.       — Нет, нет, нет… — обессиленно простонал парень, еле натягивая белоснежное одеяло, чтобы прикрыть лицо, вот-вот загорящееся от стыда.       — Да-да, — та же рука убрала ткань с головы Антона, и опустилась на его щеку, чуть поглаживая кожу большим пальцем. — Тош, открывай глазки.       — Нет, Арсений Сергеевич, мне слишком стыдно, — он зажмурился, мечтая о том, чтобы происходящее сейчас было просто сном, видением, галлюцинацией. Да чем угодно, лишь бы это не он сейчас валялся в похмелье дома у своего начальника, в которого с недавних пор влюблён. — Просто расскажите мне, как я тут оказался, пожалуйста…       — Сначала «Полисорб», зайчонок, — «Твою же мать… Зайчонок?!» — Давай-давай, — палец на щеке снова зашевелился. — Я уже развёл его, минералочку тебе достал, — через «не могу» парень разомкнул глаза, и перед ними в эту же секунду предстал Арсений Сергеевич. Он был таким же светлым и уютным, как и его квартира. Яркость, исходящая через окно, подсветила мужчину, добавив +100 к его святости, — Вот, доброе утро!       — Утро доброе, а я — не очень, — с трудом чуть приподнявшись на руках, Антон принял из рук мужчины стакан с белёсой жидкостью, которая по внешнему виду больше напоминала самогон и аппетита не вызывала вовсе. «Всё когда-то бывает в первый раз» — думал парень, глотнув сорбент. До этого он «лечился» «Энтеросгелем» и прочей гадостью, но вот это болото… хуже всего.       — Не, ты меня не понял, это нужно выпить, — Арсений подтолкнул пальцем стакан снова ко рту Антона, — Знаю, что гадость та ещё, но полегчает в разы.       — Это я должен поверить вашему опыту или вы рекламное лицо «Полисорба»? — лицо Шастуна сморщилось при новых попытках опустошить стакан. — Чёрт, чтобы я ещё когда-нибудь выпил… Как будто пластик жидкий пью.       — Теперь, когда будешь притрагиваться к бутылке, в которой есть хоть какой-то градус, вспоминай эту амброзию небесную, — Попов следил за уменьшающимся количеством лекарства. Взяв в руки опустошенный стакан, мужчина пару секунд посмотрел на лицо Антона, которое явно не выражало радости к жизни и не подавало особых признаком её же, — Вот и умничка… — рука пригладила чуть замявшиеся волосы.       — И всё-таки, почему на мне… — он всё же решил проверить, что под одеялом, — Не моя одежда? Хотя, хорошо, что она вообще есть.       — Мало ли, где ты шлялся, а я тебя к себе в кровать кладу, — мужчина открыл бутылку с минеральной водой, которая сразу же приятно зашипела. Он достал с полки в тумбочке ещё один, точно такой же, только чистый, стакан и налил в него немного воды. Антон уже потянулся за живительной влагой, но Арсений, покачав головой, направился куда-то в другую комнату. Вернулся он через пару секунд уже со столовым ножиком в стакане, выбалтывая газы.       — Ну хотя бы не заблевал — уже хорошо, — он принял напиток из рук Попова, —Арсений Сергеевич, мне очень стыдно, но пусть уже будет стыдно по полной — расскажите, что было прошедшей ночью, — он приготовился к приличной порции испанского стыда.       — Ну, слушай… — мужчина принял вид той самой бабушки в советской сказке и начал свой рассказ.       — Я так соскучился по вам… — обняв мужчину за шею, прошептал прямо ему на ухо парень. — Знаете, я…       — Прости, что снова перебиваю, но мы пришли, — он поставил парня на пол. Всё ещё придерживая его за талию, чтобы тот не свалился, он открыл дверь квартиры и пропустил пьяное тело внутрь помещения. — Ты что-то хотел сказать? — этот чистый взгляд ледяных глаз, которые представлялись ему каждый раз, напрочь вычистил все мысли из головы. В этой коробочке сейчас только молочная кожа, усыпанная родинками, сильные руки, увитые венами, и эти глаза.       — Да так, ерунда… — расслабившись, прошептал парень.       Мужчина усадил пьяное тело на банкетку, стоящую в коридоре, и стал неторопливо расшнуровывать чёрные кеды Шастуна, заботливо снимая сначала правый, а потом — левый. Парень что-то невнятно бормотал, припав к стене за спиной, с закрытыми глазами, пока хозяин квартиры отошел в свою спальню, чтобы выбрать сегодняшний наряд для гостя. Определившись, он снова взял обессилевшую тушу на свои руки и перенёс Антона на свою кровать. Оценив масштаб работы, разглядывая тело парня, Арс пытался осторожно снять пиджак, потому что парень уже придремал.       Следующий шаг — белая футболка с пятнами от, очевидно, виски или коньяка — не столько важно. И как только с этим элементом одежды было покончено, взору мужчины представилось стройное, но подтянутое тело парнишки с слегка различимыми сквозь кожу рёбрами. Не сдержавшись, Попов присел на край кровати и кончиками пальцев стал водить по линиям косточек. Невесомо, чтобы парень не проснулся и не подумал на пьяную голову чего лишнего. «А действительно ли лишнего? — думал Арсений, глядя на парнишку, что сейчас мирно сопел у него практически под боком, — Глупо отрицать, что между нами чисто рабочие отношения, есть что-то большее, но вот что? Я не могу позволить себе ломать жизнь этому парню да и самому себе. И если бы он был не против отношений, я бы, наверное, вряд ли согласился — плавали уже. Хотя, сколько можно уже быть монахом? — наблюдая за вздымающейся грудью Шастуна, мужчина водил круги пальцами по всему торсу, даже не обращая на это внимания, — Наверняка он натурал, да и такой красавец явно популярен среди девчонок. Чёрт, с тебя хоть картины пиши…».       Как только мужчина притронулся к бляшке ремня, послышались неуверенные стоны сопротивления и руки парня едва зашевелились. Ремень звянкул, и Арсений отложил его в сторону.       — Спокойно, зайчик, я не трахаю пьяных маленьких мальчиков, — брюки поползли вниз по стройным и длинным ногам, — И чего ж ты так нажрался?       — А у меня ЧП, — вдруг проснулся парень и уже сидел, стеклянными глазами заглядывая в душу мужчины, что только что снял с него брюки, — У меня на тёлку не встал, представляете? Она ну… красивая, вся из себя такая. Трётся об меня — а ему хоть бы хны! Когда бы такое было… — глаза парня наполнились слезами.       — Эй-эй, ты чего, — Арсений был явно под впечатлением от таких откровений и внезапных слёз парня, — он обхватил его лицо ладонями и стёр влажные дорожки с щёк. — Бывает, может, просто ты не в духе был. Ничего страшного.       — Так вся проблема в том, что это не в первый раз уже, — положив голову на плечо присевшего рядом мужчины, Антон говорил и всхлипывал, — У меня такое противное ощущение на душе: знаете, когда ничего существенного не произошло, а по ощущениям — будто взяли и паяльник тебе в задницу засунули.       — К сожалению, знаю, зайчик, — сочувственно прошептал Арс.       — А весь сок в том, что я смирился. Точнее, это просто было неожиданно.       — Так всегда, Тош, — он поднялся и снова посмотрел на мальчишку с заплаканными глазами. — Давай спать, а завтра полегчает — я обещаю.       Не без помощи Попова, Антон переполз на левую сторону кровати, где для него уже было расстелено одеяло. Свет в комнате был выключен, горели только светильники над тумбочками и подсветка на кухне. Арсений принёс серый тазик, поставил его около половины Антона и через несколько минут прилёг рядом.       — Вы такой красивый… — внезапно выдал парень, когда свет погас.       — Ты тоже, зайчик, — Попов улыбнулся и погладил мальчишку по голове.       — Не, я серьёзно, — он чуть зашевелился, — Я бы ради вас даже жопой рискнул бы. Если вас интересует моё предложение, я всегда буду рад. А можно я вас поцелую?       — Спи, пожалуйста… — парень прикрыл глаза и через пару минут засопел, — А я подумаю над твоим предложением. — еле слышно прошептал мужчина. «А мне хочется быть с тобой, но это немыслимо!».

      — Твою мать! — состояние в разы ухудшилось. Антон сидел, поджав ноги и склонив голову, но вскоре сменил положение из-за накатывающей тошноты. От резких движений чуть закружилась голова. — Простите, пожалуйста, мне очень стыдно… И спасибо за то, что приютили свинтуса.       — Ничего страшного, всё бывает, — мужчина продолжал гладить Шастуна по голове, сидя рядом. — А как я мог бросить тебя на растерзание своему соседу? Кстати, а почему «Твой звонок»?       — Какой «Твой звонок»? — скривившись, спросил парень.       — О, с добрым утром! Ты пел под моими окнами Сектор Газа, поэтому соседи и взбушевались.       — Ой, блять… Ой, то есть, простите, пожалуйста, — хотелось раствориться и полностью стереть себе и окружающим память о вчерашнем вечере. — Как же мне стыдно. Блин, — он начал руками изучать пространство рядом с собой, будто судорожно искал что-то, — А телефон мой где? Неужели просрал по пьяни?       — Вот он, — мужчина достал его из кармана домашних брюк, — Тебе звонили много раз ребята — Дима с Егором — я сказал, что ты у меня. — Шастун старался не подавать вида, что от этой информации он был готов провалиться под землю, — Они направлялись к тебе домой, когда я взял трубку.       — Блин, домой надо, — парень попытался встать, но крепкие руки остановили его и вернули в прежнее положение, — Чего?       — Отлежись хотя бы часик, чтобы сорбент подействовал, — не убирая руку с груди Антона, настаивал Арсений. — Если ты сейчас встанешь, тебе будет гораздо хуже, и это даже не угроза, а дружеское предупреждение. Можешь позвонить Диме, он показался мне более сознательным, поговорить. Я пока приготовлю завтрак. Если хочешь, можешь принять душ, но я бы на твоём месте ещё полежал.       — Спасибо, — пересохшими губами пробормотал Антон, припадая к стакану с минералкой. Мужчина лишь тепло улыбнулся и отправился в сторону кухни.

Вы, 09:57

Через час-два я буду дома, всё объясню

Дождитесь меня, плиз

Можете обчистить холодильник — сегодня мне оттуда ничего не пригодится

Телефон долго держать не могу, меня пиздц тошнит

      Телефон пару раз завибрировал от пришедших на него сообщений, но руки поднимались всё ещё слабо, поэтому Антон лишь прилёг обратно и укрылся одеялом по самые уши, поджав под себя ноги в позе эмбриона. Перед глазами замелькали какие-то непонятные картинки. Возможно, это были воспоминания прошедших дней. Но всё вокруг медленно сходило, снижалось будто к земле, появлялась дымка. Будто Шастуна погрузили в какое-то облако.       По ощущениям, кровать вертелась вокруг своей оси, под ногами исчезали ступеньки, ветка, за которую можно было ухватиться, ломалась. Всё преграждало пути к выходу из собственного потустороннего мира. Обессиленное тело то поднималось в небо, то улетало на дно ущелья, разбивалось о бетон. Казалось, вот-вот прислушаешься и услышишь треск собственных костей и журчание проливающейся крови. Течение какой-то бурной реки уносило далеко далеко, и спастись было невозможно…

*Сон Антона*

      Переполненная центральная улица. Вокруг так много красиво, нарядно одетых людей. На другой стороне улицы тётенька продаёт воздушные шары, рядом с ней, другая — мороженое и сладкую вату. Маленького Антона, держа за обе руки, ведут мама и папа. Они так счастливы, улыбаются друг другу. В воздухе витает радость, вот бы так было всегда!       Но вдруг… Всё, попавшее в поле зрения, сносит внезапно появившийся ураган. В тёмный его дьявольский цилиндр попадают и взрослые, и дети. Стоит страшный крик. Маленький Антон зажмурился и сильнее сжал руки мамы и папы, но… Открыв глаза, он обнаруживает, что никого, кроме него, нет рядом. Маленькие кулачки сжаты до предела, ногти оставляют следы на тонкой детской коже. Вокруг только он и непроглядная тьма. Его крик раздаётся эхом.

*Конец сна Антона*

      — Тоша! Тоша! Просыпайся! — его чуть трясло от рук Попова.       — Что? Чего? Я кричал, матерился во сне? — по щеке парня медленно скатилась слеза. Её тут же промокнул бумажным платком Арсений. — Блин, мне аж неловко, что вы так нянчитесь со мной весь день.       — Ничего, я привык — это практически моя работа. Только твоя компания мне гораздо интереснее и приятнее, — невозможно оставаться равнодушным к этой ангельской улыбке, из-за которой Арсений буквально светится, словно нимб у него над головой. — Пойдём на кухню, я тебе овсянку сварил, — тонкие пальцы заправили высунувшийся локон за ухо.       — Как не совсем порядочный, но джентльмен, я буду вынужден либо заплатить вам, либо взять вас замуж, — поднявшись с кровати, Антон ещё пару секунд постоял, чтобы окрепнуть и только потом пошёл вслед за хозяином квартиры.       — Я же сказал тебе, что подумаю над твоим предложением.

***

      Дверь в квартиру Шастуна открылась, и её хозяин, избегая полных непонимания взглядов его друзей, прошагал к балкону отнюдь не модельной, но какой смог, походкой. Он помахал Арсению, стоявшему внизу. Мужчина настаивал на том, чтобы проводить парня до квартиры, но тот сослался на работающий лифт и не очень понимающих друзей.       — И-и-и? — протянул Димка, ожидая подробностей.       — Прошу заметить, — Антон скинул с лица дружелюбное выражение и включил своё настоящее, выражающее весь спектр своих эмоций, поскольку похмелье всё ещё давало о себе знать, даже спустя два часа после сна и сорбента. Арсений посоветовал всё же отлежаться дома и пить побольше жидкости, — Мне всё ещё хуёво, — парень, оставшийся всё ещё в вещах Попова, плюхнулся на незаправленную кровать. — Поэтому подробности будут с помехами и из положения лёжа. Егорик, у меня в холодосе лежат «Ессентуки» какого-то там номера. Я буду тебе премного благодарен, если ты принесёшь мне бутылочку и кружечку. А если в комплекте будет ещё и чайная ложечка, то я тебя вообще расцелую.       — Это не твои шмотки, прошу заметить, — Дима присел в кресло, стоявшее сбоку от кровати. — Пахнут состоятельным и взрослым мужиком или заблёвышем с именем Антон? — он чуть наклонился.       — Прошу снова заметить, я даже не проблевался.       — Сорбент пил?       — Да, Арс залил в меня стакан «Полисорба», — он поморщился, вспоминая вкус «напитка».       — А что за повод для банкета был? И почему ты звонки сбрасывал? — на горизонте появился Егор с тёмно-зелёной бутылкой в руках.       — Я ж пьяный был, — невозмутимо ответил парень. — А когда я пьяный и вас нет поблизости, я всегда сбрасываю звонки. А повод… — ему было тяжело сказать, но смысла скрывать тоже не было, — Короче, у меня уже несколько дней видения… эротического характера, в которых не задействованы девушки, скажем так. И я решился «подлечиться» и заглянуть в «Мёд». Там у меня не сложилось с одной красоткой, и я в силу своего отчаяния нажрался в слюни.       — Не встал, в смысле? — уточнил Егор.       — Да, блять!       — Антон, ничего не хочу сказать, но я думаю, что ты больше не в лагере натуралов, — вступил Дима, вкрадчиво внося предположение. — Добро пожаловать в клуб «Бисексуалочка». А Егору вход в этот клуб противопоказан, — Булаткин подошёл и пару раз тыкнул пальцем в плечо друга.       — Рано делать выводы, но я тоже об этом думаю. А ещё, — глотнув минеральной воды, вспомнил Антон, — Я предлагал Арсу засосаться, но он, как порядочный мужчина, не решился воспользоваться моей пьяной задницей.       — Это достойно уважения, — с полной невозмутимостью выдал Позов.       — Эх, джентльмены, а не сыграть ли нам в ближайшую недельку матч, как в старые добрые? — предложил Егор, устроившись в кресле-мешке.       — Лично я — только «за», — Шастун поднял руку. Вдруг телефон завибрировал от сообщения. Арсений Попов, 12:42 Знаешь, я тут подумал: Плату за свои услуги я беру только натурой :) Вопросов снова стало ещё больше.