My eternal flame

      Утро Форкса встречало колючей прохладой, как и положено этому вечно сырому городу, в начале марта. Ещё ни в одном доме по тёмной улице не горел свет. Только редкие высокие фонари слабо освещали дорогу и часть дворов. С одной стороны улицы, прямо за частными домами, начинался молодой лесок, который постепенно уводил в древний и густой лес. С другой стороны тоже росли деревья, но гораздо реже. Если проехать дальше по улице, то можно было бы увидеть центр этого небольшого городка. Пускай Форкс и был дождливым почти круглый год, у него был один неоспоримый плюс — природа тут была прекрасна. Сейчас, в раннее время суток, по трассе ехал только один старенький автомобиль в обратную от центра города сторону.       Моросил холодный дождь, тихо постукивая по крышам домов, и постепенно создавая лужи на асфальте. На пороге маленького двухэтажного дома, с виду, хоть и аккуратного, но давно не жилого, стояла длинноволосая брюнетка. Она, улыбаясь, помахала свободной от ярко-красного зонта и большого пакета рукой удаляющейся машине. Очередной переезд привёл её снова в почти родные края. Постояв ещё минуту, она обошла новое жильё снаружи, огляделась. Ограждения в виде забора в этом доме не было, в отличие от большинства других на улице. Маленький задний дворик украшали только деревянная лавочка, на первый взгляд не самая надёжная, и какой-то большой куст, в это время года ещё голый. Девушка не смогла разобрать, что именно за растение это было, хотя довольно хорошо в этом разбиралась. Дальше двора была пустая поляна и начинающийся редкий лесок.       «Надеюсь, дикая зверюшка ко мне оттуда не забредёт. Белки и хомяки — не страшно, а если волк?»        Этот дом стоял без хозяев, сколько она его помнила, когда проезжала мимо него несколько лет своего детства. Правда говоря, в этом районе девушка появлялась крайне редко, ведь от её родного дома в резервации он был относительно далеко.       Достав ключи, Сэйен вошла внутрь. Место к её приезду классно подготовили, и за это она была очень благодарна Сью Клируотер, которая приходилась лучшей подругой матери, пока та была ещё жива. Пять лет назад, когда девушке было двенадцать лет, её родители погибли. Дедушки и бабушки по материной линии к тому времени уже не было. Сейчас, по приезде, мысли о семье не выходили из головы, хотя за эти годы она старалась не вспоминать свое детство, несмотря на то, что оно и было счастливым до определённого момента.       Закрыв за собой дверь, Сэйен поставила большой серый чемодан к стене узкого короткого коридорчика. К противоположной стене были прикреплены полка и крючки для верхней одежды, на которые девушка повесила свою тёплую косуху и чёрную шапку. Красный зонт был слегка влажный, и она просто оставила его у двери. Достав из чемодана тёплые тапочки, Сэй переобулась и прошла из коридора в сторону кухни, держа в руках большой пакет с продуктами, купленными в круглосуточном магазине около аэропорта. Кухня и столовая не были разделены стенами, поэтому весь первый этаж был одной просторной комнатой, если не считать узенький коридор. Войдя, первым, что увидела девушка, были маленький деревянный круглый столик с жёлтой скатертью и два таких же стула, с красивыми резными ножками. Они стояли у окна, выходящего на улицу. Сэй уже представляла, как будет пить кофе, глядя на проезжающие мимо дома авто. Рядом, у стены, стоял желтый диванчик. Около него был прямоугольный низкий столик, на котором стояла красивая белая ваза. В ней очень не хватало цветов. Особенно девушке нравились разномастные полевые цветы, либо крупные пахучие пионы.       — Мечтать не вредно, — хмыкнула Сэйен сама себе, продолжая оглядываться. Жёлтые цвета на первом этаже ей очень нравились. С ними комната казалась светлее и уютнее.       Кухня располагалась в другом конце комнаты, где окно выходило во двор. Выкладывая продукты на светлые кухонные тумбы, девушка обратила внимание на приятный вид еловых деревьев из окна. Она обожала запах хвои с раннего детства. Приоткрыв окно, она впустила в дом холодный и влажный запах леса. На стене висели два кухонных шкафчика, под цвет тумб. Один из них оказался пустым. Внутри второго было небольшое количество посуды. Она казалась не новой, но была чистой и целой.       — Скорее всего, Сью принесла её из своего дома, — догадывалась Сэй, заполняя шумный холодильник едой.        Наконец закончив с продуктами, она сделала несколько больших глотков прямо из пакета с апельсиновым соком, и ещё раз оглядела первый этаж. Дом был чистый, однако тонкие трещины в стенах и местами потемневшие обои выдавали его возраст. Из современного, казалось, были только пластиковые окна. Несмотря на явную старость дома, почему-то Сэйен чувствовала себя здесь очень комфортно.       Так и оставив чемодан одиноко стоять в коридоре, девушка с любопытством поднялась по скрипучей лестнице на второй этаж. Перед её взором предстали три двери. Выбрав ту, что посередине, открыла — это была светлая ванная комната. Рядом с дверью стоял белый умывальник, а на нём чёрная мыльница и такой же пластиковый стакан для зубных щёток. Туалет стоял дальше, за раковиной. В правом углу была душевая кабина. Ванной, к которой Сэйен так привыкла, не было. На подоконнике, аккуратно сложенными, лежали два больших синих полотенца. Окно было наполовину прикрыто жалюзи и выходило во двор. Подойдя к раковине и умывшись тёплой водой, девушка посмотрела в прямоугольное зеркало.       В нём отражалась бессонная ночь, проведённая сначала в самолёте, а после — в машине. Муж Сью, Гарри, встретил её в аэропорту и отвёз в новый дом. За пять лет на его голове явно прибавилось седых волос, но он остался таким же, каким Сэйен его помнила. Только вот, шутил немного реже, чем раньше. Может быть, сказалось раннее утро, ведь на часах сейчас было всего четыре часа?       Следующая комната, третья по коридору, была обустроена как гостиная. В центре был старенький коричневый диван. Рядом с ним темно-зелёное кресло и низкий деревянный столик, на котором стояла позолоченная керосиновая лампа. Около дивана, на деревянном полу, лежал небольшой ковёр фисташкового цвета, тоже на вид далеко не новый. Любившая минимализм, Сэй не была огорчена малым количеством мебели, тем более, что жить она тут будет одна. Выйдя в узкий коридор, открыла оставшуюся дверь, за которой была спальная комната.       Тут всё было не так, как в гостиной — почти вся мебель выглядела новой. Возле окна, в противоположной стороне от двери, стояла уже застеленная кровать, и тумбочка с двумя отсеками. Справа от двери был низкий, из тёмно-коричневого дерева, комод для одежды, над ним висело большое круглое зеркало. Слева от двери — письменный стол и стул. Обои в вертикальную полоску бежево-карамельного цвета, выглядели новыми, как и мебель. Вся спальня была выдержана в гамме, не раздражающей глаз. Также в комнате были коврики около кровати и двери; старенький торшер, стоящий на тумбочке, еле светивший желтоватым светом; разнообразные статуэтки. Одну из них девушка даже узнала — это была её школьная награда за первое место по танцам. Видимо, она как-то попала к Сью.        Статуэтка представляла собой золотистую балерину, красиво стоящую в позе «ласточка». Танцы были идеей матери. Поэтому два раза в неделю отец возил дочку из резервации в Форкс на уроки танцев. Родители очень её любили, и старались, чтобы у ребёнка была интересная и насыщенная жизнь. Поэтому, помимо танцев, Сэйен занималась уходом за домашними и уличными растениями, с детства училась готовить, рисовать, а по выходным она с родителями часто выбиралась в поход в лес или на рыбалку, где почти каждый раз с ними в компании был Гарри со своим другом, Билли Блэком. Мама Сэйен была коренной американкой, как и почти все в резервации, и жила со своими родителями, пока не встретила Каспера — отца Сэйен. Тот прилетел в Форкс из Калифорнии по работе, и вместе с местным шефом полиции вёл дело. Он был криминалистом.       В свой выходной коллеги пригласили Каспера посетить Ла-Пуш, где он и увидел Шиму, что гуляла по пляжу со своей подругой Сью и другими девушками. Они стали видеться чаще, но Каспер не мог оставаться в Форксе из-за работы, поэтому через месяц позвал девушку с собой в Риверсайд. Там, через какое-то время, они поженились. Большой город сильно противоречил привыкшей к свободе и простору девушке. Через год, из-за жаркого и сухого климата, у Шимы начались проблемы со здоровьем, поэтому молодая пара вернулась в Ла-Пуш. Там они купили очень уютный домик — то, что нужно для троих. И тогда у них появилась дочь. Она была копией своей мамы, взяв от внешности отца только светлую кожу и глаза. Девочка росла здоровой и любознательной, как и мать, тянулась к природе. Поэтому было решено больше не покидать родного места. Каспер постепенно привыкал к жизни в резервации, ему стали нравиться дожди и прохлада. Оставшаяся одна в Риверсайде мать Каспера поддерживала их семью, но уезжать из родного тёплого места не стала, хоть её часто приглашали.       Она ни разу не приезжала в гости и очень редко звонила. Оливия, бабушка Сэйен, была очень хрупкой с виду женщиной. Однако, характер у Оливии был не из лёгких — твёрдый как сталь и такой же холодный. Она была чересчур требовательна к себе и другим людям. Сэй думала, что у бабули синдром начальника — ведь у неё в подчинении есть люди, за которых она в ответе, и от которых ждёт результатов. Всю сознательную жизнь Олив занималась только своей карьерой, мало времени уделяя растущему сыну. Для неё гораздо важнее было засесть в офисе на очередном собрании, по поводу печати журналов, чем прийти на школьное родительское собрание. Даже находясь дома, она всё время делала у себя в рабочем блокноте заметки и постоянно что-то писала.       Вынырнув из воспоминаний о семье, и ещё раз глянув в зеркало, Сэйен отметила, что под серыми глазами от усталости пролегли синяки, а кожа, и без того светлая, стала совсем бледной. Взяв в руки телефон, она позвонила бабушке Олив, чтобы сообщить о приезде. Поболтать долго не получилось из-за сильной сонливости, и было решено, что они ещё созвонятся позже.        Сходив в душ и переодевшись в махровую голубую пижаму, накинув на голову капюшон с кошачьими ушками, девушка смогла прилечь отдохнуть.       Проснулась она в двенадцать часов дня. По окну звонко бил дождь и сверкала молния. Сэйен не особо любила чересчур сырую погоду, но пять лет, проведённых во всегда жарком Риверсайде, где жила её бабушка, были ещё хуже. Поначалу общаться с ней девушке было сложно, ведь, по сути, они — незнакомые люди, хоть и близкие родственники. Бабушка Оливия была совсем не похожа на семью Шимы. Она была очень строгая и резкая, местами даже грубая. А жить в большом городе было непривычно, всё вокруг было для Сэй по-другому.       В свои семнадцать лет девушка твёрдо решила, что хочет уехать в Форкс. Риверсайд совсем не был ей по душе, хотя для многих этот город — мечта. Но в дом родителей Сэйен ехать не хотела, слишком тяжёлые воспоминания вызывало то место. Оливия смогла обеспечить внучку её собственным жильём, сама оставшись в палящей, но привычной и любимой ей, Калифорнии. Бабушка Олив никак не могла понять, как можно променять Риверсайд на сырой и мокрый Форкс. Она была большой любительницей пляжей и бассейнов, куда каждый раз старалась брать с собой и внучку. Загорать Сэй не любила и не могла — доставшаяся ей от отца кожа была светлая, и девушка просто сгорала на солнце, а потом убирала с себя слезшую кожу. Из-за этого одноклассники часто подшучивали над ней.       Когда Сэйен переехала к бабушке, в новой школе у неё не получилось найти друзей. Одноклассники воспринимали её как белую ворону и не спешили общаться. Более того — почти сразу двенадцатилетняя девочка стала для них центром насмешек, когда ребята узнали, что новенькая приехала из резервации. Но даже позже, когда девушке было уже пятнадцать лет, насмешки и подколы одноклассников не прекращались. По имени Сэйен иногда называли в школе только преподаватели. Остальные же звали её в основном «Покахонтас», либо реже по фамилии — Роуг. А бывало и совсем обидными словами. Лишь к семнадцати годам у неё получилось найти друзей, но те уже окончили школу и виделись с Сэй нечасто, занятые своими делами. Поэтому так вышло, что по своей природе весьма общительная девушка росла замкнутой, почти всё свободное время проводя с собой наедине.        Сэйен быстро стала очень самостоятельной, и за перелёт внучки Оливия была спокойна. Более того, бабушка была ещё и очень рада, что теперь она может задерживаться в офисе столько времени, сколько хочет.       Пока на улице лил дождь, Сэй решила разложить вещи и освоиться в новом доме. Немного побродив по комнатам, пришла к выводу, что нужно будет со временем добавлять уюта. Всё же, дом казался немного пустоватым. Пока девушка размышляла, какие цветы посадить в горшок на подоконнике, и какой картиной прикрыть трещину на стене под потолком в гостиной, погода, наконец, успокоилась. Сэйен приоткрыла окно в своей комнате, впуская в неё свежий влажный воздух с запахом «мокрого асфальта», который она обожала. В Калифорнии им нечасто можно было насладиться.       Разогрев на кухне купленную замороженную пиццу, девушка поднялась наверх и раскрыла школьные учебники, уже ждущие её на столе. Полистав, она поняла, что многое она уже проходила в школе в Риверсайде. Хотя бы об успеваемости пока можно не беспокоиться. Сложила в чёрный кожаный рюкзак чистые тетради и канцелярию, а также некоторые конспекты по пройденным занятиям в Калифорнии — вдруг пригодятся. Какие учебники нужно будет брать с собой, она пока не знала — расписание выдадут в школе. Вернувшись в светлую кухню, Сэйен собрала волосы в высокий пучок и принялась за готовку. Живя с Оливией, она готовила очень часто, поэтому справлялась с процессом быстро, параллельно что-то напевая себе под нос.       Ближе к вечеру девушка вспомнила, что обещала позвонить Сью, когда будет свободна.