С наступлением темноты

***

Из детского сада слышались истеричные вопли. На выходе, оперевшись о дверной косяк, стоял Мундроп, что весьма усталым взором окидывал Монтгомери. Аллигатор сильно сомневался в скрытности коллеги после того, как стал ловить косые взгляды Фредди и Рокси, и поэтому пришёл разобраться с воспитателем. — А... Там точно всё окей? — гитарист указал за спину ночного маскота. — У Санни снова истерика: сперва ребёнок не правильно поставил башенку из подушек, а затем сломал себе нос путём падения с горки, — выдохнул тот, затем скрестив руки на груди. — А ты чего хотел? Соли не одолжу, у самих нет, соседушка. — Ты не рассказал случаем им о Бонни? — оглянувшись по сторонам, нагнулся Монти, шепча воспитателю. — Меньше слушай музыки на всю громкость, тогда и точно услышишь, что я ничего никому не говорил... С чего такие доводы? — А чего тогда они на меня так все пялятся?! — Слюнями незачем обплёвывать... Так вот, они так смотрят не только на тебя но и на Чику, ибо один болтливый маленький монстр растрезвонил о вашем свидании. — А... Во как... Неловко почувствовал себя гитарист. — Ну если у тебя всё, то я пожалуй пойду внутрь. Мне ещё королеву драмы успокаивать. Счастливо... Захлопнув дверь прямо перед носом аллигатора, прищимив его тем самым, о чём свидетельствовали приглушённые крики и маты снаружи, ночной воспитатель подошёл ближе к Сандропу, который ещё разводил скандал, теперь обращаясь к Муну. — Я-я-я-я не хотел этого! Он был таааак растроен и-и плакал! — Эй, Санни, всё хорошо. Это была просто случайность, — пожал плечами Мун, стараясь успокоить приятеля. — Н-но... Они работали так хорошо в том замке, пытаясь загладить вину за сваленные башенки! — продолжал гнуть своё расстроенное Солнце, что был более эмоциональнее, чем обычно. — Санни-... — Ох Мунни! У него из носа текла кровь, представляешь! Т-та что и в тот раз, когда... Оооох, я просто самый худший воспитатель во всей вселенной! А теперь... Теперь всё веселье порушено навечнооо! — схватился за голову Сан, пока его напарник со спокойствием смотрел первые несколько секунд. Благо он знал лучшее средство успокоить его: просто крепко обнять, на что тот не сразу, но ответил. — Иди сюда... Санни, тебя это успокаивает? — с улыбкой спросил Луна и так прекрасно зная ответ, хоть и получая детский, как казалось, кивок. — Они забудут об этом на следующий день. Дети любят тебя, лучик. — Ооооу, Мунни... Едва не растёкся от умиления солнечный двойник, замечая косым взглядом как на его лице возникла хитрая ухмылка. Не успел он и как то среагировать, как Мундроп стал щекотать его, со словами: — Все грустные детки должны быть наказаныыыы! — на это он получал только дикий смех. — Ну что, будешь строить кислую мину снова, Санни? — Н-нет! Только... Прекрати! Сквозь смех выдавил второй, желая чтобы его друг сжалился над ним. — Что? Я не могу быть забавным, говоришь? Среди детей только я могу быть единственным луна-тиком! Солнце и без того смеялся, а теперь вообще укатился от смеха, утянув за собой своего коллегу и близкого друга. Это была одна из тех шуток, которая понятна только им обоим и никогда не устаревала. Смех наконец прекратился, от чего Сан наконец смог снова обнять своего коллегу. — Люблю тебя, Мунни! — радостно заявил он улыбающимуся так редко Муну. — Я тоже, Санни... Я тоже... Ответил тот аналогично. Но потом они заметили, как дверь в их сад открылась и на пороге стояла Чика. — Там Грегори всех зовёт. Дело касается расследования.

***

— Что-то новое выяснил, малец? — хмыкнул Монти, приобнимая одной рукой рядом стоящую Чику. Все, включая охранников, собрались его выслушивать, пусть и некоторые личности не проявляли особого интереса. — Путём логичких следований, я установил нескольких подозреваемых. Тех, кто видел последнюю жертву последним... — начал Грегори, переведя своё внимание на Мундропа. — И так, сколько времени ты планировал похищение и, даже возможный вариант, убийство? — начал цитировать героя из книги, которую он на днях перечитывал, подражая Кайлу Клейтону. — Извини, чего? — ошалел от таких обвинений Мундроп, уставившись на мальца. Впринципе, как и вся остальная шайка из маскотов и охранников. Но Грегори продолжил, весьма пафосно при этом. — Отвейчай на мои вопросы, или на них отвечу я… Есть предположения, что преступление планировалось несколько дней, дабы вышло идеально. Был прочитан каждый прокол и выявлены каждые сильные стороны… Делал ли ты это один? — Да с какого перепугу ты решил, что я что-то сделал вообще? — начинал терять всякое терпение, судя по временами краснеющим зрачкам, Мун. — Я лишь пытаюсь докапаться до истины, — достаточно спокойно констатировал факт мальчик, подходя ближе к аниматронику. — По моим исследованиям, ниточка привела к вашему детсаду, именно туда в тот день заходила Сильвия, последняя пропавшая... Ну и где ты спрятал каждого тогда? — Незнаю... — тихо буркнул аниматроник, опуская взгляд вниз. — Значит, действительно есть что скрывать... Мундроп, признайся сейчас и мы смягчим накание, да ребят? — задался мальчик вопросом к остальным глэмрокам, воспитателю и двум охранникам. — Я не знаю, ясно?! — поднял взгляд Луна, оскалившись при этом. — Да, я отводил некоторых детей к охране, но это же ничего не значит! После этого я их уже не встречал и не видел! А теперь извини, мне необходимо патруливать здание... — Бежишь от справедливости, ну-ну, — хмыкнул Грегори в спину уходящему аниматронику, а заодно кидая очередной камень в его огород. — Видимо с ними случилось то же что и с ребёнком в инциденте три года назад! Ты убил или покалечил его! Стена треснула, давая конфликту выйти на новый уровень. Кто-то ахнул на заднем плане. Мундроп остановился, задрожал всем телом и сжимая пальцы в кулаки развернулся, подходя обратно, со словами, которые он буквально прорычал: — Ты — невоспитанный, упрямый, мелкий говнюк, который только и может, что вызывать неприятности! — мальчик невольно дёрнулся и отступил, смотря на сияющие красным глаза воспитателя. — Наверное потому твои биологические родители тебя и бросили! Черта была пройдена. Снова ахи на заднем плане. Мальчик ошарашенно застыл, приоткрывая рот, и даже побледнев, кажется. А затем прокричал в ответ, едва не срываясь на слёзы, судя по дрожащему голосу. — Они не бросили меня! Они погибли из-за меня! Теперь и Мун ошарашенно застыл, пока зрачки приобрели снова белый оттенок. Теперь помимо ахов послышался и всхлип, и не только от вытирающего подступившие слёзы Грегори. Мун хотел было что-то сказать, но передумал, и прицепив к себе верёвку, убрался отсюда, не желая больше разговаривать сегодня. — Грегори... — начала было Чика, но её прервал выставленной рукой Фредди. Остальные ребята стали расходится. Медведь подошёл к мальчику, обращаясь словно отец к провинившемуся ребёнку. — Мне безумно жаль твоих родителей, но, то что ты делаешь не подумав — не совсем хорошо. В его словах есмь правда, насчёт пропавших детей, я имею ввиду, он их правда отводит к офицеру Ванессе, — мальчик молчал, понимая что действительно и сам перешёл черту. Но признаться в этом не желает. — Ты должен найти его и извинится. Может помиритесь. — С чего это я должен? — возмутился мальчик. — Грегори, умение прощать спасает нас от гнева, ненависти и пустой растраты душевных сил, — словно мудрец изрёк Фредди, однажды услышав это от Диджея. — Умные и сильные не мстят. Они прощают. Со спокойной улыбкой желают тебе счастья... Ты ведь же умный и сильный, так ведь? — Ладно-ладно, только ради тебя пойду и извинюсь перед ним... Угрюмо ответил мальчик, следуя совету медведя. Хотя на самом деле, он признаёт, что медведь прав, хоть и не признается в этом сам.

***

После столь неудачного разговора, Мундроп решил немного отвлечься, и как раз пришло время почасового осмотра. Было достаточно сумрачно, но благодаря его чёткому зрению, он заметил на доске объявлений листовку с Сильвией Лу, которую Грегори прикрепил обратно с весомой надеждой, что она могла всё же пропасть за пределами пиццерии. И застыл, широко раскрыв глаза. Эта девочка... Он вспомнил, как разговаривал с ней фактически каждый тихий час, и она рассказывала как о своих достижениях, так и о семейных проблемах. А вместе с тем, возникли и прочие смутные воспоминания, заставляя глаза лишь на несколько секунд покраснеть. Крики, плач, лежащая рука в луже крови... Нет, он точно не мог бы навредить, а ещё более того убить ребёнка. Дрожа и хватаясь за голову, он слышал странный шум, напоминающий искажение или глюк. Опять, как и в тот раз, когда он заметил неспящего ребёнка. Мун и сам не понял, когда, оторвав листовку с Сильвией Лу, отцепился от своей верёвки и оказался в собственной комнате, остановившись напротив стены, на которой висели ещё десятки листовок с пропавшими детьми, когда шум прекратился. Коллекция пополнилась новой... Он сжал листовку в руках и склонившись на ней, стиснул зубы в приступе боли и ярости на самого себя, дрожа всем металлически-пластиковым телом. — Мунни? Второй воспитатель успел заметить, как его напарник проскочил в свою комнату. Лучики немного задвинулись, и лишь одними губами он выдохнул: «О нет...». Снова глючащий шум, смех детей, крики детей и чей-то расплывчатый силуэт. Мун, который до этого тяжело дышал, словно не заметил его, прижимая бумажку к лицу и издавая приглушённый крик, от чего Санни подбежал ближе, стараясь его успокоить. — Мундроп! Всё... Всё впорядке! Я-..! — Все эти маленькие звёздочки никогда вернуться, Санни! — прокричал тот, не поворачиваясь к своему близкому другу. — И это... Всё моя вина! На листовку упали чёрные капли, что заменяли маскотам слёзы. — Нет... Нет, это не..! — не терял попыток Сандроп, но пока не думал как-то трогать приятеля. Лучики практически спрятались внутри его головы, ибо сам Сан тоже был слегка напуган подобным. — Я знаю, ты винишь меня! — высказался Луна. — Нет! Я... — сперва опешил другой воспитатель, пытаясь подобрать правильные слова. — М-может, первоначально так и было, но... — затем говоря более уверенно, что аж лучи показались снова. — Но теперь я знаю лучше! Это действительно не твоя вина, ровно как и тогда, в том инциденте! Ты не можешь контролировать этот странный вирус! Ты бы никогда не стал вредить нашим друзьям, Мунни, ибо это было бы слишком тупо... — Я... Я просто выполнял свою работу... — уже более спокойно констатировал Мундроп, повернувшись к коллеге, который только внимательно его слушал. — Что могло пойти не так? Этот странный вирус не даёт мне это понять. Делает из меня... Монстра, — он обернулся на листовки, опечаленно смотря на лица счастливых детей. — Они бы ещё были здесь, если б я боролся с этим вирусом усилинее — Мунни... Мундроп повесил листовку на стенку и подошёл к балкону, оперевшись о перила руками. Он ещё думал над словами Грегори, но не стал рассказывать об этом Санни, дабы не портить отношения с мальчиком. Он нравился Санни. «Дневной» воспитатель подошёл к нему, вставая рядом, с желанием хоть как-то приободрить. — Послушай, — схватив его за плечи, Санни повернул к себе и с самым серьёзным лицом, на которое был способен, начал говорить куда увереннее. — Я дам тебе самые большие обнимашки, на которые способен, а именно самые большие в мире, дабы ты чувствовал себя лучше и перестал себя винить! — Хах, я знаю, что ты именно так поступишь, — усмехнулся, совершенно не возражая Мундроп. — И я уверен, что эти маленькие, пропавшие дети никогда бы тебя не винили! Он никак это не прокомментировал, а лишь позволил себя обнять, обнимая близкого друга в ответ, прикрывая глаза.