Механика чувств

— Не видел тебя здесь раньше. Неужели случилось что-то серьёзное, раз тебя заставили сюда приехать? — Бай Чжу продолжал стоять в центре комнаты, давая понять, что надолго не останется. — Нет, что ты, родина моры для меня как круиз, — Панталоне ненавязчиво улыбнулся. — Не надеялся встретить тебя прямо в главном городе. Думал ты поселился в глуши, где-то рядом с деревней Цинце. — Так получилось. Спасибо, что нашёл Сахарозу. — Даже не верится, что она искусственная. — ... — лекарь нахмурился сильнее, не желая поднимать новую тему для разговора. — Ты здесь надолго? — Убегаю от настойчивых учёных, которые пытаются вытрясти из меня весь бюджет заполярной страны на свои игрушки, — скрестив пальцы в замок, предвестник скрыл за ними лукавую улыбку. — Ясно. Могу только посочувствовать. Мне надо идти. — Ничего больше спросить не хочешь? Бай Чжу успел только спиной повернуться к собеседнику. Устало выдохнув, он развернулся полубоком, скрещивая руки на груди: — Чего ты добиваешься? — Хочу увидеть лицо этого безумца, когда он увидет ещё один свой неудачный эксперимент. — Она не эксперимент. Её поведение как и у любого другого ребёнка. — Он всегда будет недоволен. Я до сих пор слышу упрёки в свою сторону, потому что не идеальная копия тебя. — Сахароза не наша копия, запомни это раз и навсегда. Повторять не буду, — холод наконец проник и в голос лекаря. Ему вторила змея, прошипев с угрозой в сторону предвестника. — Поэтому ты ей ничего не рассказал? — Рассказал, просто мы договорились об этом не распространяться. И она прекрасно выполнила наш уговор, раз обманула и тебя. — Так в чем проблема съездить в Снежную? — Панталоне недоумевал. — Она будет рада увидеться с... ха-ха, мамой. — Она ребёнок. Ей будет сложно понять его показательную холодность. Сфера деятельности у него тоже не для детских забав. Я раз в несколько месяцев на протяжении семи лет пишу ему письма, рассказывая про неё. Мне даже непонятно читается ли хоть что-то, потому что ответа мне ни разу не пришло. — Какой серьёзный. Ладно, я всё понял, — предвестник быстро потерял всякий пыл. В этом весь Панталоне — его интересовали только схемы приумножения казны Снежной. — Тогда я прощаюсь. Удачного отдыха. — Стой. В сторону лекаря полетел маленький звенящий мешочек. Поймав его, он вопросительно уставился на брата. — Передай девочке. Считай подарок от дяди в честь первого знакомства. Всё же если бы не я, из Снежной вы бы не выбрались.

***

Более 20 лет назад Первое что он осознал — своё сердцебиение, возможность вдыхать кислород. Воздух — в голове появилось слово, которое он никогда не произносил. Его значение казалось давно знакомым и всё же... Потом глаза узрели однотонные бледно-голубые стены и белый потолок. К изгибу локтя тянулся шнур, повязка крепко фикисровала что-то. От этого двигать конечностью представлялось невозможным. Рядом с постелью стояла... капельница? Над головой внезапно противно запиликал неизвестный прибор. На и без того обезкураженный мозг свалилась резкая боль. Он не сразу заметил как в комнату ворвался кто-то посторонний, широким шагом приближаясь к постели. Мужчина в белом халате, с неприятной остроконечной маской на лице, выключил машину пыток. Тогда он, не знающий своего имени, позволил себе шумно выдохнуть с облегчением. — Надо же, а ты крепче предыдущих. Они уже сходили с ума и кричали, жалуясь на тошноту. — ... — неизвестно, что стоило бы сказать. Но от него чего-то ждали. Доктор наклонился, засунув руки в карманы, и вкрадчиво спросил: — Почему молчишь? Я так старался сделать твой голос не менее прекрасным, а ты даже не собираешься меня им удостоить? — Кто... я? — хрипотца неприятно першила в горле, вынуждая чуть подкашлять. — Бай Чжу, — улыбнулись ему как-то загадочно. Вдруг указательный палец в резиновой чёрной провел по щеке. Очень осторожно и бережно. — Это твоё имя. Меня называй Дотторе. — Бай Чжу... — повторил мужчина, очарованный совсем незнакомым созвучием букв. — И что я должен делать? — То что делает любая муза – вдохновлять Создателя. Его голос вибрировал, заполнял всё пространство. В каждом движении читалось высокомерие и насмешка, но это всё ему так шло, словно доктор правда был высшим Творцом. После Дотторе записал что-то в блокноте, позвал других людей в точно таких же халатах до ужаса похожих на него. Первые недели шли как в тумане — ему рассказали, что он из себя представляет идеального человека, созданного Оригиналом. Вокруг него сновали клоны и все до единого отличались характером. Так называемый Срез больше всего походил манерой на того доктора – говорил неспешно, постоянно спрашивал о самочувствии, темы разговоров поднимал крайне специфические, крайне сложные для того, кто только-только читать и писать научился. Ещё из постоянных надсмотрищиков выделялся клон под именем Зандик — характер скверный и ворчливый. Циничный, нетерпеливый, требовательный — всё про него. Даже внешне клон отличался от Оригинала: ниже ростом на пол головы, волосы короткие, не послушные, не было двух прямых прядей, спадающих вперёд. Маска повторяла человеческое лицо, показывала алые горящие глаза. Именно он и заставлял Бай Чжу выполнять физические упражнения для разработки тела. — Муза не может быть овощем, — резкий голос вынуждал ещё раз потянуться руками к пальцам на ногах. Выпрямившись, Бай Чжу сдул тёмную прядь с лица: — Как это ко мне относится? — Что именно? — Муза, о которой вы периодически говорите. Разве не я в первую очередь должен хотеть ею быть? Мне это... В лаборатории, где работало множество клонов резко всё затихло. Эхо собственного голоса напугало. — ....не надо, — закончил Бай Чжу недоуменно осматривая размытые силуэты. Зрение отвратное, но и без очков понятно, что всё внимание сейчас устремилось на него, сидящего в углу на прямоугольном тренировочном мате. — Что ты сейчас сказал? — Зандик сложил руки на груди, глядя сверху вниз. — Я сказал, что мне не хочется быть... чьей-то музой. Мне даже непонятно чьей, зачем и для чего, — ровно повторил Бай Чжу поднимаясь на ноги. — Срез, — рядом стоящий окликнул другого. — Запиши это как дефект. Лицом и выносливостью попали в точку, но остальное брак. — Нет, — названный клон отошёл от полок с книгами. — У него изначально была предрасположенность к заданной миссии. Это итог собственных размышлений. Мы где-то проглядели. Бай Чжу тяжело вздохнул. С каждым новым днём обсуждение его "несовершенности" и акцент на искусственном происхождении раздражали всё больше и больше. — Вы можете поговорить в другом месте, — не смолчал он снова. Оба переглянулись. — Слишком наглый, — скривился Зандик. Второй задумчиво приподнес пальцы в перчатках к губам: — Возможно эта дерзость вызвана осознанием себя. — Он должен быть благодарным, — не унимался другой. — Это необязательно. Слуга нам не нужен. Просто его надо направить. Раздражение достигло точки кипения. Бай Чжу молча развернулся и вышел из лаборатории, вернувшись в свою комнату. Он быстро принял ванну, переоделся в чёрную водолазку, тёплые штаны, накинул какую-то кофту и открыл балкон. Ему не разрешалось выходить на улицу. Только во двор в сопровождении кого-то из фрагментов. Непонимание, возмущение, бунт — у него не спрашивали когда в нем зарождались те или иные чувства. Хотя расписать каждую эмоцию он мог поминутно. Клоны почему-то вели разговор о нем, в его же присутствии, но так, словно он глухой и тупой. Дверь в комнату неспеша отошла в сторону. Бай Чжу не услышал бы, если бы не почувствовал сквозняк. На пороге показалась фигура Среза или другого похожего клона, ибо этот был без халата и вообще в теплом пальто. Очки остались в лаборатории и разглядеть удавалось очень мало деталей. — Я предупреждал, что в мою комнату сначала надо постучаться. Выйди и зайди нормально, — резко отозвался Бай Чжу тут же отворачиваясь. — Выйди и постучись. Мне холодно на сквозняке. На удивление гость молча вышел. Послышался стук. — Войди, — не отрываясь от созерцания зимних пейзажей, разрешил мужчина. — Выглядишь глубоко недовольным, кто из этих недалёких тебя довёл? — речь полилась примерительной мелодией. Бай Чжу замер — искусительную интонацию спутать нереально. Перед ним очень редкий гость. Сам Создатель решил почтить всеми забытое место своим присутствием. — Неважно, — скривившись, тот сильнее укутался в одежду. — Кто я по-твоему, чтобы жаловаться? — Ты очень ценный эксперимент. В моих интересах твоё благополучие, — вместе с собой гость принёс холод улицы. Перед лицом Бай Чжу появились знакомые очки: — Не теряй. Я тебе конечно могу их купить ещё много раз, но цени, что имеешь. Взглянув на доктора уже через прозрачные стекла, мужчина ощетинился: — Ты пришёл потому что они пожаловались на мои слова? Я оказывается бракованный, знаешь? Разберёшь меня на части? — А ты так этого хочешь? — Дотторе наклонился ещё ниже, чтобы оказаться на одном уровне с чужими черными, как воронье крыло, глазами. — Я не позволю и пальцем к себе прикоснуться, — прошипело недовольное творение. Ему в лицо посмеялись. Создалось ощущение, словно Бог забавляется с глупости созданного им существа. Бай Чжу злился, но проглотил недовольство — не зря, потому что Дотторе забрал его с собой. Тогда он впервые вышел в огромный мир. Увидел других настоящих людей и посетил Заполярный Дворец. Пока Дотторе сидел на собеседовании, его оставили в библиотеке. Такого количества книг Бай Чжу ещё не видел и, на удивление, любая информация легко усваивалась в свежей голове. — Постоянно здесь могут находиться только приближенные к Царице, — пояснял доктор, пока они сажались в карету. — А как стать приближенным? Из-за маски Бай Чжу никогда точно не мог определить эмоции Создателя. Он мог улыбнуться лукаво, но чаще всего ходил с ровной линией бледных губ. Вот и сейчас голос казался холоднее стужи за окном: — Забудь об этом. Подобное будущее тебе не светит. — Почему? Чем я хуже? — снова упрёк. Но Дотторе выдал невозмутимое: — Ты лучше. Ты не слуга, тебе будет не к лицу идти в услужение. Твоя задача быть со мной. — Муза? — сложив руки на груди, мужчина отвернулся к маленькому окошку, в котором мелькали людные улицы. — До этого тебе ещё далеко, не переживай. В личном имении доктора находилась другая лаборатория, поменьше той, где находилось стадо клонов, но в ней было больше механизмов, огромных колб, в которой с легкостью умещался взрослый человек и тишина. Взамен на возможность читать книги из местной библиотеки, Бай Чжу послушно сидел в одном помещении с Дотторе. Он нырял в процесс чтения, не мешая другому возиться в своих делах и не замечал, когда на него отвлекались. Года шли и руки Создателя стали требовательнее — он вынуждал обнимать, терпеть прикосновения к волосам, давал какую-то бумажную работу, чтобы наблюдать за процессом. На протяжении суток Бай Чжу мог не видеть солнечного света, потому что доктор работал над своими плаными, не позволяя творению уходить за пределы помещения. Чем больше времени приходило, тем сложнее становилось дышать. При всей своей гениальности, он порой насильно забирал книги, словно не хотел, чтобы другой добыл слишком много знаний. — Мне импонирует твоё рвение к знаниям, — взявшись пальцами за подбородок, Дотторе провел большим пальцем по нижней губе: — Но меня терзают смутные сомнения. Что ты задумал? — Дочитать эту книгу. Отдай, — оттолкнув наглую конечность, Бай Чжу отошёл на пару шагов. — Волшебное слово? — Сейчас же. В наказание за дерзость его оставляли полностью обнажённым. Холод лаборатории вынуждал обнимать плечи, сидя в мягком кресле. Совсем рядом работал Дотторе, казалось, что он даже не обращал внимания, банально потешаясь. Но стоило Бай Чжу сделать едва заметное движение по типу смены позы, как остроконечная маска устремлялась в его сторону. Простудиться он не сможет, прохлада не страшна искусственному организму. Настоящей угрозой веяло от Создателя. Он без рукоприкладства вынуждал себя слушаться, всем видом сообщая: «— Если за тебя возьмусь я, то ты забудешь как произносится слово гордость». Пытка заканчивалась, когда Дотторе подходил очень близко, присаживался на подлокотник того же кресла и спрашивал: — Угомонился? — Да. — Славно, — рука потянулась, чтобы по обыкновению провести по щеке. Прежде чем подумать Бай Чжу рефлекторно отвернулся. Опомнился, выругался про себя, медленно поворачиваясь обратно. — Знаешь, посиди ещё немного, — перчатка таки дотянулась к лицу, а сам доктор поцеловал колено, прижатое к груди. У Бай Чжу появилась привычка одеваться в как можно более закрытые, тяжёлые и тёплые одежды. Без неё он ощущал себя беззащитным. Смешно. Вскоре Дотторе уехал далеко за море, вернувшись спустя несколько лет совсем другим. За это время его творение отказалось от данного имени. Благодаря острому уму и наблюдательности ему удалось вскрыть предательство главы банка всей Снежной, заручившись доверительным письмом от Царицы. Но соглашаться на вступление в Фатуи не решался. До тех пор пока вновь не увидел Дотторе на пороге дома, в котором он его и оставил. — С возвращением, Дотторе, — привычно улыбаясь, ни тепло, ни холодно поприветствовал он. Доктор словно увидел его впервые. Замер на пару секунд на месте и тут же прошёл мимо без лишних слов. Торопливо и даже слегка нервно. Пришлось несколько дней подходить к нему, пытаясь завязать разговор, рассказать о своих свершениях, чтобы услышать холодное: — Ты должен исчезнуть. Минута молчания для осознания и почти отсутствующий хриплый голос вопросил: — В каком смысле? — Цель, с которой я тебя создал потеряла всякий смысл. Вместе с этим всякую ценность потеряло и твоё существование. — ... Упираясь руками в стол с бумагами, доктор говорил подчёркнуто спокойно и безапелляционно: — У тебя не много вариантов: я организовываю тебе поездку в очень далёкие края и ты больше в Снежную ни ногой или уничтожаю. Но он уже не просто послушное творение. Дотторе не смотрел, поэтому не увидел, что в тёмных глазах пылали амбиции, желание показать себя, стремление к власти, богатству и это всё заметила Царица, моментально призвав мужчину на службу. При этом зная, что у того опыта за плечами никакого — вершина милосердия. — Выбираю третий вариант, — вздернув подбородок, творение гордо отреклось от прошлого: — Я уйду на своих двоих и созданного тобой Бай Чжу ты больше не увидишь. — Да... было бы неплохо, — усмехнулся Дотторе. Как он мог забыть. — Правда всё таки, что передо мной неудачный вариант. Но ты первый кто вообще смог после пробуждения подавать признаки человечности. И, к сожалению, это всё в чем ты оказался хорош. Радовало только то, что его Создатель говорил правду. Прямо и без украшений. От него отреклись, дали свободу, позволили забыть неприятное имя. Тёмное торжество разжигало желание действовать, но где-то глубоко внутри разъедала обида, которую наглухо затянули высокомерие и насмешка, когда на следующей неделе его уже представляли в качестве нового Предвестника. На троне восседал Крио Архонт — под серебряной вуалью можно было разглядеть лишь серебристые длинные волосы, блестящие синим инеем губы и опущенные пушистые чёрные ресницы. На голове сверкала корона из вечного льда. Взяв изящную руку, скрытую в сетчатых синих перчатках, новый слуга оставил на тыльной стороне ладони невесомое касание губами. — Личное распоряжение Её Величества – принять на должность восьмого предвестника новое доверенное лицо, — высокий мужчина с маской на половину лица стоял по правую руку от Царицы. — Назовись. Беглым взглядом осмострев ещё нескольких присутствующих, мужчина даже не успел открыть рот, как дверь в помещение открылась. — Прошу простить за опоздание, я наслышан о пополнении в наших... — Дотторе говорил как всегда через чур уверенно, но к концу фразы его взгляд упал на знакомое лицо. — ...рядах. — Как всегда невежественно, — отозвался глубокий, грубый голос человека в чёрном непроглядном шлеме. Царица подняла руку в приказном жесте, чтобы остановить уже было начавшийся балаган. — Продолжай, — подтолкнул тот что стоял ближе к Архонту. Линия губ доктора заметно только для его творения сжалась. Видимо специл зубы до скрежета. Триумф подарил незабываемое ощущение. Это была первая победа. Улыбаясь как можно доброжелательнее, отчего образ наполнялся ядом, на весь зал послышалось уверенное: — Рад знакомству с каждым из вас. Моё имя Панталоне, её величество назначила меня заведующим банка Снежной. Надеюсь на плодотворное сотрудничество в будущем. Так родился Панталоне, который "прекрасно" общался с доктором. На самом деле банкир по опыту переводил заумные метафоры и путанные мысли на человеческий язык, рекомендуя себя как "того, кто переводит с диалекта безумца". И каждый раз, когда Дотторе пытался напомнить о его происхождении, он ловко урезал тому прибыль, оправдываясь перед начальством с самым честным видом: — Я мало что понимаю в науке, но даже при тех деньгах, которые я даю, настоящий мастер своего дела сделает непревзойденный шедевр. Холодная война могла длиться вечность, пока Панталоне не узнал о том человеке, из-за которого и был создан.