Под защитой

Спецназ. Это отряд особого назначения. Особого, а это значит, что простыми заданиями они занимаются крайне редко. И даже если дело кажется пустяковым, оно таким может и не быть. Все может обернуться так, что потом долго разгребать приходится. Либо нет. Все проходит без проблем. Или же, не проходит совсем. О да, и так бывает. Тщательная подготовка, выверенный план и прорва времени ожидания, летит коту под хвост. По разным причинам. Могут дёрнуть приказом посреди ночи. Тогда нужно молниеносно собраться, получить оружие и снаряжение, бежать до грузовика или вертушки. Лететь в ебеня и подставлять башку и спину, защищая или оберегая то, что приказали. А ещё работать палачами для тех, кто преступил придуманные людьми законы, кои нарушаются с превеликим удовольствием. Главное, не смотреть в глаза тем, кто оказался на стороне твоих на данный момент врагов. Для этого есть стелс или умение подкрадываться бесшумно и устранять противника со спины, четким движением. Ну, может и не для этого, но приемов слишком уж много. Любая работа оставляет свой след на характере человека, на его поведении и отношении к жизни. К другим людям. Любая. Спецназу могли доверить обезвредить ядерную боеголовку, прежде отбив ее у террористов, а могли доверить охранять сынка президента, потому что тот лоботряс, возомнивший о своей неприкосновенности невесть что, ввязавшись в игры, в которых может полететь очень много голов. Высоких и чуть пониже, с погонами под ними и без. Редко когда отпрыски глав государств идут по стопам родителей и даже превосходят их в управлении и стратегии. В основной массе это избалованные, привелигированные, с кучей охраны и денег пустышки. И когда такое чудо устраивает "головняки" родителю, приходится думать всем кабинетом, и решать проблему. Так случилось, что сын нынешнего президента Штатов влез в сложную и отлаженную работу правительства и наркокартеля. Естественно, тот был на прикормке у властей. Тот самый пряник, с помощью которого власти предержащие управляют миром. Влез по самое небалуйся, нарушив непрерывную линию сотрудничества и зацепив конкурентов рангом пониже. Для обывателей все это было незаметно и неизвестно, но заинтересованные круги заволновались. Поэтому проблему начали срочно решать. Под предлогом сбора денег для борьбы с наркотиками в столицу были созваны главы картелей. Да, именно так все и происходит. Отвечающие за это дело министры должны будут договориться и примириться с "донами", замяв поднятую "принцем" бучу, которой он обнажил разницу в спонсировании разных тайных слуг правительства, повязанных на дури. Для охраны этого мероприятия стянули несколько спецподразделений. Нужно ведь охранять своих шишек во главе с сыном от разного рода покушений и шальных пуль, если картели вздумают решать на месте спор с помощью своих бойцов, коих завезли в столицу столько, что можно было подумать, они собираются брать Белый дом штурмом. Группа Браво привлекалась в качестве поддержки во внутреннем периметре. В помощь охране президента, которая и состояла из бойцов различных силовых подразделений. Само собой, рандеву с наркобаронами проводиться предполагалось не в резиденции правителя, о нет. Все перенесли в загородную виллу, служившую именно для таких вот встреч. Вилла. Мягко сказано. Это было огромное, как замок строение с гектарами земли вокруг: конюшни, бассейны, корты, гольф-поля, взлетная-мать-ее-полоса, гаражи и прочая. И все это нужно проверить, оцепить и охранять. Все группы прибыли на место за сутки до начала всего действа для обеспечения безопасности и самого основного - размещения и разделения периметра на квадраты. Прайс заметно был недоволен таким заданием для его бойцов, но оспаривать приказ никогда не стал бы, как и его парни. Их было четверо, капитан с Гасом будут встречать гостей вместе с охраной президентского сынка и солдатами нацгвардии, переодетые в гражданку. А вот Гоуст и Соуп будут внутри, их приписали к личной охране непутёвого сынка. Мактавиш кривил лицом, но молчал. Но когда им выдали строгие черные костюмы и ларингофоны, к черту тут не нужные - выматерился вполголоса. Райли глянул на него серьезно и принялся переодеваться в выданную униформу, так сказать. Все по порядку: майка, тонкий скрытый бронежилет, рубашка, нательная кобура-перевязь, галстук, брюки, пиджак, туфли. И ошейник ларингофона на шею. Гоуст оправил пиджак, посмотрел на Джона, тот, затянул галстук и, фиксируя микрофон на шее, хмурился в небольшое зеркало, висящее в комнатке, где они переодевались, находящейся в домиках для прислуги. — Как шут, бля, — прорычал он, вставляя таблетку наушника в ухо. — Расслабься, — Саймон прислушивался к своему наушнику, там шли доклады о готовности групп. — Главное, тряпки не стесняют движения. Правда, броник хилый, такой в упор пробить как два пальца обоссать. Соуп хотел что-то ответить, но раздалась команда в ухе, и они быстро покинули свое пристанище. Итак, гости начали прибывать. Дорогущие машины в сопровождении фургонов охраны подруливали к подъездной площадке перед лестницей дома. Охрана открывала двери, выпуская важных гостей из нутра бронированных автомобилей, стояла "коридором", пока их подопечный поднимался по ступеням и скрывался за массивными дверями, у которых стояли широкоплечие бойцы в черных костюмах, пистолеты-автоматы спокойно висели под полами их пиджаков. Не так много самих главенствующих, как их шестёрок и табуны охраны. Осталось прибыть виновнику торжества - сыну главы нации - и его министрам, тех, кто и должен будет разрулить ситуацию. Черные фигурки военных вертолетов кружили по краю периметра виллы, с них и пришло сообщение, что борт президента прибывает. Небольшой самолёт белой птицей опустился на темную полосу взлетной, плавно остановился и, люди в костюмах его встречавшие, приняли трап. Пассажиры воздушного судна пересели в длинный лимузин, который отвёз их к месту назначения. Большая зала усадьбы напоминала тронный зал какого-нибудь средневекового замка, только в светлых тонах и массой позолоты. Огромный овальный стол с мраморной столешницей и массивными вычурными креслами вокруг него. Высокие окна с тяжёлыми шторами на них. Персидские ковры, стоимостью в бюджет небольшого государства, лежали на паркете из красного дерева. От всего этого зубы сводило, вся эта нарочитая роскошь вгоняла в уныние. Гоуст стоял у окна, немного левее от кресла, в которое уселся сын президента - долговязый и светловолосый молодой мужчина с повадками и жестами наркомана-ветерана. Соуп стоял чуть поодаль, контролируя соседние окна и охрану гостей. Встреча началась. Важные люди вели важные и пустые разговоры в качестве прелюдии и вступления. Бэрон, из-за которого все и собрались, сидел, ерзая на мягком кресле, не зная куда деть руки, перекладывал ручки, двигал интерком, постоянно тер нос. Высокие гости видели это, но предпочитали не замечать. Министры, с ним прибывшие, контролировали его речь: стоило ему вякнуть что-то - его тут же затыкали, перехватывая инициативу. Так что, по сути, он просто был мебелью, как бы макетом обсуждаемой темы. Что сказать, министры знали свое дело. Плели такие кружева из слов и посулов, обещаний, похвал и искренних извинений, что гости, по началу настроенные враждебно-оборонительно, стали отходить и соглашаться с открыто наводящими на согласие вопросами. Но, очевидно, принявший для храбрости дури Бэрон, продолжал вклиниваться в разговор в самые неожиданные моменты. Гости хмурились и бросали на него задумчивые, раздраженные взгляды. Это могло испортить все налаживаемое, поэтому один из приближенных к президенту людей, что возглавлял делегацию, подозвал своего человека, тот кивнул охраннику, а уж тот подошёл с Соупу. Гоуст видел, как лицо напарника окаменело, он сжал челюсти, но послушал приказ, отданный охраной президента. Подошёл к креслу Бэрона, с другой стороны к тому наклонился помощник министра, что-то ему прошептал на ухо, положил руку на плечо. Светловолосый парень повел плечом, стряхивая руку, оглядел всех за столом мутным взглядом, невнятно извинился и встал со стула. Его немного шатнуло и он навалился на Мактавиша, который крепко ухватил его за предплечье. Бэрон послушно пошел к дверям, Соуп убрал руку и двинулся следом. Покинув залу, они вышли в широкий коридор, который также был устлан коврами, завешан шторами и картинами. Бэрон шел, как баран вперёд, не глядя по сторонам. Соуп спросил у охраны, стоящей в холле. — Где его апартаменты? Темнокожий мужчина в темных очках объяснил ему дорогу. Джон кивнул в благодарность и нагнал парня, который уже далеко уплелся от него. — Браво-шесть, это Браво-два, веду объект в западное крыло. Браво-семь остался на месте. Чертов ларингофон раздражал шею, можно ведь было простой микрофон нацепить на лацкан пиджака или в другое ухо. В этом задании Джона раздражало абсолютно все. — Вас понял, — ответил Прайс в наушнике, потом добавил. — Смотри за ним, Соуп. Он в самолёте обдолбался в хлам. Не давай ему принять что-либо. Он не должен сегодня и здесь отъехать от передоза. Мактавиш скрежетнул зубами, но ответил утвердительно. Нянькой он ещё не работал, черт возьми. Белобрысый вдруг остановился, обернулся на Соупа, хитро взглянул на него, обнажил жемчужно-белые зубы. — Ты мой новый бодигард? — надул щеки, покачнулся. — А где Лесли? Он обещал мне игру. — Кончился ваш Лесли, — мрачно ответил Джон. Он указал рукой вперёд. — Идемте, сэр. Я провожу вас до вашей комнаты. — Кончился? — парень широко раскрыл свои голубые глаза, зрачки были во всю радужку, отчего взгляд был диким. — Куда кончился? Как это? — По-всякому, — доходчиво объяснил Соуп и легонько подтолкнул молодого человека вперёд. Тот тряхнул головой, посмеялся сам себе и пошел прямо. Сколько же он принял. И не вырубился бы по дороге. И что мне с ним делать-то, думал Джон. Переодеть в пижамку и сказки почитать, блядь. Пара поворотов, подъем по невысокой лестнице и они подошли к высоким дверям, у которых дежурил охранник из местных, он признал хозяина покоев и открыл двери. Бэрон в сопровождении Соупа прошел внутрь. Комната была большой и светлой, с огромным панорамным окном. Кровать, по которой можно было строем маршировать, стояла посреди просторного помещения. Все шкафы встроены в стены. Одна стена увешана мониторами, под ним стоял большой компьютерный стол со всякими приблудами на нем. Сначала Джон подумал, что это тренажёр, проходя мимо какого-то причудливого механизма, но потом понял и аж цокнул от восхищения. То была приставка для Виар игр. Для полного, бля, погружения. Интересно живёт сынуля главы государства. Вопрос: а в Белом доме у него тоже полно игрушек? Взрослый же парень уже. О, да хер с ним. Кстати, Бэрон доплелся до своей кровати и, расставив руки, рухнул на нее вниз лицом. Опять посмеялся. Соуп провел рукой по волосам, беззвучно матерясь, огляделся. Что ж. Пока не закончится встреча, ради которой они все здесь, ему придется сидеть тут, охраняя сынулю от него самого. Сколько же дури у него здесь, тут обыска на полдня только. — Тебя как звать? — глухо спросило тело на кровати, не поднимая головы с мягкого покрывала на ней. — Соуп. — Соуп? — Бэрон перекатился на бок, уставился на мужчину в черном костюме посреди его комнаты, сфокусировав кое-как взгляд, усмехнулся. — А что не шампунь, м? Или гель какой-нибудь? — Тебя рядом не было, чтобы посоветоваться, — Джон отвернулся от него, подошёл к окну, отодвинул тяжёлую штору, или как там они правильно называются, выглянул. Полно охраны и все спокойно. В пиджаке и бронике становилось жарко, ещё и ошейник этот чертов давил на горло, хотя был свободен. Соуп оглянулся на парня. Тот уже сидел на кровати и рассматривал свои руки. Наверное, капец, как интересно. — Бэрон, — позвал Джон. Черт его знает, не мистер же президент его звать. — Может, поспишь? Ты ж наверняка устал. Он поднял голову, глаза его были мутными, глупая улыбка блуждала по лицу. Видать, наркота вовсю разгулялась по крови, утопив мозг в эндорфинах. — А где Лесли? — Твою мать, — Мактавиш подошёл к нему, наклонился, чтобы поймать взгляд. — Нет его здесь. Потом придет. Ты поспи, а он пока приедет. Лады? — Он обещал мне поиграть, — обиженно попытался надуть губы Бэрон, но не вышло, с нижней потекли слюни, он хотел их вытереть, но размазал по всему лицу. Соуп не смог сдержаться и поморщился, выпрямился. — Поиграет он с тобой ещё, не переживай. Не сегодня. Да и на приставке своей ты не удержишься сейчас. Парень хитро усмехнулся, отчего лицо его перекосило, один глаз закрылся. Жалкое зрелище, честно признаться. — А я не про приставку. Лесли со мной по-другому играет. Хочешь покажу? Не дожидаясь ответа, он резво вскочил с кровати и направился к стене, на которой ничего и не было. Соуп уж подумал, сейчас он вмажется в стену и отрубится, но нет. Бэрон что-то в стене нащупал и придавил. Часть матового покрытия просела вглубь и плавно отъехала в сторону, открывая темный проем. Темным он долго не был, повинуясь какому-то датчику, внутри открывшегося помещения зажглись светильники под красными плафонами. Мактавиш приблизился и от всего сердца охренел от увиденного. Комната, выдержанная в красно-черных тонах, была наполнена игрушками разных размеров и форм. Кушетки и софы причудливых изгибов, пара качелей, свисавших с потолка и стены увешанные плетьми и амуницией. Много кожи и латекса, металлических заклепок и колец. Просто рай извращенца. Парень стоял, улыбаясь гордо и пьяно, как конкистадор открывший пещеру с золотом Монтесумы. А Соуп думал, что хотел бы взглянуть на того Лесли. Спросить кой-чего. — Может, ты хочешь сыграть? — лукаво глянул на него Бэрон. — Ты красивый. — Спасибо, воздержусь, — серьезно ответил Джон и добавил. — Я на службе, так-то. — А если б не был, сыграл бы? Разговор начал приобретать душный и опасный характер. Соуп взял парня за плечо. — Закрывай свой ларец с игрушками и давай-ка ложись спать. Бэрон внезапно вскинулся, сбрасывая руку Джона, тот отступил, изумленно подняв брови. — Ты кто такой мне указывать? Ты знаешь кто я? Соуп поднял руки перед собой. — Знаю. Знаю. Вы Бэрон Такер. Сын президента Соединённых Штатов. — Вот именно, — его сонный хмель трансформировался в злобную агрессию. Так часто бывает у наркоманов. — И если я говорю тебе развлекать меня, ты будешь это делать. — О как, — Джон старался улыбаться миролюбиво. — Только я не подчиняюсь твоему отцу, вашему президенту. У меня есть, хм, была королева. Теперь вот принц. Бэрон осёкся, гнев с его лица на минуту сполз. Мозг его пытался переварить услышанное. Он часто моргал и хмурился. — Ты британец, что ли? — сложил, наконец, два и два белобрысый отпрыск высшей нации. — Шотландец, — поправил его Соуп, опуская руки. — О, — расплылся в улыбке парень — Меня учили в детстве играть на волынке. Идиотский инструмент. — Кому как, — ничуть не обиделся Джон. Он отступал назад, а Бэрон несознательно шел за ним. Они покидали пристанище греха. Однако трюк не сработал, тот вдруг встал, как вкопанный, топнул ногой. — Ты обязан подчиняться мне. Или я много чего могу рассказать охране. И тебя сгноят где-нибудь. И никто не вспомнит о тебе. — Бэрон, — терпеливо, как мог, начал Джон. — Я обязан тебя охранять и все. Развлекать тебя в мои обязанности не входит. Ты это понимаешь? — Я понимаю, что хочу секса здесь и сейчас, — он принялся снимать свой пиджак, застряв в рукавах. — Ты трахнешь меня сейчас же. Или я начну кричать и звать на помощь. Кому ты думаешь поверят, тебе или мне? Сказать, что Соуп охренел, значит ничего не сказать. Лучше б сейчас напали террористы или ультранационалисты, а не вот это вот все. В такой ситуации он впервые оказался. Интересно, как же этот индивид стравил кланы? Кому -то из донов не дал, что ли?!? — Послушай, Бэрон, — кашлянув, сказал Джон глядя, как парень перед ним справился с пиджаком и начал расстегивать ремень брюк, от усердия свесив губы и путаясь в пуговицах. — Эй, послушай меня. Давай-ка поговорим. — Я не хочу разговаривать! — взвизгнул он, рванув брюки вниз, начал сучить ногами, чтобы стряхнуть их. — Я сказал тебе чего хочу. — Этого не будет, — твердо сказал Соуп. — Может, тебе позвать кого-то, с кем ты уже играл в свои игры? Бэрон захохотал, пошатнулся, чуть не навернулся, запутавшись в брюках. Дёрнул рубашку, половина пуговиц осыпалась на мягкий ковролин, устилавший пол. — Давай, попробуй. Он сейчас с теми воротилами договаривается, чтобы меня простили. Хера себе, у них тут страсти. Джон откровенно не знал, что делать. Повернуться и уйти - нарушение приказа, вся группа под трибунал пойдет. Позвать кого-то на подмогу? Что он скажет? Не делать ничего, этот придурок начнет орать. И не отмоешься потом, не докажешь, что ты не верблюд. Ведь истина за теми, у кого власти больше. Но и трахать этого чудилу у него не было ни малейшего желания. — Соуп, как слышно? Обстановка? Может, Прайса позвать? И что. Ох бля.. — На связи, — ответил Джон, Бэрон вытаращился на него, ведь для него он говорил сам с собой, не обращал внимания на его шейную гарнитуру. — Все...спокойно. Как у вас? — Все тихо и чисто. Похоже, сегодня все пройдет гладко. Кому как. — Вас понял. — Гоуст поднимется к тебе, — голос капитана звучал в ухе, спокойный и ровный. Вот кто самообладания не теряет никогда. — Охраняйте принца. Скоро все закончится. — Понял. Принял. — С кем ты говоришь? — парень уже успел избавиться и от рубашки, и от майки, стоял перед Соупом в одних плавках, черных с красными розами. — Со своим командиром. — Хочешь, я поговорю с твоим командиром, — Бэрон медленно приближался к Джону, пытаясь идти красиво, по-модельному. Жалкий петушок. — И он тебе прикажет поиграть со мной в мою любимую игру. С моими любимыми игрушками. — Это вряд ли, — Соуп стоял свободно, не двигаясь. Он уже решил, что сделает. Парень подошёл к нему вплотную, был одного роста, прижался обнаженной грудью, обвил руками шею, тронул губами щеку, хотел поцеловать, но Джон отвернулся. Бэрон жеманно хихикнул. — Давай начнем с прелюдий. Он ломано опустился на колени, посмотрел снизу вверх, повел ладонями по бедрам Соупа, по животу, нащупал твердость жилета, сморщился, не желая вникать, что это. И принялся расстегивать ширинку брюк Мактавиша. А тот, в свою очередь, готовился применить кое-что. Парень-то оказался профи, он очень быстро справился с застёжками и ремнем и высвободил незаинтересованный ни в чем член Джона. Без всякого стеснения и любований засунул его целиком в рот. Соуп аж задохнулся, испугался на миг, что тот подавится или откусит ему причиндал к чертям собачьим. — Эй, полегче... Дверь в комнату открылась, Джон стремительно обернулся, не ожидавший такого пируэта Бэрон, выпустив член Джона изо рта, потерял равновесие и завалился вперед, уткнувшись лицом в пах Мактавиша. Вошедший Гоуст, аккуратно прикрыл за собой дверь, повернулся к находящимся перед ним, и поднял одну бровь. — Как обстановка? Соуп, чувствуя, что краснеет, как помидор, от нелепости и комичности ситуации, заправил все свое добро обратно в штаны, оправил одежду. — Спокойно. — Я вижу. — А ты кто такой? — утирая слюни, спросил Бэрон, сидя на полу в позе русалочки Андерсона. — Твоя охрана, — Саймон стоял и смотрел на них обоих. — Твой дружок не хочет играть со мной. Может, ты сыграешь? Райли взглянул на Джона, потом опять на Бэрона и улыбнулся. — Давай, сыграем. Парень аж поперхнулся от радости, поднялся и чуть ли не кинулся на гостя с поцелуями. Но Саймон остановил его, положив руку ему на грудь, кивнул на кровать. — О да! — радостно поскакал к обозначенному месту горе-шантажер. — Может, возьмём пару игрушек? — Непременно, — спокойно ответил Гоуст, он шел следом за парнем, подождал, пока тот уляжется. — Снимай уже одежду, — нетерпеливо протараторил Бэрон. — А он пусть смотрит. Да? — Конечно, — ответил Саймон с лёгкой улыбкой и начал снимать свой пиджак. Глаза паренька загорелись предвкушением. Соуп молча наблюдал за этим, не зная, что и думать. Вмешиваться пока не спешил. Не думал он, что Гоуст реально сейчас будет трахать этого доходягу. Райли тем временем положил пиджак на край кровати и начал взбираться на нее, подбираясь к обомлевшему от его взгляда Бэрону. — Я буду звать тебя папочкой, можно? — прошелестел он, томно выдыхая. — Конечно, — так же тихо ответил ему Саймон, нависая над ним. Он провел по его груди ладонью, тот выгнулся от прикосновения. Пальцы Гоуста охватили тонкую шею, кадык под ними дернулся, и сжались, правильно зажимая артерию. Совсем недолго. Парень обмяк, глаза его закрылись, голова свесилась с подушки в сторону. Райли также спокойно слез с кровати, одернул рубашку, поправил кобуру и посмотрел на Джона, тот усмехнулся. — Я хотел сделать то же самое, ты меня опередил. — Ага, я заметил. Только по пути ты споткнулся, и твой член у него во рту оказался. — Ну...почти так и было. Гоуст заинтересовался темным проёмом в стене, подошёл. Индикатор движения послушно включил свет в потайной комнате. Разглядывая содержимое, Райли качал головой. — Как я понял, — заговорил Джон, подходя к нему и тоже становясь в проёме. — Это его игровая комната. Все это. — Интересно, — только и ответил Саймон, он всё-таки прошел внутрь и медленно пошел вдоль стены, разглядывая висящее на ажурных крючках. — Ты когда-нибудь пробовал что-то подобное? Соуп неловко усмехнулся. — Нет, меня как-то это не вдохновляет. Старый добрый миссионерский подход. Все, как у всех. — Ну как видишь, не у всех, — Саймон оглянулся на него с непонятной улыбкой на губах. Его белая рубашка в красном свете комнаты казалась розовой, а его рыжие волосы красными. Будто демон обходил свои владения, выбирая инструмент, которым будет мучить очередного грешника. Соуп улыбнулся своим мыслям, услышав одну далёкую, она пронеслась мимо, как вихрь, но он успел ее понять. Та мысль говорила, что Саймону очень идёт красное освещение и этот фон с висящими на стенах орудиями пыток, пусть и упрощенными. Он ещё и руки за спину заложил, продолжая свое путешествие по запретному и скрываемому мирку сына президента. Он был без маски на этом задании - такие были условия миссии. Все должны были видеть лица друг друга. Райли подошёл к качелям, тронул кожаные ремни, сидушка, сплетенная из крепких ремней, качнулась на массивных кольцах вмонтированных в потолок. Он поднял голову, глядя на крепления, потом, не опуская головы, перевел взгляд на Джона, тот стоял на пограничье дневного света комнаты и красного, льющегося из этого притона греха. — А я пробовал вот это. — И как? — Соуп вдруг почуял, что во рту пересохло. Голос Гоуста звучал необычно. Тихо и как-то гулко. — Мне понравилось. Только не я был подвешен. Джон почувствовал волну жара, он поднялся от солнечного сплетения и прошёлся до самой макушки. Всё-таки место со столькими приспособлениями для разврата работает на подсознание, вызывая ответную реакцию организма. — Так что там? Все ровно? — Джон решил отвлечься от созерцания высокой фигуры напарника в кровавом свете. — Люди президента знают свое дело, — ответил Саймон, он отошёл от качелей и взял в руки баночку с полки на одной из стен, вертел ее в руках, читая название и применение. — Думаю, скоро отбой. — А с этим что делать? — спросил Соуп, кивнув на ровно дышащее тело на огромной кровати. — После нашего отбытия им озаботится охрана президента. Ты же знаешь. — Знаю, да. — Джонни. По спине, по самому хребту пробежал озноб, или что-то похожее. Такой голос Гоуста он слышал лишь раз. Тот раз мог окончиться чем-то очень приятным, но тогда им помешали, да и были тогда на очередном задании. Потом он убеждал себя, что ему все показалось. — Да? — Какую игру предлагал тебе Бэрон? — Гоуст провел пальцами по полке, на которой рядком стояли разного размера приспособления, напоминающие крышки для графинов. — Полагаю, ты знаешь, — Джону стало просто невыносимо жарко, но он почему-то не решался снять пиджак. Как это будет выглядеть на фоне их разговора, который явно поворачивал не в ту сторону. — А если бы я предложил тебе сыграть. Что бы ты ответил? — Саймон обернулся к нему всем корпусом, вновь заложив руки за спину. Лицо его было серьезным, глаза черными. — Сейчас? — глупо спросил Джон, захотев от этого долбануться об стену. Но Гоуст серьезно кивнул в ответ. Соуп неосознанно облизнулся, зачем-то залезши пальцами под ларингофон и потянув его, будто он начал его душить. Не рассчитал и чуть не сорвал. Нажал на передачу, в наушнике зашумело, не успел отключить и в ухо ворвался голос Гаса. — Браво-два, что там у вас? — Все в порядке, — голос охрип внезапно, Джон откашлялся. — У вас? — Все путем. Чисто. Отбой. — Отбой. Саймон мягко улыбался, глядя на Мактавиша. — Сейчас, Джонни. Соуп хотел бы отказаться, но все сдерживаемое вдруг вырвалось на свободу. Он хватался за последние аргументы. — Нас могут увидеть, — опять глупость. — Где твоя наблюдательность, сержант, — улыбнулся, хмурясь, Райли. — В комнате ни одной камеры. Здесь и подавно. У дверей охрана. Объект в отключке. Много времени нам не понадобится. От очередной волны жара со слов и тона Саймона, Джон плюнул на все. Он быстро снял несчастный пиджак, кинул его на пол и прошел внутрь красной комнаты. Подошёл близко к Гоусту, подняв голову, резковато сказал: — Это должно было рано или поздно случиться. Саймон убрал руки из-за спины, охватил ладонями лицо Джона, ответил, прежде, чем прижаться к его губам своими: — Верно. Поцелуй был жадным, они будто боролись за главенство в нем. Хотели нежности, но не могли остановиться. Джон сжал руками талию Райли, аккурат под бронежилетом, Саймон же, победив в схватке за поцелуй, сбавил темп, проводя губами и языком по мягким и податливым губам Джона, заставлял его шире открывать рот, проникая языком как можно глубже, отчего Соуп задыхался и сжимал пальцы на боках Гоуста. Они отстранились, дыша глубоко и глядя в глаза друг друга. Безмолвный диалог завершился кивком Мактавиша. Снимать одежду они не собирались. Полностью. Но вот брюки их костюмов придется помять немного. Саймон зашёл за спину Джона, прижался, обнял, положив ладони ему на грудь. Соуп выгнулся, непроизвольно теснее прижимаясь к телу сзади. Чувствуя, как горячее, высвобожденное напряжение скользит по его оголенному заду. Он много раз думал об этом, много раз запрещал себе думать об этом. Играл со своими чувствами в поддавки. И проиграл. Вся его гордость и зов долга пали под горячими руками и губами Саймона. Человека, который овладел его мыслями, об этом не зная ничего. Похоже, Гоуст чувствовал то же самое. Оглаживая сейчас тело под одеждой и тонким бронежилетом, стараясь как можно больше соприкоснуться с теплом партнёра, остро чувствовалось, как Саймон сдерживает себя. Это ещё больше заводило Джона. Он желал изо всех сил, чтобы этот момент не кончался. Он осознавал, что они рискуют. Их гарнитуры были все также на них, и неловкое нажатие позволит всем услышать их стоны и тяжёлое срывающееся дыхание. А сдерживать это не мог уже никто из них. То, что таилось, выбралось наружу и праздновало бал. Нужно контролировать себя. Хоть чуть. Но это было сложно. Саймон, проведя по бедрам Джона, огладил пальцами живот, спустился по рельефному телу вниз, тронул легонько его горячий и твердый член. Соуп тихо простонал, вложив в звук все свое желание почувствовать пальцы на себе, их плен, их ласку. И получил это: Райли охватил длинными пальцами то, что мягко поглаживал до этого, сжал и начал двигать кольцом из пальцев вперед-назад. Мактавиш запрокинул голову, упёршись в плечо мужчины за ним, он повернул лицо и встретил его губы своими. Саймон на этот раз очень ласково целовал Джона, водя рукой по его члену и двигая бедрами, прижимаясь своим набухшим и пульсирующим естеством. — Саймон... Красивый стон с его именем, сорвавшийся с губ Джона, заставил Гоуста начать действовать резче. Он прошептал ему на ухо, обжигая дыханием: — Мне нужно подготовить тебя... Соуп попытался усмехнуться, не вышло, прошептал в ответ: — Обычно, я это говорю... — А я делаю без предупреждения... Он почуял, как горячее тело отстранилось от него сзади, ему мимолётно захотелось потянуться следом, но он знал - сейчас будет продолжение. Те самые штуковины, что оглаживал и осматривал до этого Саймон, все пригодятся вскоре. Широкая ладонь Райли легла на его спину, слегка надавила, Джон послушно нырнул в перевязь качелей и навалился грудью на сетку. Горячие пальцы огладили его бедра. Прохладная влага коснулась кожи, потекла в ложбинку между ягодицами. Следом в него толкнулось что-то теплое и по началу узкое, но по мере медленного проникновения расширяющееся. Соуп невольно подался вперёд, отстраняясь от рук Гоуста. Тот придержал его и остановил свои движения, просто давая ему время привыкнуть. Терпеливо ждал, пока Джон, прислушавшись к своему телу, сам не сделал движение назад, давая понять, что готов к продолжению. Смазка, горячие руки Саймона и чуткие ответы на любое движение Джона вскоре дало результаты. Райли отложил все игрушки и перед тем, как, наконец, войти в вожделенную тесноту своего партнёра, огладил его бедра и спину, забрался под рубашку и жилет, ощущая, как дрожит тело под его руками, дрожит в предвкушении. Он любил дразнить, но в этот раз сам с трудом держался, все ныло и болело, отчаянно прося сжатия и развязки. Когда он, толкнувшись, вошёл полностью, стона не смогли сдержать оба. Качели послушно качнулись, скрипя кожей в металлических кольцах. А после качались уже в такт двум мужчинам, что слились в одно целое. Даже их стоны и дыхание звучали в унисон. То, о чем мечтал каждый из них, неожиданно получило свой выход. Незапланированно, спонтанно и невероятно ярко. Первым к финишу пришел Джон, он дёрнулся, простонал протяжно, жилы на шее вздулись, ошейник впился в кожу. Выдохнул, дрожащий звук сопровождало мелкое подрагивание всего тела. На пол под ним закапала белесая жидкость. Он обмяк в перевязи качели, все ещё чувствуя движения Саймона в себе. Он слышал его дыхание, хриплые тихие стоны, понимал, что и он близок к разрядке. И вот оно. Саймон прорычал сквозь зубы, сильно толкнулся, прижавшись тесно. Джон качнулся вперёд, он слушал партнёра всем телом. Ощущал полностью. Его финал, его опустошение и то, как он покинул его тело, часто и глубоко дыша. — Черт возьми, Джонни... — Согласен. Соуп высвободился из плена плетения качелей, повернулся к Райли. Тот не торопился приводить себя в порядок, как и он. В другой раз оба бы посмеялись над друг другом - стояли со спущенными штанами и не до конца опавшими членами, смотрели и устало улыбались. — Блядь, если нас спалили... — Если бы спалили, мы бы это знали, — ответил Саймон и, подтянув Джона к себе, глубоко и с чувством поцеловал. Когда они оправили одежду и покинули комнатку, пропахшую их грехом, Джон нашел и зажал на стене почти невидимую панель, которая скрыла притон страстей с глаз, их гарнитуры ожили голосом Прайса. — Парни, отбой. Уходим. Все чисто. Бэрон также лежал на своей огромной кровати, его грудь мерно вздымалась. Гоуст сжалился над ним и прикрыл его покрывалом с другой стороны мегалежанки. Прежде чем выйти из покоев непутёвого сынка отца нации, Соуп придержал Гоуста, тот удивлённо оглянулся. — Надо будет повторить. — Само собой, сержант.