О татуировках и разбитых сердцах

      — Чонгук, к тебе скоро клиент. Минут через пять должен подойти, — Хосок — парень с выкрашенными в блонд волосами и весьма внушительным количеством татуировок, виднеющихся сквозь белую приталенную футболку — появляется в дверном проёме и заглядывает внутрь небольшой комнатки тату-студии, где Чонгук уже расчищает своё рабочее место, убирая тату-машинку в отдельный ящик под столом, и аккуратно расставляет на полке дезинфицирующие средства, картриджи и флакончики с краской по цветам.       — Надеюсь, только на эскиз? — отвлекаясь от уборки, парень опускает взгляд на свои часы и хмурится, отмечая половину девятого вечера. — У меня рабочий день через полчаса заканчивается. Ты ведь предупредил его об этом?       — Да, но он сказал, что татуировка будет маленькой. Только имя. Я так прикинул по времени и подумал, что успеете. К тому же, как я понял, ему очень нужна эта татуировка именно сейчас. А тебе лишние деньги, почему нет? — пожимает плечами парнишка.       Хосок совсем недавно работает администратором в студии, так что, видимо, ещё не в курсе, что даже маленькая татуировка не бьётся полчаса, особенно, если Чонгуку ещё и эскиз предстоит рисовать, а затем согласовывать его с клиентом. Скорее всего, они сегодня только им и займутся: подберут шрифт, стилистику и цветовую гамму, а потом Чонгук назначит ему сеанс в любой другой день — хоть завтра с утра, если эта татуировка, как сказал Хо, ему так сильно нужна.       — Ладно, — потирая плечо от усталости, накопленной за день, Чонгук, недолго думая, соглашается. — Пускай заходит, как придёт. Я уже освободился.       Чонгук работает в тату-салоне своего лучшего друга Мин Юнги уже около года. Сам же он начал забивать себе рукав, как только ему стукнуло восемнадцать. Юнги тогда только-только вставал на свой путь тату-мастера и ему нужно было на ком-то тренироваться, а Чонгук был вовсе не против обзавестись парочкой тату на своей руке — Юнги уже тогда бил неплохие татуировки. Это сейчас он уже четырежды квалифицированный мастер с собственной тату-студией, у которого одна маленькая татуировка будет стоить чуть ли не целое состояние. Чонгук учился у лучшего, именно поэтому сейчас он может занимать место в соседнем кабинете рядом с Юнги, который никогда не прочь заплатить Чону сверхурочные, если тот задерживается с клиентами. К тому же, новый семестр в университете начинается только через неделю, так что у Чонгука сейчас времени даже больше, чем предостаточно на внеплановых клиентов.       Задвигая шкафчики обратно, уже где-то через минуту Чонгук слышит, как Хосок приветливо беседует с клиентом, направляя его в нужный кабинет вдоль по коридору, и попутно проводит стандартный инструктаж для тех, кто делает тату впервые.       Когда раздаётся лёгкий стук в дверь, он оборачивается, чтобы поприветствовать клиента, но стоит тому показаться на пороге, как Чонгук на мгновение сбивается с толку и тормозит, видя перед собой не просто какого-то молодого паренька, отважившегося на свою первую в жизни татуировку, а мужчину лет тридцати. И всё бы ничего — взрослых мужчин он здесь видел не раз. Все они выглядели примерно одинаково: в кожаных куртках, под которыми красовалось множество уже выцветших от времени татуировок, с пирсингом во всевозможных местах и тоннелями в ушах, а громкий смех и рёв байков, на которых они подъезжали целой компанией к тату-салону, были слышны с улицы чуть ли не за километр. За всё время, что Чонгук здесь работает, он успел повидать многих людей, но стоящий перед ним мужчина определённо выбивал его из колеи прямо сейчас.              На нём нет ни кожаной куртки, ни даже намёка на пирсинг или скрытые под одеждой татуировки. Он одет в рубашку бежевого цвета, ладно сидящую на его широких плечах и расстёгнутую на несколько пуговиц у воротника, и в свободные коричневые слаксы на стройных ногах. На правой руке красуются золотистые часы, определённо недешёвой марки. Его густые тёмно-каштановые волосы аккуратно уложены назад и слегка вьются на концах, а на тонкой переносице располагаются очки в круглой оправе. Взгляд — спокойный и непроницаемый. Выглядит мужчина так, словно татуировки — последнее, что должно появляться на его теле. Увидев его в любом другом месте, Чонгук бы определённо принял его за какого-нибудь преподавателя в университете, ведущего лекции о чём-то «возвышенном». Хотя, как говорится, у каждого свои черти в омуте водятся. Кто знает, на что горазд с виду интеллигентный незнакомец. Однако Чонгук, привыкший к неформальному общению с клиентами, впадает в лёгкий ступор, думая, что бодрое «привет» здесь будет всё же не совсем уместно.       — Здравствуйте, — слегка потерянно приветствует он мужчину, не переставая пялиться на его ухоженный внешний вид и точёную фигуру, отчего даже забывает, что говорить дальше.              — Привет, — отвечает тот — низко и бархатисто. Голос у него безбожно красив, как и его обладатель в том числе. Давно Чонгук не встречал кого-то, кто был бы настолько привлекательным, чтобы взгляд давалось отвести с трудом.              — Можете проходить сюда, — проморгавшись, Чонгук указывает на кожаный диван в углу студии, напротив которого стоит журнальный столик, где разбросаны различные папки с идеями и готовыми эскизами. — Меня Чонгук зовут, — представляется он. — А Вас?              — Ким Тэхён, — отвечает тот в какой-то уж слишком официальной манере. Может, рабочая привычка. Но имя у него такое же чертовски красивое, как и всё остальное в мужчине. А когда он ещё и слегка улыбается в вежливой манере, проходя вглубь студии, Чонгук уверен, что ощущает волну мурашек, бегущую вдоль позвоночника.              Ким Тэхён выглядит, как стопроцентное попадание в типаж Чонгука. Даже несмотря на то, что сам Чон похож на отпетого рокера в драных джинсах и с забитым рукавом, нравятся ему мужчины полной противоположности: взрослые и статные, а ещё — образованные, чтобы поговорить можно было обо всём, о чём только можно, и сходить вечером в театр, кои Чонгук обожает, что тоже не совсем вяжется с его образом. Отчего-то ему кажется, что мужчина похож на человека умного и интеллигентного, и это несомненно притягивает.              Ему раньше думалось, что такие люди обычно не приходят делать татуировки, а Ким Тэхён — необычный, притягивает чем-то. Как минимум тем, что не вписывается в здешнюю обстановку. Хочется узнать, зачем ему понадобилась татуировка, так ещё и в незапланированно позднее время. Ещё, конечно же, хочется задержаться в студии и вовсе не на полчаса, а чуточку подольше, чтобы пообщаться с мужчиной, может, даже попытаться с ним пофлиртовать.              — Уже знаете, что хотите набить, или мне помочь вам с эскизом? — спрашивает Чонгук, подходя ближе.       — Я хотел только имя, — мешкается тот, неуверенно присаживаясь на диван. — Думаю, на бедре будет в самый раз. Насчёт шрифта не уверен, можно что-то попроще и курсивом.              Обычно люди бьют имена трёх категорий: своих родных и близких, возможно, туда даже входят клички их домашних животных, затем возлюбленных и, наконец, бывших. Так что Чонгук хоть и незаметно, но всё же немного расстраивается. Скорее всего, мужчина не одинок. Такие люди, способные заинтересовать собой, даже не пытаясь, обычно долго одни не бывают. А посягать на чужое Чон бы никогда не решился, так что, поспешно избавляясь от лишних мыслей, он возвращается к чисто рабочему настрою.       — Какое имя будем бить? — он подхватывает каталог со шрифтами и, присаживаясь на подлокотник дивана, принимается листать его, подбирая на свой вкус то, что, по его мнению, на бедре будет смотреться лучше всего, чтобы показать потом мужчине.       — Мингю.       — Это имя вашего партнёра? — вполне легко задаёт привычный вопрос Чонгук, хотя всё же приятно удивляется мужскому имени. — Может, ему тоже сделаем парную татуировку с вашим именем? Если хотите, можете прийти вдвоём в любой другой день, подберём что-нибудь для вас обоих.       Мужчина колеблется, и Чонгук в этот момент, поднимая на него взгляд, замечает сомнение на лице.       — Нет, не нужно. Это имя моего бывшего.       Чонгук замирает, переставая листать каталог.              Он знает, что некоторые люди склонны делать подобные татуировки, когда их сердца разодраны в клочья, и всё, что им остаётся, это лишь ещё сильнее добить себя ненужным напоминанием на своём теле. Только сейчас Чонгук замечает в глазах мужчины, спрятанных за стёклами очков, потухший взгляд, а опущенные плечи выдают его подавленный настрой. И хоть это совсем не дело Чонгука — лезть в чужие жизни, — он понимает, что человеку в таком состоянии подобное тату лучше не бить. Когда раны затягиваются, а они непременно затягиваются со временем — нужно лишь подождать, — о таких татуировках потом жалеют, а сводить их непросто — после останутся хоть и небольшие, но шрамы, которые теперь уж точно всегда будут напоминать о печальном прошлом.              — Знаю, это не моё дело, и, возможно, прямо сейчас я лишу себя клиента, но на вашем месте я бы не стал делать такую татуировку.              Чонгук смотрит на мужчину, и ему кажется, что Ким Тэхён совсем не счастлив, иначе вряд ли бы сейчас сидел здесь в такое время и очевидно нервничал. А ещё ему кажется, что этот мужчина несправедливо страдает. Это, как минимум, он должен разбивать кому-то сердца своими многочисленными отказами, а не самому ходить с разбитым сердцем. Да, Чонгук его совершенно не знает, но в людях он разбирается довольно неплохо. У Ким Тэхёна глаза добрые, хоть и наполнены печалью, которую он тщательно пытается замаскировать за спокойствием и безразличием.              — Ты прав, это не твоё дело. Давай приступим к работе. Что мне нужно делать? — довольно сухо отзывается мужчина, и Чонгук лишь мысленно вздыхает, нехотя спрыгивая с подлокотника.              За всё время к нему не раз приходили клиенты, желавшие вбить себе под кожу имена тех людей, которым уже давно было на них всё равно, и каждый раз Чонгук считал нужным хотя бы попытаться отговорить их от такого решения. Для него не имело значения, если он потеряет несколько сотен тысяч вон за возможную татуировку, но при этом сможет хотя бы немного облегчить чью-то душевную боль. Он по себе знает, что иногда так и хочется набить на своём теле что-то, что когда-то было значимым в твоей жизни.              — Могу предложить вам чай или кофе, пока выбираете шрифт, — Чонгук отдает мужчине папку, которую сам недавно листал. — Не переживайте, если ничего не понравится. Я всё равно предложу вам свой вариант, когда займусь эскизом, если у меня так и не получится отговорить вас от этой татуировки.              — Ничего не нужно, — коротко отвечает мужчина, всё также оставаясь непоколебимым, и принимается листать альбом.              — Обычно о таких татуировках позже жалеют, — подхватывая в руки скетчбук со столешницы и карандаш, Чонгук присаживается за своё привычное рабочее место возле кушетки и принимается набрасывать на листе имя, подбирая шрифт на свой вкус, пока Ким Тэхён просматривает папку.              — М-м, — только и отвечает мужчина. — Не переживай, это не твоя работа.              — Как раз-таки моя, — закинув ногу на ногу, Чонгук поднимает на него взгляд, будто заглядывающий в душу. — Мастера не только эскизы рисуют и татуировки бьют, мы также можем быть и хорошими психологами. Прямо как бармены. Обычно во время длительных сеансов люди сами начинают рассказывать о своей жизни, когда чувствуют, что нуждаются в советах. Некоторых мне, кстати, удалось отговорить от таких татуировок, и мы набили потом что-то другое. Может, посмотрите ещё этот альбом? — Чонгук тянется к другой папке, лежащей на столе, и легонько подталкивает её к мужчине. — Или я могу сам придумать для вас эскиз. Это же ваша первая татуировка, я прав?              — Не нужно ничего другого. Просто сделай то, что я хочу, — наотрез произносит тот.              — Давно вы расстались? — Чонгук всё ещё не оставляет попыток.              — Достаточно, — небрежно бросает мужчина. — И психолог мне не нужен, — он вытягивает перед мастером раскрытый альбом, указывая на понравившийся ему шрифт. — Что-то похожее.              Чонгук забирает из его рук папку и, мельком взглянув на указанное изображение, закрывает её, откладывая в сторону, а затем принимается добавлять к своему эскизу нужные детали.              — Знаете, есть такая легенда — о царе Соломоне, — начинает он, пока рисует. Мужчина окидывает его равнодушным взглядом. — Говорят, он всегда носил с собой кольцо, на котором была выгравирована одна фраза. Всякий раз, когда он чувствовал себя подавлено из-за чего-то, то смотрел на него, и тогда ему становилось легче. А когда, наоборот, жизнь казалась слишком прекрасной, тоже смотрел и понимал, что так будет не вечно, оттого и не радовался слишком сильно резким взлётам, но и от падений не унывал, поэтому жизнь казалась намного легче. Знаете, что было написано на том кольце?              Когда он переводит взгляд на Тэхёна, тот лишь молчаливо слушает его и смотрит на него в ответ всё тем же нечитаемым взглядом. На ответ Чонгук не надеется, поэтому отвечает сам:              — «Всё проходит, пройдёт и это».              Мужчина ему ничего не отвечает, лишь отводит взгляд в сторону, но даже так Чонгук замечает, что эти слова заставляют его задуматься, судя по тому, как он слегка хмурит брови и неспешно перебирает пальцами, уставившись в пол.              — Я это к тому, что потом обязательно станет легче, — возвращаясь к эскизу, продолжает Чонгук. — Может, не сейчас и не через год, но когда-нибудь это точно пройдёт. И единственное, чего вы потом не захотите обнаружить на своём теле, это имя человека, которому на вас уже давно всё равно. Никто не заслуживает страдать напрасно. Если уходя, люди оставляют за собой след, который кровоточит, значит, рану нужно прижечь и обработать. Поначалу будет болеть, затем станет просто неприятно, а потом рана затянется и перестанет тревожить. Даже прокол от пирсинга заживает как минимум полгода, и это всего лишь небольшая рана. А сердце, пускай и метафорически, но заживает гораздо дольше.              — Сколько тебе лет? — грубо отзывается мужчина, бросая на Чонгука хмурый взгляд.              — Думаете, я никогда по-настоящему не любил, раз ещё так молод? Ошибаетесь. Просто я научился отпускать тех, кто первым отпустил меня. Теперь мне не больно.              Ким Тэхён лишь сухо усмехается. Он явно не на это подписывался, когда приходил сюда, но иногда Чонгуку удаётся спасти чьи-то разбитые сердца, может, и в этот раз получится.              — Знаете, однажды мой друг сказал мне одну фразу, которая изменила всю мою жизнь. «Пока твоё сердце занято ненужным человеком, кто-то другой не сможет ворваться в него, чтобы осчастливить тебя». Тогда-то я и понял, что страдаю напрасно и что может быть намного легче, если попытаться отпустить, — чуть надавливая грифелем карандаша на бумагу, Чонгук продолжает рисовать и рассказывать, мельком поглядывая на мужчину.              — Ты слишком много говоришь для того, кто должен работать, — холодно отвечает тот, однако взгляд его постепенно тускнеет всё больше, и Чонгук понимает, что к его словам он всё-таки прислушивается и задумывается о чём-то своём.              Наверное, понимает, что тот прав. Чонгуку на вид не больше двадцати трёх, а раздаёт советы тому, кому уже за тридцать и кто, по идее, должен знать о жизни больше, чем какой-то студент и тату-мастер. Комично даже как-то и одновременно грустно.              — Знаете, у меня есть идея получше, — переставая рисовать, Чонгук смотрит на Ким Тэхёна. Тот вздёргивает бровь с немым вопросом во взгляде. — Я могу сводить вас на свидание и заодно доказать, что эта татуировка вам вовсе не нужна.              Чон лишь мягко усмехается в конце и продолжает дальше рисовать, а мужчина в ответ на чонгуков выпад замирает. Он окидывает тату-мастера оценивающим взглядом, цепляясь за татуировки на его правой руке и пирсинг брови, слегка взлохмаченные волосы, которые Чон обычно никогда не укладывает, и растянутую чёрную футболку с дырявыми джинсами. Полная противоположность. Оттого и вздёргивает, наверняка, бровь в недоумении.              — Это вас татуировки и мой внешний вид смущают или думаете, что я не умею обращаться с такими мужчинами, как вы? — интересуется Чонгук, улавливая сомнение на чужом лице. — Кем вы работаете? Очень похожи на преподавателя.              — Я и есть, — безразлично отзывается мужчина и скрещивает руки на груди, откидываясь на спинку дивана.              — Прямо в точку, — улыбается Чонгук, обнажая свои ровные белоснежные зубы. — Тогда не переживайте, с преподавателями в универе я очень даже хорошо лажу. Значит, и с вами смогу.              Это глупая шутка, но Ким Тэхёна она заставляет усмехнуться. По-другому: как-то мягко и непринуждённо. А Чонгук от этого лишь ещё шире улыбается.              — А ты всех своих клиентов на свидания зовёшь? — с издёвкой отвечает мужчина.              — Нет, только тех, кто в моём вкусе, а ещё хороших людей. А по вам, преподаватель Ким, сразу видно, что вы хороший, только тщательно скрываете это.              — Ты слишком веришь в людей, — хмыкает тот.              — А во что верите вы? — с любопытством поглядывает на него Чонгук. Простой вопрос, но мужчину он почему-то ставит в тупик. — Что люди меняются или что угасшие чувства вспыхнут из пепла всё тем же пламенем? Или просто верите в какие-то знаки свыше, которые приведут вас к старому счастью? Знаете, в чём проблема жить прошлым? Есть такое явление, при котором вещи кажутся нам прекраснее, чем они есть на самом деле. Оно называется «Калопсия». Слышали о таком? Его часто сопоставляют с прошлым, потому что оно ошибочно кажется нам лучше, чем было в реальности. Мы запоминаем только хорошие моменты, превознося их над другими, а плохие неосознанно стираем из памяти. Так же и с людьми, понимаете?              — Единственное, что я сейчас понимаю, это что на татуировку я могу не рассчитывать. Я правильно тебя понял? — хмуро отзывается мужчина и поднимается с дивана, очевидно, собираясь уходить, потому что заветную татуировку Чонгук явно ему бить не собирается, а лишь продолжает наседать своей пустой болтовнёй, которая на самом деле задевает за живое, но мужчина старательно это скрывает.               Вздохнув и завершив вместе с тем последний штрих эскиза, Чонгук поднимается следом, когда мужчина уже направляется к двери.              — Зря вы на свидание не соглашаетесь. Может, я с виду и не кажусь вам подходящим кандидатом на роль вашего парня, но я довольно разносторонний. Я и театры люблю, и спокойные вечера в ресторанах, а если захотите оторваться, можно будет прокатиться по ночному Сеулу на моём байке, — улыбается Чонгук мужчине, который уже нажимает на ручку, чтобы открыть дверь. — Оставите мне хотя бы свой номер, когда будете уходить? — окликает он, прежде чем Ким Тэхён успеет уйти. И тот вновь останавливается, бросая за спину небрежный взгляд. — Только не спешите писать гневный отзыв на нашем сайте из-за того, что я отказался бить вам татуировку. Она дурацкая, и имя это вам совсем не подходит. Даже если откажетесь от свидания и придёте ко мне через пару лет, чтобы набить имя своего возлюбленного, я не сильно обижусь. Честно. Набью безо всяких сомнений. Это хотя бы будет значить, что мои слова сегодня смогли заставить вас передумать. Но только сильно не удивляйтесь, если я сделаю вам немного больнее, чем нужно. Это потому что мне будет обидно, что такой мужчина выбрал не меня, а кого-то другого.              Вряд ли, конечно, лет через пять Чонгук вспомнит о клиенте по имени Ким Тэхён, но сейчас он всё же чувствует лёгкое разочарование, когда понимает, что взаимной заинтересованности со стороны мужчины и вовсе никакой не следует. Его сердце закрыто для других людей и вряд ли скоро откроется — Чонгук это понимает, поэтому наседать не будет, если откажут.              Мужчина ничего не отвечает, поэтому Чонгук подходит ближе.              — Дарю, — он протягивает ему законченный эскиз с именем «Мингю» на нём. — Можете делать с ним всё, что захотите. Набьёте вы это имя, в конце концов, или нет, уже будет не важно, когда вы выйдете из студии. Просто знайте: кто-нибудь обязательно сделает вас счастливым.              Тэхён смотрит на него нечитаемым взглядом совсем недолго, будто что-то обдумывает или решает, а затем, немного затормозив, всё же уходит, даже не попрощавшись, на что Чонгук лишь вздыхает.              — Что-то вы быстро, — уже через мгновение Хосок появляется в дверях и с любопытством заглядывает внутрь. — Даже получаса не прошло. Не смогли с эскизом определиться? — он подпирает плечом дверной косяк, оглядываясь назад, и скрещивает руки на груди. — Вышел он, честно говоря, в каком-то дурном настроении. Что-то случилось?              — Он не оставил свой номер? — игнорируя вопросы парня, спрашивает Чонгук. Он не надеется, хотя в душе ему всё же хочется, чтобы у их знакомства появилось продолжение.              — Не-а, — тот пожимает плечами в ответ. — Но он звонил нам недавно на студию, когда записывался, можно отыскать его номер по времени. А тебе-то зачем? Он к нам ещё придёт или так, приглянулся просто? — поигрывает бровями Хо.              — Сомневаюсь, что придёт, — с толикой разочарования произносит Чонгук и хватает с вешалки свой кожаный бомбер чёрного цвета, собираясь уходить.              — А номер-то его найти? — напоследок интересуется тот.              — Не нужно, — спокойно отвечает парень, накидывая бомбер поверх плеч.              Скорее всего, мужчина найдёт себе другого мастера и набьёт ненужную на теле татуировку, о которой потом обязательно пожалеет. Люди бросают, потому что перестают любить, так зачем же держаться за того, чьи чувства давно остыли? Можно ведь попробовать снова влюбиться и стать намного счастливее, чем продолжать топить себя в гнетущих мыслях о прошлом.              А может, слова Чонгука всё же заставят мужчину передумать, и что-то в жизни случайного человека изменится. Но сам Чонгук уже не вспомнит об этом. Вряд ли он когда-нибудь встретит Ким Тэхёна снова, поэтому и не переживает слишком сильно о том, что ему не оставили номер. Он не любитель наседать и тащить на свидания тех, кому не интересен, особенно когда знает, что прошлое отпустить бывает не так просто.              Как минимум, этим вечером его радует только одно: сегодня он спас чужое тело от ненужной татуировки. Но это только сегодня, а что будет дальше, Чонгук уже никогда не узнает.              А может…       

***

             А может, Чонгук ошибался, когда думал, что они больше не встретятся.              С тех пор проходит уже две недели, и произошедшее в тот день в тату-студии уже практически полностью успевает вымыться у Чонгука из головы. Хотя мысль о коротком знакомстве с очень привлекательным мужчиной иногда посещает его. Но длится это недолго. Затем начинается учёба, рабочие часы в студии заметно сокращаются, и всё, казалось бы, продолжает идти своим чередом.              Пока Чонгук не замечает знакомое имя в списках дисциплин, которые деканат выставляет перед началом каждого семестра на выбор. И тогда Ким Тэхён вновь появляется в его жизни настолько неожиданно, что это начинает казаться даже чем-то нереальным.              «Курс аналитической геометрии. Четвёртый курс», — гласит чёрным по белому, а рядом с именем преподавателя вписано знакомое «Ким Тэхён». Чонгук уверен, что таких совпадений не бывает, и что это именно тот самый Ким Тэхён, который постепенно начинает забивать собой все его мысли.              В памяти всплывает тот вечер, когда они, казалось бы, разошлись навсегда. А сейчас его рука зависает над пустым квадратиком, в который так и хочется вписать галочку, даже если он понимает, что геометрия ему, как графическому дизайнеру, и вовсе не сдалась, и что придётся пожертвовать другим предметом ради встречи с мужчиной.              Он не знает, зачем ему это нужно. С тех пор они не общались, нигде не пересекались, и вообще казалось, что на том вечере всё закончилось. Однако галочку Чонгук всё же ставит, а затем и на первую лекцию приходит уже в понедельник. В груди что-то приятно теплится, когда он замечает знакомое лицо, сидя в середине аудитории, а мужчина впервые появляется в дверях и приветливо здоровается со студентами. Может, зря Чонгук тогда не отыскал его номер в последних звонках и не попытался вытащить Ким Тэхёна на свидание, потому что сейчас ему кажется, что упустил он многое за эти две недели.              Ким Тэхён рассказывает какие-то сложные и непонятные для него вещи таким приятным бархатистым голосом, внимательно слушает вопросы студентов и всегда помогает им разобраться.              «Хороший, — только и крутится у Чонгука в голове. — А ведь говорил, что я в людях плохо разбираюсь», — а затем усмехается сам себе по-доброму и, подпирая ладонью щёку, продолжает внимательно смотреть на мужчину и слушать лекцию вполуха — всё равно ничего не понимает. Но вот послушать хочется. Ким Тэхён же говорит.              Тогда в студии он не был многословен, и Чонгук знает почему — помнит этот опущенный и потухший взгляд, направленный в никуда, и разбитое сердце, отчаянно желавшее надавить ещё сильнее на больное место ненужной татуировкой. С тех пор изменилось немногое и вот ещё одна вещь, из-за которой Чонгук жалеет, что не позвонил ему тогда. А ведь мог бы попытаться сделать мужчину счастливее, чтобы видеть сейчас огонёк в его глазах и улыбку на этих прекрасных губах.              Наконец, когда их взгляды пересекаются спустя каких-то десять минут от начала лекции, преподаватель замирает, останавливаясь на полуслове, чуть ли не спотыкается и резко хмурит брови, а Чонгук лишь улыбается ещё шире, обнажая свои ровные зубы.              Ким Тэхён довольно быстро приходит в себя и продолжает дальше вести лекцию, хотя мимолётно, но всё же поглядывает в сторону Чонгука, который каждый раз ему подмигивает и незаметно салютует, на что мужчина поспешно отворачивается и идёт к другой стороне доски, чтобы написать очередное уравнение к задаче.              — А вы чертовски умный, преподаватель Ким, — после того, как лекция подходит к концу, Чонгук уверенно подходит к мужчине, который уже собирает свои вещи в портфель. Тот, отвлекаясь, поднимает на него взгляд, но ничего не отвечает. — Как там поживает ваша татуировка? — переводит тему Чонгук.              — Что дизайнер забыл на аналитической геометрии? — ровным тоном произносит Тэхён, продолжая засовывать учебники внутрь портфеля.              — Уже успели проверить списки? — Чонгук расплывается в мягкой ухмылке и опирается на край стола, наблюдая за мужчиной.              Он всё ещё невероятно красив, но одет уже немного по-другому. Сегодня на нём коричневый джемпер и тёмно-серые слаксы с чёрными туфлями. Ещё Чонгук заприметил пиджак на спинке стула такого же цвета, как и его брюки. По сравнению с ним Чонгук похож на местного хулигана, который мелочь у школьников вымогает и обеды их забирает. Даже смешно как-то, но ему это различие между ними даже нравится.              — Не зря проверил. Как оказалось, от геометрии ты совсем далёк. Тогда что ты здесь делаешь? — всё с той же спокойной, но слегка холодноватой интонацией отзывается мужчина.              — Хотел снова попытать судьбу и позвать вас на свидание, если вы ещё не успели сделать ту ужасную татуировку, — уверенности у Чонгука не занимать.              — А если сделал?              — Ничего, сведу, а поверх набью новую, — с лёгкостью пожимает плечами Чон. — Кружочки какие-нибудь, треугольники. Вы ж такое любите, судя по всему, — и усмехается сам себе. А Тэхён, на удивление, даже смягчается и тихо хмыкает в ответ.              — О свидании можешь забыть. Ты теперь мой студент, — заявляет он, застёгивая портфель, и берёт его за ручку, прежде чем схватить пиджак со спинки стула.              — О, об этом можете не переживать, — отмахивается Чонгук, снова широко улыбаясь. Ему нравится, что Тэхён не отшивает его банальными фразами по типу: «Ты мне не интересен», «нам с тобой не по пути» или «твой инь и мой ян не сочетаются в этой вселенной» и всё в таком духе. То есть, если Чонгук правильно понимает, всё, что им мешает, это наличие разграничителя «студент-преподаватель» в их тандеме. — Я же сюда пришёл, только чтобы вас закадрить. Подумал, раз уж мы столкнулись во второй раз в таком большом городе, это определённо судьба. А завтра я схожу в деканат и попрошу поменять обратно на английский, если обещаете сходить сегодня вечером со мной на свидание.              — А если не схожу? — вешая пиджак на плечо, Тэхён переводит взгляд на студента.              — Тогда продолжу посещать курсы вашей анальной геометрии, пока не согласитесь, — лыбится Чонгук, довольный своей шуткой.              Однако эта глупая шутка приходится по душе не только её адресанту. Выражение лица мужчины смягчается, а сам он давит смешок. Наверное, это именно тот момент, когда Чонгук впервые видит его улыбку — пускай и маленькую, но уголки его губ приподнимаются, а щёки почти незаметно округляются, так что Чонгук всё равно чувствует себя победителем. Внутри внезапно так приятно теплеет от чужой реакции, и подсознательно хочется видеть эту улыбку намного чаще.              — Так что, в этот раз оставите мне свой номер? — игриво интересуется Чонгук, вскакивая со стола и протягивая Тэхёну свою руку — ту, что без татуировок — внутренней стороной. Тот, вздёрнув бровь, смотрит на него вопрошающе. — Можете прям здесь его написать, потом набью поверх чернилами, чтоб уж точно никогда не потерять.              — Мечтай, — усмехается мужчина, задвигая за собой стул.              Номер он ему так и не оставляет, зато Чонгук точно понимает, что Тэхён вовсе не против ухаживаний с его стороны, когда ловит на себе короткий многозначительный взгляд мужчины, выходя из аудитории.              Поэтому от геометрии он не отказывается, хоть и не смыслит в ней ничего, зато добросовестно посещает каждую лекцию. В конце занятия он всегда подходит к мужчине, иногда приносит ему шоколад, пытаясь угадать, какой именно Тэхёну нравится больше всего, а иногда просто рассказывает заранее подготовленные шутки про геометрию с Интернета, хотя таких совсем немного, и большинство из них несмешные, поэтому приходится дорабатывать их самостоятельно прямо на паре.              — Преподаватель Ким, у меня для вас шутка, — заявляет как-то Чонгук, спускаясь вниз аудитории и присаживаясь на край стола, пока мужчина, продолжая собирать вещи в сумку, еле сдерживает улыбку.              — Снова? — усмехается тот, а Чонгук лишь гордо вздёргивает подбородок.              — Овал никому не давал. Но вам бы я дал, потому что я не овал, — парень еле сдерживается, чтобы не засмеяться от собственной глупой шутки. — Ну, концовку, конечно, я уже сам додумал, но, согласитесь, вышло неплохо. Овал никому не давал, — повторяет он и всё же, не выдерживая, смеётся, когда мужчина смотрит на него, как на дурачка. А Чонгуку это нравится, потому что он всё равно замечает, как Тэхён незаметно улыбается на каждую его глупую шутку.              Ещё иногда Чонгук приносит мужчине кофе с утра, даже не во время их совместных лекций, а просто потому, что заметил однажды, как Тэхён шёл со стаканчиком из кофейни. Мужчина, к слову, от презентов никогда не отказывается, принимает все щедрые дары от тату-мастера, нисколько этого не стесняясь, но вот номера своего всё также не даёт.              Хотя что-то всё-таки определённо меняется в их взаимоотношениях, потому что теперь Чонгук подходит к мужчине не только, чтобы рассказать ему очередную вычитанную из Интернета шутку или выкатить презент, теперь они иногда разговаривают. Недолго, правда, обычно это короткие пятиминутные диалоги, когда Чонгук интересуется, как у Тэхёна дела, а тот даже вполне обычно ему отвечает, а затем сам спрашивает у Чона о его успеваемости или о том, как ему удаётся совмещать работу вместе с учёбой на четвёртом курсе.              В общем, ладят они неплохо. Да и от мужчины теперь веет заметным интересом в сторону Чонгука. Трудно не заметить, как их взгляды пересекаются чуть ли не каждые две минуты в аудитории, и Тэхён теперь смотрит на него больше не нахмуренным взглядом, а каким-то… загадочным, что ли. Чонгуку это нравится. Он вообще за эти полтора месяца осознал, что Тэхён ему действительно нравится, поэтому отступать уж точно не собирается. Он этого мужчину теперь хочет добиться, сделать своим и, наконец, осчастливить.              В глазах Тэхёна заметно оживает огонёк, которого он не видел ещё с их первого знакомства в тату-салоне. А теперь они восхитительно блестят, словно зарождающиеся на небе звёздочки, которые вот-вот вспыхнут ещё ярче. Даже несмотря на то, что мужчина отчаянно пытается это скрывать, всё также не соглашаясь на свидание и не давая Чонгуку никаких контактов, тот понимает, что ему просто нужно время. Поэтому Чонгук ждёт, не торопит, но и не отступает, пока в один день не слышит от мужчины неожиданное:              — Давай сюда свою руку, — говорит тот, вытягивая ладонь вперёд. Чонгук, вскидывая брови в непонимании, поднимает на мужчину озадаченный взгляд, сидя на привычном ему месте — краю стола. — Ты ведь так хотел набить мой номер на своей руке, уже передумал? — хмыкнув, Тэхён снимает колпачок с ручки и смотрит на Чона прищуренно косым взглядом.              — Вовсе нет, — расплываясь в широкой улыбке, Чонгук ощущает, как сердце в груди даёт системный сбой, сбиваясь с ритма и двигаясь теперь по другой оси. Внутри так давно не было этого приятного чувства, когда всё сжимается и клокочет, рвётся наружу, а сейчас оно появилось. Благодаря Тэхёну.              Когда мужчина выводит на его запястье заветные цифры, Чонгук всё никак не может перестать улыбаться словно школьник, которому впервые ответили взаимностью. Хотя ощущается это именно так, потому что на губах Тэхёна в этот момент красуется такая же улыбка. Правда, совсем небольшая, но точно искренняя, и греет она так сильно, что хочется закутаться в это тепло с головой и обратно никогда не раскутываться.              — Так значит, сегодня свидание в шесть? — интересуется он напоследок, спрыгивая со стола и поправляя лямку рюкзака на плече.              — Я подумаю, — отвечает Тэхён уже не тем холодным и безразличным тоном, как это было раньше, а тёплым и нежным. Тогда Чонгук понимает, что на языке Ким Тэхёна «я подумаю» означает: «Я буду готов к шести».              И он оказывается совершенно прав, когда мужчина выходит из подъезда почти минута в минуту и направляется к Чонгуку, который ждёт его снаружи уже около десяти минут, стоя возле своего байка и пиная мелкие камешки под ногами. Когда тот подходит ближе, он протягивает Тэхёну второй шлем и привычно улыбается, затем перекидывает ногу через байк и постукивает рукой по сиденью позади себя, приглашая.              — Ты ведь нас не убьёшь? — Тэхён смотрит на него с сомнением, пока впервые в своей жизни надевает на голову шлем. О предложении тату-мастера проехаться на байке по ночному Сеулу в самый первый день их знакомства он ещё долго не мог забыть, всё думал о том, насколько это может быть романтично и красиво, но всё же опасно. Оттого и на байк сейчас не спешит садиться.              — Как я могу покалечить такого прекрасного мужчину? — возражает Чонгук в ответ и снова лыбится по-привычному. — За такое мне будет положен отдельный билет на девятый круг Ада.              Тэхён лишь тепло смеётся и, неумело перекидывая ногу через мотоцикл, усаживается позади парня.              — Вы можете обхватить мою талию руками. Не потому что мне хочется, чтобы вы меня облапали, а чтобы не убились сами, как только мы тронемся. Ну, или всё сразу, — добавляет Чон с мягкой усмешкой.              — Уверен, первое всё-таки перевешивает, — отвечает ему в той же манере Тэхён, но всё же прижимается к Чонгуку ближе и оборачивает руками его талию.              — Возможно, — смеётся Чонгук. — Но это сказали вы, не я.              Мужчина на это ничего не отвечает, хоть и уголки его губ всё же приподнимаются в лёгкой улыбке. Он немного ёрзает, подсаживаясь ещё ближе, а затем прижимается всем телом к Чонгуку. Дурацкий шлем только мешает, потому что внезапно появляется сильное желание прильнуть щёкой к его спине и, глядя на то, как всё вокруг проносится мимо них на высокой скорости, вдыхать холодный ночной воздух и впервые за долгое время наслаждаться чьим-то присутствием рядом с собой.              Наверное, всё проходит даже более чем хорошо. Потому что иногда, когда они останавливаются ненадолго, чтобы передохнуть и прогуляться по набережной реки Хан, они много болтают. Чонгук рассказывает мужчине о своих подростковых годах, когда он обожал железного человека и даже носил с ним носки, которые каждый раз приходилось прятать, потому что ему было стыдно перед одноклассниками. Но ему они всё равно нравились. Ещё он рассказывал о своих родителях, о том, какие они на самом деле замечательные, и что поддержали его решение заниматься татуировками, а после поступить на факультет графического дизайна.              Тэхён тоже рассказывает ему о себе. В основном о своём детстве, которое у него было довольно-таки обычным, как и у многих других. О своей собаке по кличке Дейзи, которая живёт у его родителей в Тэгу вместе с сёстрами. Оказывается, он ездит к ним каждый Новый Год, а ещё обязательно летом, когда удаётся уйти в отпуск. Чонгук узнаёт, что Тэхён — семейный, и ему это нравится. Он сам такой. Любит быть рядом с близкими и со своей второй половинкой. Ему для счастья многого совсем не нужно.               Ближе к одиннадцати, когда уже совсем холодает, они заезжают в круглосуточный фастфуд и берут еду навынос, а затем с бумажными пакетами, которые держит Тэхён, направляются к квартирному комплексу мужчины.              Честно говоря, Чонгук не рассчитывал на продолжение вечера у кого-нибудь из них дома, хотя в тайне всё же хотел уединиться и провести тихий вечер в тепле чужих объятий. Но это было их первое свидание, и Чонгуку хотелось, чтобы прошло оно идеально, безо всякой спешки и скорых решений. Поэтому он предложил заказать какой-нибудь еды и согревающих напитков, а затем перекусить на природе, но мужчина предложил вариант получше — взять еды и поехать к нему домой.              Волнение заметно растёт, когда Чонгук переступает порог чужой квартиры, и Тэхён включает свет в коридоре, принимаясь стягивать с себя пальто. Чон, пока снимает свои кроссовки и куртку, успевает осмотреться и понимает, что квартира у Тэхёна приличная. Один длинный коридор чего стоит, который ведёт в открытую гостиную, а дальше, наверняка, ещё множество просторных комнат. Наверное, преподаватели неплохо зарабатывают, и Чонгук подсознательно понимает, что ему придётся стараться также усердно, чтобы не отставать от мужчины и обеспечивать его должным образом в будущем, если у них всё сложится. А ему хочется, чтобы у них сложилось.              — Вино? — интересуется Тэхён, когда влезает в тапочки и проходит на кухню.              — С бургерами? — удивлённо отвечает Чонгук. — У тебя нет пива?              Почти за четыре часа, проведённых вместе, они уже успели перейти на «ты». Чонгук до последнего не опускал формальности, словно не хотел нарушать чужих личных границ и терпеливо ждал, когда ему позволят сделать шаг вперёд. Уже через полчаса мужчина сказал, что не надо ему тут «выкать», раз осмелился на свидание вытащить, и что ему всего тридцать, не такой уж он и старый. Тогда-то Чонгук и опустил формальности, мягко рассмеявшись.              — У нас же свидание, в конце концов, какое пиво? — хмыкает Тэхён, появляясь в проходе гостиной, и ставит на стеклянную поверхность кофейного столика два бокала и уже открытую бутылку красного полусладкого.              — Верно. Вино и бургеры. Мне нравится. А свечи будут идти в дополнение?              — Разве не ты должен был подготовить романтический ужин, горе-романтик? — Тэхён усаживается рядом на диван.              — Вообще-то я думал, что мы только по городу прокатимся и перекусим где-нибудь. Я не рассчитывал, что попаду к тебе домой. Хотя такой расклад мне нравится даже больше, — губы Чонгука тянутся в игривой усмешке.              — А я думал, это был твой коварный план, чтобы не вести меня в ресторан, — отшучивается Тэхён, разливая вино по бокалам.              — Да, ты прав. У меня просто нет сейчас денег, — смеётся Чонгук, качая головой. — Спустил всё тебе на кофе и шоколадки.              — Это определённо того стоило, — с мягкой улыбкой на губах отвечает мужчина. — В этом месяце благодаря тебе, я сэкономил больше денег и потратил их на несколько процедур в спа.              — Чёрт, мне придётся много работать, когда закончу учиться. Чувствую, обеспечивать тебя будет трудно, — продолжает смеяться Чонгук.              — Да, это тебе не с двадцатилетними мальчиками встречаться, Чон, — хмыкает Тэхён, беря в одну руку свой бокал, а другой протягивает один Чонгуку.              — Это точно, — усмехается парень, принимая бокал из рук мужчины. — Сейчас учёбы слишком много, из-за этого я на работе редко бываю. Но мне повезло, Юнги не сильно злится.              — Это тату-студия твоего друга? — интересуется Тэхён, подтягивая под себя ноги, и усаживается полубоком, чтобы смотреть на Чонгука.              — Да, мы дружим с ним ещё со школы. Он реально классный, даже если иногда кажется тем ещё занудой, — хихикает Чон. — Каждый раз, когда он бьёт мне тату, рассказывает о каких-то недавно прочитанных философских книгах. Ни черта не понятно, но очень интересно.              — Это тот самый, который дал тебе тот совет, что ты мне рассказал? — спрашивает Тэхён.              — Ты помнишь? — удивляется Чонгук. Сам он отчётливо помнит, что говорил мужчине в тот день, но он не думал, что тот тоже запомнит их разговор.              А он запомнил. Видимо, для Тэхёна это было действительно важно тогда. Именно сейчас Чонгук понимает всю значимость своей работы. Пускай он далеко не сертифицированный психолог, а всего-лишь тату-мастер, в обязанности которого не входит спасение чужих разбитых сердец, он искренне радуется тому, что его слова помогают кому-то преодолеть трудности.              Тэхён мычит, отпивая немного из бокала, и смотрит опустевшим, практически стеклянным взглядом на ободок.              — Я хорошо помню тот день, — тускло отвечает и замолкает, больше ничего не говоря.              — Почему ты пришёл так поздно тогда? Почти все тату-салоны закрываются уже к девяти, — Чонгук надеется, что не давит сейчас на него. Если мужчина не расскажет, он поймёт.              Тэхён долго молчит, наблюдая за тем, как красная жидкость цепляется за стенки бокала, много думает, размышляет, а затем со вздохом говорит:              — В тот день я узнал о свадьбе Мингю с другим мужчиной.              Мингю. Чонгук до сих пор помнит это имя, почему-то не вылетело из головы. Неужели этот человек был настолько значимым в жизни Тэхёна, что новость о свадьбе так сильно ударила по нему? Каким человеком был этот Мингю? Сколько они встречались? Хочется расспросить мужчину, но тот молчит, поэтому Чонгук решает не тормошить его прошлое.              — Да, это был Юнги, — отвечает он на предыдущий вопрос, и Тэхён переводит уже взгляд на него, прислушиваясь. — Мне было всего восемнадцать, когда мне впервые по-настоящему разбили сердце. Знаешь, словно вырвали из грудной клетки и втоптали в землю, а затем ещё плюнули сверху. Было ужасно, — Чонгук прокручивает бокал между пальцев, опустив на него взгляд, когда поддаётся воспоминаниям. — Я тогда только начал забивать рукав и попросил Юнги набить его имя, но вместо этого он мне потом ещё часа три промывал мозги, — он легко смеётся, а затем смотрит в пустоту. За окнами слышится скрип шин проезжающих мимо автомобилей, нарушающий почти идеальную ночную тишину. — На самом деле он спас меня тогда. Ну, знаешь, мы долго разговаривали и много пили в тот вечер у него, а он толкал мне все эти душещипательные речи о том, что всё проходит. И, знаешь, становилось легче. Не сразу, конечно. Прошло достаточно времени, прежде чем я пришёл к нему и поблагодарил за то, что он не позволил набить мне ту ужасную татуировку, — смеётся Чонгук и расслабленно вздыхает, а Тэхён его внимательно слушает, притихнув. — Раньше мне казалось, что боль не проходит и что она будет такой же сильной через месяц, через год, через десять лет, но… я ошибался. Люди приходят и уходят. Каждый из них продолжает жить своей жизнью, вероятно, больше никогда не вспоминая о тебе, пока ты не можешь выбраться из собственного круговорота воспоминаний, в который сам же себя затянул. И тогда я понял, что будет намного легче, если всё это отпустить. Прошлое должно оставаться прошлым, и не важно, было ли оно самым болезненным или самым счастливым. Если что-то прошло, значит, непременно придёт что-то новое. Главное, не забыть открыть для этого своё сердце.              Когда Чонгук замолкает, воцаряется тишина. Он замечает, что взгляд у Тэхёна становится задумчивым, словно он погрузился в глубокие размышления. Зря, наверное, он нагрузил его этим в их свидание, Чонгук не любитель вспоминать прошлое и тормошить чужое. Но почему-то ему кажется, что эти слова мужчине было важно услышать.              — Ты чертовски умён для своих лет, Чон Чонгук, — кладя руку на невысокую спинку дивана, Тэхён прижимается к ней щекой и смотрит на парня с лёгкой улыбкой, играющей на губах. — Это даже сексуально, ты знаешь?              — Почему-то я так и думал, что тебя привлекает ум в мужчинах, — отвечает Чонгук той же улыбкой. — Я же говорил, что знаю, как обращаться с преподавателями. Это всё потому, что я способный ученик.              Тэхён легко смеётся на подмигивание парня и допивает остатки вина в бокале, отставляя его на журнальный столик. Затем они ещё какое-то время сидят в тишине, наслаждаясь компанией друг друга.              — На самом деле, — начинает первым Тэхён, опуская взгляд в пол, — в какой-то степени ты тоже меня спас в тот день. Раньше мне казалось, что если прошлое было слишком хорошим, то за него нужно крепко держаться и не отпускать. Я всегда боялся, что так, как он, меня больше никто и никогда не сможет полюбить, что достойнее не смогу найти и что счастливым больше никогда не стану. Так я думал до встречи с тобой, — уныло усмехается мужчина и снова ненадолго замолкает, глядя задумчиво впереди себя. — Мингю был неплохим парнем, я бы даже сказал прекрасным. Мы встречались пять лет, и эти годы были для меня самыми лучшими в моей памяти. А когда мы расстались и он ушёл от меня к другому, я думал, что не выдержу. Всё никак не мог поверить в то, что он разлюбил. Я думал, что проблема была во мне, что я был недостаточно хорошим партнёром для такого идеального мужчины, как он. А когда ты сказал мне то слово… Ну знаешь, оно ещё так по-дурацки звучало…              — Калопсия? — вспоминает Чонгук.              — Да, оно. Где ты вообще его вычитал? — интересуется мужчина.              — Случайно увидел эстетичную картинку на Пинтересте с подписью «Слова, которые красиво звучат», — смеётся Чонгук.              — Так вот в чём секрет твоего ума, — прыскает от смеха Тэхён. — А ту легенду о царе ты тоже из Пинтереста вычитал, да? А я уж было поверил, что ты и вправду начитанный.              — Обижаешь, — притворно дует губы Чонгук, силясь, чтобы не засмеяться. — Про царя я в ТикТоке увидел, — и давит смешок, видя, как мужчина закатывает глаза. — Но, согласись, вдохновляющая фигня. На том видео было много лайков.              — Ты невыносимый, — отвечает Тэхён и смеётся. Звонко и по-настоящему. Уголки его глаз щурятся, а ровные зубы обнажаются. Он откидывает голову назад и чувствует себя сейчас по-настоящему живым и свободным, каким не был уже очень давно. А Чонгук лишь влюбляется всё сильнее.              — Ты так и не договорил, — мягко напоминает Чонгук, желая услышать продолжение его истории.              — Точно, да… — переставая смеяться, мужчина всё ещё ярко улыбается, сверкая своими прекрасными глазами. Чонгуку они нравятся, как и всё в Тэхёне ему нравится до безумия. — Это уже не так важно, — отмахивается он, а затем встаёт и подходит к комоду, открывая шкафчик, после чего принимается что-то искать на его дне. — Просто я переосмыслил, считай, всю свою жизнь, — хмыкает Тэхён, а затем достаёт какой-то свёрток и, задвигая шкафчик, возвращается обратно к дивану, присаживаясь поближе к Чонгуку.              Он протягивает ему листок, и когда тот его разворачивает, воспоминания мигом одолевают его, а сердце невольно пропускает глухой удар о грудную клетку.              Это же тот самый листок с эскизом, который он сделал для него два месяца назад. Почему Тэхён до сих пор его хранит и не выбрасывает?              Чонгук переворачивает его обратной стороной, точно помня, что там должно быть.              И она всё ещё там.              «Всё проходит, пройдёт и это», — написанная курсивом фраза, которую Чонгуку хотелось донести до мужчины в тот день. Он оставил её на обратной стороне, прямо позади имени, будто бы хотел ещё раз напомнить напоследок, что даже самая сильная боль когда-то проходит. Может, раз он сейчас здесь, рядом с Тэхёном, значит, не зря он всё-таки написал её.              — Да уж, мне уже тридцать, а я слушаю какого-то тату-мастера, который тырит цитаты с ТикТока, — мягко усмехается Тэхён и кладёт голову на плечо парня, расслабленно вздыхая. — Но фигня и вправду вдохновляющая, — тихо хмыкает он и переплетает их пальцы, когда Чонгук откладывает листок в сторону. — По правде говоря, я тогда разозлился на тебя. Ты слишком задел мои чувства, словно вскрыл черепушку и попытался пробраться в мой мозг. Когда я пришёл домой и достал из кармана тот эскиз, мой внутренний мир будто перевернулся в одно мгновение. Я увидел сначала обратную сторону и только потом перевернул листок и заметил на нём имя. Наверное, это действительно подействовало на меня, потому что впервые в жизни я засомневался в собственных действиях. А когда я увидел тебя в аудитории, внутри будто что-то ёкнуло. Честно, я не ожидал, что мы встретимся ещё когда-нибудь. А ты решил первым попытать судьбу. И не зря. Я рад, что ты появился в моей жизни. Ты сделал её намного легче, — Тэхён тихонько усмехается, зарываясь носом в тёплую шею парня, пока тот молчаливо слушает его и нежно переплетает их пальцы. — Никогда бы не подумал, что влюблюсь в студента, так ещё и тату-мастера, — посмеивается мужчина.              А Чонгук замирает. Ему внезапно становится так тепло-тепло от слов Тэхёна, как это обычно бывает. Но сейчас ощущается это по-другому — сильнее в разы. Взаимность — такое прекрасное чувство, особенно, когда ждёшь её от того, в кого влюблён так же сильно.              — Удивлён? — спрашивает Тэхён, замечая, как Чонгук застыл и почти перестал дышать, и тёплая улыбка расцветает на его лице от реакции парня.              — Есть такое, — мягко улыбается тот в ответ, крепче сжимая его ладонь в своей. — Знаешь, может, тебе и не нужен идеальный парень, а пойдёт такой вот раздолбай, как я, который будет катать тебя на байке посреди ночи, покупать еду из Мака и вдохновлять цитатами из Пинтереста и ТикТока.              — Наверное, я сошёл с ума, раз мне такое нравится, — тихонько смеётся тот, опуская взгляд на губы Чонгука, и проводит кончиком языка по своим, явно намекая.              Чонгук осторожно ведёт ладонью по бедру мужчины, поднимаясь выше. Его взгляд также скользит к пухлым, слегка приоткрытым губам, которые Тэхён нарочито облизывает. В комнате темно, лишь тусклый свет торшера освещает их лица, и Чонгук, читая в чужом взгляде разрешение, осторожно прикасается своими губами к тэхёновым.              Под сердцем словно взрываются бабочки, когда он нежно сминает припухшие губы и, чуть раздвигая их, проникает языком внутрь, жарко вылизывая влажный горячий рот и сплетаясь с языком Тэхёна. Его ладони скользят всё выше, оглаживая стройные бёдра, прикрытые плотной тканью брюк, и фиксируются на талии, притягивая мужчину ближе к себе. Тэхён не сопротивляется, оказывает взаимное влечение и сам же углубляет поцелуй, целуя влажно, страстно, горячо. Он первым хватает Чонгука за воротник футболки и тянет его на себя, укладываясь спиной на диван и тут же вплетая пальцы в густые волосы.              — Ты уверен? — уловив тэхёнов жест, Чонгук слегка отстраняется, чтобы заглянуть мужчине в глаза.              — Мне уже тридцать, Чонгук. Меня не нужно спрашивать в первый раз, хочу ли я секса, — хмыкает Тэхён и тянет на себя парня. — К тому же, я уверен, что тебе от меня нужно не только это. На ловеласа ты не очень-то тянешь.              Чонгук комично выпучивает глаза, не зная, оскорбляться ли ему на внезапное заявление, а мужчина лишь разливается тёплым смехом, откидывая голову на подушку.              — Почему это не тяну? — дует губы Чонгук, скользя ладонями по пышным бёдрам, прикрытым плотной тканью брюк. — Я ещё тот соблазнитель. Ты же клюнул на мой крючок.              — Да-да, соблазнитель, — прыскает от смеха Тэхён, закидывая одну ногу на чонгуково бедро. — Если поездка на мотоцикле и бургеры из забегаловки — это попытка соблазнения, то я точно чего-то не знаю об этой жизни.              — У меня свои способы, — улыбается Чонгук и вновь втягивает мужчину в поцелуй.              А Тэхён ловит себя на том, что впервые за все свои тридцать лет ему такое нравится. Чонгук нравится, если быть точнее. Двадцатитрёхлетний тату-мастер и студент, который знает о жизни даже больше, чем сам Тэхён. Чонгук на самом деле умный, даже если делает вид, что все его вдохновляющие речи — это лишь цитаты из соцсетей. Это не так. Чонгук очень зрелый для своих лет, его приятно слушать, и он вовсе не похож на отпетого рокера в этих рваных джинсах и с татуировками на руке. Чонгук даже рок не слушает, он предпочитает соул. И почему-то этот жанр ему подходит даже больше, чем какой-либо другой. Наверное, потому, что Чонгук такой же душевный человек.              Тэхёну раньше казалось, что он никогда не влюбится в кого-то настолько отличного от него, так ещё и моложе на семь лет, но Чонгук ворвался в его жизнь случайно, пронёсся, словно ураган, и снёс болезненные остатки прошлого, от которых Тэхёну не удавалось избавиться самостоятельно вот уже столько лет. Наверное, каждому в жизни нужен такой человек, который придёт однажды, чтобы спасти, и тогда чей-то мир перевернётся на сто восемьдесят градусов — прямо как тэхёнов.              Чонгук подцепляет пальцами пуговицу на брюках мужчины, аккуратно расстёгивая её, и неспешно тянет язычок молнии вниз, продолжая его целовать. Тэхён сдавленно мычит, елозя бёдрами по кожаному дивану, и разлепляет поцелуй, пытаясь еле отдышаться.              — Может, хотя бы в спальню переместимся? Или ты прям здесь хочешь? — спрашивает Тэхён.              — А что, можно и здесь. Или ты приверженец истинно традиционного секса на кровати и с лепестками роз? — усмехается Чонгук и подхватывает Тэхёна на руки, заставляя того обвить ногами его талию и удивлённо выдохнуть, когда Чон с такой лёгкостью поднимает его. — Но раз спальня, так спальня, займёмся романтичным сексом, жаль, что не при свечах. А ведь могли бы и в студии как-нибудь попробовать, и в универе, м?              — Боже, что угодно, но только не на рабочем месте, даже не вздумай, — стонет Тэхён, добродушно закатывая глаза, пока Чонгук несёт его в спальню.              — А что, преподаватель Ким, вам не нравится идея быть оттраханным в вашей же аудитории? Для чего-то же вы ведёте свои лекции по анальной геометрии, а попрактиковаться не хотите? — хмыкает Чонгук, бросая мужчину на мягкую постель и нависая сверху.              — Тебе повезло, что ты скоро перестанешь быть моим студентом, иначе я бы отправил тебя на пересдачу с такими глубокими познаниями в моём предмете, — усмехается Тэхён, кольцуя руками чонгукову шею.              — Ну почему сразу на пересдачу? Вы же сами сказали: «Глубокими познаниями». А глубоко я ещё как могу, — хрипит Чонгук на ухо мужчине, закидывая стройные лодыжки на свою талию.              У Тэхёна в мыслях крутятся лишь две вещи: «Я влюбился в идиота» и «чёрт возьми, покажи мне уже это своё «глубоко».              — Хорош болтать, студентик. Дай уже заценить твои глубокие познания, — Тэхён вплетает пальцы в волосы парня и грубо тянет его на себя, тут же соединяя их губы во влажном спутанном поцелуе.              Проникая языком внутрь, Чонгук жарко вылизывает тэхёнов рот, пока его ладони скользят по бёдрам вверх. Молния уже расстёгнута, поэтому Чонгуку остаётся только потянуть брюки вниз. Плотная ткань скользит по ногам, оголяя красивые стройные бёдра и лодыжки, и парень откидывает ненужный предмет одежды в сторону, осматривая восхищённым взглядом прекрасное тело. Тонкая бежевая рубашка расстёгнута наполовину и открывает вид на полуобнажённую загорелую грудь. Ким Тэхён выглядит, как чёртово очарование и символ разврата на мягкой белоснежной кровати, а не как преподаватель, ведущий лекции по какой-то там геометрии.              Мимолётно, но в голове Чонгука всё же проскакивает мысль, что этот Мингю — тот ещё неудачник, раз упустил такого мужчину. А он безмерно счастлив, что встретил его однажды в тату-студии.              Раздвигая ноги пошире, Чонгук наклоняется к Тэхёну, чтобы расстегнуть оставшиеся пуговицы, пока их губы вновь сталкиваются в мокром поцелуе. Когда рубашка летит к брюкам, Чонгук стягивает с себя футболку и припадает губами к тэхёновой груди, принимаясь покрывать её горячими поцелуями. Он спускается цепочкой из поцелуев всё ниже, кружит влажным кончиком языка вокруг соска, всасывает его и отпускает, задевая зубами тёмную горошину. Тэхён под ним томно выдыхает, ощущая, как по всему телу проходится волна мурашек, и тянет сильнее Чонгука за волосы, откидывая голову на подушки.              Чонгук спускается ниже, к бёдрам, проводит подушечками пальцев по тазобедренным косточкам, отмечая, что кожа — чистая, никаких ненужных татуировок, — и улыбается сам себе. Он спасал чужие тела столько раз, но вот сердце и душу — впервые. А ведь в тот день ему казалось, что их пути разошлись навсегда. А теперь он здесь, рядом с мужчиной, который всё ещё кажется ему таким же идеальным, как и при первой встрече.              Чонгук делает всё неторопливо. Ему нравится то, как Тэхён ёрзает бёдрами, сминая под собой простынь, как сипло выдыхает каждый раз, когда Чонгук касается его эрогенных зон, и как молчаливо просит всё больше. А Чонгук не может не дать. Он нежно целует его в шею, во впалый животик, приспускает немного бельё и целует во внутреннюю сторону бедра, вынуждая Тэхёна прогнуться в спине и хрипло выдохнуть. А когда он стягивает с его ног остатки одежды, его взору открывается вид на полувставший член с крупной розовой головкой и россыпью мелких венок, огибающих приличного размера ствол. Чонгук сглатывает вязкую слюну.              — Чёрт, а я бы присел, — хрипло выдыхает он, заставляя Тэхёна усмехнуться.              — Ну, ночь длинная, и это успеем, — мужчина призывно виляет бёдрами, разводя их пошире. — А ты даже идеальнее, чем я думал. И нагнуть можешь, и сам на колени встанешь, да? Такой очаровательный.              — Да, я такой, — скалится в широкой улыбке Чонгук. — Но именно сейчас моя прямая хочет соприкоснуться с твоей окружностью.              — О Боже, — смеётся Тэхён и тянет парня на себя, тут же опуская ладонь на его пах и принимаясь расстёгивать пуговицу на джинсах. — Ты меня своими шутками скоро доведёшь. Я уже начинаю думать, что реально преподаю не аналитическую, а анальную геометрию.              — А разве она не всегда была такой? — давит смешок Чонгук, заставляя мужчину закатить глаза и потянуть вместе с тем молнию вниз.              — Ты круглый идиот, — усмехается Тэхён, помогая парню стянуть с себя джинсы.              — Ну да, не овал. Овал бы не дал, — Чонгук игриво вздёргивает бровь, еле сдерживаясь, чтобы не засмеяться, пока отбрасывает джинсы на пол к остальным вещам.              — Лучше заткнись, Чон Чонгук, — стонет Тэхён сквозь смех и тянется к тумбочке, доставая оттуда несколько пачек презервативов вместе с лубрикантом, и кидает их на матрас. — Моя прямая может скоро упасть, пока твоя до моей окружности дойдёт. Так что поторопись, жеребец.              Чонгук не спорит. У самого стоит так, что смазка начинает сочиться сквозь бельё. Он подхватывает бутылёк с лубрикантом и щёлкает крышкой, прежде чем нависнуть над Тэхёном. Аккуратно подхватывая его за бедро, Чонгук выливает немного смазки на сжатую дырочку, наблюдая за тем, как прозрачная жидкость стекает вниз по мошонке. Чонгук прикасается к колечку мышц подушечкой указательного пальца и неторопливо обводит её вокруг, растирая смазку, прежде чем неглубоко толкнуться внутрь.              Тэхён выдыхает, расслабляясь, и Чонгук вводит палец ещё глубже, растягивая тугие стенки. Внутри Тэхёна жарко и тесно, но он так хорошо принимает один, а затем и второй палец. Другой рукой Чонгук касается головки его члена, и мужчина вздрагивает, выгибаясь в спине, когда по телу проходится волна мурашек.              Чонгук неспешно надрачивает ему, проталкивая пальцы глубоко в дырочку. Он разводит их в стороны, натирает влажные от смазки бархатистые стенки и, находя комочек нервов, принимается поглаживать его, срывая с тэхёновых губ низкие стоны. Его губы скользят вверх по груди, опаляя кожу горячим дыханием, и смыкаются на тёмной горошине, всасывая её и кружа вокруг соска влажным кончиком языка. Тэхён, выгибаясь, стонет, цепляется пальцами за простынь и двигает бёдрами навстречу чонгуковым пальцам, насаживаясь на них.              Опускаясь чуть ниже, Чонгук оставляет мелкие поцелуи на его бёдрах возле паха, продолжая водить рукой по влажному члену. Тэхён задушено выдыхает, когда Чонгук принимается массировать его мошонку, обхватывая губами розовую головку, пока его пальцы массируют припухшую железу, вынуждая Тэхёна скулить. Чонгук опускается ртом на влажный член, ощущая, как пульсирует каждая венка внутри, и заглатывает глубже, помогая себе рукой. Мужчина опускает на него взгляд и, вплетая пальцы в чонгуковы волосы, проводит языком по пересохшим губам, наблюдая за тем, как Чонгук умело пропускает его член в своё горло, толкает его за щеку и кружит языком вдоль горячей плоти.              — У меня никогда ещё не было настолько молодых партнёров. Ты первый, — замечает Тэхён, оттягивая пряди волос и сам направляя Чонгука. — И ты чертовски хорош.              — За все тридцать лет тебе не хотелось мальчика помоложе? — Чонгук вздёргивает бровь в игривой манере, выпуская член изо рта с пошлым причмокиванием. — В моём возрасте я могу хоть всю ночь, не уставая.              — Ты думаешь я не могу? — отвечает мужчина ухмылкой. — Ошибаешься.              — Хочу убедиться в этом лично, — отстраняясь, Чонгук хватает одну из пачек с презервативами, лежащих на кровати, вытаскивает оттуда один квадратик и, разрывая его, раскатывает латекс по всей длине.              — Можешь убеждаться в этом сколько хочешь, — Тэхён призывно виляет бёдрами, разводя ноги пошире, когда Чонгук наклоняется к нему.              Он оставляет нежный поцелуй под скулой, спускается ниже и целует мужчину в уголок губ, пока подхватывает его бедро и направляет головку к влажной дырочке.              — Ну, это ты зря, конечно, сказал, — игривая ухмылка трогает лицо Чонгука. Он водит головкой по мокрой расселине, сжимающейся и разжимающейся, дразня. Тэхён учащённо дышит и хмурит брови в недовольстве. Хоть и ощущения приятные, но хочется ему совершенно иного. — Смотри, занимательная геометрия получается. Моя прямая и вправду касается твоей окружности, — прыскает от смеха Чонгук. — А по правилам геометрии она может вписаться внутрь?              — Я тебе сейчас такое впишу, Чон Чонгук, — рычит возмущённо Тэхён и сам уже бёдрами оттягивает вниз, чтобы насадиться на головку. — Будешь у меня раком полночи стоять. Быстро входи уже.              — Как скажешь, — тихонько посмеивается парень и, наконец, делает первый толчок, входя наполовину.              Тэхён шумно выдыхает, чувствуя, как стенки растягиваются, когда горячая плоть погружается в него. Чонгук останавливается и переводит дыхание, позволяя мужчине привыкнуть к размеру, и, сдувая мешающую чёлку с глаз, принимается неторопливо толкаться в Тэхёна, скользя влажным от смазки членом в тугую дырочку. Внутри него горячо и тесно, и Чонгук, прикусывая губу, чувствует, как бархатистые стенки хорошо принимают его, сжимая.              Откидывая голову на подушку, Тэхён подмахивает бёдрами навстречу Чонгуку, позволяя толстому члену скользить внутрь. Тело обдаёт жаром, когда Чонгук погружается ещё глубже, наконец, входя на всю длину и припечатываясь бёдрами к его мягкой заднице. С губ мужчины срывается низкий хриплый стон, и он тянет Чонгука на себя, впутывая его во влажный поцелуй.              Толчки усиливаются, когда Тэхён прикусывает его нижнюю губу и оттягивает её, жарко выдыхая прямо в поцелуй. Мужчина кольцует его талию ногами и скрещивает их за спиной, приподнимая бёдра чуть повыше, и Чонгук входит ещё глубже, задевая его простату головкой, заставляя Тэхёна выгнуться дугой и с силой потянуть волосы парня. Найдя нужный угол, Чонгук продолжает долбить членом по припухшей железе, пока руки мужчины спускаются к его спине, впиваясь в упругую кожу ногтями и оставляя на ней следы в виде полумесяцев.              Чонгук одаривает кожу Тэхёна поцелуями, оставляя их на покрасневших щеках, скулах, шее и ключицах, пока головка его члена продолжает неустанно стимулировать простату.              — Хочу сверху, — задушено выдыхает Тэхён, и Чонгук замедляется, выходя из розовой дырочки, которая тут же сжимается вокруг пустоты.              Чонгук толком сообразить не успевает, как мужчина толкает его в грудь, заставляя улечься на спину, и мгновенно седлает его бёдра, приставляя головку к своей припухшей расселине. Член юрко скользит внутрь, растягивая жаркие стенки, и Тэхён, упираясь руками в подкачанную загорелую грудь, принимается активнее насаживаться на разгорячённый член.              Откидывая голову назад, Тэхён чувствует, как уже на пределе. Колени начинают побаливать от трения о простынь, а мышцы тянуть от растяжки. Член Чонгука врезается в его комочек нервов с пошлым хлюпаньем от смазки. Хватаясь покрепче за мягкую кожу бёдер, Чонгук принимается вбиваться в податливое горячее тело всё быстрее, откинувшись на подушки и наблюдая за тем, как Тэхён резво скачет на нём с игривой ухмылкой на губах.              — Не устал ещё? — подкалывает Чонгук, заводя руки за голову и ухмыляясь в ответ. Взгляд скользит к собственному члену, быстро исчезающем в растянутой дырочке. От такого вида внизу живота завязывается тугой жаркий узел, настойчиво пульсируя.              — Мы только начали, — усмехается Тэхён. — Я ещё хочу проверить, насколько сильны эти мышцы, — он проводит горячими сухими ладонями по влажному торсу Чонгука и округлым бицепсам, наклоняясь к парню. — Возьмёшь меня на весу?              Чонгук, задыхаясь, кивает, как болванчик на предложение мужчины и, похлопывая Тэхёна по бедру, соскакивает с постели. Он тянет Кима за бёдра к краю кровати и раздвигает его ноги в стороны, наклоняясь, чтобы мужчина обхватил его шею руками. Как только руки кольцуют её, Чонгук подхватывает Тэхёна за бёдра и поднимает его в воздух без особых усилий.              — Чёрт, — посмеивается мужчина, кольцуя ногами его талию. — Да ты грёбанный силач. Тебе что, даже не тяжело?              — Ты лёгкий, как пушинка, — дерзко улыбается Чонгук и, придерживая Тэхёна одной рукой за талию, направляет головку к его дырочке и, не медля, толкается внутрь, тут же набирая темп.              Тэхён ослабляет хватку и разводит ноги в стороны, когда Чонгук подхватывает их снизу, продолжая вгонять член глубоко в бархатистую задницу. Влажная от естественной смазки головка Тэхёна трётся о его торс, возбуждая ещё сильнее, а низкие пошлые стоны, слетающие с губ мужчины, заставляют врываться в тэхёновы бёдра с ярой резвостью, каждый раз попадая по простате.              Тэхён пытается поцеловать его, но их губы каждый раз промазывают, оставляя влажные следы на коже, отчего оба смеются. По всему телу Кима проходится волна мурашек, и он чувствует, что ещё чуть-чуть и кончит, поэтому яростнее помогает собственными бёдрами, двигая ими навстречу. Чонгук, припадая губами к его шее, слегка прикусывает влажную кожу, и Тэхён, откинув голову назад, кончает. Белёсая сперма фонтанирует, пачкая грудь Чонгука и его собственную. Парень, низко прорычав, когда горячие капли попадают на его кожу, ускоряет темп и делает несколько последних толчков, изливаясь внутрь презерватива под протяжный, еле слышный стон.              Тэхён неспешно двигает бёдрами, обмякая в сильных руках, и Чонгук ещё какое-то время, уткнувшись в плечо Кима, тяжело дышит, прежде чем выйти из Тэхёна и аккуратно опустить его на край кровати. Стягивая и завязывая презерватив, он быстро находит мусорную корзину под столом и выбрасывает его, возвращаясь к Тэхёну и падая рядом с ним на кровать.              Мужчина заключает его в объятия, и Чонгук пододвигается ближе к нему, чтобы почувствовать приятное тепло тела, даже если они оба потные и грязные после секса.              — Ну что, устал? — спрашивает Тэхён, водя подушечками пальцев по влажному торсу.              — М-м, немного, — мычит Чонгук, утыкаясь носом в тэхёново ухо и целуя его в мочку.              — Значит, отдохнёшь в душе, красавчик, — мужчина похлопывает его по бедру. — Я-то ещё не устал.              — А мне нравится, — расплывается в улыбке Чонгук. — Потрёшь мне спинку?              — И спинку натру, и простату тоже. «Ол-инклюзив», как говорится, — хмыкает Тэхён, присаживаясь на кровати.              Он переводит взгляд на Чонгука и ловит на себе его нежную улыбку, и в груди так внезапно теплеет, что хочется теперь только лечь рядышком и погрузиться в приятные тёплые объятия до самого утра.              — Я так рад, что ты согласился на свидание, — мягко говорит Чонгук, смотря на мужчину. — Мы ведь теперь встречаемся, да? Я тебя никому не отдам, Тэхён.              А Тэхёну так и хочется сказать, что не нужно. Он и сам Чонгука никому не отдаст.              Он лишь кивает в ответ и ложится рядом, тут же оказываясь в самых тёплых и любимых объятиях.              — Давай полежим так чуть-чуть, а потом в ванную, — тихо говорит Чонгук, прижимая к себе Тэхёна. Тот лишь согласно мычит.              Сердце заходится от чувств, потому что он понимает, что Чонгук становится для него самым дорогим человеком. Впервые за четыре года он чувствует себя свободным от прошлого, которое обещает больше никогда не вернуться, если Чонгук останется рядом с ним навсегда.              А он останется. Тэхён ещё этого не знает, но чувствует. А Чонгук уже знает всё заранее.              

***

             В небольшой комнатке тату-студии тихо. Привычный тяжёлый рок, доносящийся из колонок, уже не играет, и слышно лишь, как Чонгук протирает аппаратуру, стол и принадлежности от пыли. На часах половина девятого, и он радуется тому, что уже через полчаса он отправится домой, прежде зайдя по пути в цветочный магазин, чтобы забрать заранее заказанный им букет. Сегодня ровно год, как они познакомились с Тэхёном, и пускай их встреча была отнюдь не самой радостной, Чонгук хочет отметить этот день в памяти, ведь если бы не та дурацкая татуировка, ничего бы, что он имеет сейчас, у него не было.              Но внезапно открывающаяся дверь заставляет Чонгука обернуться и удивлённо вскинуть брови, явно не ожидая увидеть Тэхёна на пороге. Мужчина ведь собирался после работы остаться дома и приготовить им ужин, а сейчас он почему-то здесь, и Чонгук совсем не понимает почему.              — Привет, уже закончил? — спрашивает Тэхён, подходя ближе к Чонгуку.              — Почти, осталось доприбирать и можно закрывать студию. Я думал, ты будешь ждать меня дома, — сообщает он, улыбаясь.              — Планы немного поменялись, — Тэхён присаживается на кушетку, наблюдая за тем, как его парень полирует тату-машинку и уже собирается убрать её в шкафчик, как внезапно говорит: — Набьёшь мне татуировку?              Чонгук останавливается и, чуть погодя, его лицо вытягивается в удивлении. Татуировку? За всё то время, что они вместе, мужчина ни разу не говорил о том, что хочет набить себе татуировку, а тут вдруг ещё и в тот самый день, когда они познакомились… Воспоминания из памяти непрошенно лезут в голову, заставляя Чонгука нахмуриться.              — Татуировку? Какую? — он слегка сводит брови на переносице, переводя взгляд на мужчину.              — Небольшую. Только надпись на бедре.              Чонгук замирает, теперь явно переставая понимать, что происходит.              — Надпись? — переспрашивает он, откладывая тряпочку для пыли в сторону, и теперь уже весь во внимании своего парня, которого, кажется, вся ситуация лишь забавляет. Может, подшутить решил своеобразно, напомнив Чонгуку, какой сегодня день? Но он и сам прекрасно всё помнит. Как бы то ни было, но вспоминать о том, что когда-то Тэхён собирался набить на своём теле имя своего бывшего, Чонгуку не очень хочется. — Тэ, если ты хотел пошутить, то такая шутка мне не зашла. Давай я просто закончу, и мы поедем домой, ладно?              — Нет, вообще-то, я правда хотел набить татуировку, — возражает Тэхён, широко улыбаясь. — Ты как-то сказал, если я приду к тебе через пару лет и решу набить имя своего возлюбленного, то ты это сделаешь. И вот, я здесь, — он разводит руки в стороны, а у Чонгука сердце на этом моменте уже отказывается выдавать чёткий ритм и начинает просто сходить с ума. — Но потом я подумал, что имя — это слишком банально. Поэтому решил, что это будет цитата. Хочешь узнать какая? — губы мужчины растягиваются в ещё большей улыбке. А Чонгук понятия не имеет, о чём он говорит, поэтому только стоит и моргает, глядя на Тэхёна с непониманием. — Что, так и не понял? — усмехается Тэхён и отталкивается от кушетки, подходя к Чонгуку и беря его за руку.              — Только не говори, что… — до Чонгука начинает постепенно доходить, о какой фразе идёт речь.              — Ты даже не представляешь, как много значили для меня эти слова, Гук, — с нежностью говорит Тэхён, заглядывая в глаза любимого. — Я пришёл к тебе тогда абсолютно разбитым, а ушёл с надеждой, что не всё в моей жизни потеряно. В моменты, когда я чувствовал себя особенно подавлено, глядя на тот эскиз, я переворачивал его и понимал, что это пройдёт, — Тэхён делает паузу, выдыхая, прежде чем тёплая улыбка касается его губ. — И оно прошло.              Чонгук чувствует, как под веками начинает пощипывать.              — Не знаю, как тебе это удалось, но ты поменял мою жизнь кардинально, Чон Чонгук, — продолжает говорить Тэхён, нежно поглаживая его руки. — Может, для тебя я был лишь очередным клиентом с разбитым сердцем, но я ещё долго вспоминал тебя, Чонгук. Те две недели, что мы не виделись, я продолжал сомневаться, а правильно ли я поступил, не оставив тебе свой номер. Я даже думал вернуться в студию, потому что тянуло безумно снова увидеть тебя. А затем в один день увидел тебя среди студентов и понял, что это чёртова судьба. Мне потребовалось много времени, чтобы довериться тебе окончательно, поначалу я очень боялся, а теперь у меня не осталось никаких сомнений, что ты — тот самый, в ком я нуждался всю свою жизнь. А всё ведь началось с простого: «Всё проходит, пройдёт и это», которое отпечаталось у меня на сердце. Поэтому я хочу, чтобы ты набил именно это, Гук. Сделаешь это ради меня?              Чонгук думал, что он ни разу не сентиментальный, но почему-то в глазах застывают слёзы, и он смаргивает их, тут же шмыгая носом.              — Чёрт, ты растрогал меня, — бурчит Чонгук, заставляя Тэхёна тепло рассмеяться и заключить его в нежные объятия, тоже чувствуя, как печёт под веками. Он так сильно счастлив прямо сейчас. Так, как никогда не был раньше. — Ты точно хочешь, чтобы я набил её тебе?              — Я долго насчёт этого думал, так что да, — улыбается Тэхён и протягивает руку, чтобы смахнуть мелкие слёзки с чонгуковых щёк. — Хочу частичку тебя на себе. В себе, конечно, тоже, но это уже вечером, — подмигивает ему Тэхён, заставляя Чонгука рассмеяться, а затем потянуться к мужчине за поцелуем — влажным и неторопливым.              Чонгук тоже счастлив сейчас. Даже больше, чем когда-либо.              Чуть погодя, когда Тэхён выбирает понравившийся ему шрифт, Чонгук рисует эскиз. Они задерживаются в студии допоздна, постоянно о чём-то болтая и слушая спокойную музыку на фоне, которую ставит Тэхён. Чонгук переносит изображение на внутреннюю сторону бедра и принимается покрывать его чернилами, предупреждая, что может быть больно и чтобы Тэхён не дёргался, но мужчина довольно-таки стойко выносит первые уколы. Чонгук сосредоточенно выводит каждую букву, а Тэхён не может не засмотреться на него, глядя на парня самыми влюблёнными глазами, пока тот даже не догадывается об этом.              Когда Чонгук заканчивает, он медленно наносит на покрасневшую кожу ранозаживляющую мазь и, аккуратно втирая её, любуется красиво выведенной фразой. Тэхён ещё ни разу этого не говорил, но Чонгук уверен, что любовь — намного больше, чем просто слова. И эта татуировка, что останется на теле мужчины навсегда, — словно самое настоящее признание.              — Знаешь, Тэ, — Чонгук останавливается ненадолго, чтобы протереть руки от крема и подготовить плёнку. — Несмотря на значение этой фразы, есть единственная вещь, которая никогда не пройдёт, — он поднимает взгляд на мужчину, встречаясь в этот момент с его глазами: большими и самыми красивыми на свете. — И это моя любовь к тебе.              Не дожидаясь ответа, он аккуратно наносит плёнку на свежую татуировку, чувствуя, как сердце в груди сходит с ума. А Тэхён лишь молчаливо смотрит на него и чувствует тот же ураган эмоций внутри.              — Надеюсь, ты запомнишь эти слова и скажешь их на нашей свадьбе, — мягко усмехается Тэхён, чуть морщась, когда Чонгук разглаживает плёнку поверх покрасневшей кожи.              — Обязательно, — искренне улыбается тот. Его глаза ярко сияют, когда он поднимает взгляд на Тэхёна. — Ещё набью в том же месте на своём бедре.              Тэхён улыбается в ответ, ещё не зная, что меньше чем через год Чонгук сдержит своё обещание и ровно в том же месте, где красуется татуировка Тэхёна «Всё проходит, пройдёт и это», Юнги набьёт Чонгуку: «Только не моя любовь к тебе». И на этот раз он уже не будет отговаривать друга от любовной татуировки. Всё-таки приглашение на свадьбу ему тоже было выслано.              Чонгуку нужно было только набить татуировку с именем бывшего своему клиенту. Ему уж точно совсем не нужно было спасать чьё-то разбитое сердце. Но сделал он именно это, а затем — влюбился. А обещание, когда-то увековеченное на своей коже, он никогда не нарушает. Любит долго и сильно, как и Тэхён его.              Иногда так случается, что приходишь за одним, а получаешь совершенно другое, но лучше в сотни, тысячи раз. Когда-то Тэхён последовал совету случайного незнакомца из тату-салона и открыл своё сердце для других. И жить оказалось и вправду намного легче, особенно когда в нём появилась частичка любимого человека.