Осенний ветер

Ветренно и холодно. Красные обои в дождливом сумраке кажутся цвета запекшейся крови. — Ты чего, селедка? — насмешливо щурится Хуа Чен. Развалившийся на диване Хэ Сюань молчит, уткнувшись пустым взглядом в потолок. — Помираешь или прикидываешься? — Может ему кофе принести? — предлагает Се Лянь из одеяльного кокона на подоконнике. — Выглядит и правда не очень живым… Взгляд мгновенно метнулся в его сторону, не став, в прочем, более осознанным. Хуа Чен закатил глаза. Только эта чертова селедка могла вломиться в чужой дом, упасть на чужой диван и бессовестно привлекать внимание гэгэ своим видом. Се Лянь вместе с одеялом, как величественный небожитель в плаще, слезает на пол и направляется на кухню. — Обойдется, — протестует Хуа Чен, выскользнув следом. — Не стоило беспокоиться об этом. — Мне не сложно. Ой, Цинсюань звонит… Привет! Девичье лицо даже через видеосвязь передает всю восхитительность ее настроения, дополняемую едва слышным среди шума автобуса позвякиванием бутылок в сумке. «Звуки алкоголизма» — тихо комментирует Хуа Чен, заглядывая через плечо. — Вечер добрый, Ваше Высочество! Такое дело, сегодня знаменательный праздник — день мокрых хвостов. Страшный грех — не отпраздновать, поэтому еду воспевать им славу и устраивать торжественное шествие. И-и… — Твой брат будет думать, что ты у меня? — Да! Ты же меня прикроешь? — Будто есть выбор, — вздыхает Се Лянь. — Что за молодежь пошла безалаберная, — вставляет все так же маячащий за плечом Хуа Чен. — Одни спиваются, другие ненавидят весь мир и не могут всем об этом не рассказать, третьи вообще помирают без видимых причин… — А кто помер? — округлила глаза Цинсюань. — Да вон, — Хуа Чен подхватил телефон, чашку с кофе и одеяльный рулетик-гусеницу. — Валяется. Изображение Цинсюань на экране люботно закачалось и разразилось тихим взволнованным писком при виде Хэ Сюаня. — Хэ-сюн! — Вы знакомы? — удивился Се Лянь. — Совсем недавно встретились, — закивала Цинсюань. — В кафе печеньками угостила. — Может он это и переваривает? — хохотнул Хау Чен. — Бесплатная еда — это же дар богов. Влюбился? Из одеялового кокона послышалось полузадушенное хихиканье. Цинсюань залилась малиновым. Хуа Чен пытался впихнуть кружку в руки совершенно безучастного тела. — Если так, то это полный армагеддец, — бросив попытки, отхлебнул сам и уселся на ковер. — Чертова бешенная тварина, то притворяется дохлой селедкой, то вытворяет всякую жесть. Знаешь, с чего пошло его прозвище Повелителя Черных Вод? — Хм-м?.. — заморгала пережившая весь спектр эмоций за пару минут Цинсюань. — Споил моих коллег паленой водкой на корпоративе, — вставил Се Лянь, размотавшийся из рулетика и забравшийся своему парню на колени. — Такой скандал был, ух… — Да. Потому что они лицемерные, видите ли, мудаки. А сколько трупов выпотрошил, знаешь? — Он убийца?.. — ужаснулась Цинсюань. — Увлекся таксидермией после смерти своих аквариумных рыбов. Копал бабкам огороды и могилы. Писал сочинения и курсовые. Играл в театре. — А что он вообще делает в твоем доме? — Наблюдается у специалистов по присматриванию за тупой молодежью, — недовольно. — Он мне денег должен, пока не отдаст — не сдохнет.