Неделя дазацу 3: день первый. Закат.

      Слышалось карканье ворон. Дым валил из дымоходов близлежащих зданий. Дазай вместе с Ацуши возвращались с задания. На самом деле Накаджима должен был решить все сам, но не справился — поэтому Осаму и отправили ему в подмогу. Парень плелся позади своего наставника, смущенный, раздраженный и стыдящийся своей некомпетентности. Дазай нашел разгадку за считанные минуты, а он... Все, что он мог и умел — раскидывать противников, как пешки на шахматной доске, защищать себя, защищать союзников. Горечь от собственной несостоятельности, как детектива, жгла горло.       Осаму — пример для подражания. Осаму был идеален. Совершенен, даже.       Совершенен? Нет, Дазай совсем не был совершенным. Совершенство — это, скорее, про Куникиду; Осаму же совершал действия, прямо противоположные совершенству. Прогуливал работу или вовсе не выполнял ее, спихивая все на других, вечно доставлял всем проблемы своими попытками самоубийства.       — Дазай-сан, — проговорил Ацуши ему в спину, сцепляя руки за спиной. — А почему вы хотите умереть?       Осаму обернулся, одаривая кохая нежной легкой улыбкой. Лживой. Накаджима научился распознавать ложь Дазая, хотя до правды ему все равно никогда не давали докопаться.       — Точно, я же тебе никогда не рассказывал! — радостно проговорил наставник, прижимая ладони друг к другу. — Я хочу умереть, потому что... — он чуть задержался, прежде чем сказать истинную причину. Ацуши даже затаил дыхание, остановившись посреди пустой улицы, в ожидании ответа на давно гложущий его вопрос. — Потому что я дурак, — улыбнулся Осаму.       И Накаджима моргнул пару раз, не понимая чужого ответа.       — Знаешь, причин есть множество, — начал объяснять Дазай. — Но если все их обобщить, то выходит, что я дурак.       — Не может такого быть, — выдохнул наконец Ацуши, делая шаг навстречу Осаму и упирая руки в бока. — Вы же гений! — громко сказал он, всплескивая руками, не веря чужим словам. — Вы мое дело за пару минут решили, а сколько было до них? — спросил он с долей надежды и всепоглощающего света.       — Дело не в моих дедуктивных способностях, Ацуши-кун, — мягко начал объяснять Дазай, тоже делая шаг ему навстречу. — Ты правда хочешь заставить меня перечислять тебе все причины, по которым я хочу умереть? — спросил он с усмешкой, и Накаджима вжал голову в плечи, отводя взгляд в сторону.       Осаму было невозможно понять. За всю свою жизнь Ацуши не смог бы понять ни его логические умозаключения, ни его чувства. Он и сейчас не понимал ничего.       — Скажи мне тогда, — проговорил Дазай, засовывая руки в рукава своего плаща, — почему ты хочешь жить?       И от этого вопроса Накаджима практически остолбенел. Он никогда глубоко не задумывался об этом, его причины жить были просты и тривиальны. Чашка отядзукэ. Запах татами в квартире общежития. Возможность спасать и защищать слабых. Возможность использовать свою способность на пользу обществу, ради спасения Йокогамы, ради спасения Японии, ради спасения целого мира. Он бы всю свою жизнь положил на благополучие человечества.       — Знаете... — выдохнул Ацуши, пытаясь собраться с мыслями, и перевел взгляд на лицо Осаму. — Наверное, мой ответ будет таким же, как и у вас, — и глаза Дазая лишь слегка расширились в удивлении. — Есть много причин, почему я хочу жить, но... Если все их обобщить, — сказал парень, делая еще один шаг вперед. — То, выходит, я просто дурак.       Осаму усмехнулся, прикрывая рот тыльной стороной ладони. После — вовсе в голос засмеялся в кулак, подрагивая своими изящными плечами.       — А ты занятный, Ацуши-кун, — наконец проговорил он, стараясь сдержать позывы к новым смешкам, и Накаджима чуть нахмурился в непонимании и легком неудовольствии. — Я такого не ожидал, правда, — поспешил добавить Дазай, чтобы не вызывать у Ацуши еще больше дискомфорта. — Ты меня удивил.       Накаджима поднял брови, отвел взгляд и прикрыл лицо рукой, мягко зардевшись. Осаму был тем человеком, которого как раз-таки сложно удивить, и... В данной ситуации после подобных слов Ацуши не мог не смутиться чужому замечанию. Или даже похвале. Парень не мог точно определить, какой посыл несли чужие слова, хотя ему было приятно от них в любом случае.       — Вы, наверное, думаете, что смысла жить нет, — начал Накаджима, глядя куда-то между домами, в сияющие закатным светом проблески неба. — А я вот не вижу смысла умирать. Я не хочу вас переубеждать и, наверное, не смогу переубедить, но если вы будете умирать на моих глазах, я не смогу не спасти вас.       — Ацуши-кун, — сказал Дазай, делая еще один шаг навстречу. Слишком близко. Между ними едва ли было двадцать сантиметров; Накаджима нервно сглотнул, чуть приподнимая голову, чтобы посмотреть Осаму в лицо. — Раз уж мы оба дураки, ты позволишь мне одну глупость?       — Если вы не собираетесь броситься в реку или задушить себя собственными бинтами, то да, — выдохнул Ацуши с улыбкой. — Почему нет? — радостно щурясь, всем собой источая свет, которого Дазай так желал.       У Накаджимы перехватило дыхание, когда Осаму накрыл его щеки своими холодными ладонями. Притянул к себе, опустив голову, чтобы разница в росте не доставляла проблем. Накрыл губами губы, мягко целуя, приминая нежную, хоть и искусанную кожу.       Ацуши двинулся еще ближе, плавясь от ощущений, укладывая ладони на чужую грудь, раскрывая рот, чтобы скользнуть языком по чужим губам и между ними. Поцелуй получился мягкий, теплый, расслабляющий, хотя в груди Накаджимы все равно стянулась тугим комом тревога. Дазай гладил его по щекам, не размыкая их губ, не смея размыкать, ласково сплетался языками, тяжело дыша в чужой рот. Им обоим не хотелось отстраняться, но рано или поздно все хорошее должно подойти к концу.       Приложив ладонь к своей груди, в которой бешено колотилось отчаянное сердце, Ацуши отступил, боясь посмотреть Осаму в лицо.       — И все-таки... Вы удивительный, — проговорил он тихо с грустно улыбкой. — Даже это разгадали.       — Я просто ответил на вопрос, который ты давно не решался задать, — усмехнулся Осаму, и Накаджима замер, встречаясь своим ошарашенным взглядом с чужим, любующимся.       — Быть не может, — заплетающимся языком проговорил парень, но чужие глаза, сияющие любовью, его не обманывали.       — Я просто не люблю ходить вокруг да около, — ответил Дазай, поднимая руку, чтобы вновь коснуться кончиками пальцев чужой щеки. — Столько времени прошло, а ты все молчал, молчал и молчал, — буркнул он, надув губы. — Ты что, специально это делал, чтобы я наконец все взял в свои руки?       Ацуши едва мог дышать, не отрывая глаз от чужого лица. Да, он был влюблен в Осаму. Наверное, он влюбился в него еще после падения с Моби Дика, а может, даже еще раньше, потому что Дазай поистине был невероятным и уникальным человеком. Тем, кто спас его. Тем, кто вытащил его из бездны. Накаджима не видел смысла озвучивать свои чувства — они грели его изнутри, и этого было достаточно. В конце концов, Осаму не ответил бы взаимностью такому глупому никчемному мальчишке. Или, по крайней мере, Ацуши так думал.       — Вы хотели, чтобы я сделал первый шаг? — недоуменно спросил парень, боясь шевельнуться. Наслаждаясь ощущением чужих холодных пальцев, накрывших его щеку.       — Ну, — пожал плечами Дазай, — я этого ожидал. А ты взял и превзошел мои ожидания. Не знаю, чего я удивляюсь, на самом деле. В конце концов ты мой ученик, — он ласково растянул уголки губ, и... эта улыбка не была лживой. Осаму ничего за ней не прятал. Он просто нежно гладил Накаджиму по щеке, сияя радостью, добротой и заботой. Глядя на Дазая, Ацуши думал, что вот-вот расплачется.       — Значит, вы принимаете мои чувства? — неверяще спросил Накаджима, накрывая ладонью чужую, улыбаясь так, что щеки начали болеть от напряжения.       — Принимаю, — Осаму приблизился, чтобы поцеловать его в лоб, и Ацуши растаял, потянувшись, чтобы вскользь мазнуть губами по чужой челюсти. — И отдаю свои чувства тебе.       Накаджима горел. Пылало лицо, трещало в огне эмоций трепещущее сердце, тряслись от тепла руки, горло свело горячим спазмом. Наверное, глупо было надеяться, что Дазай ничего не заметит, но Ацуши был бесконечно рад своей глупости — иначе они бы не стояли посреди тротуара на пустой безлюдной улице и не краснели бы, как два влюбленных друг в друга подростка.       Осаму мягко убрал ладонь, вызывая у парня легкое разочарование, и развернулся, бросая через плечо:       — Пойдем в Агентство? — вновь засовывая руки в карманы плаща. — Работу сделал за тебя я, а ты за меня напишешь отчет, — весело проговорил Дазай, начиная медленно двигаться дальше. Накаджима сделал несколько шагов вперед, чтобы поравняться с наставником и больше не плестись позади, продолжая идти рядом с ним. — А потом сходим на свидание. Как тебе план?       Ацуши усмехнулся, отводя смущенный взгляд.       — Ваши планы безупречны, Дазай-сан, — только и ответил он, всего на мгновение вжавшись плечом в чужое.