Механика чувств

Первый раз в жизни сон Сахарозы переместился в реальность. Он немного видоизменился, но участники остались прежними. Она опережала идущих сзади старших на десяток шагов, рассматривая округу и мелких зверушек, скрывшихся в ближайших кустах. Вокруг шеи обмоталась Чан Шэн под предлгом того, что она просто устала от Бай Чжу. Поглядывая на ребёнка, лекарь решил нарушить тишину спящего леса: — Я должен извиниться за вчерашнее. Прости, ты ничего не сделал, а я уже руки распустил. — Мне кажется очень запоминающееся воссоединение. По хорошему ты мог меня так ударить четыреста лет назад, но терпение лопнуло только сейчас. Даже не знаю поражаться твоей выдержке или всё таки пожалеть. Укоризненный взгляд стал наградой за красноречие. — Я серьёзно. — Я тоже, — последовало почти сразу. Доктор смотрел перед собой, неспеша вышагивая на одном уровне с супругом. Профиль очень строгий, кожа как мел, взгляд тусклый, но от того и манящий. Когда-то Бай Чжу хотелось рассмотреть все тайны, скрытые в двух омутах. — Мне весь путь уши и глаза мозолил твой клон. Какая Бездна тебя дернула отправить именно его за мной? — Другие бы не смогли пойти против твоего слова, — слишком просто произнёс доктор. — Судя по содержанию письма Панталоне, из Ли Юэ ты бы просто так уехать не решился, как в прошлый раз. Бай Чжу чуть тут же не начал возмущаться: — Письмо? Он отправлял тебе письмо с тем как я живу в Ли Юэ? — Сообщил о "теплых отношениях с работником ритуального бюро". «— Вот лучше бы ему при создании крысиный хвост приделал!» — мстительно вдруг подумалось, но лекарь постарался себя успокоить: — Ясно почему он так взъелся на моё общение с Чжун Ли. Твоё недовольство так же велико? Или я ознакомился с лёгким режимом? — Я бы принял итог, в котором ты полюбил кого-то другого. Да, перебесился бы, может, в состоянии афетка сжег пару зданий, отвечающих за ритуальные дела, — Дотторе остановился и поднял правую руку с перчаткой: — Ревность, это страх неуверенного в себе человека, который боится, что его оставят. Мне было намного больнее, когда ты пытался сбежать, собственноручно приехав сюда. — ... — Бай Чжу не смог облегчённо вздохнуть. Это был тот Дотторе, которого он узнавал после долгой разлуки. После долгих лет жизни он изменил отношение к себе, к окружающим. Его чувства созерцательные: ученый мог не вмешиваться в жизнь возлюбленного несколько месяцев, но знал о нём абсолютно всё. — Но подобного исхода никогда не случится, — доктор резко схватил кисть лекаря, притягивая к себе. — Ты сам дал общение и слово своего не нарушишь, потому что честный. Я не вынуждал, не предлагал, ты сам настоял связать наши судьбы чем-то весомым. Моё согласие означало лишь то, что я – первый и последний кому ты принадлежишь по правде. Клубы пара окружили их лица незримой вуалью. Доктор наклонился к до боли близким чертам лица, нашептывая почти в губы: — Воспоминания имеют свойства блекнуть, а чувства сохраняются лишь в словесном описание. Ты просто забыл как смотрел на меня, как млел от моих касаний, как доверял мне своё здоровье, как опьяненно целовал в брачную ночь. — Ты прав. Я забыл, — прикрыв глаза, Бай Чжу легонько сжал пальцы на чужой мёртвой хватке. — Каждый раз возвращаясь в дни проведённые здесь, в голове всплывают лишь долгие часы, дни, недели, проведённые в одиночестве. В ожидании чуда в виде тебя. — Я всегда наблюдал за тобой. — Но мне тоже хотелось видеть и ощущать тебя. Жаль, что ты так и не понял. — Я это знал. Просто не думал, что не выполнение твоих желаний приведёт к тому, что я не смогу даже удержать тебя. Моя гордыня сыграла со мной плохую шутку. Она часто так делает, мне не привыкать. — Что я слышу? Кто-то признает своё слишком высокое самомнение и осознает это как недостаток? Ты не клон случаем? — смешок вырвался непроизвольно, как и издевательская интонация в голосе. — Не радуйся слишком сильно, — Дотторе немного скривился. Всё же горделивость для него слишком удобное качество. — Теперь будешь искать возможности, чтобы избавиться от меня, потому что для вас с малышкой я создал отдельный план поведения. — Понятие золотой середины у тебя отсутствует напрочь я как посмотрю. — Всё или ничего. Молча согласившись на очень интригующую авантюру, Бай Чжу опустил их руки и потянул идти дальше. Сахароза уже куда-то убежала из поля зрения, но огромные следы выдавали её маршрут. Среди тонких снежных веток обнаружилась лазурная макушка. Старшие замедлили шаг и снова принялись наблюдать за ребёнком. Морозный воздух всё ещё не привычен для Сахарозы. С рождения она дышала либо свежестью гор, либо морским бризом, когда они с папой гуляли по золотому песку. Но неизменно повсюду всё также попадалась мята и цветок-сахарок. Даже раздражало немного — куда ни плюнь везде найдётся хоть один росток. — Интересно, а почему они растут по одиночке? — девочка присела на корточки рассматривая ядовито-голубой окрас цветка. — Они как сорняки, — Чан Шэн открыла один глаз. — Уход не нужен, сами приспосабливаются и мешают иногда проростать другим цветам. Люди научились пускать их в обиход ради какой никакой, но выгоды. Ручки аккуратно сорвали стебель, спрятав добычу в сумочку на поясе. — Чан Шэн, а есть такие цветы, как в сказках, которые дотягиваются к небу? — Не-а, — по-умному высунула язык рептилия. — В тех книжках применяется художественный приём преувеличения для красочности повествования. Зачастую с реальностью многие явления не совместимы. — Жаль, — ушки прижались к макушке. — Ну не опускай нос, мир вокруг тебя полон чудес. Я не знала, что ты у нас мечтатель, удивительно. При всей своей прямолинейности Чан Шэн всё же была и невероятно умной. Порой Сахароза забывала, что она не просто зверушка под опекой папы, а его спутница, живущая не меньше него. — Почему удивительно? — сидя на корточках, девочка обернулась назад, чтобы выловить взглядом фигуры мужчин. Они время от времени на неё поглядывали, но, видимо, говорили о своём. — Потому что эти, — рептилия кивнула в их сторону, — намертво связаны с наукой. Реалисты до мозга костей. Умей они хоть немного впускать мечты в свою жизнь, то проблем бы не было. Поэтому не теряй эту черту... — А проблемы есть? — Сахароза недоуменно перевела взгляд на рептилию. Ответа ей не надо было, она грустно поинтересовалась: — Папа не хотел ехать, да?.. Я его заставила. Где-то в глубине души она чувствовала нежелание Бай Чжу. Вернее, он с самого начала не скрывал отрицательной реакции, но, выслушав её желание, согласился. Для девочки встреча с Создателем значило многое — он отвечал на любой вопрос прямо, несомненно правду, пусть иногда она слушалась грубо. Ещё она с учёным разделяла привязанность к Бай Чжу, потребность видеть его рядом. Каждый вопрос о нём сопровождался ответом положительным, пусть коротким и без эмоциональным. Никаких обещаний или красочных описаний их прошлого, в котором они сблизились. Дотторе не стремился рассказывать, а Сахароза осознавала, что прошлое ворошить стоит не ей. — Это сделал твой Создатель, — поправила Чан Шэн. — Разве Бай Чжу выглядит несчастно? Просто уставший, но он такой уже очень долго. Разговор не продолжился, потому что в кустах показалось шевеление. Ребёнок замер, а змея на шее угрожающе предупредила языком с характерным звуком. Девочка подождала пару минут, встала и осторожно проследовала к густо растущим веткам, засыпанных снегом. — Ты куда лезешь? — прошипела рептилия. — Я только одним глазком, — руки раздвинули плотно растущие ветки высотой с саму девочку, снег с них упал прямо на лицо. Тихонько чихнув, Сахароза стряхнула влагу и присмотрелась на вероятную причину шума — в пяти шагах от неё стоял огромный хищник. Вернее огромным он казался из-за меха, который словно шарф обхватывал шею и грудку. Сахароза не испугалась, она попросту не успела, потому что засмотрелась на продолговатые кисточки ушей животного. Они прижимались к голове полностью и подниматься вертикально точно не могли. Прямо как у неё самой. Хищники в Снежной куда крупнее, особенно в лапах, но принадлежность к лисицам прослеживалась по тонкой вытянутой мордочке и мягкому, аккуратному окрасу шерсти — верхняя шерсть полностью белая, а та что на животе нежно-голубая. Глаза как кора сгоревшего дерева, но взгляд очень смышленный, как показалось Сахарозе. Животное не стало рычать, а просто выровнялось, рассматривая незнакомую гостью. — И-чего-мы-ждем? — Чан Шэн старалась вообще сойти за коженное украшение, чтобы не спровоцировать, но даже её терпение подходило к концу. — Сахароза? — голос Бай Чжу прошёлся по верхушкам голых веток. Лисица дернулась и убежала в противоположную сторону, оставив после себя какие-то остатки пищи — судя по перьям вокург, некогда это была красивая птица с краснып опереньем. — Я тут, папа, — быстро отозвавшись, чтобы не наводить паники, Сахароза ножкой закидала снегом чужое преступление. — Боишься, что Бай Чжу в обморок упадёт? — на ухо посмеялась рептилия, пока они возвращались. — Чтобы он не переживал, что я нечто такое увидела. Вернувшись на знакомую тропу, ребёнок тут же попал в поле зрения Бай Чжу. Тот подождал пока она подойдёт и погладил по шапочке. — Увлеклась? — хитро прищурился мужчина. — Ага, — кивнула та и тут же перевела взгляд на Создателя. — Можно вопрос? — Можно, — Дотторе стоял рядом как созерцатель. Завёл руки за спину и слова ни сказал о пропаже девочки. Но это никого не оскорбляло, поэтому Сахароза решила рассказать: — Вы меня лисенком называете, потому что мои уши точно такие же как у здешних лисиц? Лекарь похлопал глазами и перевёл скептический взгляд на учёного с лёгким смешком переспросив: — "Лисенок"? Предвестник угрызений совести или стыда не почувствовал, пожав плечами: — Ты бы видел какой она была без твоего присутствия: есть не хотела, взгляд не поднимала, пряталась в мантии Панталоне и подозреваю, что спать тоже не могла, — Дотторе словно размышлял в слух, его голова слегка наклонилась в сторону и он опустил взгляд алых кварцов на девочку: — Точно как наши лисята, когда их мать не возвращается с охоты слишком долго. Вырастают они достаточно сильными и обворожительными, но в детстве максимально зависимы от опеки старших. Дольше многих других хищников остаются в семейном гнезде. Смущение перевалило через край, когда Сахароза услышала прямое вскрытие её ущербного поведения. Ушки прижались к голове очень плотно и девочка уткнулась носом в снег, рассматривая свои сапожки. — Будем считать комплиментом, — Чан Шэн вздохнула. — Мог просто сказать, что тебе нравятся лисицы. — Это слишком поверхностно и я не питаю к ним симпатии, — парировал Дотторе, не терпящий критики на свой счёт. Особенно от этой ворчливой змеи. — Я их тоже часто видел, когда здесь находился. Они не агрессивные кстати, — Бай Чжу прижал к себе ребёнка, давая понять, что ничего сверх страшного не произошло. — Очень красивые к тому же. — Точно! Вдруг Сахарозу осенило — она снова вернулась мыслями к своему сну, вспоминая, что Создателя привез какой-то механизм. — Можно ещё один вопрос? — девочка подняла ладошку. — Можно, — на этот раз Дотторе даже кивнул. — А вы покажете те механизмы, с которыми работаете? — увидев, как тонкая бровь изогнулась, Сахароза поспешила договорить: — Хотя бы одну! — Мы же видели стражей руин в Ли Юэ? Думаешь у Дотторе они выглядят лучше? — усмехнулся Бай Чжу, кажется, его не тревожит интерес дочери. Он к этому готовил себя заранее. — Оскорбляешь, — подал голос доктор, приблизившись, чтобы взять ребёнка на руки. — Мои машины лучшие из лучших. — Покажите! Пожалуйста! — Так! — Чан Шэн подняла морду. — Если ты потом заинтересуешься этими шестерёнками, то спать будешь в прихожей на ковривке! Уяснила?

***

Заполярный дворец — место где важны лишь тишина и воля Царицы. Здесь никогда не проводилось пышных приёмов с тех пор как она осознала своё презрение к Богам. Возможно когда-то давно и канделябры на стенах горели праздным огоньком, а по коридорам неспеша ходили гости, наблюдая за вьюгой снаружи через панорамные окна идущие вдоль всего пролёта. Чёрные шторы подвязаны темно-синей атласной лентой. Никто не видел слуг, которые ухаживали за помещением, но кто-то каждый день закрывал окна и на рассвете впускал блеклый утренний свет. В белых стенах из бетона блестели вкрапление вечного льда — кристалла, в котором остались смех, любовь и счастье. Они фундамент дворца, скрытая сущность госпожи, но об этом никто не знал. Как и это здание, Царица безмолвна. Снег — вуаль, звёзды — тиара, луна — её глаза. Эхом по коридору раздавались целенаправленные отстукивания каблука зимних сапог. Придерживая чёрную мантию, Панталоне то появлялся на свету от окон, то пропадал в тени стен в промежутке. Свернув за ещё один поворот, банкир замер, словно наткнулся на стену. Возле широкой двери, ведущей в зал переговоров возвышалась знакомая мужская фигура, тоже облаченная в тёмные тёплые одежды. Но плащ с мехом на воротнике тянулся белым шлейфом, едва открывая вид на сапоги со шнуровкой до самого колена. Неизменно-бездонный провал шлема, где должно виднеться лицо, даже пара от дыхания не пропускал. О принадлежности к человеческой расе напоминали лишь смоляные прямые волосы. Два предвестника на некоторое время замерли. Панталоне открыл обсидиановые глаза, которые на свету оттеняли едва заментым фиолетовым оттенком. Наконец, будто вспомнив о своём характере, банкир потянул уголки губ в лукавой улыбке: — Прохладное утро выдалось, не так ли? — Да, это утро особенно, — мужской голос вибрировал где-то в груди. Металлическая перчатка с искусственными когтями взялась за ручку двери, оттягивая её на себя. — Прошу, нельзя заставлять Её Величество ждать. Снисходительно посмеявшись, Панталоне прищурился, направляя внутрь: — Каждого так стоите и впускаете? Достойное занятие для пятого предвестника, Капитано. — Нет. Услышал ваши шаги и остановился подождать, — сдержанно продолжал отвечать тот. — .... — банкир отвёл взгляд. Глядя перед собой, он прошёл мимо. — Теперь все в сборе, — голос Пьеро настиг из полумрака. — Опаздываешь, Панталоне. Где твоя пунктуальность? — по правую руку послышалась неприкрытая насмешка. Дотторе или какой-то из его клонов стоял у подоконника, скрестив руки на груди. Улыбка стала почти оскалом, когда следом за девятым предвестником зашёл пятый. — Срочное собрание застало меня неожиданно, а я работаю, в отличии от некоторых, — ответил банкир, присаживаясь за стол. — Не начинайте, — огрызнулась Синьора, переведя внимание к тому кто сидел во главе стола. — Каков новый приказ Царицы? — Как вы слышали, Снежная закрыла границы. Мы должны со всем уважением встретить гостей, которые к нам прибудут, — синие глаза с светлым зрачком, казалось, блестели в тёмноте. — Подпольная организация Фонтейна обратилась к нам с желанием помочь в борьбе против власти Селестии. — Серьёзно? Мы будем работать сообща с какой-то кучкой фанатиков? — послышалось возмущённое цоканье. Поднимая круглую шляпу, скрывающую с виду юношеское лицо, говоривший презрительно выплюнул: — Да я лучше в Бездне продолжу исследования! — Будь добр, дослушай до конца, Сказитель. — Пульчинелла верно говорит, не закатывай истерики, как дите малое, — хмыкнула Синьора, откинувшись на спинку стула. Немного подождав, пока балаган закончится, первый предвестник продолжил: — С ними тесно на данный момент работает Дотторе. У них есть схема и амбиции создать оружие против Богов. Царица пустила их на наши земли, чтобы показать свою немилость. Для них это игра в захват власти. Из-за таких последователей воли Царицы многие воспринимают нас ошибочно. Молчание на этот раз никто не нарушил. — Мы обязаны преподать урок раз и навсегда. Их искажение истины наших намерений сеет смуту в Снежной. Дотторе создаст то что они так хотят, но это оружие станет их погибелью. — Хах, заманить мышей в ловушку с сыром и захлопнуть, — на губах Синьоры появилась многообещающая ухмылка. — Убивать их по одному или разом? — Некоторым из вас будет выдано задание в личном порядке. Тех кто занимается внутренними делами это не коснётся. Ваша задача поддерживать стабильность региона. Пульчинелла, Арлекино и Панталоне кивнули. — Стоять, а почему бы их всех просто не убить сразу? — юноша развёл руки. — Пустая трата времени! — Сказали же тебе, что это публичная порка для тех, кто будет прикрываться нашим именем и целью для выполнения своих идей, — Дотторе повернул голову к недовольному. — Где твоя проницательность, друг мой? В Бездне? Ответом послужило недовольное шипение, но больше ничего Сказитель не произнёс. — И ещё, среди наших подчинённых появились инциденты бесследной пропажи. Заняться расследованием также предстоит. — Тёплый приём для мышек, — легонько вдруг посмеялась Коломбина. — Кто же кого поймает?..

«Милость Её Величества безгранична, как и её гнев»