Le début d'une nouvelle fin

      Каждое утро последнего месяца Гарри Поттер проводил на заседаниях в министерстве. Мотаясь от аудитории к аудитории и придумывая новые блестящие речи, достойные звания Нового Героя Магической Британии, волшебник полностью погрузился в систему «Докажи, чья ложь звучит правдивее». Огромная машина, работающая по своим законам и не щадящая никого, кто попадет внутрь ее механизма. Хороший ты человек или плохой совершенно не важно, а что по истине имеет значение, так это какой приговор будет вынесен подсудимому. Выигрывает тот, кто лучше обладает талантом продавать воздух. Гарри Поттер, понял, что никогда не будет частью этого жадного и беспринципного устройства.        Дни текли, а судебные процессы все не заканчивались. Казалось, что мир ради которого все отчаянно сражались, ускользает от Гарри каждый раз, когда тот получает приглашение на новое заседание. Постоянный шум вокруг: шелест бумаг, шепот сотрудников, стук каблуков об паркет, скрип дубовых дверей и плач потерявших близких, сливались в какофонию, что уши уже не воспринимали ничего кроме фразы: «Слово Джеймсу Гарри Поттеру, Герою Магической Британии!» Прозвище, что надо, для того, чтобы вызывать у носителя ужасный дискомфорт, каждый раз когда его произносят. Впрочем, выбирать не приходиться в его то положении и также в положении преступников, которые нарушили закон. Очень странно, что дозволенного у Поттера столько же, сколько и у них…       Финалом тяжелого месяца стал суд над семьей Малфоев. Точнее только над теми, кто от нее остался, а именно Нарцисса и Драко Малфой. Люциуса уже отправили отбывать свой срок в Азкабан за совершенные им преступления. Однако, что касалось его жены и сына, все было сложнее. Их нельзя было назвать жестокими и бессердечными убийцами или преданными подданными Воландеморта, поэтому судебное слушание постоянно откладывали. Палачи не понимали, стоит ли отрубать голову смертникам…       Завтра это все закончится и Гарри проведет выходные с Роном и Гермионой, которые тоже были не в восторге от постоянных посиделок в темных залах министерства. Правда Гермиона держалась намного лучше, чем Поттер и Уизли. Она ответственно подходила к процессу: никогда не опаздывала, аккуратно вписывала личные данные в документы, вежливо общалась с прессой и сотрудниками и, конечно, всегда выглядела опрятно, правда, из всей картины выбивались темные мешки, которые залегли под ее чудными карими глазами. А вот двое волшебников постоянно жаловались и восклицали о том, что ради двух минут, выделенных на их речь, вообще не стоило приходить на то или иное заседание. — Да я ничего толком не успел сказать. Без нас не понятно, что человек, убивший шесть учеников Хогвартса должен гнить в Азкабане! — злился Рон, и его веснушчатые уши покрывались ярко красными пятнами. — Рональд Уизли, — уже не сдержалась Гермиона — Напоминаю, что уже объясняла, зачем нужен каждый из нас. И если я еще раз услышу, нытье на тему «Бедные мы устали сидеть в этом чертовом зале суда», то я позабочусь, чтобы делом следующего заседания было «Рональд Уизли и Гарри Поттер задушены насмерть прямо посреди коридора здания суда». Вы меня хорошо поняли? — Так точно, — пискнули оба.       Желание продолжать разговор пропало. Грейнджер, безусловно, обладала способностью одним только словом отнять землю из-под ног, но делала это только в редких случаях. Например, когда дело касалось ее личных границ или нытья. Последнее она совершенно точно его не выносила! Выслушивать разом за раз бессмысленный набор режущих слух звуков Гермиона была не готова, тем более когда сообщила собеседнику решение проблемы или его отсутствие. — Куда пойдем обедать? — спросил Гарри, пытаясь разбавить обстановку и слыша жалобное урчание, доносившееся от желудка Рона. — Точно не в эту отвратительную столовую! Я устал давиться черствыми сандвичами и пить ужасно сваренный кофе, — заявил Рон. — Соглашусь, — кивнула Грейнджер, и несколько шоколадных прядей выбились из ее наспех завязанного пучка, — Травиться я тоже больше не собираюсь. Я знаю одно местечко, недавно туда заглядывала. Оно совсем рядом, и еда там в разы лучше той, которую подают здесь. — Отлично! Тогда веди нас, Гермиона, — улыбнулся Поттер так, что все сразу забыли о удручающей атмосфере.       Подходя к Сети летучего пороха, Гарри скосил взгляд куда-то в сторону и напрягся. В шагах шести от него стоял Драко Малфой и разговаривал с каким-то мужчиной, наверное с адвокатом. Малфой был в черном, строгом костюме, который подчеркивал его худобу и призрачную бледность. Лицо не выражало никаких эмоций, видимо, маска безразличия скрывала истинные чувства юноши. В его образе не было ни намека на отчаяние, страх или печаль. Что именно должен испытывать подсудимый аристократ, репутация которого полностью разрушена?

***

      Вид из окна уютного кафе выходил на маленький парк, в котором неспешно прогуливались пары пожилых людей, держа над головой зонтики, дети прыгали по лужам, толкая друг друга и что-то весело крича. Моросило. Было зябко, что хотелось закутаться в теплый плед и под рыжеватым светом торшера потягивать свежесваренный какао. Шерстяной свитер, связанный миссис Уизли, покалывал кожу на шее, заставляя каждый раз оттягивать ворот. Кончики пальцев неприятно похолодели, а по телу бегали мурашки.       Гермиона суетливо рассказывала о блюде, которое она пробовала здесь в прошлый раз, тыча пальцем в меню нахмурившегося Рона. Тот растерянно скользил взглядом по страницам, как будто читал учебник по зельеварению. Когда пришел официант, девушка, понимая, что Рон так и не определился с заказом, выбрала блюдо за него. Гарри, немного подождав пока Грейнджер закончит, особо не задумываясь, указал на суп с весьма замудренным названием. После войны чувство голода притупилось, и в привычку вошло пропускать приемы пищи. Щеки начали потихоньку впадать, ребра можно было пересчитать через плотную ткань свитера, а сил в конце дня на что-то кроме, свалиться на мягкую постель, не оставалось. Однако, эти два часа, проведенные в кругу друзей, заставляли забыть об усталости. Живая мимика Гермионы, размашистые жесты Рона, их споры казались чем-то очень родным и грели сердце юноши. Не хотелось, покидать их общества, да и не было особой нужды. Разве он этого не заслужил? — Гарри, ты чего в облаках витаешь? Что-то случилось? — забеспокоилась девушка, окидывая взглядом его лицо. — Друг, ты словом не обмолвился с момента, как мы сели…— немного обиженно протянул Рон. — Не выспался, — соврал Поттер. — Гарри, ты же прекрасно знаешь, как сон важен для нашего организма, — начала лекцию Гермиона, — ложись пораньше, не засиживайся допоздна. — Да…конечно, — немного криво улыбнулся парень.       Все замолчали. Разговор вообще не шел, а молчание, видимо, доставляло дискомфорт только одной Гермионе, потому что та наклонила голову вниз и рассматривала свои тонкие пальцы, нервно ковыряя ногтем заусенчик. Рон думал о чем-то своем и не сильно беспокоился насчет темы для очередной беседы. Выстукивая ритм музыки, которая фоном играла в кафе, он затупил взгляд на перечнице, потом опомнился и резко выдохнул. Гарри же наслаждался компанией друзей, размышляя о будущих планах на лето. Да, хотелось хорошенько отдохнуть и привести мысли в порядок в месяцы сезона, обещающего быть очень жарким по меркам Англии. Для полного восстановления сил отлично подходила Нора, наполненная смехом, улыбками, объятиями, запахом блинчиков и кофе. Казалось, что такого места вообще не должно существовать на свете, слишком сказочным оно было…       Вынырнуть из потока мыслей Гарри заставила звякнувшая о стол тарелка с супом. Машинально взяв ложку и зачерпнув наваристого бульона, юноша сунул содержимое себе рот. Остро. Язык начало жечь, но он не подал виду, так как находился под пристальным взглядом Гермионы. Она, в свою очередь, по выражению лиц друзей пыталась оценить насколько вкусными были их блюда, как бы намекая, что если увидит хоть одну морщинку, отдаленно напоминающую недовольство, то сильно обидится. Как будто Грейнджер была поваром, приготовившим для них обед, и если гостям еда придётся не по вкусу, то карьера великого кулинара будет разрушена в ту же минуту. Поняв в чем дело, двое волшебников хором выпалили. — Очень вкусно! Спасибо, Гермиона. — Я очень рада, что вам нравится, — засияла волшебница, и взялась уплетать свой бифштекс.        После обеда, Гарри нужно было ненадолго заскочить в министерство, поэтому друзья попрощались у выхода кафе. Гермиона раскрыла свой красный зонтик, и великодушно пустила Рона под натянутую ткань, который тут же приобнял девушку за талию. Помахав им рукой, Поттер направился заполнять опять какие-то документы, походу очень важные, что ему специально пришлось снова тащиться в министерство. Недовольный волшебник поплелся вдоль улицы, хлюпая кроссовками по мокрому асфальту. Дождливый Лондон, что сказать. Гарри трансгрессировал в безлюдном переулке, и уже стоял в огромном фойе. Оглянувшись вокруг, Гарри отправился в кабинет с четырехзначным номером. Спустя добрых 15 минут нервной прогулки, кажется, по всем самым длинным коридорам, волшебнику все-таки удалось найти нужную дверь. Поздоровавшись с сотрудницей, Поттер вошел во внутрь ничем не примечательного кабинета. Юноша подписал какие-то бумаги, обменялся натянутой улыбкой с полной женщиной и наконец-то был свободен, правда, только до завтра.       Дом на улице Гриммо встречал запахом кедра, из которого была сделана практически вся мебель. Старый паркет скрипел под ногами Гарри, когда тот снимал заношенные кроссовки и куртку. Было тихо. Пройдя в небольшую гостиную и поудобнее устроившись на кресле, на которое был накинут темно-красный плед, волшебник закрыл глаза. Резкая смена обстановки вызывала некий дискомфорт. Хотелось включить радио или услышать голоса друзей, но не оставаться наедине с собой и своими мыслями. Взгляд упал на одиноко стоявший в углу проигрыватель для виниловых пластинок. Процесс настройки древнего устройства занял несколько минут, но это того стоило. Довольный результатом юноша наслаждался тихой и немного потрескивающей мелодией, заполняющей пространство гостиной. Кресло остыло, и по телу пробежали мурашки, когда кожа коснулась холодного пледа.       Неожиданно для себя Гарри осознал, что волнение подступает к горлу и тяжелым комом давит на стенки гортани. Суд над школьными врагом, да еще на стороне защиты… Что он будет говорить? Сможет ли он вообще посмотреть в глаза Малфою? Навязчивые мысли захватывали сознание Поттера, и как не отгораживайся, они просто так не отступят. Может просто толкнуть блестящую речь о том, что на самом деле Малфой был смелым человеком, который сыграл свою роль в кровавой войне? Проговаривая это у себя в голове, волшебник краснел все больше и больше. Не может он ничего толкового сформулировать! Следует ли пустить все на произвол судьбы? Гарри так и поступил.

***

      В темном, совершенно пустом Малфой Мэноре, в одной из комнат одиноко горел свет. Маленькая свеча освещала холодную спальню, танцуя свой загадочный огненный танец.       Серебряные локоны переливались в лучах лунного света, и немного подрагивали от рваного дыхания хозяина. Драко Малфой, закрыв худое лицо руками, плакал. Будущее до ужаса пугало юношу. Единственное он знал наверняка: завтра его ждет неимоверное унижение. Почему даже в такой ситуации Малфой думает о собственном достоинстве, которые должно уже было сгнить где-то внутри? Отвращение к своему существованию, злость на Поттера и его друзей, чувство вины перед ними, страх за жизнь матери. Хотелось, чтобы стало тихо и легко. Разве он этого заслужил? Заслужил покоя, счастья? Нет. Нести груз сожалений — вот его судьба. Иначе быть не может.