Склеивая осколки

      Фред сидел у Гермионы дома и переводил недоумевающий взгляд то на близнеца, который, как и брат, ничего не понимал, то на хозяйку квартиры. Волшебница, внимательно выслушав новость, от которой самого парня всего трясло, почему-то рассмеялась. Весело, звонко. Он-то думал, что она расстроится, разозлится, может, заплачет. Он готовился к любой из возможных реакций, но уж точно не к этой.       «Может, у неё истерика?» — подумал Фред, вглядываясь в искрящиеся весельем карие глаза, отмечая порозовевшие щёки и какую-то очень уж ласковую, даже немного снисходительную улыбку, обращённую к ним с братом.       Гермиона выглядела так, будто они с Джорджем не про измену её американца рассказали, а поведали забавную, пусть и немного пошлую шутку, за которую и похвалить хотелось, и пожурить.       — Грейнджер, с тобой всё нормально? — поинтересовался Фред, чувствуя, как вновь начинается злиться. Не на девушку, нет. На американского хлыща, посмевшего предать её доверие, и самого себя, позволившего всей это ситуации дойти до такого.              Гермиона неопределённо качнула головой, перестала смеяться и, взяв с журнального столика кружку с чаем, испускающим плотный пар, сделала глоток. Джордж последовал её примеру, закинув в рот следом за напитком сахарное печенье, а вот Фред, ожидающий хоть какого-то ответа на свой вопрос, продолжил сидеть, сложив руки на груди, и сверлить волшебницу взглядом.       — Да, все отлично, — сказала, наконец, она. — Простите.       — Ты поняла, что мы сказали? — уточнил старший близнец, вглядываясь девушке в глаза. — Твой Майкл, гори он в Пекле, гулял по Косому с какой-то блондинкой. За ручку. Что, чёрт побери, с твоими парнями, Грейнджер?       — Ты звучишь так, будто обвиняешь её, — шепнул брату Джордж, и Фред тут же замотал головой.       — Глупости, — хмыкнул он. — Единственный кого я обвиняю — поганый журналист, не умеющей держать свой хрен в штанах.       Фред с самого полудня был вне себя от бешенства. Он с трудом доработал, пряча кипящую злость за фирменной улыбкой, после чего чуть не откусил себе язык, сдерживая порыв заявить какой этот Майкл подонок прямо на улице, возле «Волшебной сцены», куда они с Джорджем пришли, чтобы встретить Гермиону после смены и рассказать ей всё. Гнев, который всегда был слабой стороной старшего близнеца, не давал покоя, требуя вскочить с этого дивана и броситься на улицу, чтобы найти подлеца, где бы он ни был, и всё ему высказать. Хотя, в сравнение с тем, что происходило с Фредом в минуту, когда он увидел негодяя из окна магазина, сейчас его можно было назвать образцом спокойствия и умиротворения.       Рон и Бетти зашли во «Вредилки» по пути со своего очередного невероятно романтичного свидания. В этот раз они сидели в ресторанчике «У бабушки в саду», ели недавно появившееся пирожное, молва о котором встряхнула весь магический Лондон, наполнив Косой переулок влюблёнными, желающими узнать свою судьбу.       Десерт назывался «Вкус любви». Судя по словам сестры, которая в первый же день продаж чудо-пирожного потащила Поттера его есть, это был ванильный бисквит, покрытый белым шоколадом, выполненный в виде простенького цветочка с жёлтой серединкой. Как сказала Джинни, это был жасмин, который надо было съесть вдвоём из одной тарелки, чтобы в конце, когда посуда опустеет, на дне появилось предсказание. Обычно это были короткие стишки, говорящие о том, что у возлюбленных будет всё хорошо, они идеальная пара и быть им всю жизнь вместе.       Близнецы, когда первый раз услышали об этих пирожных, сначала расстроились, пожалев, что не придумали сами что-то подобное, а затем воодушевились, поняв, что преобразовать любовь к предсказаниям и жажду парочек всячески убедиться в совершенстве их союза всё ещё возможно. Они раздумывали и о напитках, которые надо было выпить одновременно с объектом любви или хотя бы симпатии, и, если ваши языки окрасятся в один цвет, то жить вам вместе до старости. И о канарейках-предсказательницах, которые дурацкими песенками отвечали бы на задаваемые им вопросы о личной жизни. Но до конца Фред и Джордж так и не определились с подходящим товаром, находя все эти идеи неумелой пародией, почти плагиатом. А Джинни и вовсе, услышав о том, какой это потрясающий ход — дурить влюблённых глупцов, насупилась, заявив, что близнецы ничего не понимают, ведь это всё правда, древняя магия, а жасмин — цветок любви, укрепляющий супружеский союз, и развлечения или выгоды ради его использовать попросту грешно. Братья, конечно, над сестрой посмеялись, подивившись её внезапной романтичности, но чем больше отзывов о «Вкусе любви» они слышали, чем больше пар видели, тем серьёзнее начинали задумываться, а точно ли всё это обыкновенный коммерческий ход.              Теперь ещё и Рон припёрся со своей Бетти, продекламировав буквально с порога всплывшее в их тарелке предсказание: «Восхищайся им всегда, Благодари её за чувства, Проживёте жизнь тогда, Наслаждаясь счастья буйством»       Влюблённым срочно захотелось поделиться хоть с кем-нибудь этим глупым стишком, и ближайшими «кем-нибудь», естественно, оказались близнецы. И пока Рон, приобняв свою кудрявую подружку за талию, хвастался Джорджу, что даже тарелка с пирожным говорит, что быть ему с Бетти вместе всю жизнь, а, значит, маме пора было принять её, на что старший брат максимально серьёзно кивал и поддакивал, Фред приводил полки с конфетами в порядок. Он старался особо не слушать восторженные излияния парочки, действующие на его разбитое сердце как соль на открытую рану. Потому что пока Рон наслаждался полными обожания взглядами Бетти, его старший брат, искренне, но молча радующийся за парня, всё же ощущал отравляющие иглы завести, болезненно напоминающие о том, что та, с которой, может, он сам бы хотел съесть это дурацкое пирожное, встречалась с другим.              — Это что Майкл Мэсси? — спросила Бетти, обращаясь к Рону.              Когда прозвучало ненавистное имя американца, Фред чуть не выронил коробку с канареечными помадками. Он резко обернулся с конфетами в руках, забыв обо всём и полностью сосредоточив внимание на разговоре.       — Кажется, он, — подтвердил Рон, нахмурившись.       Фред не знал, в каком состоянии находилась дружба младшего брата и Гермионы, но по выражению лица парня было ясно, что тот всё еще искренне переживал за волшебницу. Рону было важно счастье подруги, и то, что он сейчас видел на улице, ему явно не нравилось. Старший близнец проследил за взглядом брата и заметил высокого кудрявого парня, идущего под ручку с какой-то блондинкой в миленьком голубом платье, открывающем стройные ноги. Они не выглядели как страстная парочка, однако порхающие по крепкому плечу дамские пальчики не оставляли сомнений в том, что о простой дружбе между этими двумя не могло быть и речи.              Чувство кошмарного дежавю пощёчиной ударило по лицу, вызвав горькую усмешку. Очередной парень Грейнджер ей изменял. Ну что за поганая насмешка судьбы?       — Вы уверены, что это он? — уточнил Джордж, с тревогой поглядывая на близнеца.       — Конечно, — тут же заверила Бетти. — Я отлично его запомнила. Мы неоднократно виделись на матчах, когда он брал интервью у игроков.       — И почему же ты его так хорошо запомнила? — поинтересовался Рон, переключившись с беспокойства о подруге на нескрываемую ревность.       — Потому что он симпатичный. И многим нравится, — тут же ответила девушка, ничуть не смущаясь.       — Вот как, — буркнул парень, надувая губы.       Он убрал свою руку с талии возлюбленной и демонстративно сделал шаг в сторону.       — Ну что ты, милый. Не ревнуй, — тут же промурлыкала Бетти, подскакивая к нему и преданно заглядывая в хмурое лицо своими огромными карими глазищами. — Знаешь же, что кроме тебя мне никто не нужен.       — Да неужели?       Пока эти двое выясняли отношения, потом мирились, принявшись вновь сладко ворковать, Фред сверил взглядом кудрявого урода, остановившегося со своей спутницей прямо у «Вредилок». С такого расстояния волшебник мог хорошенько рассмотреть американца и с недовольством отметить, что внешне тот выглядел вполне приятно. Симпатичный, крепкий, просто, но со вкусом одетый. Девчонкам было чем заинтересоваться в нём, и это жутко бесило.       «Всё-таки я набью ему морду» — подумал Фред, и уже был готов выбежать за дверь, как Джордж схватил его за руку.       — Не вздумай, — прошипел тот, поглядывая на Рона с его барышней. Те были заняты собой и не замечали взвинченного состояния близнецов.       — Ну что опять? — стараясь говорить спокойно, спросил Фред. — Скажешь, что мы не уверены, не стоит горячиться?       — Нет, просто не хочу потом подключать великого Гарри Поттера, чтобы он вытащил тебя из камеры, где ты окажешься за убийство бедного парня, — на последних словах старший близнец возмущённо цыкнул, а Джордж вздохнул и отпустил его руку. — Давай просто пойдём сегодня к Гермионе и расскажем ей, что видели. Мы ведь обещали.       Фред бросил злобный взгляд на улицу, где Майкл со своей блондинкой над чем-то смеялись, так и не решаясь войти в магазин. Волшебник скривился от этой картины и резко отвернулся.       «Пообещайте мне, ребятки, что в следующий раз, когда увидите моего парня, обжимающегося с какой-нибудь барышней, вы тут же скажете мне об этом» — вспомнилась просьба Гермионы, сделавшая больно одним своим «увидите моего парня».       Но он действительно обещал ей. И нарушать слово не собирался.       — Ладно, — Фред кивнул и направился подальше от окна дабы лишний раз себя не провоцировать.       И вот сейчас, когда парни сидели у Гермионы дома, встретив её после работы, честно и открыто выложили всё о явной измене её американца, она, вместо того чтобы ругаться на Майкла или плакать, почему-то рассмеялась. Причём так задорно, весело, совершенно не уместно, учитывая ситуацию, что Фреду стало не по себе.       — Мы не встречаемся с Майклом, — сказала она, сделав ещё глоток чая. — Да и никогда не встречались. Он, конечно, предлагал, но я отказалась.              Близнецы глупо заморгали, от чего девушка весело улыбнулась.       — Что? Почему? — спросил Джордж, первым придя в себя.       — То есть Рон ошибся? — тут же уточнил Фред, боясь, что неправильно расслышал.              — Именно так, — кивнула Грейнджер. — Рон, как обычно, не совсем верно оценил ситуацию и надумал лишнего, — спокойно объясняла она, пока внутри старшего близнеца стремительно поджигались фитили, готовые взорваться яркими фейерверками. — Что же касается твоего вопроса, Джордж, то я просто не почувствовала, что хочу быть с ним. Мы всё еще общаемся, Майкл отличный парень. И я рада, что он кого-то встретил. Разве что не ожидала, что это произойдет так скоро, но не мне судить. В конце концов, мы ничего друг другу не обещали.       Мир Фреда только что перевернулся с ног на голову. Его накрыло такой волной облегчения и радости, что губы задрожали. Парень не знал что сказать. Он просто сидел, удерживая рвущийся наружу смех, и во все глаза рассматривал волшебницу, ловя каждое её слово, движение, боясь моргнуть и пропустить что-то важное.       — Спасибо, ребята, что рассказали, — добавила Гермиона, смотря на друзей полным искренней благодарности взглядом. — Вы были такими милыми, так волновались, когда принесли мне эту «страшную» новость, — на последних словах она вновь коротко хихикнула, и в этот раз Фред ответил на это широкой улыбкой.       — Мы же обещали, — отозвался Джордж тоже улыбаясь. — А вот ты нас, между прочим, испугала своей внезапной истерикой. Уж думали головой повредилась и придётся отправлять тебя Мунго.       — Ну простите, — рассмеялась ещё звонче волшебница, затем максимально серьёзно добавила: — Ещё раз спасибо. Правда. Я ценю, что вы не забыли.       Близнецы ещё немного посидели у Грейнджер, опустошили вазочку с печеньем под целый чайник чая с бергамотом и, пообещав устроить младшему брату взбучку за ложную информацию, отправились домой.       — Ну что, братец? Путь свободен. Будешь, наконец, что-нибудь делать? — спросил Джордж, когда парни оказались она улице.              Уже наступила ночь. Тёплая. Звёздная. Невероятно прекрасная. Фреду сейчас всё казалось прекрасным.       — Ещё спрашиваешь, — хмыкнул он, расплываясь в счастливой улыбке.       Бояться, осторожничать, упускать волшебник больше не хотел. Пора было включить своё обаяние, потому что бездействовать, наблюдая со стороны, оказалось гораздо больнее потенциального отказа.

***

      Действовать Фред начал на следующий же день. Он всю ночь ворочался, думал, вспоминал все приёмы, комплименты, подкаты, которые когда-либо опробовал в своей жизни, но всё было не то. Парень никогда не относился к девушкам настолько серьёзно, чтобы переживать о возможном отказе, но сейчас, проигрывая ту или иную реакцию Гермионы, он действительно беспокоился. Ощущать себя безответно влюблённым было малоприятно, но сдаваться Уизли не планировал. В итоге, уснув только к утру, волшебник принял решение действовать мягко и ненавязчиво. Он не станет кидаться на Грейнджер с признаниями, вместо этого сначала просто восстановит мир и прежнее легкое общение между ними, после чего начнёт сближаться, а там уж и до первого свидания недалеко.       Начальным пунктом нехитрого плана было встретить девушку после работы, извиниться за своё резкое поведение и проводить домой. О чём говорить и что делать — он не продумывал. Просто хотел увидеть кудрявую волшебницу, провести с ней время, а дальше будь что будет.       Весь день Фред был как на иголках. Джордж, с усмешкой поглядывающий на брата, ни о чём не спрашивал, за что старший близнец был ему благодарен, хотя прекрасно знал, что этим же вечером брат не выдержит и накинется на него с расспросами. Но парень, в целом, не был против разговора по душам. Главное, чтобы с Гермионой всё прошло гладко.              Как только наручные часы показали половину восьмого, Фред, заявив, что на сегодня он закончил, поднялся в квартиру, скинул на пороге рабочую мантию и скрылся в спальне. Даже если для Грейнджер это не было свиданием, сам он хотел выглядеть хорошо. Уизли умывался, укладывал свои длинные волосы, которые хорошо было бы остричь, но желание поддержать брата, всё ещё быть с ним одним лицом, не позволяло менять причёску. Он собирался быстро, почти без нервов, однако когда наступило время подобрать одежду, всё стало значительно сложнее. Рубашки, брюки — всё доставалось и летело на кровать. Всё было не так. Особенно он сам. Парень едва не выл, чувствуя себя глупо из-за этого странного волнения, заставившего вести себя подобно сестре, впервые увидевшей Поттера. Старший близнец до сих пор помнил какой забавной была девчонка, в чьих голубых глазах каждый раз вспыхивали сердечки, стоило ей оказаться рядом с очкастым Героем. Да и сейчас мало что изменилось, разве что теперь эти самые сердечки виднелись во взглядах их обоих.       Фред тяжело вздохнул, запуская ладонь в волосы. Ну чего он так беспокоился?       Посмотрев на гору вещей, раскиданных по кровати, волшебник усмехнулся и, оставшись в бардовом пиджаке, изумрудной рубашке с каким-то мелким рисунком и красном галстуке в толстую золотистую полоску, в которых всегда работал, покинул квартиру, спустившись обратно в магазин.       — Ты куда? — спросил Джордж, заметив направляющегося к двери близнеца.       — К Грейнджер, — не став скрывать, ответил тот.       Брат довольно кивнул и, окинув Фреда быстрым взглядом, хмыкнул:       — Я думал, ты уходил переодеваться.       — Так и планировалось, — пожал он плечами. — Но я передумал.       — Ладно, — отозвался Джордж и расплылся в хитрой улыбке. — Удачи, братец. Завоюй эту крепость.       Близнец кивнул и, выскочив из магазина, направился к «Волшебной сцене». Его план заключался в том, чтобы как бы случайно встретить Грейнджер и, воспользовавшись возможностью, побеседовать с ней. Возможно, это было не совсем честно, но случайная встреча после месяца коротких и достаточно грубых разговоров была не такой странной, нежели умышленное поджидание после работы.              Встав неподалеку от театра, Уизли стал наблюдать за выходом, надеясь, что не выглядит подозрительно. Августовский вечер стремительно темнел, заменяя розовые мазки заката густеющим сумраком. Магазины потихоньку закрывались, но переулок не пустел. Волшебники и волшебницы слонялись из здания в здание, делая последние покупки или только начиная свой вечер, забредая в кафе и бары, однако из «Волшебной сцены» так никто и не выходил. Но Фред не переживал. Обратив внимание на афишу, согласно которой сегодня играли «Рыжее солнце», он знал, что раз сегодня идёт спектакль, то Гермиона закончит поздно, поэтому спокойно стоял, разглядывая звёзды, разгорающиеся с каждой минутой всё ярче.       Прождав в отдалении около сорока минут, Уизли, наконец, увидел, как Грейнджер в компании других работников вышла из театра.       — Если бы он был аккуратнее, то ты не сияла бы сейчас как рождественская игрушка! — возмущалась блондинка, имя которой Фред не помнил. Кажется, она работала в кассе.       — Я же извинился, — буркнул Тоби, напарник Гермионы.       — Все нормально, это просто блёстки, — заверила волшебница, стряхивая с рук какую-то сияющую пыльцу.       Подходя к громко обсуждающим, очевидно, какое-то чрезвычайное происшествие людям, Уизли увидел, что Грейнджер с ног до головы покрыта блёстками. Волосы, ресницы, щёки, блузка, джинсы, кроссовки — в свете фонарей сияло всё, с каждым движением переливаясь то золотом, то серебром, делая волшебницу и впрямь похожей на рождественский шар. Не удержавшись, парень рассмеялся.       — Никогда не думал, что твой титул «блестящей волшебницы» будет столь буквален, Грейнджер, — заметил Фред, привлекая к себе внимание спорящих работников.       — Мистер Уизли! — поздоровалась хозяйка театра, явно обрадованная встрече. — Давненько вы к нам не заглядывали.       — Прошу прощениями, миссис Дейвис. Дела.       Он и впрямь несколько месяцев не помогал в театре, о чём временами жалел. Но его и не звали, ведь там была Грейнджер, способная с любой работой справиться играючи. Уизли, правда, подумывал просто прийти и предложить помощь в чём-либо, но боялся, что, встретив кудрявую волшебницу, не справится с чувствами, разозлится и окончательно попортит отношения между ними.       — Что ты здесь делаешь, Фред? — спросила Гермиона, с подозрением щурясь.       — Мимо проходил, — соврал парень. — А с тобой-то что? В фею врезалась?       — Ага, — буркнула блондинка, опередив Грейнджер с ответом. — Грубую, невоспитанную, и не умеющую пользоваться палочкой.       — Я уже извинился перед мисс Грейнджер. Ты-то что никак не успокоишься? — проворчал Тоби.       — Потому что из-за твоей ошибки мог провалиться спектакль, — сказала женщина.       — Да всё нормально же, Мерлин!       Пока эти двое ругались, Гермиона объяснила:       — Тоби иногда перебарщивает с блёстками в одной из сцен «Рыжего солнца». Но сегодня особенно сильно, — она развела руки в стороны, и с неё посыпался целый поток сияющей пыльцы. — Не страшно, до завтра растворятся.       — Тебе даже идёт, — заметил Фред, на что девушка благодарно улыбнулась.       Пока коллеги прощались друг с другом, парень стоял в полушаге от них, ожидая Грейнджер. Бросив всем «До завтра», девушка развернулась к Уизли и, чуть наклонив голову, с интересом уставилась на него.       — Так куда ты шёл? — спросила она.       Фред не продумал легенду, поэтому, не став врать, лишь подмигнул Гермионе, важно заявив:       — Секрет фирмы, Грейнджер.       Она уже хотела произнести что-то, определённо, возмущенное, но парень по-джентельменски подставил локоть, потом совершенно беззастенчиво зацепил девичью ладонь за него и, очаровательно улыбнувшись, произнёс:       — Идём. Провожу тебя до дома.       Гермиона не нашлась что сказать. Она молча кивнула и пошла вперёд, ведомая волшебником, радуя его милым румянцем на щеках. Было приятно осознавать, что он являлся причиной её смущения, хотя, конечно, хотелось бы, чтобы так было не всегда, и когда-нибудь, желательно поскорее, девушка открылась ему, позволив не просто брать за руку, идти рядом, но и обнимать, целовать, любить.       — Как дела в театре? — спросил Фред, приступив к прощупыванию почвы.       — Всё отлично. Мне нравится, — ответила Гермиона. — Как магазин?       — Процветает.       Этот обмен короткими фразами звучал крайне нелепо. У Уизли никогда не было проблем с общением, но рядом с Грейнджер все эти «никогда» превращались во «впервые», заставляя волноваться, нервничать, взвешивать каждое брошенное слово. Ему нужно было как-то извиниться, при этом не выдав себя с потрохами, но явная неловкость, нависшая меж ними, усложняла и без того непростую задачу.       Пока парень ломал голову над тем что сказать, девушка его опередила.       — Рада, что смогла сегодня встретить тебя, — произнесла она, не отрывая глаз от каменной дорожки, витиевато убегающей вперёд.       Эта фраза, сказанная спокойно и тихо, для Фреда прозвучала оглушительно. Он чуть наклонился, заглядывая Гермионе в лицо, и спросил:       — Почему?       — В последнее время ты был какой-то хмурый, резкий, расстроенный. Даже вчера. А теперь вижу, что снова улыбаешься, — ответила она, всё еще не поднимая глаз. — Мне стало легче.       — Волновалась обо мне, Грейнджер? — усмехнулся волшебник, пряча за привычной шутливостью гулко бьющееся сердце.       — Немного, — призналась девушка, покраснев.       В эту секунду Фреду понадобилась вся выдержка, чтобы не остановиться, обхватить подбородок Гермионы руками, заставив её взглянуть не него открыто, и вывалить все свои чувства. Хотелось верить, что это беспокойство о нём было не просто из-за давней дружбы, какого-то практически родственного отношения, а плодом чего-то большего. Но обнадёживать себя раньше времени было нельзя.       — Мне жаль, что я вёл себя отвратительно, — произнёс парень, и Грейнджер, наконец, подняла на него глаза. — Я не хотел обидеть тебя своим поведением, просто был в ужасном настроении. Долго. Очень долго.       — Ты не обижал меня, — возразила девушка серьёзно. — Просто был немного нервным. И, кажется, избегал. Только не понимаю почему.       Он тяжело вздохнул, сожалея, что Гермиона всё-таки заметила его попытки последний месяц реже с ней контактировать. Но этого стоило ожидать. Она ведь умная, внимательная…       Внимательная.       Фред испытывающе заглянул ей в глаза, пытаясь понять, могла ли волшебница среди его нервозности заметить и чувства. То, что Гермиона сама увидит влюбленное сердце, пугало, но в то же время казалось соблазнительным. Идя с ней рядом, чувствуя тонкие пальчики на плече, видя блеск карих глаз, парень понимал, что долго молчать не будет, но готова ли сама девушка услышать о любви к ней? Вопрос.       Пока пара шла до квартиры Грейнджер, Уизли успел ещё несколько раз извиниться, на что девушка отмахивалась, уверяя, что ничего страшного не случилось.       — Главное, что ты чувствуешь себя лучше, — отвечала она с улыбкой. — Конечно, если тебе нужно с кем-то поговорить, то я предпочла бы выслушать, чем наблюдать за твоими молчаливыми страданиями. Но не настаиваю, — Гермиона смешно волновалась говоря это. Она искренне переживала за Фреда. Это было и приятно, и болезненно. Он не хотел причинять ей беспокойство. — Имею виду, возможно, тебе проще обсудить что-то с Джорджем. У тебя есть брат. Даже несколько.       Парень благодарил её, мысленно обещая самому себе больше не быть вспыльчивым троллем. Всю дорогу он шутил, она смеялась, освещая укрытую летней ночью улицу счастливой улыбкой. Но, к сожалению, путь до дома Грейнджер оказался слишком коротким, чтобы парень мог сколько-нибудь насытиться компанией волшебницы.       Они распрощались и, как только Гермиона скрылась за дверью подъезда, Фред позволил себе расслабиться. Первый пункт плана успешно выполнен, и дальше парень будет действовать более открыто, не стесняясь и не боясь тех чувств, что наверняка заметит не только девушка, но и все вокруг. Но ему было всё равно. Он устал держать всё в себе.

***

      Одиннадцатое августа наступило неожиданно. Казалось бы, только закончился июль, праздновали день рождения Гарри, а уже сегодня в Норе готовилась новая вечеринка. Джинни, в отличие от своего парня, хотела устроить шумное празднество. Она даже позволила Рону, предварительно получив согласие Гермионы, привести в дом Бетти, чтобы, наконец, познакомить маму с девушкой брата, и позволить несчастному парню в полной мере наслаждаться своими отношениями.       Крутясь перед зеркалом в китайском платье, которое Луна подарила подругам лишь пару недель назад, сказав, что никак не могла найти наряды, так как их украли нарглы, Гермиона придирчиво рассматривала себя с ног до головы, до конца не веря, что и впрямь решилась отправиться в таком виде в Нору. Ципао было потрясающее. Выполненное из синего шёлка с высоким воротником, украшенное розовыми хризантемами и тканевыми пуговицами, доходило длиной до щиколотки, но смелый разрез, открывающий ноги при малейшем движении, делал образ, на вкус Гермионы, очень уж вызывающим, хотя, девушка должна была признать, что ей это даже шло. Однако больше откровенного выреза и тесно прилегающего к фигуре платья её смущали рукава, точнее, их отсутствие. Бледные руки были полностью открыты, демонстрируя не только мелкие шрамы, что волшебницу уже совсем не волновали, но и надпись «Грязнокровка», стесняться которую Грейнджер давно надоело, но каждый раз, стоило взгляду зацепиться за кривые буквы, в голове звучали и истеричный смех Беллатрисы, и упрёки родителей, выдуманные покалеченным кошмарами мозгом, и брошенное когда-то Роном слово «Мерзость», подорвавшее слабую попытку девушки выбраться из плена страхов. Но Гермиона решила идти вперёд. А это значило, что и борьба со шрамом рано или поздно должна была случиться.              Две недели назад девушки собрались у Гермионы в квартире, купили набор пирожных и, рассевшись на диване, принялись сплетничать, жаловаться на парней (правда, парень был только у Джинни, но она справлялась с задачей за троих), а также получать долгожданные подарки из минувшей поездки Полумны в Китай.       — Какое же оно красивое! — воскликнула Уизли, буквально вырвав платье из рук подруги.       Луна купила для неё ультракороткое ципао цвета шампанского, украшенное вышитыми цветами, драконами и золотистыми пуговицами. Джинни до того понравилось платье, что она тут же разделась, принявшись мерить наряд.       — Я великолепна, — произнесла она совершенно серьёзно.              Волшебница вышла в центр комнаты, покрутилась, демонстрируя стройные ноги и, втав к подругам спиной, наклонилась резко вперёд, заставив платье задраться, явив не ожидавшим такой дерзости девушкам нижнее бельё с клубничками.              — Распутница, — покачав головой, отозвалась Луна, заглушаемая звонким смехом Джинни. — Н-да, не просто так ципао носили в знак протеста. Ты это прям прочувствовала.       Подруги с интересом взглянули на неё, и она продолжила:       — В двадцатых-сороковых годах ношение ципао было эдакой формой протеста. Китаянки с помощью облегающих, а, значит, откровенных нарядов демонстрировали свои фигуры, борясь за равенство, право учиться и против жутких обычаев вроде бинтования стопы, чтобы та была меньше.       — Жуть, — отозвалась Джинни, тогда как Гермиона, читая об этом в какой-то книге, уже знала эту информацию и согласно кивала. — Это издевательство над женщинами. Вечно так. Народ и культуры разные, но в каждой из них ущемляют женщин.       — Справедливости ради стоит отметить, что издевались не только над женщинами, — продолжила Луна. — Я вот, когда была в музее секса, видела довольно интересную инсталляцию. «Парни для созерцания». Оказывается, китайские богатые женщины платили молоденьким парням, чтобы те смотрели на их гениталии. Юношу помещали по шею в воду, или закапывали в песок под конструкцию, напоминающую помост с дырой посередине. Голову фиксировали…       — Мерлин, Луна, перестань! — взмолилась Гермиона, чувствуя, как её уши буквально горели, а Джинни звонко рассмеялась.       — Продолжай-продолжай, — проговорила рыжая, заметно наслаждаясь рассказом.       — Так вот, голову фиксировали таким образом, чтобы парень мог смотреть только наверх, на половые органы дамы, которая усаживалась сверху на конструкцию, — объяснила Лавгуд. — Говорят, женщины получали от этого невероятное удовольствие.       — Ну, парням за это хотя бы платили, — пожала плечами Уизли. - Уверена, многие и сейчас не отказались бы от такой подработки. Вот только интересно, а они только смотрели или делали что-нибудь эдакое?       — О, Мерлин, — Гермиона закрыла уши руками, чем только сильнее развеселить подруг.       — Мне это напомнило, как мы с Гарри впервые кое-что попробовали, — Джинни недвусмысленно поиграла бровями, пошло улыбнувшись. — Он, конечно, не смотрел, точнее, не просто смотрел, а работал языком. Ой, девочки! Это…       — Умоляю! — Гермиона вся раскраснелась, затыкая рот рыжей ведьмы ладонью.       Слушать про странные сексуальные традиции древнего Китая ещё куда не шло, но знать и представлять, что там и как делал Поттер в постели, Грейнджер совсем не хотелось.       — А что такое? Мы все тут взрослые барышни, — скинув руку подруги, возмутилась Уизли. - И даже если у тебя сейчас никого нет, это не значит, что его вообще не будет. Поэтому нечего стесняться, дорогая моя. Лучше заранее узнать всё в теории, чтобы практика прошла как можно приятнее и интереснее.       — Мне казалось, не в твоих правилах отказываться от новых знаний, — добавила Лавгуд. — Тем более это всё и впрямь очень увлекательно. Мировая культура многогранная, люди удивительны во всех своих проявлениях.       — А сексуальное просвещения полезно, — хмыкнула Джинни.       — Да-да, — согласилась волшебница, сдаваясь.       Не то чтобы Гермиону всё это совсем не интересовало, но неудачный опыт с Роном до сих пор болезненно отзывался где-то в подсознании. Временами ей снились моменты неудачной близости с бывшим парнем. Девушка до сих пор помнила тот жуткий животный страх, что сковал её в ночь после дня рождения Анжелины, когда они с Роном решились на секс, а потому любые упоминания интима, будь то историческая сводка или простая болтовня подружек, рождали в груди неприятный ком. Было страшно вновь пережить это, хотя и испытать то, чем любила делиться Джинни, рассказывая про их с Гарри отношения, очень хотелось.       — Ладно, не хотите про музей секса, могу рассказать про другой, — заявила Луна. - Когда я была на выставке «Искусство смерти», то оказалось, что самой жестокой казнью в древнем Китае считалась казнь шумом. Преступника окружали флейтисты, барабанщики и глашатаи...       — Так, вот об этом точно не надо! — воскликнула Джинни, теперь уже сама затыкая подругу ладонью. — Померяй-ка лучше платье, — обратилась она к Гермионе.       Девушка охотно подчинилась, так как про виды казней слушать было желания ещё меньше, чем про секс. Удалившись в спальню, она через пару минут вновь вышла к подругам и увидела в их глазах восхищение.       — Тебе так идёт! — отозвалась Джинни, подпрыгнувшая с места, чтобы подойти поближе и рассмотреть каждый цветочек на платье.       — Так и знала, что цвет будет смотреться как надо.       Пока они разглядывали её, обсуждая какую обувь нужно к наряду и как лучше уложить волосы, Гермиона неосознанно прятала шрам, обхватив его ладонью. Джинни, подойдя к подруге вплотную, аккуратно убрала её руку с предплечья и мягко произнесла:       — Мы тебе уже говорили в том году, но скажем ещё раз: хватит прятать этот шрам. Носи его с гордостью. Я не знаю, что именно ты испытываешь, когда видишь его или когда его видят другие, могу только догадываться, но никто, кто будет в Норе, не скажет тебе ничего плохо.       — Даже Рон, — добавила Луна, озвучив то, что всплыло в голове Гермионы. Её бы сейчас не задели его слова, но вспоминать их всё равно было неприятно.       — Вспомни свой день рождения до того, как мой брат открыл свой рот. Неужели хоть кто-то заметил эту надпись?       Гермиона мотнула головой, чувствуя, как глаза начало щипать от подступающих слёз.       — Вот именно. Так что я настаиваю на том, чтобы ты надела это платье на мой день рождения, — вдруг Джинни хлопнула в ладоши и обернулась к Луне. — Мы все наденем свои ципао. И вообще, украсим Нору бумажными фонариками… Что там ещё бывает?       — Можно добавить веера, бумажные гирлянды, зонтики, — произнесла Лавгуд, на что рыжая волшебница с энтузиазмом кивала.       — Точно! Сделаем хоть что-то необычное. А то все дни рождения в Норе одинаковые. Пусть этот будет в китайском стиле.       Таким образом решено было не только то, как украсят сад семейства Уизли, но и в чём должны прийти гости. Грейнджер, желая порадовать и подругу, и саму себя, решилась надеть это платье на вечер. Правда, мучимая раздражающим волнением, она всё-таки обсудила этот вопрос на одном из сеансов с психологом. Девушка плакала, вспоминая пережитые пытки, но, пожалуй, больнее всего было от осознания, что боится Гермиона не воспоминаний о Беллатрисе или косых взглядов, а того, что злобная ведьма была права, выводя эту надпись на руке девушки. Она боялась быть недостойной, слабой, волшебницей по ошибке.       — Вам важны слова Беллатрисы? — спросила Фиби, на что девушка решительно мотнула головой. — А чьи важны?       — Друзей, родных, — ответила Гермиона, не задумываясь.       — И что же они говорят о вашем шраме?       — Что мне нечего стыдиться, — Грейнджер повторила слова подруги.              Было странно слышать эту фразу от себя, а не от Джинни или Луны. Она звучала как-то чужеродно из собственных уст.              «Нечего стыдиться» — повторила она ещё раз мысленно, желая вбить эти слова в голову. — «Мне нечего стыдиться».              Очень хотелось в это поверить.       — Тогда почему вы слушаете мёртвую женщину, а не тех, кто вам действительно дорог?              С этого вопроса начались долгие размышления, попытки вытолкнуть Беллатрису из-под своей кожи. Она ведь не приходила к ней больше во сне, но почему-то всё еще находилась рядом, в этом треклятом несводимом шраме. В итоге Гермиона, пусть пока до конца и не справилась с отвращением к надписи, но решимость отправиться в открытом платье в Нору, продемонстрировать руки и показаться родным людям такой, какая она есть, появилась.       Встретившись глазами со своим отражением, Грейнджер улыбнулась. Взяв сумочку, в которой лежал подарок для Джинни — золотой браслетик с маленьким снитчем, болтающимся на цепочке — она отправилась на день рождения, полная решимости не взглянуть на шрам ни разу за предстоящий вечер, даже если кто-то скажет про него хоть слово.

***

      Прибыв в Нору к пяти вечера, Гермиона будто оказалась в китайском саду. Над головами гостей плавали красные шарики, внутри которых пульсировали жёлтые огоньки, и летали бумажные драконы, извергающие из пасти конфетти. На своём традиционном месте располагался стол, заваленный типичным блюдами, что миссис Уизли готовила на праздники, но благодаря красной с золотым скатерти и свечам, расставленным по всей поверхности, создавалось особое настроение. Даже мелодия, наполняющая сад, была не просто песнями из радио, а какими-то необычными переливами флейты, чего-то струнного, колокольчиков и редких ударов барабанов.       — Ну как тебе? — спросила Джинни, внезапно оказавшаяся рядом с засмотревшейся на украшения Гермионой.       — Очень красиво, — отозвалась девушка. — Особенно эти драконы.       Один из них подплыл к волшебнице и выдохнул в лицо сноп конфетти.       — Это Фред с Джорджем разработали, — рассмеялась именинница, принявшись выковыривать из причёски Гермионы бумажки. — А заметила, как все оделись?              — О да, — рассмеялась девушка. — И как ты заставила их так стараться?              Гостей было много, и все они пытались соответствовать тематике праздника, вот только получалось у немногих. Только Флёр с Биллом выглядели по-настоящему стильно, но другого от вейлы ожидать и не стоило. Себе она нашла небесно-голубое ципао, бумажный веер и специальные заколки для волос с цветами, которыми заколола светлые локоны. Мужа одела под стать себе, добыв для него интересную голубую рубашку с высоким горлом и тканевыми пуговицами, в которой он выглядел до того хорошо, что Гермиона невольно загляделась. Остальные же пытались как могли. Кто-то накидывал поверх рубашек шёлковые халаты на манер хаори, кто-то просто вставлял в волосы палочки для еды, чтобы хоть чем-то соответствовать, но так или иначе всё это выглядело атмосферно и явно весело.       — Я просто предложила, и никто не возразил, — ответила Джинни. — Ладно, пойдём в дом. Я помогу маме, а ты поздороваешься. Она уже пару часов о тебе спрашивает. Соскучилась.       Грейнджер вместе с подругой направилась в дом. Миссис Уизли, одетая в красное платье с запахом, колдовала у плиты. В её волосы, как и у многих других, были воткнуты китайские палочки для еды.       — Здравствуйте, миссис Уизли, — поздоровалась Гермиона, и женщина тут же обернулась на голос. — Может вам чем-нибудь помочь?       — О, дорогая, — Молли оторвался от готовки и утянула девушку в крепкие объятья. — Как я рада тебя видеть. Всё хорошо?       — Конечно.       — Что ж, замечательно, — миссис Уизли мягко улыбнулась и как-то виновато посмотрела в окно.       В саду смеялись Рон с Бетти, крепко сцепившись в объятьях. Оба были одеты в какие-то красные халаты, напоминая два помидора на одной ветке.       — Они отлично смотрятся вместе, — заметила Гермиона, желая стереть выражение смущения с лица доброй женщины.              Она искренне так считала, и желала парню горячей и настоящей любви. А в том, как именно закончились отношения, уж кто-кто, а чудесная мама была не виновата.       — Ты права, — сказал Молли, вздыхая. — Я просто… Не знаю, дорогая. Мне грустно, что у вас всё так получилось.       — Так бывает, — спокойно произнесла девушка. — Главное, чтобы мы нашли свою любовь. Пусть и не друг в друге. И Рон, кажется, уже нашёл.       — И Гермиона найдёт, — вставила Джинни. — Ма, ты не расстраивайся раньше времени. У тебя вон ещё сколько свободных сыновей. Может кто-то нашу Грейнджер и сделает ещё Уизли.       — Джинни! — воскликнула засмущавшаяся волшебница, на что подруга беззастенчиво загоготала.       — Ладно, дорогая, не шути так, — сказал женщина, призывая девушку к порядку, но то, как вспыхнул её взгляд, явно говорило о том, что мысль дочери ей очень даже понравилась. - Давайте-ка лучше помогите с уткой.       Когда первые цвета алеющего заката опустились в сад, Гермиона, Джинни и Молли закончили на кухне, и, оставив горячее на столе, собрали на дивный аромат всех гостей. Свечи зажглись, делая обстановку ещё уютнее. Гости спешно расселись, принявшись шумно переговариваться.       Гермиона, увидев свободное место рядом с Джинни, собиралась сесть туда, но не успела опуститься, как рядом оказался Фред и, отодвинув ей стул, произнес:       — Присаживайтесь, милая леди.       — Спасибо, — ответила девушка, слегка растерявшись.       Фред убрал свои длинные волосы в хвост, надел такую же рубашку как у Билла, только тёмно-синюю, которая, как и старшему брату, очень ему шла. Казалось бы, ничего особенного, но то, как ткань облегала тело, подчёркивала синие глаза, красиво горящие вблизи свечей, действовало на Гермиону слишком сильно. Усевшись за стол, она спешно перевала взгляд от Фреда куда-то вперёд и заметила Джорджа, сидевшего напротив в точно такой же рубашке, только зелёной. Внимательно рассматривая младшего близнеца, оживлённо болтающего с Анджелиной, Гермиона пыталась понять, почему он не вызывал в ней такого же смятения, как его брат. Ответ был на поверхности, но схватиться за него было страшно.       — Ну, привет, — сказал Фред, опускаясь рядом.       Только сейчас волшебница поняла, что Джинни, которая должна была сидеть рядом, вдруг оказалась напротив, рядом с Джорджем, и с хитрой улыбкой наблюдала за подругой и братом. От этих взглядов волшебница засмущалась.       — Привет, — ответила она, отворачиваясь от именинницы, которую хотелось хорошенько отругать за подставу.       — Прекрасно выглядишь, — произнёс Фред с неприкрытым восхищением.              От голоса, которым парень сказал это, а также взгляда, открытого, обжигающего плещущимся в васильковых радужках восторгом, Гермиона вспыхнула, не в силах прервать зрительный контакт. Уизли довольно улыбался, а Грейнджер чувствовала, что вот-вот задохнётся. И только когда отец семейства поднял бокал, готовый произнести тост, волшебница смогла вырваться из этого плена, не понимая, что вообще происходит, и почему брат подруги смотрит на неё так.       Артур произнес тост, открывая праздничный ужин. Все ели, пили, поздравляли именинницу, а Фред ухаживал за Гермионой, вводя девушку в ступор своим вниманием и обходительным поведением. Наливал вино, стоило её бокалу опустеть, подавал что-то прежде, чем она успела бы попросить или потянуться, при этом успевал активно общаться со всеми, шутить, тогда как девушка никак не могла собраться с мыслями, поглощённая поведением соседа больше, чем поеданием вкусных блюд.       Когда гости смели большую часть еды и захотели танцевать, Гермиона прошмыгнула к Джинни, уже готовой отплясывать в центре полянки, и, утащив ее в сторонку, спросила:       — Что с твоим братом, Джин?       — Которым? — хлопая ресницами, уточнила девушка. — У меня их, знаешь ли, больше одного.       — С Фредом.       — Ааа, — будто поняв о чём речь, протянула именинница, после чего вновь нацепила маску глупышки и спросила. — И что же с ним?       — Перестань, — хмыкнула Гермиона. — Он ведёт себя странно. Ты же видела.       — И как это?       — Ну, — девушка замялась. — Он отодвигал мне стул, подливал вино, постоянно помогал, — понимая, что говорит какой-то бред, Грейнджер тряхнула головой и спросила ещё раз: — Что с ним?       — Не знаю, — пожала плечами Уизли.       — Джинни!       Девушка умела врать, но сейчас даже не старалась, выбешивая Гермиону своим поведением.       — Дорогая подруга, — произнесла она поучительно, похлопывая волшебницу по плечу. — Ты же умная. Догадайся как-нибудь сама.       У Грейнджер была одна мысль, смущающая, но так приятно щекочущая в груди, что поверить в неё было очень страшно. А слова подруги сделали ситуацию ещё хуже. Ну неужели так трудно просто объяснить, сказать прямо?       Девушки вернулись на танцпол вместе, когда настраивающий радио Джордж поймал какую-то волну с магловскими клубными песнями. Гермиона, расталкиваемая Джинни с Луной, танцевала, временами замечая Фреда в толпе. Он наблюдал за ней с улыбкой, не таясь, и смотрел таким взглядом, который описать иначе как «влюбленный» было сложно. Хмельная девушка, застенчиво улыбаясь парню, боялась, что всё это ей кажется, что это плод сдобренного выпивкой воображения, но намёки подруги, а также твёрдый голос интуиции подсказывали, что её самые смелые мысли могли быть правдой.       Музыка сменилась, и Грейнджер, заметив, что Уизли встал с места и идёт к ней, заволновалась и резко отвернулась.       — О, мой странно ведущий себя брат идёт, — хихикнула Джинни, получив он подруги шлепок по руке.       Та подмигнула и, отыскав взглядом Гарри, оказавшегося у стола вместе с Невиллом, ускакала к нему, чтобы утащить танцевать. Луна тоже покинула подругу, растворившись раньше, чем та успела что-либо сказать. Гермиона, разволновавшаяся, казалось бы, на пустом месте, дождалась, когда Фред подойдёт и, немного успокоившись, взглянула ему в глаза. Парень манерно раскланялся, заставив девушку глупо хихикнуть, и предложил руку.       — Танцевать на днях рождения становится нашей традиций, — произнесла Грейнджер, засовывая выпрыгивающее из груди сердце поглубже за рёбра.       — Я только «за» такую традицию, — отозвался Уизли с улыбкой.       Он уже привычным действием притянул девушку к себе, но, то ли потому, что Гермиона перенервничала, то ли из-за тонкой ткани платья, как только мужская ладонь опустилась ей на талию, она вздрогнула, ощущая, будто между их кожей ничего нет. Только чистый огонь. В голове тут же вспыхнула картинка, как Фред касается её спины, проводит пальцами вдоль позвоночника, запуская приятные мурашки по телу. Гермиона мотнула головой, прогоняя наваждение.       — Все нормально? — спросил парень обеспокоенно.       — Да, — уверила волшебница, активно кивая.       — Ты замёрзла?       — Нет.       — Просто ты дрожишь.       «О, Мерлин!» — простонала Грейнджер мысленно. Она до того себя взволновала, что даже голос Уизли казался ей привлекательным. «Это всё вино» — успокаивала она себя.       Грейнджер и впрямь выпила достаточно много, но не настолько, чтобы растереть последние мозги. И она это понимала, не веря собственным отговоркам про опьянение.       Они танцевали молча, и девушка, глубоко дыша, пытаясь унять неизвестно откуда взявшееся перевозбуждение, наслаждалась запахом Уизли, теплом его рук, а также стуком сердца, таким громким и приятным, что готова была признать, что если её наблюдения правдивы, если парень и впрямь что-то к ней чувствовал, то она была бы даже рада этому. Но, разумеется, всё стоило обдумать тщательнее. Эта лёгкость, что ощущалась в его объятьях, приятное волнение, перемешанное со смущением, были так сильно похожи на влюблённость, что можно было легко поддаться этому чувству. И Гермиона, по крайней мере в эту секунду, хотела поддаться. Фреду нужно было лишь сделать шаг. Но насколько это было разумно?       Песня кончилась, но парень и девушка не сразу отстранились друг от друга. Вокруг все суетились, смеялись, музыка стихла, и Грейнджер с Уизли, обменявшись нежными улыбками, переключились на общую суету. — С днём рождения тебя ~ — С днём рождения тебя ~ — С днём рождения, наша Джинни ~ — С днём рождения тебя! ~       Под нестройный хор голосов, к которым тут же подключились Фред с Гермионой, Молли и Артур вынесли чуть кривоватый шоколадный торт, выполненный заботливыми руками миссис Уизли, который освещали восемнадцать свечей. Джинни, не отпуская руки Гарри, подбежала к родителям и, под общие подбадривания, загадала желание и задула свечи. Гермиона не знала, что именно пожелала подруга, но была уверена, что это что-то про семью, любимого парня или квиддич. А, возможно, и всё вместе.        Стоило свечам потухнуть, как все захлопали, ещё раз обнимая и поздравляя именинницу. И пока Молли разрезала торт, расположив его на столе, вперёд вышла Флёр.              — У нас тоже есть подарок. Не только для Джинни, bien entendu, но и для всей нашей семьи, — она недвусмысленно положила руки на живот. А Билл, стоявший рядом с женой, подтверждающе кивнул, встретив ошеломлённый взгляд мамы.       — Неужели, вы, наконец, подарите мне внука? — воскликнула Молли, набросившись с объятьями на невестку с сыном.       — Oui, — кивнула Флёр       Все стали обниматься, поздравлять будущих родителей, а Джинни, ошарашено на это глазеющая, хмыкнула Гермионе и Луне:       — Ну класс. Почему она выбрала именно мой день рождения, чтобы сообщить об этом?       Гермиона понимала негодование подруги, но, опасаясь, что та вспылит, попробовала осторожно намекнуть, что новость-то, в целом, хорошая.       — Ты станешь тётей, Джинни, — сказала она мягко. — У тебя будет маленький племянник или племянница.       — Это, конечно, здорово, но сказать можно было завтра.       Явно расстроенная тем, что всё внимание с её персоны перешло на Флёр, именинница всё-таки подошла к брату с его женой и искренне их поздравила. И вечер, радостный и весёлый, стал ещё более оживленным, погрузив Нору в смех и бесконечные разговоры до глубокой ночи.

***

      Когда тринадцатого августа Гермиона выходила из театра, она увидела Фреда. Он стоял недалеко от входа в своём бордовом костюме, в котором работал во «Вредилках», и скучающе глядел по сторонам. Но не успела девушка сделать и пары шагов по направлению к нему, как волшебник заметил её, улыбнулся и стремительно подошёл.       — Опять случайно? — вместо приветствия спросила она.       — Нет. В этот раз специально.       Гермиона не нашлась, что ответить, поражённая буквально плещущейся в каждом его взгляде, слове и движении заинтересованностью. После дня рождения Джинни, волшебница, отоспавшись, думала, что слегка преувеличила поведение Фреда. Он был хорошим парнем, близким другом, потому мог просто относиться к ней тепло и по-доброму без всякого романтического подтекста, а она, наивная и неискушённая, могла всё надумать. Однако видя Уизли сейчас перед собой, отговорки про «надумала» не выдерживали никакой критики.              Она улыбнулась, чувствуя, как загорелись щёки и, ввязавшись за подставленный парнем локоть, пошла с ним домой.       На следующий день ситуация повторилась. Потом опять. И опять. Гермиона не спрашивала, почему Фред её постоянно встречал, а парень не говорил прямо. Они общались обо всём на свете, смеялись, спорили. Это было так хорошо и приятно, что Грейнджер начала с нетерпением ждать конца рабочего дня, чтобы вновь увидеть его. Коллеги тихонько посмеивалась над волшебницей, так как ожидающий её выхода из театра кавалер не был секретом, но всё это было безобидно.       Семнадцатого августа, в последний рабочий день перед двумя выходными, Фред вновь стоял у театра, взволнованно глядел на вход, спрятав что-то за спиной. Гермиона вышла из здания вместе с коллегами, которые, заметив парня, принялись хихикать и улыбаться, бросила им «Увидимся» и с яркой улыбкой подбежала к волшебнику. Он, не став тянуть, вручил девушке небольшой букет в крафтовой бумаге. Грейнджер, растерянно заморгав, принялась переводить взгляд от цветов к улыбающемуся Уизли, и обратно. Он подарил ей жасмин. Опустив нос в белые цветы, девушка глубоко вдохнула свежий аромат, немного фруктовый, нежный, успокаивающий.       — По какому случаю цветы? — спросила Грейнджер, не отрываясь от пьянящих бутонов.       — Причины две, — с важным видом начал объяснять он. — Первая: это награда тебе за пережитую рабочую неделю.       — А вторая? — усмехнулась девушка.       — Я, — Фред глубоко вдохнул, выдав непривычное для него волнение. — Встретишься завтра со мной?       — Ты будто зовёшь меня на свидание, — рассмеялась Грейнджер, отмечая очаровательный, едва заметный румянец, на щеках парня.       — Именно так, Грейнджер. Я зову тебя на свидание, — серьёзно ответил он.       — Почему? — вырвалось у девушки прежде, чем она подумала.       — Потому что ты нравишься мне.       Это признание удивило, несмотря на то что внутренний голос буквально кричал о нежных чувствах Фреда к ней. Но Гермиона боялась поверить. Страшилась ошибиться.       — На чувства ответа здесь и сейчас я не требую, — спешно добавил Уизли, видимо, боясь, что она его тут же отвергнет. — Прошу лишь позволить ухаживать за тобой       Девушка рассмеялась, ощущая волну лёгкости, бурным потоком обрушившуюся на неё. Перед ней стоял Фред Уизли и признавался в симпатии. Чудесный парень, к которому... Да, к которому она, определённо, что-то чувствовала. Насколько это «что-то» серьёзно ещё предстояло узнать, но сейчас, глядя в васильковые глаза, чистые, наполненные неприкрытым волнением, она хотела сказать «да». Очень хотела.       — Так вот что с тобой случилось. Ты ухаживаешь, — произнесла она, внутренне призывая себя к спокойствию, но получалось плохо. Сердце бешено стучало, грозясь вырваться из груди и прыгнуть прямо в руки к очаровательно улыбающемуся рыжему волшебнику.       — Делаю попытки, — усмехнулся он.       — Хорошо, — не желая дольше мучать ни себя, ни его, кивнула девушка. — Давай сходим на свидание.