Диме плохо

У Димы опять, что-то идёт не по плану, он напивается до усрачки, в пьяном бреду звонить Никите. Тот отвечает, глубокая ночь, и старший собирается уже накричать на охотника на приведений. А затем ломается, когда слышит пьяный голос Димы. Срывается, забирает того из клуба, помогает умыться холодной водой, но уже будучи дома у Сударя. А затем как и обычно, скрипящая кровать, быстрые толчки, стоны обоих, Никита царапая спину Димы, от чего тот рычит в шею старшего, оставляя на ней засосы, которые Никита уже научился маскировать тональным кремом или водолазками. На утро оба молчат о произошедшем, будто бы ничего и не было, обсуждают новости, съёмки, что угодно, но не их недоотношения. У них довольно-таки свободные отношения, если это можно назвать отношениями. Никита не уверен, что он не один такой способ утешения, а Дима думает, что не он один у Сударя. Морозову надоело это, он хочет любви, ведь уже любит, любит Диму, но постоянно затыкается на утро после бурной ночи, ведь хотя бы так он может быть с Маслениковым. Он начинает курить, снова, а ведь на какое-то время перестал, но это единственное, что может успокоить и привести мысли в порядок. Это подмечает каждый из команды, походят, спрашивают, а у Сударя одна и та же отмазка — просто так. Просто так он курит, просто так он мучается, всё у него просто так. А, что на самом деле? На самом деле нихуя не просто, как же сложно любить человека, который использует тебя как утешения. Но вот снова вечер, звонок в дверь, на пороге квартиры Никиты стоит Дима, сейчас он трезв. — Опять? — задаёт вопрос старший, пропуская парня в квартиру. — Опять. — подтверждает Дима, заходя. Оба проходят на кухню, Никита берёт пачку сигарет, выходя на балкон, молча. — Опять начал курить? — задаёт Маслеников, заходя на балкон, будто бы и не знал. — Ты знал, что да. — Никита решил, что надо кончать со всем этим, он устал. Он так заебался, ему не нравиться быть удобных, быть тем к кому приходят когда больно или плохо. Он докуривает в тишине, Дима стоит рядом но молчит, оба обычно не говорят перед тем как переместиться в спальню, или на кухонный стол. Бедные соседи на самом деле, звукоизоляция в этой квартире хуйня. Войдя в тёплое помещение и закрыв холодный балкон, Сударь смотрит на Диму. — Что случилось? — догадывается младший, сложно не догадаться на самом деле. — Тебе не надоело? — на минуту Сударь задумывается, но потом решается продолжит, — Тебе не надоело использовать моё тело, как утешение? Тебе не надоело это? Если нет, то это странно, ведь мне надоело. — Ты хочешь закончить это? — задаёт вопрос Дмитрий. — Да, и если тебя это устраивает то, уйди. Я хотел бы побыть один. — Никита смотрит. Дима лишь кивает, разворачивается, выходит в коридор. «Вернись! Вернись и скажи, что любишь… Пожалуйста!» — кричит Никита у себя в голове, но в ответ слышит лишь хлопок входной двери. Выходит туда же, дабы закрыть двери, на тумбочке у входа ключи, которые он когда-то дал Диме на всякий случай. В глазах слёзы, лишь губы шепчут тихо: — А может к чёрту любовь? Так и не закрыв дверь, он заходит на кухню, срывается. Со стола летят две кружки, разбиваясь о кафельную плитку. Слёзы свободно текут из глаз, хочется напиться, но это не лучшая идея. Он срывается, кричит, оседая на пол по стене. Дима ушёл из его квартиры, из его жизни. Но вот завтра наступит утро, надо ехать в студию на съёмки, не хочет видеть лицо Масленникова опять. Не потому что не любит больше, нет любит и будет любить, просто сложно. Сложно любить человека, который ушёл из твоей жизни, оставив ключи от квартиры, будто говоря, что «я больше не приду.». Немного придя в нормальное состояние, он встаёт с холодного пола, выпив воды он набирает Эмиля. — Привет, Эмиль, слушай тут такое дело. Меня не будет на съёмках. — Ты заболел? Никит, ты только к врачу сходи или вызови его, могу приехать, если нужны какие-то лекарства. Может Диме позвонить? Всё таки Эмиль хороший друг. Но Диме не надо. — Эмиль, ты не понял. Не надо Диме, и не приезжай, всё нормально, — врёт он, — Я здоров, я ухожу из команды. — Никит, это точно ты? Ты не можешь просто так уйти без причины! — Эмиль явно в шоке, даже возможно зол, — Что случилось? Может всё-таки приехать? — Я уверен в этом решение, не надо приезжать, я хочу сейчас побыть один. Просто скажи это остальным, только завтра. Пожалуйста. Эмиль молчит, но потом снова говорит. — Скажу, но потом приеду и убью тебя, я заставлю сказать, что случилось. И это не обсуждается. Эмиль скидывает, Сударь понимает его, ему было бы тоже сложно если бы кто-то из его друзей ушёл из команды, ничего не объяснив, до этого думая, что всё хорошо. На часах переваливает за полночь, когда Никита наконец-то ложиться, он скурил по-моему уже целую пачку думая, что ему делать дальше. Утром он просыпается от звонков на телефон, уведомлений в рабочих группах с Лигой. И примерно все одного содержания «Какого хрена, Сударь?». Он выходит из них всех, удаляя всё. Идёт на кухню где до сих пор лежат осколки кружек, собирая их он ранит руку, чертыхается и когда заканчивает, просто клеить пластырь. Вот он и один, этого он хотел? нет, явно нет, телефон выключен, чтобы не нервировал и так нервного Никиту. Звонок в дверь обрывает поток мыслей мужчины, он выходит в коридор и открывает незапертую дверь. На пороге Дима, удивительно. — Сударь… — он смотрит внимательно. — Дима, с именами разобрались, ты что-то хотел? — Да, можно войти. — Ты обычно не спрашивал. — говорит Никита, но пропускает Масленикова. — А ты раньше не уходил из команды. Какого хрена? Никита смотрит в глаза мужчины. — Ты так и не понял. Я всё это время когда тебе было плохо помогал, но знаешь в чём моя проблема? В том, что я влюбился. В тебя, Масленников, и это самое тупое, я не понимаю как! Я заебался быть тем о ком ты вспоминаешь только когда тебе плохо. Мне обидно, мне больно, я не хочу этого. Я пытался разлюбить, выкинуть из головы, заткнуть свои чувства как можно глубже, но нет! Не выходит. После слов Сударя, Дима явно был удивлён. — Хватит молчать, Маслеников, если хочешь молчать дальше, то лучше съёбывай как и вчера. — Ты идиот, Сударь. Дима подошёл ближе к мужчине, взяв его подбородок навёл взгляд на себя. — Ты не думал почему я иду именно к тебе, только к тебе? Я думал, что если скажу тебе о своих чувствах, то буду послан нахуй. И конец нашей дружбе, недо-отношениям, конец всему. Поэтому выбрал вариант молчать, мы оба идиоты. Никита недоверчиво посмотрел на младшего, глядя в глаза, будто в саму душу заглядывая. — Я люблю тебя, Никита, прости, что вчера просто ушёл, прости, что кинул тебя. Я должен был понять, что, что-то не так, но вместо этого просто ушёл. Прости. Сударь поджал губы. — А, что если я не верю в это? Ты не понимаешь, что я боюсь? Боюсь, что все твои эти слова ложь, то что ты воспользуешься и кинешь. — Я понимаю это. Я понимаю, что твоё доверие ко мне подорвано, но я не вру тебе. Что мне надо сделать, чтобы ты поверил? — Я не знаю, убеди, что это не так. Дима кивнул, задумался лишь на минуту, а затем поцеловал Никитины губы. Тот не задумывался, а просто ответил на поцелуй, в, котором оба нуждались. Он отличался от всех предыдущих, в нём не было грубости, пошлости, в нём была только нежность, которую оба дарили друг другу. — Мне нужен ты Сударь, а не твоё тело, хотя оно и впрямь шикарно. Я люблю тебя. Выдохнув старший решил рискнуть, а, что терять? Попытаться довериться стоит. — Я тебя тоже, Дим. — тихо, что бы слышал только мужчина, хотя они были одни. — Не уходи, только не уходи. Я боялся, что больше не увижу тебя. — говорил Дима, прислонившись лбом ко лбу старшего, а тот в ответ прислонился к телу младшего. — Только уже все решили, что я ушёл. — Я сказал, что убежду тебя не делать этого, рванул сюда. — Так убеди, Масленников. В глазах Сударя плясали чёртики, он хотел мужчину прямо сейчас, даже если в коридоре. — Убеждать я умею, по крайней мере тебя точно. Дима подхватил Никиту за бёдра, тот обвил ногами торс, так они дошли до спальни. — Ты уверен, что именно этого хочешь? — раньше Дима не спрашивал, просто брал. — Хочу. И он не лгал, именно этого сейчас не хватало, он хотел чувствовать Диму в себе. А тот и не был против. Положив старшего на большую кровать, Дима поцеловал того в губы, покусывая нижнюю губу, после зализывая маленькие ранки, как бы извинияясь. В ответ на, что получал лишь блаженные тихие мычания. Напряжение у обоих в области паха уже накалилось и требовало разрядки. Дима руками пробрался под футболку Сударя, лаская его торс, рёбра, грудь. — Сними ты её уже, не удобно. — прошептал Никита, изнывая от желания. Дима усмехнулся и стянул с него футболку откинув на пол. Поцелуями стал покрывать шею, ключицы, от чего у старшего появились мурашки. Засосы были неотъемлемой частью их ночей, и сейчас это не стало исключением. Яркие пятна появлялись в области шеи, груди даже торса. Пальцами Дима прошёл по возбужденным соскам мужчины, массируя их, от чего послышался тихий стон. Масленников взял один из них в рот, продолжая пальцами массировать второй. По очереди каждый получил внимание охотника за привидениями. — Дим, хватит мучать. — шептал Сударь как в бреду. Младший послушно развязал верёвки на спортивных штанах Никиты, стягивая их, откидывая к футболке. Взяв уже инициативу на себя старший потянул руки к джинсам Димы, расстегивая ширинку. Масленников сам помог снять с себя джинсы. Немного привстав Морозов, то бишь Никита потянул футболку младшего вверх, откидывая его куда-то назад. Дима снова положил мужчину на кровать, а тот в свою очередь губами впился в шею Масленникова оттягивая кожу, кусая. Дима рыкнул и стянул с него боксеры, возбужденный орган тут же коснулся живота самого Никиты, а сам тот издал облегченный стон. — Я хочу кое-что сделать, Дим. — шепнул парень, и надавив на грудь мужчины встал, взглядом указал на кровать. Дмитрий послушно лёг, заинтригованный, ведь ранее такого Никита ещё не делал. Сударь в отместку начал оставлять яркие, большие засосы на коже Диминой шее, груди, торсе, таким образом он дошёл до паха. Тот дразнящим движением провёл по большому бугорку, через боксеры, сжав член Димы своей рукой. — Сударь, сука… — прошептал Маслеников. Тот тихо улыбнулся и снял с младшего боксеры, откинув их непонятно куда. Большой орган мужчины, уже стоял, и Никита приступили к своему плану. Губами он обволок головку, массируя внутри языком, на его голове, в волосах оказалась рука Димы, который тихо простонал. Сударь понимал, что им обоим хочется большего, поэтому полностью взял член мужчины, подавив рвотные рефлексы. Не став останавливаться он начал медленно водить ртом по органу парня, увеличивая или наоборот уменьшая свой пыл. Рукой он массировал яички мужчины, оттягивая их. Масленников уже сжимал волосы парня, громко постанывая от действий старшего. — Сударь, я хочу кончить по другому, стой. Он послушно остановился, и причмокнув отставил орган парня в покое, провёл языком в последний раз по члену и яичкам. Масленников быстро встал и положил Никиту на кровать, животом вниз, тот сразу выпятил зад. Дима несколько секунд смотрел на него, запоминая каждую родинку, наслаждаясь лишь им. Раздвинув ягодицы Сударья он коснулся языком колечка мышц, чего ранее не делал. От неожиданности старший вздрогнул, смущённо выпалил. — Дим, не нужно, это смущает. Тот не стал прекращать, а только активнее двигал им, входя кончиком внутрь. Сударь же тихо простонал, втягивая живот, он извивался под активным языком Димы. Вместе с языком в Никиту вошёл один палец. — Прости, смазки нету, сможешь? — Да, только медленнее. — тихо ответил Морозов. Второй палец не заставил себя долго ждать, вошёл внутрь. Раздвигая пальцы в стороны, будто ножницы Дима активно двигал ими внутри. Сударь же выгибался под ним, издавая громкие стоны. — Дим, я хочу большего, пожалуйста! — уже чуть ли не крича просил старший. — Ты знал, что иногда ведёшь себя как шлюха? — Зато твой. — Люблю тебя. — сказал Масленников выйдя из нутра парня. Смазав орган природной смазкой, Дмитрий приставил головку к дырочке парня, надавил, входя. Когда головка вошла, Дима остановился услышав тихий вздох снизу. — Больно? — Нет, прошу я хочу сразу, большего, пожалуйста, Димочка! — Напоминаю, что мы без смазки. — Да, всё равно, пожалуйста! Дима немного задумался, но через несколько минут вошёл полностью. Никита громко простонал, глубоко вздохнув и выдохнув. Немного придя в себя Никита стал сам, насаживаться на орган мужчины. Тому это был как знак, начал двигаться сначала медленно, а потом наращивал темп. — Дима, я сейчас. — Никита не успел договорить, как из его члена, выплеснула белая струя спермы. Внутри парня всё сжалось, и Дима с рыком кончил внутрь. Выйдя из него, Масленников поцеловал его в макушку, шею и лёг рядом, обняв Сударя за талию. — Сударь, я люблю тебя, прости, что не скзал этого раньше. — Я тоже люблю тебя. Мне кажется ты уже заслужил прощения. Никита положил голову на грудь младшего, а тот уткнулся в чёрные, густые волосы. — Ты вернёшься в команду? Мы без тебя не сможем. — спросил Маслеников. — Да, прости, что так поступил. Дима только поцеловал парня в макушку. Взяв телефон Дима снова добавил, Никиту во все чаты. Остальные люди начали ликовать. 《За это стоит выпить! 》— написал Даник, с чем все согласились, включая Сударя и Диму. 《Тогда через час в офисе, у нас тут и так всё есть! 》— написал снова он. — Ты будешь моим парнем, Сударь? — Куда я от тебя денусь? Конечно буду, Дим. Дима поцеловал парня в губы, и только когда воздух закончился они начали собираться в офис. Сходя по очереди в душ, они оделись и Дима пригласил Никиту поехать на его машине, ну, а тот согласился. Приехав в офис, на старшего налетел Иманов. — Убью тебя когда-нибудь, Морозов. — Я тоже рад тебя видеть, Эмиль. — улыбнулся Никита, оказавшись в объятиях младшего. Ну, а потом и всех остальных. Выпив немного в весёлой компании, никто не решался спрашивать Сударя, почему он вдруг решил уйти, все просто были рады возвращению. — Слушайте, мы вот уже сколько дружим, а до сих пор не знаем кто с кем встречается, ну почти не знаем. — сказал Егорик, размышляя о жизни. — Кстати да, мне тоже интересно узнать. — сказал Артём. — Тогда давайте, все поцелуют тех с кем встречаются. — подала голос Яна, с чем все согласились. Никита посмотрел на Диму, тот с улыбкой кивнул. Егорик поцеловал Яну. — Мы бы по-моему удивились бы, если бы вы не поцеловались. — сказал за всех Эмиль, сам поцеловал на удивление всех Артёма. — Ахуеть. — скзали почти все кроме Димы и Даника. — Мы знали. — пояснили они двоём. Тут встал Дима. — Ого, ты не один? — спросил Эмиль. — Даник, мы всё понимаем, но ахуеть. Все подумали, что они вместе, ведь были и так довольно близки. Даник не решил обрывать интригу, хотя понимал, что поцелуют не его, и спасибо, что не его. Дима поцеловал Никитины губы, а тот ответил, положив руку на его шею. Тут охуели уже все, без исключения. — Ну зато мы знаем как ты уговорил, Никиту. — улыбнулась Яна, заметив на шеях обоих следы засосов. Ну, а дальше начался и праздник, и новая жизнь, и новая история любви.