патроклия

Презрение. Жуткое, липкое, тёмное, горькое презрение струится по горлу Гоуста тяжёлыми, как ураганная ночь, слезами. Он смотрит вглубь земли широко раскрытыми глазами — капилляры лопнули и залили красным белки глаз, отражаясь болью в слезах, — и чувствует тошноту из-за того, как сильнó его презрение. Тяжесть мёртвого тела оттягивает руки, но он вместо того, чтобы дать мертвецу спокойно соскользнуть на мокрую землю, крепче прижимает его к своей груди. — Саймон... — Прайс аккуратно, но настойчиво зовёт его, подходя сзади к лейтенанту. — Саймон? — Тихо, — хрипит Гоуст, тихонько раскачиваясь. Словно пытается успокоить неугомонное дитя у него на руках. Гоуст не чувствует ярости. Невозможно, не получается чувствовать ярость, когда Соуп... Джонни так близко к нему. Джонни лежит у него на руках, откинув голову назад, и смотрит на затянутое облаками ночное небо широко открытыми глазами. И не моргает. Навечно у него в глазах застыло это выражение удивления перед лицом Смерти. Боже мой, боже, как, как говорить о Джонни в прошедшем времени? Презрение продолжает выталкивать желчь из горла Гоуста, наполняя кислой слюной рот. Джонни в его, лейтенанта, одежде лежит мёртвый на его, лейтенанта, руках, и его, лейтенанта, маска, которая соскользнула с головы сержанта, лежит на земле. Как глаза Соупа – блестящие, красивые, весёлые, хитрые, – можно было принять за глаза Гоуста, который был бы рад выколоть себе их, чтобы избавиться от картины, которая грозила преследовать его всю оставшуюся жизнь? Картины, где Соуп лежит мёртвый в луже собственной крови в неестественной позе – не может человек упасть замертво таким образом. Только мёртвое тело, которое бездумно пинали после смерти, могло лежать так. Каким образом Грейвс спутал Джонни с Гоустом? Джонни оделся, как лейтенант, взял то же оружие, что и у лейтенанта, надел маску, как у лейтенанта, но ничто не позволило бы Гоусту принять Мактавиша за себя. Потому что даже не в росте или голосе дело — Гоуст не излучает ту энергию, что излучал Джонни. Он не прищуривает глаза, хитро улыбаясь; он не сжимает смешно губы, думая; в его голосе не скользит мягко тот уют, что прячется в очертании шотландских холмов. Джонни – это не Гоуст. Но Грейвс, ослеплённый стремлением выслужиться, выполнить задание, убить, не дал своему воспалённому мозгу сопоставить то, что было у него перед глазами. Джонни отвлёк Грейвса и Теней. Его идиотский план сработал. Презрение к слепоте, нежеланию смотреть чуть дальше собственного носа, стремлению тупо следовать приказам – вот что за презрение судорогой сводит всё тело Гоуста. Он чувствует отвращение к Грейвсу, вспоминая его умный взгляд, за которым ничего, кроме пустоты, полой темноты. Он нежно прижимает тело Джонни к себе, мокрыми пальцами проводит по его лицу, видит разводы крови и хочет зареветь во все пятьдесят два Герца, чтобы все вокруг знали про его горе. Но всё, что получается сделать, – это мягко прижаться губами к любимому лбу и тихо задрожать. Гоуст в отчаянии цепляется за мысль о том, что он же говорил, просил его быть лучше, чем лейтенант. Не равняться на него, не пытаться быть на него похожим. Ослушался. Надел на себя его маску. И эта маска схлопнулась вокруг него, как ловушка, раздавливая. Гоуст тихо, неверяще целует мёртвого Соупа в щёку, продолжая раскачиваться. Как же он любит этого мужчину. Возможно, Гоуст привыкнет говорить о Джонни в прошедшем времени, но перестать говорить о своей любви к нему в настоящем времени он не сможет никогда. Дыра зияет у сержанта в шее, и лейтенант чувствует, как горло сдавливает, словно туда залили свинца. Поцелуи теплом оседают на холодеющей коже Мактавиша, и Гоуст мягко выпускает его из своих рук, потому что боится запомнить Соупа холодным. В последний раз проводит задубевшими пальцами по его расслабленному лицу, пытаясь стереть кровь. Капитан подхватывает лейтенанта под руку и помогает ему встать. Гоуст всё ещё чувствует презрение, ненависть, отвращение, которые длинными, тонкими отростками заполняют всё его существо; они острыми нитями прорезают себе путь под кожей, впиваются в сердце, мешают дышать. Только теперь Гоуст чувствует ещё и жар – ярость накатывает волнами, обжигает, приводит в сознание. Лейтенант поднимает маску с земли, крепко сжимая её в руках. Он спокойно разглядывает трещины на ней и кровавые разводы, которые смягчила пыль и земля, а потом привычным движением надевает её. "...приближалась бо к Гектору гибель."