I can be lonely with you

В эту ночь Вове приснился кошмар, от которого он вскочил глубокой ночью, выбившись из Лёшиных объятий, даже предательски выкрикнул это «блять» чуть ли не на всю комнату но, слава богу, Лёша даже сонно не промычал, а тем более — не проснулся. Семенюк и так много хлопот за вечер доставил, не мешало ещё разбудить. Потерев заплаканные глаза, которые от этого стали ещё более красными, Вова смог уснуть.

***

А сейчас, когда до жути яркие лучи утреннего морозного солнца въедаются в веки глаз, Вова с некой злобой жмурится, фыркает, пытается избавиться от одеяла, но ощущая низкую температуру, быстро откидывает эту идею. А дальше уснуть, собственно, не выходит, сколько бы не пытался. На часах показывается цифра в виде десяти утра, что очень мало, зная сколько Вова спит. Тут он даже позавидовал белой завистью и порадовался за Лёшу, который ещё сопел в подушку, не подавая никаких признаков пробуждения. Протянув свои руки вблизь к солнечным лучам Вова поднял рукава кофты и снова ужаснулся своим многочисленным следам селфхарма, заключительно пообещав себе больше «не позориться». А хотя в чём заключается позор, в увечиях себе, виной которым сопутствует тяжёлое моральное состояние, это правда стыдно? Нет, Вова так не считал, просто это одна из множества причин, которые смогли натолкнуть его на бросание этой ужасной привычки. Но главная причина — это конечно же Лёша. Вдруг, когда уже кажется, что ничего не может удивить за это гнусное утро, взгляд блондина устремляется к окну и краем глаза видит крышу ближайшего дома, покрытую лёгким белым покровом. Братишкин прямо как ребенок вскакивает с кровати и бежит к окну, залезав под шторы. Первый снег. Такое на первый взгляд предсказуемое, но очень радостное событие, а хотя, кому как. Но Вова например радовался всегда, как в первый раз! Не сдерживая улыбки, он наблюдал за плавно падающими на землю снежинками.

***

— Утро доброе, на что так пристально смотришь? — слегка улыбается сонный Лёша. Он как только открыл глаза с интересом последовал к Вове, сразу приветственно потрепав его по взъерошенным волосам. — Снег... — не отрывая завораживающего взора отвечает он. — И правда, снег. — Хес только сейчас замечает его, сначала парень не обратил внимание, подумав, что это обычный иней, который он видит каждое утро. В этом году снежный сезон задержался. Обычно белые хлопья показывались в начале-середине ноября, но никак не в начале декабря. Ещё одна причина, по которой Семенюк был этим так очарован — немного нездоровая любовь к зиме. Это закладывалось с детства, а сейчас он ждёт зимы больше, чем любое событие в году. Даже чем свой день рождения. Это неудивительно, ведь этот «очень важный» день Вова проводил в одиночестве. Его даже кроме родителей никто не поздравлял, несмотря на кучу «друзей» в его кругу общения, которые почему-то быстро улетучивались, когда Вове нужна была какая-то помощь, да любая! Никто не откликался, а вот когда у них что-то случается, и они так и вопят изо всех щелей «Спаси, Вова, помоги, Вова!» и он сразу приходит на помощь, даже не думая ни о чём откладывает все свои дела, лишь бы помочь. Так Вова и стал чувствовать себя ненужным. Видимо стоило бы перестать быть ко всем таким добрым, не так ли?

***

Ещё немного постояв около окна, Лёша наконец дождался того, что Вова насмотрелся и сам вылез из-под шторок, а казалось, его скоро придётся вытаскивать оттуда. Забавная картина. Хес любил в Вове эти детские замашки, они казались какими-то милыми(?). Да, точнее никак не выразиться. Такое поведение вызывало ни что иное, как умиление. Вова очень ценил это, пока другие твердили: «Да повзрослей ты уже». Лёша всегда выделялся из толпы своим мнением. Конечно, это тоже нередко вызывало критику и насмешки.

«Ха-ха, не такой как все!»

Лучше потерпеть это, выделиться из толпы, чем идти за стадом вслед. Если бы Лёша так поступил, то наверняка бы тоже прикалывался над Вовой, как это делали другие. Но нет, всему виной были неподходящие описанию чувства, кипящие внутри, что не позволяли такого совершить. Странно, что до того момента, как все это началось, Лёша сам ссорился с Вовой чуть ли не каждый день и ненавидел его до коликов. Да к чёрту все это, к черту ёбаное прошлое, пора жить настоящим! Плевать, что было раньше, хватит жить прошлым, довольно.

***

Провозившись в ванной минут двадцать, Хес вышел из неё уже с почти уложенной прической. Сквозь шум фена были слышны громкие и продолжительные, а к тому же настойчивые стуки в дверь. Кто-то чуть ли не ломился в неё, что вызвало неприятные чувства, даже излишний страх... Лёша осмелился и пошёл к двери, посмотрел в глазок. Ох, блять... За дверью стояла его мать, а рядом с ней — отец, сзади выглядывала чёртова Амина, а она то тут откуда взялась... Стоп... Всё стало понятно, кажется, эта ебланка могла разболтать все, ведь недавно она пересеклась на улице с Вовой и Лёшей, которые мирно прогуливались в ближайший во дворе магазин ради своей же безопасности, но видимо это не помогло... Этого он и боялся, как быть теперь? В панике Хес бросился к Вове. — Вова, Вовочка... Сука, там, там мои родители! За дверью... — глаза начали наливаться слезами. Блондин вопросительно оглядел напуганного Лёшу и постарался успокоить, в голове уже был план действий. — Лёша, спокойно... Короче, иди быстрей залезай в шкаф, под одежду, как можно глубже. И сиди так тихо, как только можешь. А я пойду открою, не подведи, пожалуйста. Вова сжал кулаки и выдохнул, собрался с силами и пошёл к двери, из которой издавались те же стуки и «Открывай быстро, иначе дверь будет лежать на полу сейчас», «Ну все, последнее предупреждение». Семенюк прокручивает замок в два оборота и со спокойным лицом открывает дверь. — Да, что-то нужно? — Показывай где Лёша, дебил малолетний. Ты думаешь, что тебе всё так просто с рук сойдет? Вот напишем на тебя заяву, и сядешь за похищение в колонию для несовершеннолетних. — видно, что этот грозный высокий мужчина был настроен негативно, и с этим очень серьёзно. — Вы о чём вообще? Я один живу. — Не прикидывайся, дай я зайду и посмотрю, как ты тут «один» живешь. Хорошо люди хорошие есть, подсказали, где этот сопляк может прятаться. — Прошу. Вместе с Лёшиными родителями пошла и Амина, которой путь в квартиру Вова закрыл рукой. — А тебя я не пускал, можешь идти.— фыркнул он девушке вслед. Вова выглядел тише воды, ниже травы, а на самом деле был очень взволнован. Будь он один сейчас, трясся бы так, что аж жутко было бы. Но сдержанность — один из шагов к победе в данной ситуации. Лёша, тихо сидя в шкафу, слышал все эти разговоры и шаги в комнату тоже... Главное не чихнуть или не издать лишнего звука. Одно неверное движение — и всё, конец.

***

Они осмотрели все комнаты и убедились, что в них нет ни следа Лёши, напряглись чутка. Как так, неужели тёмноволосая могла наврать? Что-то тут не так. Удивительно, что шкаф в спальне остался без внимания, пронесло? Единственной уликой оставались кроссовки Губанова, стоящие в прихожей, которые к огромному счастью также не были найдены.

***

Непрошенные гости ушли не попрощавшись и с растроенными выражениями лица, распечалились, что не нашли своего сыночка, а ведь он был так близко. Какая жалость, ха. Вова закрыл дверь на все обороты и побежал к Лёше, который уже вероятно устал сидеть в душном шкафу под кучей одежды. Распахнув кофейных оттенков дверь огромного шкафа он выпустил оттуда Хеса. С его лба стекали капли пота, там и правда до боли душно. — Ушли? — Ушли... — улыбнулся Вова, так широко, будто совершил подвиг. А чем не подвиг? Спрятал Лёшу так, что даже при обыске его не смогли найти, герой.

***

Теперь они точно сюда не последуют, никто больше не нарушит их покой. Для остальных — Лёши тут нет, а для Вовы — он всегда здесь, даже когда не рядом, он находится в самом сердце. Славно, что Вовина квартира находится на пятом этаже, а то бы и в окна наверняка заглядывали, что за ужас. Ломиться в квартиру и после этого даже не извиниться, хамство, по другому никак не назвать. — Ты в порядке? — Да, только осадок такой остался... Неприятный, если помягче выразиться. — Не волнуйся, тебя больше никто и ничего не побеспокоит, я обещаю! — твердит Вова, точно отвечая за свои слова. Он будет бороться за Лёшин покой, какой бы ценой это не стоило.

***

Эта неделя летела очень медленно, но всё когда-нибудь заканчивается. 10 декабря. Лёша привязался, несомненно. И уезжать в свои хоромы не хотелось. Но как быть, надо восстанавливать свой режим походов в универ, иначе точно отчислят. И Вове тоже нельзя такого допустить, но если их увидят вместе, то сразу всё поймут. В голове назрела идея. — А я знаю, в каком случае я могу задержаться ещё подольше. — скалится Лёша, поглаживая Вову по таким мягким осветлённым волосам. — Я весь во внимании. — Вова отрывает свой серый взгляд от экрана телефона и вскидывает руку куда-то на кровать. — Будем выходить в универ в разное время, и приходить тоже с заметной разницей, как и всегда. А оправдаемся о нашем отсутствии тем, что в срочном порядке надо было отъехать куда-то, а куда — это неважно уже. Ну, что думаешь? — Умница, хорошие идеи подаёшь. Тогда, не прощаемся на ближайшую неделю точно? — с надеждой спрашивает Семенюк. На самом деле не хотелось расставаться с Лёшей даже на минуту, не буквально конечно, но... Что-то тянет друг к другу, как магнит. Этот год будет заключительным, а после этого обучение будет закончено раз и навсегда. Отмучились. И куда потом с этим высшим образованием идти, если в голове пусто, и все лекции, которые «так помогут в жизни» были пропущены мимо ушей, какой в этом смысл вообще?