Как Кёджуро принцессу похищал

      После ужина Аказа вышел из пещеры. Он думал пойти к берегу острова, чтобы ополоснуться, но вслед за ним из пещеры вышел дракон, потягиваясь всем телом. Кёджуро велел принцу следовать за ним. Оказалось, что он увидел небольшое озерцо совсем рядом с пещерами и теперь пробирался к берегу сквозь какие-то высокие кусты.       Уже стемнело и Аказа шёл за драконом, стараясь не наткнуться на мощный хвост. Лес был довольно тёмным и густым, поэтому он не сразу понял, что произошло, когда на него вдруг хлынул целый водопад пышных голубых цветов, полностью окружив его со всех сторон. Цветочные шапки сомкнулись над его головой, пропуская лишь слабый свет луны.       Дракон, шедший впереди, раздвигал цветочные ветви своими мощными лапами и крыльями, как травинки. Нежно-голубые цветы полностью окружили Аказу, и он остановился, потрясенно оглядываясь. Голубые лепестки с тихим шелестом обняли его тело.       Шероховатые круглые листья были прохладными, а аромат настолько нежным и тонким, что почти не ощущался, придавая чистому лесному воздуху лёгкую сладость.       Забыв обо всем на свете, Аказа поднял руку и осторожно погладил цветки всей ладонью. Нежно-голубые лепестки оказались упругими наощупь и Аказа улыбнулся, стараясь вспомнить, когда в последний раз он видел что-то настолько же прекрасное, чтобы захватывало дух.       На ум сразу пришёл пламенный дракон, пушистые облака в небесах, пронизанные закатом и бесконечные переливы света на тёплой золотисто-медной чешуе. Аказа опомнился и шагнул вперёд, чтобы догнать Кёджуро, который исчез в густых цветочных зарослях.       Но дракон не ушёл без него вперед: он неподвижно замер всего в паре шагов впереди, развернувшись к Аказе, и тот сразу увидел его, преодолев это короткое расстояние.       Очевидно, он услышал мысли человека и остановился, не желая спугнуть чувства, которые захватили его сознание. Дракон будто притаился, молча наблюдая за тем, как Аказа появляется из облака голубых лепестков, разыскивая его.       Их взгляды встретились, упав друг в друга. Слова были излишни сейчас, когда дракон слышал чистый восторг принца и ощущения, которые станут самыми лучшими воспоминаниями в его жизни. Понимание того, что он, Ренгоку, тому причина, тихо и незаметно ушло на задний план. Море цветов затмило эту простую истину.       Они медленно пошли вместе сквозь цветущие стены, шаги Кёджуро были абсолютно бесшумны: раздавался лишь шелест ветвей, которые он задевал.       Сознание Аказы словно тонко звенело, переполненное тихим удовольствием от созерцания красоты бесконечных голубых лепестков.       Как будто во всем мире есть только мы.       Кёджуро вдруг осознал, что пригибается к земле крадущимся котом, чтобы не быть выше роста Аказы. Он совершенно бездумно принял такую позу, чтобы видеть эти цветы именно глазами человека, не нарушая его восприятия. Если бы дракон поднялся во весь рост, его голова оказалась бы выше цветника.       Без Аказы и его очарованного взгляда он ни за что не увидел бы этой красоты. Прошёл бы кусты насквозь… нет! И вовсе пролетел бы мимо.       Но теперь он мог слышать, как взволнованно трепещет человеческое сердце и видеть его глазами то, на что раньше не обратил бы внимания.       Неужели это и есть причина того, что его небесные братья так торопились получить человеческий облик? Как ещё можно видеть и чувствовать, когда твоё тело — человеческое?       А смог бы он коснуться Аказы так, как тот касается цветов? Легко и осторожно, не осыпая лепестки, а лишь даря нежность? У людей кожа выглядит тонкой — наверняка она намного чувствительнее чешуи?       С этими размышлениями дракон дошёл до места, которое приметил сверху. На этом острове было несколько маленьких озёр. Когда-то давно самоцветный дракон провел здесь несколько лет, принеся с собой горсть земли с верхних небес и согрев остров своим дыханием и присутствием.       На его любимом месте образовалось озеро, выстланное белоснежным песком — будто купальня, где Небесный Зверь начищал чешую до блеска.       Некоторое время дракон пламени наблюдал, как человек оттирает руки влажным песком. Кисти его рук выглядели весьма складно и пропорционально. Когда-нибудь и у него, у Кёджуро, будут такие же руки. Пальцы, голая кожа без чешуи, такие длинные и прямые ноги.       Аказа окинул взором лунные блики, разлитые по поверхности воды. Месяц рос, почти наполнившись, поэтому было довольно светло. Белый песок ловил мягкие блики сквозь чистую, прозрачную воду. Принц потянулся к поясу на своих одеждах, но внезапно остановился, кожей чувствуя любопытный взгляд.       «Смотришь на меня?» — мелькнула растерянная мысль.       Дракон едва слышно фыркнул и плавно заполз в озеро, словно обыкновенный речной ужик, почти не потревожив водную гладь. Добравшись до середины, он снова посмотрел на Аказу:       — Здесь неглубоко! Ты идёшь или нет?       Аказа удивлённо поднял брови: отчего-то смущение внезапно исчезло, испарилось в один миг. Он ощутил, что в присутствии дракона пламени волен делать всё, что угодно.       Быть свободным.       Это чувство будто переходило от пламенного дракона прямо к нему. Кёджуро ничего не боялся, не стеснялся и просто был собой, не тая ничего. На это хотелось ответить. Аказа открыто улыбнулся и снял с себя всю одежду, небрежно бросая её на песок и зашёл в воду по пояс.       — Такая тёплая! — удивился он, — как ты успел нагреть целое озеро?       — Я не грел, — развеселился дракон, плавно делая круг в центре озера, — оно маленькое, думаю, тут всегда тепло.       Небольшие волны от его движений ударились о живот Аказы и Кёджуро, привлечённый этим, спросил прямо:       — Можно мне посмотреть на тебя?       Аказа непонимающе нахмурил брови.       — Я хочу рассмотреть твоё тело. Если ты позволишь, — осторожно повторил дракон.       — Смотри. Я перед тобой, — отозвался Аказа, на миг опуская взгляд.       Прозрачная вода озера, подсвеченная бликами луны на белом песке, совсем ничего не скрывала.       Дракон пламени подплыл чуть ближе и стал на дно всеми лапами, чуть пригнувшись в воде. Его хвост размеренно шевелился из стороны в сторону, создавая небольшие потоки воды. Отчего-то ему хотелось находиться на уровне глаз Аказы. Прямо как там, в цветущем мире голубых гортензий.       Аказа весь был таким, будто его создала живая природа. Его волосы и ресницы с бровями были похожи цветом на лепестки небесной орхидеи. Кёджуро признал, что никогда не видел таких необычных волос, разве что у своей прекрасной сестры. А ещё они чудесно пахли. Но глаза Аказы были ещё более захватывающими: зрачок окружала радужка цвета полной луны, подернутой голубой дымкой. Кёджуро на самом деле уже засматривался на эти нежные цвета, которые так отличались от него, яркого и резкого.       Плечи Аказы были сильными, широкими и красивыми: чем-то похожи на человеческий облик самоцветного дракона. Кёджуро не понимал, как он мог спутать его с девушкой при первой встрече. Вот только Тенген был высоким и крупным, а Аказа скорее более изящным. Его талия одновременно и тонкая и сильная. Кёджуро начал понимать, отчего о красоте «принцессы Голубой Лилии» ходили слухи между мирами земли и небес.       Равно как и у человеческих тел его братьев, тело Аказы не прятало очень важную часть внутрь, как это было предусмотрено природой для тел драконов. Это было немного странно, но Кёджуро вспомнил то, о чём хотел спросить уже некоторое время:       — Почему весь мир считает тебя девушкой?       Аказа удивлённо моргнул и Кёджуро уловил обрывки мыслей о своей гриве: очевидно, принц тоже рассматривал его.       — Это придумал чёрный змей, — отозвался Аказа, — чтобы никто не захотел забрать меня и получить бессмертных детей. От девушки не родились бы дети с такой же кровью.       — Зачем? — с подозрением спросил Кёджуро. Это звучало нехорошо.       — Ради бессмертной крови. Может, опыты ставить, а может, создать армию или слуг.       — Выходит, ты не человек? — яркие глаза смешно таращились детским любопытством и Аказа невольно улыбнулся.       — Я родился от людей. В детстве змей похитил меня и что-то сделал. Он был обычным колдуном, искал способ стать бессмертным. Научился обращаться в дракона…       Кёджуро протестующе оскалился и Аказа мирно поправил себя:       — В змея. Это не помогло, и он пленил меня, обратив в то, что ты видишь перед собой. Без моей крови он будет стареть и слабеть.       Кёджуро ещё раз тщательно осмотрел Аказу с головы до ног, раз уж ему позволили. Он очень хотел бы сообщить Аказе, что находит его прекрасным, но боялся напугать, всколыхнув неприятные воспоминания. Дракон понимал, что именно Мудзан делал с принцем, но не мог уложить это в своей голове и не знал, что делать. Тем более что Аказа, пережив эти испытания, выглядел сильным, а вовсе не сломленным. Его движения были ловкими и уверенными, осанка прямой и гордой, а в его мыслях он не слышал страха или отчаяния, лишь борьбу с неприятными воспоминаниями. У дракона пламени совершенно не было ощущения, что он спасает Аказу от ужасной участи — именно благодаря тому, как превосходно принц держался. Если бы он не обрезал волосы, Кёджуро бы подумал что, быть может, похитили именно его.       — Насмотрелся? — мягко спросил Аказа.       — Ещё нет, — быстро ответил Кёджуро, — больше нельзя?       Аказа весело засмеялся, обдав дракона полной неожиданностью: он ещё ни разу не слышал смеха принца. А ещё у него были клыки! Маленькие, совсем крохотные, но это точно они! Очаровательные!       — Какая разница, если ты уже всё увидел? — сквозь смех проговорил принц.       — Не всё! — возразил Кёджуро, — ты можешь лизнуть свой локоть? А нос? Братья не могут! Может, надо быть настоящим человеком для этого? Да что такого смешного?       Кёджуро продолжал сыпать вопросами, пока Аказа безудержно смеялся до слез. Осознавая, что принца отпустило напряжение не то от разговоров о Мудзане, не то от опасения того, что он вот-вот догонит их, дракон ощутил нечто вроде желания коснуться его руки.       Взгляд Кёджуро всё ещё свободно гулял по его телу, когда Аказа услышал интересное предположение:       — Так вот почему голубая лилия? — дракон явно что-то увидел на его теле.       — Почему?       — Свет луны на твоей коже, — тихо отозвался Кёджуро, — он подсвечивает её голубым. Совсем немного.       Аказа промолчал, вдруг разом ощутив взгляд дракона на всём своём теле: как же тщательно смотрит на него Кёджуро, раз увидел такое?       Он не стал говорить, что имя голубой лилии подарили ему потому, что его кровь дает бессмертие — так же, как и этот легендарный цветок. Дракон пламени видел то, что было перед его глазами, а не то, что мог бы себе вообразить, фантазируя о бессмертии или о том, чтобы обладать телом Аказы.       Аказа ощутил, как горячеет его лицо, когда снова услышал тихий голос мыслей Кёджуро:       — Ты бесподобен, Аказа. Как луна.       Дракон пламени не отвёл взгляд, когда принц чуть отвернулся, смущенный его словами. Его скулы и плечи покрылись румянцем, а острый клычок закусил губу. Кёджуро ощутил азарт: что же сделать, чтобы увидеть ещё что-нибудь похожее?       — Вот бы увидеть твой человеческий облик, Кёджуро, — открыто подумал Аказа.       Он вдруг приблизился почти вплотную к дракону. От его неспешных шагов белый песок на дне поднялся, чуть окрашивая воду. У Кёджуро зашевелилась грива: он увидел следы передвижения Аказы и вспомнил, что надвигается гроза. Уже и воздух пах грозовой свежестью, и ветер шумел в кронах деревьев на другом конце острова. Им нужно срочно вернуться в пещеру, чтобы укрыться от дождя.       Ренгоку замер. Человек коснулся его небольших рогов, нежно поглаживая их, едва касаясь и падая в его глаза полнолунным взглядом.       — Стань человеком, Кёджуро. Со мной. Позволь мне сделать это.       Гром зарокотал совсем рядом, и на них полился тёплый летний дождь.       Несмотря на это, они оба замерли, один в ожидании, другой в нерешительности. Аказа, не встречая сопротивления, продолжал касаться самого чувствительного места на теле дракона: рога Кёджуро ещё только росли и были не такими роскошным, как у братьев, а ещё чувствовали все прикосновения очень ярко и…       — Вдруг не получится? — неизвестное чувство охватило дракона, свернувшись тёплым узлом под сердцем.       — Получится, — уверенно ответил Аказа.       — Откуда ты знаешь?       — Я знаю, Кёджуро. Идём.       Быстро добравшись до пещеры, они снова замерли друг напротив друга, пока Кёджуро не опустил голову перед Аказой, позволяя ему подойти поближе.       Принц обнял его голову и коснулся поцелуем рогов пламенного дракона.       Золотой огненный вихрь взвился, наполнив всю пещеру. Было не горячо, но Аказа вмиг высох, продолжая на всякий случай держаться за Кёджуро, тело которого очень быстро менялось, будто перетекая из одной формы в другую. Из-за ослепительного вихря света ничего не было видно, но он стих так же быстро, как и появился, а в руках Аказы очутился золотоволосый юноша.       — Кёджуро! — вмиг узнал его Аказа.       У человека были глаза его Кёджуро: огненно-красные и очень знакомо удивлённые. В результате превращения его тело сместилось в пространстве и теперь Аказа стоял, вплетая свои пальцы в золотые волосы. Он глубоко вздохнул и опустил ладони сначала на лицо, затем на шею Кёджуро. Тот вздрогнул от прикосновения, на миг прикрывая глаза и удивлённо поднимая пушистые угольно-черные брови.       — Ох, посмотри на себя, Кёджуро! — восторженно прошептал Аказа, осматривая человеческий облик дракона.       — Я смотрю, — отозвался тот мысленно, — смотрю твоими глазами.       Ренгоку прикрыл глаза, всматриваясь в себя самого из мыслей Аказы. С непривычки он начал быстро краснеть: Аказа хотел снова дотронуться до его волос, коснуться губ и провести пальцами по коже. Принц открыто любовался его телом, искренне находя его красивым, сильным и крепким. А ещё они были примерно одного роста и их лица теперь были действительно друг напротив друга. Для этого больше не нужно было изворачиваться!       Кёджуро радостно распахнул глаза.       — Аказа, как здорово! Мне нравится! Я такой яркий! — мысленно поделился дракон, рассматривая свои длинные, гибкие пальцы. Сколько же всего ими можно делать!       — И правда, яркий, — тихо мурлыкнул Аказа, не решаясь прерывать этот невинный восторг.       Но Кёджуро остановился сам и Аказа тщательно вслушался в его мысли и вспомнил: поцелуй — это только половина дела. Чтобы дракон мог принимать человеческий облик, когда сам захочет, нужна была «любовная ласка девы королевских кровей».       — Если поцелуй сработал, значит, и всё остальное сработает тоже? — Аказа осторожно повёл ладони вниз по талии, лаская горячую кожу.       — Наверное, да, но ведь ты не дева, — тихо отозвался Кёджуро, смущённо отводя глаза, — как же мне сделать это с тобой?       — Мы всё будем делать вместе, — тёплый шёпот коснулся его алого уха, — поэтому всё получится. Веришь мне?       Дракон без раздумий кивнул и Аказа с нежностью коснулся его губ своими.       Его принц не обманул — всё и правда получилось, даже не один раз. Кёджуро очень быстро понял главные вещи и вскоре ночной воздух наполнился стонами наслаждения. Их мелодия, сначала едва слышная, под конец вплела в себя звонкое имя дракона и несдержанно-рычащее — принца.       Кёджуро зачарованно смотрел, как Аказа восстанавливает дыхание и повторял за ним ритм глубоких вздохов. Так они успокоили бешеный стук сердец примерно в одно время и дракон улыбнулся, опускаясь на бок рядом с Аказой.       — Снова нужно идти к озеру, мы все в пыли и… Что это, хвоя? — Аказа приподнял край своего плаща, пережившего серьёзные испытания буквально только что.       — Пойдем, — легко поднялся Кёджуро и вдруг замер, резко обернувшись ко входу в пещеру.       Там ничего такого не было, но дракон смотрел, не мигая, и не отзывался на голос Аказы. Тот осторожно коснулся его руки и Кёджуро выдохнул разогретый чуть ли не до пара воздух, сжимая его пальцы своими.       Наваждение прошло и они вместе вышли из пещеры. Пока они шли, дракон не отпускал руку принца, мысленно объясняя, что, должно быть, тревога связана с его новым обликом и изменённым восприятием. Братья, — рассказал он, — тоже проходили через это.       — Но я, — вдруг улыбнулся он Аказе, остановившись на берегу озера, — я слышал, как тебе было хорошо. Я тоже хочу почувствовать тебя в себе.       Аказа закусил улыбку, заходя в прозрачную воду: гроза прошла стороной, лишь пролив на остров немного дождя. Он умылся прохладной водой озера: жар возбуждения и смущения почти угас, но в его сердце билось нечто новое, живое, что подгоняло кровь к его лицу снова и снова, стоило дракону лишь улыбнуться или проникновенно взглянуть на него.       У Аказы внутри будто бы всё заполнилось голубыми гортензиями, среди которых на всём белом свете были только они с Кёджуро.       Дракон приблизился и, любуясь этими цветочными, нежными мыслями, охватил ладонями лицо принца и улыбнулся: его бледная, тонкая кожа краснела легчайшим полупрозрачным цветом, напоминающим его волосы. Кёджуро коснулся этих волос, удивляясь их мягкости.       — Моя кожа всё равно получилась толще, чем твоя. И волосы жёсткие, как грива. — пожаловался дракон, — можно ли переделать всё это, как думаешь?       — Я бы не стал, — Аказа улыбнулся, проводя костяшками пальцев по щеке пламенного, — дракону нет нужды ютиться в тонкокожем теле. Ты прекрасен, Кёджуро.       Последние слова послали волну мурашек по человеческому телу дракона, прошептанные в шею с поцелуем. Но вместо того, чтобы продолжить желанную ласку, принц вдруг до боли впился пальцами в кожу талии дракона. Тот удивлённо посмотрел на него, потому что мысли Аказы вдруг полностью опустели. Проследив за его взглядом, Кёджуро чуть ли не вздыбился: на берегу стояла тёмная фигура, с головы до ног закрытая плащом. Бледнокожий, черноволосый мужчина стоял неподвижно. Незнакомец сверлил Аказу багряно-алым взглядом с жадной ненавистью.