Клуб J'AIME

      Она понятия не имела, где очутилась. Это было какое-то темное помещение без окон и без светильников — но мягкий свет непонятного происхождения вылавливал из мрака окружающую обстановку. В глазах что-то искрило и переливалось, и она несколько раз моргнула, но мерцание никуда не пропало.       Держа волшебную палочку наготове, Айрис выступила вперед. Посреди комнаты стоял стол, за которым сидели незнакомые волшебницы, — и все. Больше никакой мебели вокруг не было. Женщины ничего не говорили, с легким любопытством разглядывая напряженную, застывшую Айрис, однако не демонстрировали никакой агрессии, и сведенные мышцы спины слегка расслабились.       — По-видимому, мы дожидаемся только тебя, — заметила одна из волшебниц за столом. Они все были совсем молоды — две девушки были примерно ее ровесницами, а говорившей едва ли стукнуло тридцать. В ее речи звучал певучий французский акцент — такой же, как у Соланж. — Присядешь?       В глазах засверкало с новой силой, и, присмотревшись получше, Айрис поняла — это говорившая была облачена в ярко-красное платье из блестящего шелка, а на ее ключицах, руках, пальцах, в ушах и волосах всеми цветами радуги переливались и сияли украшения.       Ради Мерлина, как сюда попал этот нюхлер? В таком наряде сражаться же невозможно: движения скованны, длинный подол путается под ногами, еще и свободе перемещений будет мешать целый гринготтский сейф драгоценностей!       Айрис скосила глаза на единственный свободный стул. Где она, черт побери? Снова магия tempus viator с ее выкрутасами? Но она не дотрагивалась до хронографа, не планировала нового прыжка в прошлое… Где она, Мордред все раздери, оказалась?!       Ну блеск! Рон и Гермиона там наверняка с ума сходят от беспокойства!       — Присядь, — настойчиво повторила девушка постарше. Удивительно — но никто из них не пялился на Айрис, хотя она вроде бы как Нежелательное лицо номер один, чью физиономию каждая собака в Британии знает. — Мы пытаемся разобраться, что произошло, и почему магия забросила нас сюда. Видимо, это было зачем-то нужно… И мест за столом ровно четыре. Ты последняя.       Что ж, из списка всех бредовых вещей, которые происходили с ней в ее не самой долгой жизни, это явно была не самая странная… Независимо пожав плечами, Айрис плюхнулась на стул. Оказывается, к постоянному сиянию перед глазами можно было привыкнуть, и сейчас прямо напротив нее очутилась волшебница, которая говорила до этого. Она была очень миловидная, с каштановыми волосами и оливково-зелеными глазами, с ровным загаром, и очень эффектная. По правую руку от нее сидела сероглазая блондинка, значительно менее яркая, а по левую — зеленоглазая брюнетка, совсем худая и бледная.       — Из того, что мы успели обсудить, выяснилось, что все мы… перенеслись из разных времен.       — Что? — севшим голосом переспросила Айрис, чувствуя, как от волнения пересохло в горле. — Вы все тоже маги tempus viator?       — Кто? — недоуменно переспросила блондинка, и Айрис разочарованно выдохнула. По их лицам было видно, что об этой магии времени никто ничего не слышал.       — Не важно.       — Мы не проводили никаких ритуалов. Просто… очутились здесь, — девушка с оливковыми глазами помрачнела. — Кто из девяносто шестого года, кто — из девяносто восьмого, а я вообще из семьдесят первого…       Сердце забилось чаще. Из девяносто восьмого?! Спросить, не спросить? Как бы ей пригодилась информация о том, что ждет магическую Британию хотя бы через год! Что успеет натворить за эти месяцы Волдеморт, есть ли хоть малейшая возможность его остановить, помешать его планам, кого еще из близких ей предстоит потерять…       Черт, что она вообще здесь делает? Ей надо возвращаться обратно в сорок четвертый, нужно поговорить с Альфардом, а не сидеть непонятно где и обсуждать непонятно что! Нужно сосредоточиться на новом противостоянии с Риддлом…       При одной только мысли о нем Айрис застыла, воздух загустел в легких, и она тут же разозлилась на саму себя. Да сколько можно, в конце концов! У нее что, теперь выработался какой-то дурацкий условный рефлекс на каждое упоминание этой фамилии?! То видение ничего не значит, это была память Волдеморта, не ее, и уж она приложит все силы, чтобы реальностью оно так и не стало!       — Ну вот что, у меня нет на это времени, — выговорила она сердито и сделала некое движение, собираясь подняться. — Не знаю, кто и зачем нас всех сюда засунул, но сейчас мне немного не до того. Волдеморт сам себя не победит.       Она была готова к тому, что сейчас последуют ахи-охи, а какая-нибудь девица повпечатлительнее вовсе свалится со стула, едва услышав это имя, но ничего такого не произошло. Они остались спокойны, но выражения лиц изменились у всех, кроме, разве что, недокормленной брюнетки — только взгляд у нее сделался настороженный.       — «Сам себя не победит»? — переспросила блондинка. У нее был необычный оттенок волос — в этом освещении они казались почти седыми. В отличие от своей соседки, она говорила без малейшего акцента. — Из какого ты года? У вас война с Волдемортом еще идет?       — «Еще»? — уцепилась Айрис за это слово и посмотрела на блондинку со вспыхнувшей надеждой. — Так она закончится? Это ты из девяносто восьмого?       Та напряженно кивнула. Сильно счастливой она, тем не менее, не выглядела.       — Как это будет? — Айрис окончательно передумала подниматься на ноги — наоборот, она как следует утвердилась на стуле и придвинулась ближе к столу. — Его победят? Кто? Как?       Неужели ей все-таки удастся уничтожить все крестражи и положить всему этому конец?..       — Поттер, конечно, — пожала плечами блондинка, внимательно ее разглядывая. — Кто ж еще? На глазах у всех, во время финальной битвы в Хогвартсе…       В ее голосе Айрис послышалась какая-то деланная легкость, какая-то фальшивость, но за вспыхнувшей радостью она едва обратила на это внимание. Мерлин, неужели, осталось прождать совсем недолго, еще буквально чуть-чуть…       — Ты принимала участие в этой битве? — с жадным любопытством и тревогой спросила она. — Как это было?       — А как ты думаешь? — отозвалась блондинка хмуро, и в этом уже не было ни малейшей наигранности. — Много погибших. Раненых. В том числе и среди студентов Хогвартса, включая несовершеннолетних… Школа частично разрушена. Мы с отцом принимали участие… Почему ты так серьезно расспрашиваешь? Ты или кто-то из твоих родственников входит в Орден Феникса?       Это было так абсурдно и смешно слышать, что Айрис нервно хихикнула. Ну что теперь, шрам им, что ли, продемонстрировать, таким недогадливым?       — Ты же вроде сказала, что Волдеморт был побежден у вас на глазах!       — Ну да, — осторожно подтвердила та, явно не понимая, чего Айрис от нее хочет. — Пророчество исполнилось, все счастливы…       На словах о Пророчестве шевельнулась брюнетка, а Айрис нахмурилась.       — А ты и о Пророчестве в курсе?       — Ну да. Я же была в Отделе тайн, как и Рон с Гермионой, и Невилл, и Джинни…       — Что ты врешь, не было тебя там! — возмутилась Айрис, поразившись наглости этой девицы. — Уж я бы тебя запомнила! Откуда тебе вообще там было взяться?       Воцарилось некоторое молчание.       — А ты кто? — наконец спросила блондинка, настороженно хмурясь. — Не поверишь, но я тебя тоже что-то не помню в Отделе Тайн.       — Я Айрис Поттер, — уже не скрывая недовольства, заявила она и воинственно скрестила руки на груди. Эх, жаль, ее ментальная связь с Волдемортом была односторонней. Вот бы на него перетранслировать часть того раздражения, которое ее охватило, — просто так, чтобы жизнь медом не казалась! — А ты?       Тут она обнаружила, что на нее внимательно уставились все три собеседницы. Ну наконец-то знакомая реакция!       — Поттер? — недоуменно переспросила блондинка. — Не знала, что у Гарри есть сестра… И да, вы действительно очень похожи, сейчас я это вижу… Вы что, близнецы?       В виске заломило, и у Айрис все сильнее укреплялось ощущение, что она попала в какой-то филиал сумасшедшего дома. И, должно быть, в ее лице отразилось что-то такое, что блондинка решила добавить:       — Меня зовут Миранда Р… Фрост.       — Никогда не слышала, — заявила Айрис все так же недружелюбно, с удовлетворением наблюдая, как на лице блондинки проступает растерянность. — А ты откуда? Из Ордена?       Та немного помедлила, прежде чем ответить.       — Теперь уже нет. Так, подожди, — она даже наклонилась вперед, чтобы лучше видеть Айрис; на красивом лице от сильного волнения проступили розовые пятна. — Ты говоришь, что была в Отделе Тайн, что твоя фамилия Поттер, но я впервые тебя вижу! Ты можешь быть самозванкой, можешь быть…       Айрис небрежно тряхнула головой, чтобы непослушные черные волосы слегка свесились, открыв шрам в виде молнии. Глаза Миранды — или как там ее звали на самом деле — округлились, да и молчаливая брюнетка, которая до сих пор единственная не произнесла ни слова, прищурилась, внимательно рассматривая Айрис. Одна фигуристая девушка с французским акцентом осталась спокойна и явно не понимала, чем вызвана такая реакция остальных. Хотя если она из семьдесят первого года, о знаменитом шраме там никто ничего не слышал…       — Не понимаю, — севшим голосом выдохнула Миранда, таращась на Айрис во все глаза. — Я знаю этот шрам, каждый в магическом мире его знает! Но… Гарри же…       — У меня нет брата. Никогда не было, — отрезала Айрис прохладно. — Я отправилась с моими друзьями в Отдел Тайн, где добыла это чертово Пророчество обо мне и Волдеморте и где у нас была стычка с Пожирателями Смерти, и тебя там не было совершенно точно!       — Я этого и не отрицаю, — на удивление покладисто отреагировала Миранда. — Я была в Отделе Тайн с друзьями, мы добыли это Пророчество, у нас тоже было сражение с Пожирателями Смерти. Но Айрис Поттер там не было точно… С нами был Гарри Поттер. Мальчик-Который-Выжил.       Айрис про себя хмыкнула. Это звучало еще более по-дурацки, чем Девочка-Которая-Выжила.       Это все было больше похоже на бред, но, казалось, Миранда искренне верила в то, что говорила… либо же она просто актриса мирового уровня, по сравнению с которой Риддл с его навыками лицедейства — неопытный мальчик из массовки. А у нее нет права на ошибку.       Постоянная бдительность! — так рявкнул бы Грюм…       — Скажи что-нибудь еще, чтобы я поверила, — потребовала она. — Если ты не шпионка Волдеморта и это все — не какой-нибудь хитрозакрученный план, в котором я пока не разобралась…       На словах про «шпионку Волдеморта» лицо Миранды сделалось надменным. На ее руке Айрис только сейчас рассмотрела кольцо — в виде платиновой змейки, положившей голову на изумруд.       — Что ты хочешь, чтобы я сказала?       — Докажи, что ты в самом деле была в Отделе Тайн. Что ты в самом деле из Ордена Феникса!       Миранда вдруг прищурилась.       — А ты сама из какого года?       — Из девяносто седьмого.       — Вы с Роном и Гермионой уже влезли в Министерство? Чтобы забрать у Амбридж одну очень важную для вашей победы вещь?       Кажется, сердцебиение Айрис на пару мгновений остановилось. Она знает? Знает о крестражах?       Безумие. До какой же степени отчаяния дошла она — точнее, нет, не она, а этот непонятно откуда взявшийся Гарри Поттер — раз раскрыл кому-то постороннему правду о бессмертии Волдеморта?       — Не беспокойся, — Миранда без труда прочитала по ее лицу истинные мысли Айрис. — Гарри, Рон и Гермиона рассказали мне об этом уже после победы.       Ей слегка полегчало. И все равно в голове царил полный сумбур, мысли разбегались в разные стороны, и разум попросту не мог уложить это все вместе…       — Я позволю себе вмешаться, — это снова заговорил красивый певучий голос с французским акцентом; Айрис слегка вздрогнула, совсем позабыв, что у них с Мирандой были еще слушатели. — Если я все поняла правильно… Вы двое пришли из разных реальностей, в которых общая линия событий повторяет друг друга, но в то же время есть различия. И я рискну предположить, что и мы, — кивок в сторону неразговорчивой брюнетки, — тоже явились из таких же других реальностей. К слову, меня зовут Жоан дю Белль.       За столом повисла тишина, и брюнетка, сообразив, что она единственная до сих пор не представилась, неохотно назвалась:       — Элисса Каройи.       В ее голосе тоже слышался акцент — но не такой певучий, как у Жоан, а другой, более шипяще-шелестящий. Айрис присмотрелась внимательнее — как и она сама, Элисса сидела на стуле очень ровно, не расслабленно, как Миранда или Жоан, и скрестив руки на груди, напоминая натянутую струну. Айрис чуть наклонила голову и похвалила себя за правильную догадку. Поза Элиссы позволяла в любой момент вскочить на ноги и отреагировать на возникшую угрозу, вступить в бой — и по этой же причине пальцы Элиссы ненавязчиво лежали на древке волшебной палочки. И одежда была соответствующей — удобные джинсы, простая майка.       Вот такое было Айрис куда более близко и знакомо. Потому она взглянула на хмурую Элиссу куда более благосклонно и перевела взгляд на ее полный антипод — яркую и сверкающую Жоан.       — Так ты из семьдесят первого? Волдеморт уже развязал войну за власть?       — Только начал.       — Ты тоже из Ордена Феникса?       — Не совсем, — с приятной светской улыбкой сообщила Жоан.       — Элисса, а ты из какого года?       — Из девяносто шестого. У нас не так давно Турнир Трех Волшебников был. Ты… Точнее, твоя мужская версия победила.       Тут у Айрис закрались нехорошие подозрения.       — А в ваших… вселенных… я не существую? У Миранды и Элиссы — Гарри Поттер, а у Жоан вообще еще никто не родился?       — По всей видимости, я в ваших вселенных тоже не существую, — заметила Миранда. — Айрис обо мне даже не слышала. Во времени Жоан я еще родиться не могла. Элисса, а у тебя?       Та отрицательно покачала головой.       — Я никогда не слышала фамилию Фрост. Но я переехала в Британию всего год назад, может, просто чего-то не знаю…       — Если мы оказались здесь все вместе, вчетвером, значит, есть что-то, что нас всех объединяет, — эту здравую мысль внесла Жоан, и все посмотрели дружно на нее. — Мы должны понять, что именно. И, вероятно, это поможет нам вернуться назад, в свои миры.       — Это маловероятно, — наконец недоверчиво сказала Миранда. — Я еще понимаю — мы трое… Но ты по времени слишком сильно отодвинута от нас. В семьдесят первом году никого из нас не было, чему-то общему у нас взяться попросту неоткуда…       — Нет, Жоан права, — сказала молчаливая Элисса задумчиво. — Просто дело, значит, не во времени. Есть причина, почему мы здесь оказались. Значит, есть что-то, что нас всех связывает. Давайте думать, что именно.       Жоан достала портсигар, откинулась на спинку стула и глубокомысленно закурила тонкую душистую пахитоску. Поймала взгляды других девушек и усмехнулась.       — Так думается лучше. Но вам не предлагаю. Не доросли еще…       Судя по взгляду Элиссы, она очень сильно хотела что-то сказать, но в последний момент передумала.       — Давайте попробуем разные темы, — предложила Айрис, которой хотелось поскорее покончить с этим балаганом и уже вернуться в свой мир. Можно подумать, у нее до этого проблем было мало! — Предлагать будем по очереди, и отвечать нужно честно, иначе смысл всего теряется. Согласны?       Остальные что-то утвердительно промычали.       Айрис выдохнула. Ну и с чего тут предлагается начать?       Но заговорила первой Миранда.       — Вы же из других стран? А потому спрашивать, на каком факультете в Хогвартсе учились, смысла нет? — уточнила она, обращаясь к Элиссе и Жоан. Те кивнули. — А… не поймите неправильно… статус крови? Я полукровка. Айрис тоже.       — Полукровка, — легко отозвалась Жоан.       — Чистокровная, — буркнула Элисса.       На нее покосились с удивлением, поскольку она единственная, не считая Айрис, была одета в маггловскую одежду и при этом, кажется, не ощущала вообще ни малейшего дискомфорта.       — Мимо… — Жоан задумалась. — А… допустим, волшебные палочки?       — Жасмин и сердце дракона.       — Терновник и перо феникса.       — Остролист и перо феникса.       — У меня орешник и чешуя яванского ксенодерма.       — Чего-чего? — удивилась Миранда. — А что, есть и такие?       — Айрис, а какой термин ты назвала в самом начале? — вдруг спросила Элисса, которая до этого чуть хмурила лоб, пытаясь что-то вспомнить. — Ты приняла нас за… кого? Tempus viator — с латыни это что-то вроде «тот, кто ходит во времени»?       Айрис настороженно кивнула.       — Ты путешественница во времени? — голос Миранды звучал резко и взволнованно. — Как? Ты тоже попала под этот ритуал?..       — Это врожденный дар, — слегка удивленно отозвалась Айрис, которая впервые слышала о том, что скачки во времени можно совершать благодаря неизвестному ритуалу. — Мои предки были на это способны, и я тоже. Я могу перемещаться во времени назад и обратно.       У Миранды округлились глаза.       — А ты? Ты сказала «тоже»…       — Меня зашвырнула на пятьдесят лет назад ведьма вуду. Не советую повторять, ничего хорошего от такого ритуала ждать не стоит…       Но Айрис ее едва слышала. Пятьдесят лет? И у нее тоже?..       — На пятьдесят лет назад? — повторила она треснувшим голосом; в горле пересохло, и ей пришлось прокашляться. — В какой год ты перенеслась?       — В сорок четвертый.       — З… Зачем? Какое у тебя было предназначение, что ты должна была выполнить в сорок четвертом году?       Миранда поморщилась.       — Да ничего! Та ведьма вообще перенесла меня в прошлое для того, чтобы убить! Просто она сама там что-то напутала с ритуалом, и я от нее ускользнула! Вот и пришлось приспосабливаться к тамошним реалиям и порядкам. Я уже и не рассчитывала, что вернусь обратно… Деваться мне было особо некуда, и я отправилась в Хогвартс. Там провела почти девять месяцев — в знакомых стенах как-то поспокойнее.       — И никто ничего не заподозрил? — недоверчиво уточнила Жоан. — Твое появление вообще никого не удивило? А твое поведение? Ты же, считай, из другой эпохи; надо быть совсем слепым и тупым, чтобы не распознать, что ты ведешь себя странно!       — Ну, Дамблдор-то быстро догадался, — пожала плечами Миранда, будто говорила о чем-то само собой разумеющемся. Айрис даже улыбнулась. Кажется, Дамблдор во всех реальностях был один и тот же. — А остальные… Им, по сути, особо не было до меня дела. И потом — мало кто настолько внимателен, чтобы из увиденных деталей сложить самую невероятную, пусть и правильную, картину. Куда проще подстроить увиденное под какие-то знакомые, привычные рамки.       И вроде бы то, что она говорила, было верно, логично… И тут Айрис ощутила, как у нее участилось дыхание. «Мало кто настолько внимателен» — да, с этим не поспоришь! Но ведь… Но ведь… был в Хогвартсе человек, от чьих глаз такое странное поведение новенькой студентки укрыться не могло. Который как раз был именно что настолько внимателен, чтобы заметить странные детали и сообразить, что в легкое и доступное объяснение это не укладывается.       — У тебя на седьмом курсе был староста школы со Слизерина? Том Риддл? — спросила Айрис напрямик.       Миранда переменилась в лице. Более того — осмотревшись по сторонам, Айрис с удивлением поняла, что названное имя не оставило за столом равнодушным никого. Жоан отвела взгляд, хотя по напряженной фигуре было видно, насколько внимательно она вслушивается в каждое слово. Элисса не пошевелилась, но в светло-зеленых глазах будто молния сверкнула.       Интересное кино получается. То есть понятно, что о лорде Волдеморте осведомлена вся честнáя компания, но почему его настоящее имя на каждую из девиц произвело такое впечатление? Ладно эта Фрост, если она училась в Хогвартсе в одно время с Риддлом, то могла каким-нибудь боком распознать, что он за человек… А может, и нет. Может, у нее такое лицо сделалось, потому что она в него по уши втрескалась, а Айрис сейчас неосторожно напомнила о первой любви — в случае с Риддлом и такое отметать нельзя. Но почему остальные две — Жоан и Элисса — отреагировали так, будто это имя им о многом говорит? При том, что обе явились из времен, где от Тома Риддла совсем ничего не осталось, ему на смену давным-давно пришел лорд Волдеморт?       Получается, они… в курсе? Знают, кто скрывается за дурацким придуманным титулом?.. Но откуда? Самое простое объяснение — от Дамблдора, это он всегда видел в Томе Риддле лишь еще одного человека — да, могущественного, опасного, но не некую безликую злую силу. А кто мог с подачи Дамблдора называть Волдеморта маггловским именем?       — Так вы все-таки из Ордена Феникса? — с облегчением спросила Айрис, обращаясь к Элиссе и Жоан. Ну наконец-то, кажется, они все-таки разобрались с тем, что их четверых объединяет!       Но радость от этого открытия угасла почти сразу же — они обе синхронно покачали головами.       — Ох, mon ami, боюсь тебя расстроить… — тем не менее, никакого сожаления в лице Жоан не наблюдалось, только какая-то легкая усталость, пока она рассматривала дым от своей сигареты, — но я из штаба Пожирателей Смерти.       У Миранды взмыли вверх брови, а Айрис скривилась, не скрывая отвращения. После всего, чему ей довелось быть свидетелем… После всего того, что творилось в ее мире… Ни малейшей симпатии Пожиратели в ее глазах не заслуживали. Ей даже почудилось, что в один момент привлекательное, чуть округлое лицо Жоан иссохло, постарело, зубы испортились, глаза ввалились, как у черепа, а волосы превратились в черный спутанный колтун — перед глазами в один миг встала Беллатрикс Лестрейндж, и любая Пожирательница Смерти в представлении Айрис должна была выглядеть примерно как-то так же. На худой конец — как бесформенная, сутулая, с грубыми чертами лица Алекто Кэрроу. Но уж точно не как привлекательная, ухоженная, уверенная в себе молодая женщина!       — Ты тоже Пожирательница? — спросила Айрис воинственно, обращаясь к Элиссе и на всякий случай хватаясь за волшебную палочку — но что Жоан, что Элисса остались к такому проявлению враждебности совершенно безразличны.       — Можно сказать и так, — согласилась Элисса. Тем не менее, Темной Метки на ее голых предплечьях не было.       Самым острым желанием, владевшим в тот момент Айрис, было проклясть их обеих — просто потому что было что-то в корне неправильное в том, чтобы сторонники Волдеморта сидели с ней за одним столом и вели светские беседы! Но пришлось сдержаться — поскольку время шло, и пока они словами через рот не придут к выводу, какого драккла они все тут очутились, к друзьям Айрис не вернется.       — Откуда вам известно настоящее имя Волдеморта? — осведомилась она очень холодно. — Это не та информация, которой он делится с каждым встречным.       И снова эта странная реакция — ни одна из троих не спешила заговорить первой, и вместо этого все трое принялись бросать друг на друга слегка пытливые, напряженные взгляды. Да что тут такое-то? Даже если кто-то из этих Пожирательниц — на самом деле мракоборец под прикрытием и достал такую важную информацию о Волдеморте каким-нибудь не особо благородным путем, почему бы этим не поделиться? Тоже мне великая тайна! Чьи нежные чувства они все сейчас так берегут, Волдеморта, что ли?!       — Что же, раз все молчат, пожалуй, я начну… — с улыбкой прервала тишину Жоан, которой, видимо, эти переглядывания и неопределенность надоели первой. — Том Реддл — мой vis-à-vis.       Айрис недоуменно нахмурилась, у двух других девиц брови поползли вверх.       — Мммм… Как это по-английски… — Жоан прищелкнула наманикюренными пальцами. — Спутник. Любовник.       Миранда воззрилась на нее с изумлением, а в глазах Элиссы возникло холодное оценивающее выражение, когда она смерила Жоан внимательным взглядом. И, видимо, чем-то Элиссе увиденное не понравилось, потому что вид у нее сделался кислый. Но все это не имело никакого значения, и Айрис только сделала несколько судорожных вздохов открытым ртом. Да за что ей такое, в конце-то концов?! Какие высшие силы она так прогневила? Сначала то отвратительное, мерзкое, совершенно противоестественное видение прямиком из головы Волдеморта, после которого она не один день приходила в себя и восстанавливала душевное равновесие… И меньше всего сейчас ей в очередной раз хотелось получить напоминание о том, что Волдеморт так же, как и прочие мужчины на планете, способен трахаться!       — Что с того? — спросила она у Жоан практически с ненавистью. Та чуть приподняла красивые ровные брови — очевидно, удивленная такой силой гнева в голосе Айрис. — Вы же не хотите сказать, что из-за того, что вы с ним спите, Волдеморт раскрыл вам свое настоящее имя? Не смешите меня!       — У нас немного иной уровень отношений, — заметила Жоан мягко. — Распространяющийся не только на постель. Такие отношения мужчины и женщины предполагают… несколько более доверительное общение.       — Но не с Волдемортом же! — возмутилась Айрис, которую все больше злила эта загадочная улыбка Жоан — словно той было известно что-то, чего не знала бы она, Айрис! Да она знает о своем главном враге столько, что тот взорвался бы от бешенства, если бы понял, сколько всего о нем успел выяснить Дамблдор и посвятить в это Айрис!       Тем не менее, ее слова Жоан задели за живое — та вздохнула, и взгляд у нее сделался рассеянный, устремленный куда-то мимо Айрис — словно она вернулась к каким-то не очень веселым раздумьям.       — Он мой муж, — наконец мрачно выдала Миранда. Впрочем, на Жоан она смотрела даже с каким-то сочувствием.       — Кто?! — оторопела Айрис.       — Том Реддл. Волдеморт. Мы поженились еще в сорок пятом году, когда я перенеслась в прошлое.       — А как же Орден Феникса? — уточнила Жоан заинтересованно.       Миранда махнула рукой, и все же было заметно, что говорить ей об этом неприятно.       — А как вы думаете? Предала его. Ради любви. Дамблдор бы оценил.       Айрис уже набрала воздуха в грудь, чтобы разразиться возмущенной обличительной речью — да как эта белобрысая селедка вообще смела так порочить имя Дамблдора?! — но в последний момент осеклась, и из ее рта вырвался только неотчетливый хрип. А как на самом деле отреагировал бы на подобное Дамблдор? Он ведь действительно верил, что любовь — самая могущественная сила на свете… «Сила, одновременно более чудесная и более ужасная, чем смерть», — так сказал он Айрис после смерти Сириуса…       — Ты его… любишь? — переспросила она тихо, пытаясь осознать это, хоть как-то осмыслить, уложить у себя в голове. Миранда наблюдала за выражением лица Айрис с участием, показавшиеся ей в ту секунду сущим издевательством, — словно прекрасно знала, о чем та на самом деле думала.       — Люблю.       — А ты? — вопрос в адрес Жоан.       — Когда как, — та мило улыбнулась. — Зависит от эмоционального накала в наших отношениях. Но, в основном, да, люблю. В те моменты, когда не хочу проклясть его, или он — меня…       Она мечтательно прикрыла глаза, словно говорила о чем-то до чертиков приятном. Айрис передернуло, и она поскорее повернулась к Элиссе — даже с некоторой надеждой.       — Ну а ты?       — Что я? — уточнила та вежливо. — Вопрос о чем именно? О том, что я с ним сплю, или о том, люблю ли я его?       — Оба!       — А-а. Тогда на оба вопроса — да.       Ответ Элиссы прозвучал резковато, но Айрис почудилось, что за этой грубостью скрывалась, наоборот, очень сильная привязанность, которую Элисса всеми силами пыталась скрыть от посторонних. О Миранде и Жоан и говорить не стоило — они обе выглядели уверенно в себе, нисколько не стыдясь и не скрывая своих чувств. Айрис обвела их всех каким-то сострадательным взглядом — как добрый психиатр может посмотреть на особенно безнадежного шизофреника.       — Вы все сумасшедшие, — даже как-то обреченно констатировала она. — Вы же вроде должны иметь представление о том, что он за человек. Так как вы все можете его любить, зная, кто он, что совершил?! Или вы утешаете себя мыслью о том, что он любит вас в ответ? Так я вас сейчас, возможно, очень сильно расстрою, но лорд Волдеморт никогда никого в своей жизни не любил, ему в принципе незнакомо это чувство! Он его только всячески презирает и уничтожает любое его право на существование…       — Ой да, — ностальгически протянула Миранда, на которую сила страсти в голосе Айрис почему-то не произвела вообще никакого впечатления. — Эти его рассуждения о том, что любви не существует, он в нее не верит… Да я их уже наизусть знаю! «Есть только сила, есть только власть, и есть те, кто слишком слаб, чтобы стремиться к ним», да?       — Мне он тоже такое говорил, — оживилась Элисса. — И именно такими словами. Вообще эта присказка — на тему бесполезности любви — у него самая любимая, будто он безумно боится, что проявит к кому-то привязанность и из-за этого его сочтут слабым. И так он тебе толкает очередную речь на тему, что он самый непобедимый, могущественный, преступающий через низменные и глупые человеческие слабости, вроде той же любви, а другие люди — пыль под его ногами, а потом идет и очень красиво убивает всех твоих врагов. За такое я вполне могу ему подыграть, будто воспринимаю все его речи серьезно.       Айрис, Жоан и Миранда смотрели на нее несколько огорошенно, не ожидая от Элиссы, которая доселе цедила из себя слова по капле, такой общительности, и та слегка смутилась.       — Прошу прощения. Но вы, кажется, первые люди, с кем я могу обсудить это открыто…       — Только главное — в шутках быть осторожной и вовремя напоминать, что ты-то прекрасно знаешь, что он самый великий и неповторимый, и лично у тебя это вопросов не вызывает, — подхватила Миранда. — Чтобы он не пошел срываться на окружающих и не убил кого-нибудь, чтобы непонятно что непонятно кому доказать.       — И вообще не приведи Мерлин ты при нем как-нибудь пошутишь или хотя бы просто на словах допустишь мысль, что есть в мире что-то, с чем он не справится, — подключилась и Жоан и хмыкнула. — Нет, он прочтет тебе еще целый монолог на тему своей непобедимости и исключительности, а еще будет цеплять тебя и не давать проходу, будто школьник в разгар пубертата, а мужику меж тем скоро полтинник!       — Уже почти семьдесят, — фыркнула Элисса. — И за двадцать лет он не изменился от слова совсем.       Айрис содрогнулась от отвращения, и она не заметила, как вскочила на ноги. Нет, секс и с молодым Риддлом казался ей совершенно отвратительным, но тут хотя бы стоило не врать самой себе и признать, что внешностью он обладал более чем привлекательной. Но если вспомнить Волдеморта из девяностых, с которым, по всей видимости, у Элиссы и были отношения… Нет, это уже что-то за гранью добра и зла. Хотя Беллатрикс Лестрейндж змееподобная сущность Волдеморта не отталкивала, но Элисса производила впечатление куда менее отмороженной, чем была Беллатрикс…       — Он же в твоем времени выглядит как нечеловек! После ритуала Хвоста-то! Красноглазый, безносый, вместо кожи — чешуя…       — Это где вы такое чудовище взяли? — искренне заинтересовалась Элисса. У Жоан тоже взмыли вверх брови, а вот Миранда посмотрела на Айрис с полным взаимопониманием. — Нет, в моей реальности у него человеческая внешность. И кто вообще в здравом уме доверит Хвосту хоть что-то? У него же был младший Крауч, от которого толку наверняка было намного больше!       Каким-то колоссальным усилием воли Айрис удалось удержать все рвущиеся наружу нецензурные слова при себе. Воспоминания о том, что именно благодаря Барти Краучу она очутилась на том кладбище и Седрик поплатился жизнью, все еще не давали ей спокойно спать по ночам.       — Но смазливая внешность тут, конечно, далеко не панацея, — подытожила Элисса задумчиво. — Характер у него все равно отвратительный. Как у бабки-склочницы, которой до всего есть дело и которая всегда найдет, к чему прицепиться. Сколько раз он называл меня криворукой, неуклюжей, неумной, смеялся над моими словами? И не потому что я реально была в чем-то виновата, а просто чтобы последнее слово осталось за ним! Он даже к моей одежде умудрялся придираться!       Жоан издала громкий мученический стон и щелкнула крышкой портсигара.       — О да! На свадьбе Рудольфуса и Беллы он мне всю душу вымотал, в том числе и за мой наряд! «Горгона из дома терпимости», видите ли! Я тысячу раз успела пожалеть о том, что вообще согласилась на его условия — видит Мерлин, надо было разбираться с данной отцу клятвой самостоятельно!       — И до чего же у него раздутое эго, — добавила Миранда. — Он же свято мнит себя истиной в последней инстанции, даже не допуская мысли, что может ошибаться! Причем нет разницы, о чем идет речь — о его наполеоновских планах или о погоде за окном.       — Но стоит ему чуть-чуть польстить или мимоходом упомянуть, какой он великий и замечательный, он сразу добреет и уже куда более благосклонно слушает тебя дальше, — Жоан довольно потянулась, напомнив Айрис сытую кошку. — Слова, конечно, все равно приходится выбирать осторожно, когда с ним общаешься, — потому что он может ущемиться о самое невинное замечание, даже когда ты не имела в виду ничего такого… Но над этим мы работаем.       В один момент Айрис ощутила, как же она смертельно устала от всего этого бреда, который они несли. Даже в голове что-то заломило — и к боли в шраме это не имело никакого отношения.       — Ну и что вас с ним связывает? — осведомилась она без малейшей надежды на вменяемый ответ. — Вы бы слышали самих себя со стороны. Что у вас с ним за любовь, черт бы вас подрал? Вы хотя бы знаете значение этого слова? Если этот человек нисколько не ценит вас, не уважает, и вы должны следить за каждым словом в его присутствии? Я уверена, что в вашем… взаимодействии с ним хватает и угроз, и шантажа, и манипулирования. Если вы скажете, что этого всего в отношениях с Волдемортом нет, я не поверю. И тут два варианта — либо вы врете, либо вам лечиться надо. Причем всем трем.       В глубине души она была готова к конфликту и какой-то самой маленькой и темной частью себя даже хотела его начать — поскольку невыносимо было слушать дальше всю эту околесицу, особенно если вспомнить все, что творилось в ее родном мире! Но ее пренебрежительные и в чем-то даже оскорбительные слова пропали втуне. Более того — девицы даже не пошевелились, будто ничего необычного они не слышали.       — Ты знаешь, сколько раз я слышала, что спятила? — Миранда хмыкнула. Элисса бегло улыбнулась. — Миллион раз. Так что прости, Айрис, твоя реакция мне понятна, знакома… и в то же время уже давно не впечатляет.       Жоан же явно была настроена куда менее добродушно. Тем не менее, она не кинулась в открытый конфликт, как думала Айрис, а окинула ее изучающим взглядом с головы до ног, и на нежном, слегка округлом лице возникло такое выражение, что Айрис как-то сразу поняла, что совсем не хочет слышать следующие слова.       — Айрис, mon ami… Мы же вроде как поняли, что магия собрала нас здесь, потому что у нас у всех есть что-то общее. И вроде как мы уже поняли, что объединяет меня, Элиссу и Миранду. Но тебе не кажется, что нас здесь все-таки четверо? Может, ты нам тоже хочешь что-нибудь рассказать?       Перед глазами снова без спроса всколыхнулось ненавистное видение, и Айрис отшатнулась назад, чуть не сбив стул. В ушах тяжело стучала кровь. Нет, не может быть! Она и Риддл… Да никогда! Этого не может быть, и все тут! Наверняка есть еще какая-то причина, по которой они тут очутились, и это уж точно не отношения с Волдемортом! По крайней мере, она — Айрис — здесь точно не по этой причине!       — Айрис же аналог Гарри Поттера в своей реальности, — сквозь гул в ушах донесся до нее изумленный голос Элиссы, до которой, видать, только сейчас дошла вся абсурдность происходящего. — И Волдеморт… с Поттер… Мерлин, вы такое вообще можете себе представить?!       — Нет, — выдавила не менее потрясенная Миранда. — Вообще ни под каким соусом! Там же столько всего понамешано! Ладно Пророчество, но они же столько успели всего натворить, чтобы испортить друг другу жизнь!       — Но задумайтесь сколько в этом может быть химии, страсти, — негромко заметила Жоан.       — В конце концов они либо убьют друг друга, либо это будет такая история любви, о которой можно слагать легенды, — благоговейно выдохнула Миранда. — Мерлин, я хочу это видеть!       — Нет, не хочешь, — пробормотала Элисса. Миранда задумалась буквально на пару секунд.       — Да, ты, пожалуй, права…       — Хватит! — не выдержала Айрис, чувствуя, что еще немного — и она сорвется на крик. — Замолчите вы все, немедленно! Вы ничего не знаете обо мне, о моей жизни, вообще понятия ни о чем не имеете! Да вас всех в Мунго нужно отдать, голову прочистить! У меня никогда ничего не будет с Риддлом, зарубите это себе на носу, это попросту невозможно!       — Ага, все так говорят, — как бы себе под нос заметила Миранда. Айрис очень захотелось запустить в нее стулом.       — Слушай, а чего ты так разозлилась-то? — миролюбиво поинтересовалась Элисса. Ее непринужденный тон не вязался с внимательным взглядом, которым она окидывала Айрис. — Для человека, который только что услышал какую-то очевидную глупость, ты как-то удивительно остро реагируешь. Еще и щеки пунцовые, как у мака…       Ладони Айрис машинально взвились вверх — только для того, чтобы она тут же убедилась в словах Элиссы. Щеки были горячие, температурные.       — Да… — глубокомысленно изрекла Жоан, затянулась и выпустила облако душистого дыма, от которого Айрис чуть не стошнило. — Похоже, ты все-таки очутилась тут с нами не по ошибке. И сейчас ты на той стадии, когда ум с телом не в ладу? Разум твердит, что это невозможно и неправильно, а от притяжения никуда не деться, еще и тело ведет себя по-странному? Неутоленное возбуждение, желание чего-то большего…       — Замолчи! — тяжело дыша, прошипела Айрис. Жоан вздохнула.       — Между мужчиной и женщиной бывает сексуальное притяжение, которое вполне может закончиться в постели. Это нормальные отношения взрослых людей. Если вы оба совершеннолетние, все происходит по взаимному согласию и у вас нет других партнеров, в этом нет ничего плохого. Это физиология, обычное явление. Ругать себя за нее глупо.       — Тут не в физиологии дело, — как-то грустно отозвалась Миранда, рассматривавшая Айрис с сочувствием. — Физиология — черт бы с ней… Куда хуже, когда к этому начинают примешиваться чувства. Эмоциональная привязанность к тому, к кому ее в принципе быть не должно, отчего эта привязанность кажется даже преступной, — это… тяжело. Ты словно предаешь — себя, друзей, сторонников… Никому не пожелаешь.       — И ты должна оставаться собранной, сосредоточенной, потому что ты отвечаешь за себя, за своих людей — а тут вмешивается… это. Любовь, черт бы ее подрал, — выговорила Элисса почти с ожесточением. — И все летит в тартарары. О любой трезвой оценке ситуации можно забыть, чувства мешают принимать взвешенные решения, и что самое отвратительное — ты до последнего не знаешь, чем это аукнется! Потому что человек, к которому ты внезапно воспылала любовью, — такой… индивидуум, который твоих чувств может и не оценить, а потом, смеясь тебе в лицо, убить всех тех, кем ты дорожила.       — У тебя было именно так? — осторожно поинтересовалась Миранда. Элисса, болезненно поморщившись, неопределенно дернула плечом.       — Ну и не говоря уже о том, что ты просто привыкла быть свободной, открыто высказывать свое мнение, привыкла, что с тобой считаются все, а если не считаются — ты заставишь их это сделать. А потом раз — появляется такой злой и страшный Темный Лорд, который чихать хотел на всю твою уникальность и независимость, — со вздохом подытожила Жоан. — Но пытаться донести до него свою позицию — это все равно что спорить с фонарным столбом… Смысла будет ровно столько же.       То, что они говорили, было ужасно, нелепо, глупо… И, что самое худшее, — в их словах был смысл. Не полностью, и, наверное, чувства одной только Миранды были ей ближе всех, но… в словах каждой было что-то такое, что отзывалось в душе пониманием. Точно острые иглы находили в ее броне бреши и впивались в мягкую, незащищенную кожу.       — Тогда почему вы все с ним? — с глухим отчаянием спросила Айрис, когда Жоан умолкла. Такой несчастной она себя не чувствовала даже после смерти Дамблдора. — Чего в этом человеке вообще может быть хорошего? Как к нему вообще можно испытывать любовь — при условии, конечно, что вас не опоили Амортенцией?       — Он способен на привязанность. На чувства. На заботу, — внезапно произнесла Миранда и улыбнулась отсутствующей мягкой — мягкой, черт подери все на свете! — улыбкой. Айрис немедленно ощутила себя так, будто ей за шиворот вылили что-то ледяное и липкое — поскольку не было никаких сомнений в том, кому на самом деле адресовалась эта улыбка. — В своей неповторимой, крайне своеобразной манере… И все же. Если только не подгонять его, не задавать вопросов, не вызывать на разговор о чувствах, не допытываться… Тогда он будет и дальше верить, что никаких чувств у него нет, а действует он, руководствуясь исключительно расчетом и собственной выгодой. Вот только его поступки зачастую говорят об обратном… Что ж, мне не жалко. Пускай верит во что хочет — если ему так легче.       — Он, по своей сути, просто капризный, разобиженный на весь свет мальчишка, который всеми силами пытается доказать свою грандиозность и неуязвимость, — грустно сказала Жоан. — Вслух он может утверждать что угодно, но по факту — он страшно завидует простым человеческим взаимоотношением, привязанностям, дружбе, любви и в глубине души хочет хоть как-то к этому приобщиться. Разумеется, он скорее удавится, чем признается в этом хотя бы самому себе. Но он вполне способен на все эти чувства, просто он не умеет и не хочет их признавать и действовать осознанно. Но если его мягко и грамотно направлять в нужную сторону… Эффект будет потрясающий.       — Манипуляции? — ядовито спросила Айрис, презрительно кривя губы. — Это вы называете любовью? По-вашему, это нормально?       — По-нашему, без манипулирования в отношениях с Волдемортом далеко не уплыть, — совершенно хладнокровно отозвалась Элисса, и Миранда с Жоан поддержали ее решительными кивками. — Ты же сама прекрасно осознаешь, что будет, если пытаться общаться с ним как с любым другим человеком и пытаться проговорить все прямым текстом. Ничего не выйдет, и в лучшем случае он просто поднимет тебя на смех. Но если действовать более тонко и хитро… Подыграть ему, убедить в том, что он полностью контролирует ситуацию, что ему и его самолюбию ни при каком раскладе ничего не угрожает, он и его эго в безопасности… Он начинает вести себя чуть более свободно. Более… человечно. Не как один сплошной защитный механизм, который весь мир видит как одну огромную угрозу.       Айрис даже рассмеялась недоверчиво.       — А мы точно об одном и том же волшебнике говорим? Это Волдеморт-то видит весь мир как одну большую опасность? Да он свято мнит себя величайшим магом на Земле! Хотя какой он величайший маг, до Дамблдора ему…       — И это именно что одна сплошная защитная реакция, Элисса права, — Жоан серьезно кивнула. — И еще обида на весь мир. И если правильно этим всем распоряжаться, грамотно реагировать, то выяснится, что он вполне…       Она побарабанила пальцами, подыскивая подходящее слово, и Миранда подсказала:       — Вменяемый.       — Да, — Жоан с благодарностью кивнула. — Хотя и с кучей оговорок, но… Если разобраться в характере человека, понаблюдать за его поведением, то можно понять, что он из себя представляет. А поймешь это — найдешь подход к любому. Даже к Волдеморту.       — И вы от этого не устаете? — кисло спросила Айрис.       — Ну, никто и не обещал, что будет легко, — сказала Элисса задумчиво. — Но я сама его выбрала, меня никто не заставлял.       — Я тоже, — эхом прошелестела Миранда. — Пришлось порвать со всей моей предыдущей жизнью, это было очень больно… Но я об этом не сожалею.       — И все же, — не успокаивалась Айрис. — Вы сами все только что подтвердили, что ваши отношения с ним — это постоянная тяжелая работа, но все же вы добровольно пошли на это! Почему? Должно же быть что-то, что удерживает вас рядом с ним, что для вас превышает все то огромное количество его недостатков!       На этот раз тишина была еще более долгой и напряженной. Никто не хотел раскрывать душу первой.       — Ох, черт с вами со всеми, — наконец вздохнула Миранда. — Если по-другому отсюда не выбраться… Я знаю, что он дорожит мной и что ради меня он готов на многое. Ради моего спасения он пожертвовал кое-чем, что было для него буквально важнее всего на свете.       — Это чем же? — спросила Айрис подозрительно, но на это Миранда лишь пожала плечами.       — Если вы все в самом деле знаете его так, как говорите, то сами догадаетесь.       — Он единственный, кто понял меня, — вдруг выдохнула Жоан обессиленно, глядя куда-то мимо них; весь облик легкомысленной светской львицы в ту секунду словно улетучился, а в глубине оливковых глаз Айрис уловила тень какой-то застарелой боли, сильного страдания. — Рядом с ним я наконец-то перестала бояться саму себя…       Миранда и Айрис недоуменно переглянулись, но спрашивать ничего не стали — как-то было ясно, что более внятных объяснений Жоан не даст. Элисса же впервые за все время посмотрела на нарядную, сверкающую украшениями, как рождественская елка, Жоан с симпатией и сочувствием.       — Мне больше не надо бежать, — сказала она, а дальше добавила совсем тихо, почти неслышно: — Он помог мне… и я больше не ненавижу себя.       Они с Жоан обменялись улыбками, полными непонятного взаимопонимания, после чего Жоан, окончательно совладав с собой, повернулась к Айрис.       — Так что, дорогая мадемуазель Поттер, если нас здесь собрали по принципу «Дамы сердца Тома Реддла», то добро пожаловать в наш клуб. Как видишь, мы все разные — по воспитанию, происхождению, характерам, даже по типажу внешности, — но при этом мы выбирали сами и никто из нас не жалеет о сделанном выборе. Мы тебя совсем не знаем и, разумеется, не собираемся давать советы… Но при этом просто знай, что и такое развитие событий возможно, и в нем нет ничего смертельного. А уже выбирать его или нет… Это будет твое решение и твой выбор. Лишь твой.       Только Жоан произнесла эти слова — как тут же в помещении потемнело. Свет стал тусклым, очертания предметов начали расплываться. Вокруг Элиссы, Миранды и Жоан тоже закрутились вихри воздуха, звуки теперь долетали как издалека. Мир закружился перед глазами, и все же Айрис успела услышать философское замечание Миранды:       — Выбор — это, конечно, замечательно… Но от судьбы, как известно, все равно не уйти, как ни пытайся.       Следом долетел смешок Элиссы:       — Я занимаюсь этим всю мою жизнь.       И совсем тихо — должно быть, неизвестная магия уже почти совсем развеялась, — последовал тихий вопрос Жоан:       — И куда в итоге это все равно нас всех привело?..       И дальше стало совсем темно.

***

      — Ариста!       Знакомый голос. Айрис застыла на лестнице, изо всех сил вцепившись в перила. В голове шумело, но ноги стояли на земле вроде достаточно крепко.       — Уверен, Риддл в этом году заберет титул гроссмейстера у Фоули вместе с победой… — этот голос донесся с совсем другой стороны, из гостиной, и Айрис поставила ногу мимо ступеньки. Очки пропали с носа, тело ощущало привычную ткань школьной мантии, на шее снова завязался бронзово-синий галстук. В глазах сами собой возникли линзы.       Значит, судьба? От нее не сбежать? Да неужели?       Айрис покачнулась, но устояла. Ее все еще пошатывало, как пьяную, но она была убеждена, что дело лишь в этой незнакомой магии. Память была на редкость ясной и здравой. Воспоминания о той невероятной встрече были совершенно четкими, яркими. Никакой расплывчатости, никакого тумана…       — Ты аппарировала так стремительно! Я…       Она подняла глаза. Альфард застыл наверху общей лестницы с выражением самого искреннего беспокойства на лице.       — Ты в порядке?       Еще целых две секунды она простояла с закрытыми глазами, беря свое тело и разум под контроль. После чего распрямилась, посмотрела прямо на Альфарда и улыбнулась ему.       — Да. В полном.       Он спускался к ней, и Ариста продолжала улыбаться, просто радуясь встрече с другом.       Это моя жизнь и моя судьба. И я сама выбираю, как они сложатся.