Потерянная карта

      Бумага легко вертелась в его руках. А своими пальцами он чувствовал каждую неровность, вмятинку, шероховатость этой карты. Проводя по ним, его переносило в соответствующий отрезок времени, который стоял за деформацией личности этого человека, не сказать, что ему было очень интересно наблюдать за этим. Ведь он вершил их судьбу обычной игрой со старым знакомым. Неадаптер мог долго смотреть на его карту, размышляя о чем-то своём. Один раз даже застал то, как новый "шрам" залёг на рисунке карты. Это значило, что что-то терзало бедолагу, пожирало изнутри. Ведь не зря у каждой карты есть рубашка, которую обычно привыкли видеть игроки азартной игры? Жаль, что Богу было абсолютно плевать.       Играя в очередную игру со своим молчаливым оппонентом, Божество заметило, что пользоваться карточкой Алфедова становится уже невозможно. По состоянию его изнанки можно было сразу догадаться как минимум об одной карте, которая всегда прилагалась к нему. Джаст, всегда был рядом в карточном мире. Они были просто неразлучны в жизни, а как ведут себя персонажи, так же действую и карты. Снеговика можно было вывести из игры лишь Чертом, либо, если разрушения дойдут до того момента, пока карту нельзя уже будет держать в руках. Не зря же их жизнь связана тонкой нитью, что проходит через всю игру. Вся игральная колода может уничтожиться лишь в том случае, если каждого персонажа отправить в разный мир. Тогда изображённые на них люди со временем забудут друг друга, а как может существовать колода, в которой никто не связан тонкими линиями межличностных отношений? Тогда все эти люди превращаются в тех, кем и являются. Просто картонками. Без эмоций. Без целей. Без души.

***

      Тогда подходил конец третьей партии в игру, которую Неадаптер с Наблюдателем назвали Майншилд. Близилась она к неопределенному завершению, но для хоть какого-то конца требовался толчок в виде таймера, который никто ставить пока не хотел. Во время игры было много споров как между картами, в их маленьком карточном мире, вызванные особыми событиями, так и между играющими. Дополнительная колода была слишком большой на события, поэтому некоторые карты сильно видоизменились с начала игры. Одной стало вообще невозможно играть ещё в самом начале партии. Надпись на ней величала имя Деб. Она просто была отложена в стопку где покоились другие карты, которые по неосторожной игре становились слишком изорванными либо, поверженные картой событий. Со временем их становилось все больше и больше. Некоторые и вовсе выбрасывались в межпространство, где и находился стол для игры. Возможно, где-то в далеке этого измерения был мир, в котором действительно жили все те, кто сейчас лежали в раскладке на столе.       Алфедов стал балластом для карт на руках Наблюдателя, он изорвался как личность. Как игральная карта. Он стал браком. А брак...

***

      Майншилдовцы уже как неделю чувствовали, что конец близок. Обычно в такие моменты все ощущали легкое, но слегка колкое нетерпение. Когда ничего не болит, но что-то приятно тянет в теле, будто ожидая следующего действия. На чем-то одном сосредоточиться было невозможно. Суматоха накрыла сервер с головой, ведь надо было срочно закончить все свои проекты. Кто бы мог подумать, что эти месяцы пролетят так быстро? Лишь один игрок не чувствовал этого нетерпения. Его это не пугало, он знал, к чему это.       Алфедов был хорошо знаком с теми, кто, к сожалению, не перешел в следующий мир. По их словам, последние несколько дней они просто ничего не чувствовали, эмоции просто приходилось даже не выдавливать, а эмитировать. Больше он их не видел... Снеговик совсем недавно заметил, что внутри становится все больнее, будто что-то внутри со временем угасает в нем. Оно уже тлеет. Ложась в очередной раз на кровать рядом с Джастом, он с горечью осознавал, что только обрел счастье, которое больше не может чувствовать. Лежащая на его макушке рука не давала больше тепла и спокойствия. Защиту ему уже не приходилось чувствовать, ведь от чего защищаться, если даже не видишь противника? Если противник — то, от чего нельзя сбежать или защититься. Если противник — это неизбежное будущее. Оставалась лишь наслаждаться тем, что еще до конца не исчезло. — Алфи, ты в порядке? — видимо он слишком задумался и его маска дала трещину. — Да, Джаст, — с притворным непониманием посмотрел на него снеговик, но глаза не умеют скрывать, а Джаст, видимо, не очень проницателен — Я жду не дождусь следующего мира. — О да, я тоже — поддакнул Черт, зарываясь подбородком куда-то в макушку волос Снеговика и оставляя там невесомый поцелуй.       После этого разговора им редко удавалось выкрасть минутку друг друга, ведь Джасту срочно требовалось закончить какой-то механизм, а по его словам, внутренний таймер совсем поджимал. У Алфедова не было этого таймера, но он предпочитал говорить всем, что тоже чувствует. Что он может чувствовать. Не хотелось кого-то обременять скорбью, по крайней мере не сейчас. Вскоре на спавне установился таймер до перемещения. На нем красивым шрифтом было написано: "2 дня : 5 часов : 49 минут". Некоторых эта дата ужаснула, ведь это же совсем скоро! — Что-то мы с тобой засиделись, пора заканчивать, Неадаптер — И то верно — скучающим тоном донеслось из уст божества.       И вот настал день икс. Все обитатели сервера подходили к спавну еще за несколько часов до окончания таймера. Майншилдовцы были сильными, не привыкшими делиться тем, что происходило внутри них. Поэтому хотелось поговорить со всеми, мало ли, кто на этот раз не сможет преодолеть барьер пустоты. Все вспоминали былые времена, события. Вирус теперь казался чем-то смешным, а войны между кланами чем-то мелким. Время начала и конца было всегда чем-то волшебным. Все ссоры забывались и их снова можно было действительно назвать миром друзей. Время летело со скоростью света и вот, не успев даже оглянуться, на таймере оставалось всего пять минут. Кто бы мог подумать, что все то время, которое он потратил на этих людей, на эти проекты, оборвётся так быстро, так больно.       Некоторые Майншилдовцы со смехом вспоминали окончание прошлого сезона, когда Жираф просто сломал странный блок, тогда они еще даже не подозревали, что этот блок станет своеобразным символом этого мира. — Это было нечестно! Ты подтасовал колоду событий, у нас должна была продолжаться партия, а ты вот так все оборвал! — Наблюдатель лишь усмехнулся и молча посмотрел на расклад карт в своих руках. Оставался последний ход.       Собравшись в круг и взяв друг друга за руки ребята начали обратный отсчёт. Алфедов лишь почувствовал, как маленькие тлеющие угольки внутри него начали прожигать грудную клетку. Медленно, мучительно, начиная с лёгких.

10

      Небольшое тепло в груди совершенно не смутило Алфедова. Оно давало легкое чувство того, что он жив. Будто сейчас он действительно был с ними в одной лодке, которая доведет его до следующего сезона.

6

      Дышать становится труднее, ноги еле держат, а глаза и вовсе хочется закрыть, лишь бы не чувствовать этой боли. Что же он сделал не так? За что такие мучения? Разве я заслужил такой конец?!

3

      Закончив с лёгкими огоньки принимаются за сердце, которое и так уже почти не бьётся. Ноги предательски содрогаются, приходится окончательно опуститься на колени. Алфедов не видит не понимающих взглядов игроков. Сейчас не до этого. Не тогда, когда он примиряется с последними крупицами рассудка, со своей личностью. Это его личная агония.

0

      Последний вздох и спавн пустеет навсегда. Теперь о том, что в этом мире кто-то был напоминают лишь бетонные джунгли, которые останутся здесь на ближайшую вечность. Время в этом мире остановилось.       Белое пространство теплотой окутывает тела новоприбывших. Оно как бы призывает к уютной обстановке тех, кому придется ждать тут следующего распределения. Стоит им только подумать о чем-то, как эта вещь сразу появится возле них. Иногда это создавало нелепые ситуации, когда чья-то еда могла появится на коленях у совсем другого человека, но сейчас было не до смеха. Джаст, что секундой ранее крепкой хваткой держал руку Алфедова, нервно озирался по сторонам. Он один из немногих, кто видел состояние Снеговика во время обратного отсчета и это его не радовало. Крик Виверны заставил всех обернуться. Сердце Джаста пропустило удар. Алая жидкость тонкой струйкой текла по подбородку такого контрастно-белого Алфедова. Кажется, он стал еще бледнее, чем обычно. В ту же секунду все, кто смог оклематься от увиденного, оказались возле Снеговика. Никому даже в голову не приходило, что он станет следующим... Глаза были закрыты, будто он просто спит. Только грудная клетка не ходила, а сердце не стучало. Никто даже не подозревал, что ни сердца, ни легких там уже и нет. Лишь пепел, что остался от органов, и теперь медленно оседал внутри. Черт медленно, совсем бесшумно подошел к телу и присел перед ним на колени, заключая в объятия. — Не слишком ли ты жестоко с ними обошелся? — голос Неадаптера не выражал никаких эмоций, пока они смотрели на проекцию, но внутри сожаление разливалось в грудной клетке. — Этой картой нельзя было больше играть, а они переживут это.

Джаст не пережил. Джаст уничтожил свою карту собственными руками.