Наруто. Последний филлер.

I don't know what you've been through I see it on you Cinema Bizarre — How Does It Feel Я не знаю через что ты прошла, но Я вижу, какой след это оставило на тебе. (перевод)

      Спросонья Сакура долго не могла понять, где она. Почему небольшой футон в комнате, которую она делила с Ино и Касуми, вдруг превратился в кровать? Ещё и такую большую? Приподнялась, опираясь на локоть, в надежде разобраться — и обнаружила, что находится в незнакомой комнате. Кровать накрывал балдахин, а обстановка больше напоминала интерьер из эротических фантазий Ино — тех самых, со свечами, ароматными маслами, вазочкой с презервативами на тумбочке и прочей романтической атрибутикой. Не хватало только раскиданных лепестков роз и шёлковых простыней.       Сакура тут же почувствовала, как сильные руки нежно сжимают её в объятиях. Конечно! Какаши, перед тем, как она отключилась в его руках, обещал снять им отдельную комнату, чтобы Сакура могла отоспаться.       — Тише, тише, не спеши, — прошептал он. — Ты проспала два дня, дай себе время, чтобы прийти в себя.       — Сколько?! — воскликнула Сакура, не веря своим ушам, и посмотрела Какаши в лицо. Остатки сна мгновенно улетучились. — Два дня?       — Да, — ответил он, взволнованно её разглядывая. — Как ты себя чувствуешь?       — Хорошо, — ответила Сакура, мысленно отмечая, что ощущает себя невероятно бодрой и отдохнувшей. — А ты? Ты хотя бы выходил отсюда, или так и сидел рядом со мной всё время?       — Выходил, — неохотно сказал он. — Нужно же было разобраться с поведением Саске.       — Вы не дрались? — испуганно спросила Сакура. — Ты же не убил его, нет?       — Когда я узнал, в какое зверское гендзюцу он тебя закинул, мне очень этого хотелось, — голос Какаши дрожал от еле сдерживаемого гнева. — Разорвать тебе разум, а потом дрессировать, как животное! До этого мог додуматься только он!       — Какаши, постой, — забормотала она. — Это же Саске! Он просто не умеет по-другому. Он такой человек, не сердись на него. Он же сам говорил, что сделал всё быстро и эффективно, как смог.       — Ты ещё и разговор наш слышала? — упавшим голосом спросил Какаши.       — Да. Ему нет до меня дела, но он всё равно поступил милосердно. Я помню, что в гендзюцу была боль, но мало помню о том, какая она была. Он всё-таки частично сдерживал её, чтобы не повредить мне разум и чтобы воспоминания потом не отравляли мне жизнь.       — Откуда в тебе столько доброты к людям? Ты можешь простить даже тех, кто с тобой жесток!       — Я не могу злиться на больного человека за то, что он болен. И не могу злиться на Саске за то, что он так чувствует. Его чувства больны. Думай о нём так же, если получится. Он хороший шиноби, идеальный, в какой-то степени. Но очень плохой командный игрок. Он не хотел зла ни мне, ни тебе.       — Мне пришлось говорить с ним как Хокаге. Похоже, это единственный язык, который ему понятен, — ответил Какаши с неудовольствием. — Ты совершенно права в том, что он — идеальный шиноби, но его неумение ценить какие-либо человеческие взаимоотношения оставляют возможным только исключительно деловое общение. Наруто ему явно наговорил чего-то ещё, но этого уже я не знаю. Он сам пришёл с разговором, но совершенно не раскаивался.       — Такое чувство, что Наруто один во всём мире может повлиять на Саске, — нахмурилась Сакура.       — Так и есть, — пожал плечами Какаши. — В любом случае, я понял, что с Саске нужно будет договариваться, держа во внимании то, что он меряет всех своей меркой. Мне будет очень сложно простить себе то, что за это знание пришлось заплатить такую цену. — Он погладил Сакуру по щеке.        — Считай, что это была неизбежность. У нас было два варианта: хороший и тот, в котором ты и Касуми жертвуете собой и делаете больно как минимум двум людям, которым вы нужны. Я тебя очень люблю, всем сердцем, а Касуми для меня теперь так же близка, как Ино. Гай-сенсей любит Касуми, а ты для него — как бы он тебя ни называл — лучший друг. Попытайся представить себя на месте любого из нас, — Сакура пыталась говорить твёрдо, но глаза застилала пелена слёз. Даже думать о том, чтобы потерять их, было страшно. Она решила во что бы то ни стало договорить, чтобы дать понять Какаши, как сильно он неправ в своих суждениях. — Когда я поняла, в чём дело, я оббежала половину Конохи в поисках средства вас остановить. Ты не представляешь, как мне было страшно в тот день. А если бы у вас двоих не получилось, я бы бежала так долгие годы, зная, что не прибегу никогда, не обниму тебя так, как сейчас. Неужели какие-то пять минут боли в иллюзии Саске можно сравнить с многолетним бесцельным бегом в надежде на пустое утешение, Какаши? — на последних словах Сакура уже еле сдерживала слёзы и, договорив, спрятала лицо в ладонях.       Какаши снова прижал её к себе.       — Шесть секунд, — услышала она тихий голос Какаши, говоривший куда-то ей в макушку. Короткий вдох — и он продолжил: — Шесть секунд длилась твоя пытка. Шесть секунд я сходил с ума, пока ты кричала так, что разрывалось сердце. Шесть секунд ты рвала на себе волосы и истекала кровью. Но ты, наверное, права. Это не сравнится с болью длиною в целую жизнь.       — Не только для меня, но и для Гай-сенсея тоже. Как ни смешно и странно получилось, мы четверо теперь связаны. Шесть секунд — такая малость для того, чтобы мы все были счастливы! — добавила Сакура, когда слёзы перестали её душить.       — Саске говорил, что для тебя прошло несколько недель.       — Шесть секунд, — упрямо возразила Сакура. — И ни об одной из шести я не жалею. В иллюзии я думала о тебе и Касуми, и эти мысли придавали мне сил. Мне было важно только выучить технику. Позволь мне поступать так, как я считаю правильным.       — Хорошо, — сдался Какаши и поцеловал её. — Только давай в следующий раз решать вопросы без Саске, хорошо?       — Только если ты заранее будешь говорить о том, что это вопросы жизни и смерти, — парировала Сакура.       — Один-один, — усмехнулся Какаши, окончательно признавая ничью.       — Почему ты выбрал эту комнату? — спросила через некоторое время Сакура, меняя тему.       — Эм… — смущённо проговорил он. — Прости за это. Ино сказала, что других свободных комнат не осталось.       — Ино? — переспросила Сакура.       — Она встретила нас у гостиницы, и я попросил её помочь с комнатой, — ответил Какаши. — И это она тебя потом лечила.       — Поня-я-ятно, — протянула Сакура, раскусив хитрость подруги. — После пробуждения я была слегка озадачена тем, что очутилась в эротическом сне Свинины. Теперь всё становится на свои места. Удивительно, что простыни не шёлковые!       — Изначально были шёлковые. Это уже я настоял, чтобы заменили на нормальные, — пояснил он. — На них же спать невозможно!       — Правда? — озадаченно спросила Сакура.       — Они ужасно скользкие! Во дворце Даймё Страны Огня мне как-то пришлось спать на таких. Я трижды за ту ночь просыпался на полу! Думал, меня разжалуют на месте, если услышат, как Хокаге падает по ночам с кровати.       — Ужас, — захихикала Сакура. — Интересно, как богачи на них спят?       — Ко всему привыкаешь, — предположил Какаши.       — Раз уж мы в такой обстановке, давай воспользуемся её возможностями? — игриво спросила Сакура.       — Ах ты моя…       — Я в душ, догоняй! — взвизгнула Сакура, вырываясь из объятий и скидывая на ходу одежду, устремилась в сторону душевой, но по пути остановилась перед зеркалом и замерла, разглядывая себя.       Она совсем забыла о том, как, пробудившись после гендзюцу Саске, увидела свои волосы, разбросанные по поляне. Некрасивые проплешины виднелись в нескольких местах на голове. Машинально Сакура отметила, что Ино поработала и над ними — значит, новые волосы потом отрастут. Но сейчас от собственного отражения хотелось отстраниться, разбить несчастное зеркало, словно это была его вина в том, что оно просто показывало неприглядный вид.       — Сакура, — тихо позвал Какаши, и она поймала его взгляд в зеркале.       — Как ты можешь смотреть так на меня, когда я… — голос сорвался, а пальцами она дотронулась до неряшливого виска, каким-то чудом надеясь нащупать, что там на самом деле всё по-прежнему.       — Ты ведь — всё ещё ты, Сакура, — сказал он, подходя к ней сзади, и, слегка наклонившись, обнял её за талию и прикоснулся губами к уху, продолжая говорить. — Я люблю тебя не за то, как ты выглядишь, а за то, кто ты есть. Тем более, Ино сказала, что она всё восстановила, и волосы отрастут. И скажи, как я могу отворачиваться от тебя, если это — то, чем ты пожертвовала в обмен на мою жизнь? — он нежно коснулся губами залысинки на её виске, и от такого трогательного жеста глаза Сакуры наполнились слезами.       — Какаши, — прошептала она, прижимаясь к нему, чувствуя его эрекцию копчиком. — Ты даже можешь хотеть меня сейчас?       — Да. Поверь мне, если бы мы сейчас были не здесь, то я бы уже любил тебя прямо во-он в том углу, — Какаши махнул рукой в сторону душа, и от его слов у Сакуры сладко заныло внизу живота, а сомнения отошли на второй план. — И, знаешь, я бы смотрел на тебя, не отрывая взгляд ни на секунду.       — Тогда не будем больше оттягивать этот момент, — с этими словами она вывернулась из его объятий и потянула за собой в душевую кабину. Одежду они успели скинуть по пути к ванной, поэтому тратить время на это не пришлось.       — Хенге, — прошептала Сакура, возвращая хотя бы иллюзией вырванные волосы, всё ещё не в силах побороть свою неуверенность.       — Не надо. Всё равно в процессе развеется, — всё тем же тоном, от которого всё внутри изнывало от желания, сказал Какаши.       — Думаешь?       — Знаю, — он взял в руки душевую лейку и направил поток на нижние губки Сакуры. Она, почувствовав касание тонких струй так близко к клитору, дёрнулась и застонала, подаваясь навстречу, желая большего. — Я хочу, чтобы ты думала не о хенге, — он повторил своё движение, — а была со мной. Полностью. Я не могу по-другому, — он продолжал свои движения, внимательно следя за тем, чтобы они были дразнящими, и даже случайная струйка не касалась места, где она так желала её почувствовать.       — Это нечестно, — простонала Сакура.       — Мне нравится, когда со мной ты страстная и несдержанная, — продолжал Какаши. — Для меня ты всегда прекрасна. Не лишай себя и меня удовольствия из-за сомнений.       — Хенге Кай. — Трудно было не согласиться с его словами. Она уже теряла контроль, и продолжать поддерживать иллюзию было просто бессмысленно.       — Спасибо, — прошептал он со всей искренностью.       Он откинул душевую лейку в сторону, развернул Сакуру лицом к себе, впиваясь губами в поцелуе, а затем поднял её за бёдра, усаживая на себя. Она откинулась назад, попыталась руками упереться в стены душевой кабины, но моментально натолкнулась на две ручки, похожие на те, что в госпитале помогали больным легче подниматься с кровати или из ванной. То, на какой высоте они были расположены здесь, в такой комнате, намекало на вполне очевидное их назначение. Сакура ухватилась за них руками, обеспечивая себе поддержку, чувствуя, как одним резким толчком Какаши входит в неё на всю длину. Она вскрикнула от наслаждения. Они только недавно стали использовать контрацептивное дзюцу вместо презервативов, и новый уровень близости кружил голову ещё больше. Словно пала последняя преграда, разделявшая их.       Какаши вбивался в неё, как будто обезумевший, руками терзая её бёдра и ягодицы. И не отводил взгляд ни на секунду. Сакуре еле удавалось поддерживать с ним зрительный контакт — от наслаждения глаза сами прикрывались. Она, не сдерживаясь, стонала, когда его член врывался в неё до упора. Какаши раздвинул немного ягодицы Сакуры, проводя пальцами, чуть-чуть надавливая на колечко входа.       — Не надо туда, — дёрнулась Сакура, чувствуя подступающий страх.       — Прости, прости, я ничего такого не собирался делать, — он замотал головой, резко остановившись. — Просто доверься мне, хорошо? Я не сделаю тебе больно, обещаю. Позволишь? — он дождался, пока Сакура несмело кивнула, и, снова начав двигаться в ней, продолжил ласки пальцами, не вводя внутрь, но слегка надавливая, массируя. По телу Сакуры разливалось наслаждение. Она и представить себе не могла, что её может так разогнать нечто подобное.       — Какаши, я… я сейчас кончу, — простонала она, чувствуя, как предоргазменные волны начинают захлёстывать её.       Мышцы внутри сокращались, а наслаждение ещё долго не отпускало Сакуру. Она тряслась, выкрикивая его имя, изгибаясь, ещё больше заходясь в бешеном исступлении от ощущения того, как он изливается в неё, хрипло зовя её в ответ.

***

      Вечером того дня Сакура вышла к ужину вместе с Какаши. Друзья радостно встретили девушку и долго расспрашивали её о самочувствии. Особенно беспокойным был Наруто. Он очень волновался — ведь увидел её сразу после гендзюцу Саске и сильно перепугался. Наговорившись, все, наконец, уселись за стол, и Шикамару неожиданно спросил:       — Какаши, мне готовить всё для официального объявления? — и, не поясняя тему вопроса вслух, выразительно посмотрел на Сакуру.       — Пока не думай об этом. Я скажу, когда начать готовиться, — ответил Какаши. Сакура слегка напряглась. Уже было ясно, что после всего, что произошло, скрывать их отношения будет глупо, но они ещё не обсуждали эту тему.       — Со Старейшинами разбирайтесь без меня, — пожал плечами Нара. — Чем скорее мы подадим им информацию в правильном виде, тем мне спокойнее.       — Я знаю, Шикамару, — устало сказал Какаши. — Займёмся этим вопросом сразу после возвращения.       Сакура еле сдержала рвущийся наружу смешок. Она ярко представила себе, как бы скривились лица Кохару и Хомуры, узнай они, чем занимался с ней Хокаге прямо на столе в кабинете. Быть может, от этих ревнителей традиций прятаться будет ещё веселее, чем от всей остальной Конохи?       — И когда мы выдвигаемся дальше? — спросил Наруто. — Раз Сакура-чан пришла в норму, можно продолжать путь?       — Выходим завтра, — сказал Какаши, и Сакура согласно кивнула. — Сегодня все должны выспаться. Нужно быть готовыми к тому, что работать в Камне придётся очень интенсивно, поэтому используйте эту возможность и отдохните.       Касуми весь вечер словно избегала Сакуру, была непривычно молчалива и отводила взгляд. Как и Какаши, она винила себя в произошедшем. С ней нужно было поговорить в любом случае, и Сакура решила не тянуть время. Тем более, та как-то очень быстро встала из-за стола и направилась во двор. Сакура извинилась перед друзьями и последовала за ней.       — Она всё это время такая, — шепнула Ино, поймав подругу за руку. — Почти не разговаривает и всё время торчит на энгаве в одиночестве.       Сакура обогнула здание и увидела Касуми. Она сидела, скрестив ноги, со спрятанным в ладонях лицом. Почему-то в таком виде она казалось измученной и уязвимой, а её от природы пепельные волосы казались ранней сединой от преждевременной старости. Встав недалеко от расстроенной подруги, девушка начала собираться с мыслями.       — Я иногда думаю. А если бы я тогда не перенеслась в этот мир, а умерла, всё бы было иначе? — спросила Касуми, не поднимая головы.       — Не говори так! — возразила Сакура.       — Какаши тебя подослал, да? — спросила Касуми. — Вчера сам приходил, а сегодня тебя решил прислать?       — Я сама пришла, — ответила Сакура, присаживаясь рядом. — Мне больно видеть тебя такой.       — Клан гениев, как же, — презрительно сказала Касуми, словно не слушая её. — Мы — два идиота, которые чуть не угробили тебя.       — Моей жизни ничего не угрожало, — сказала Сакура. — Печать Силы Сотни в случае опасности открывается сама и лечит меня, но этого не произошло. А я теперь владею мощной техникой, которая без лишних рисков даст нам троим возможность закрыть разрыв.       — А три недели жестоких пыток? Мы сами кинули тебя в руки маньяку, который не отличает людей от животных. Как ты вообще нас выносишь после такого?       — Потому что люблю, — ответила она и погладила женщину по плечу. — И тебя, и его. Ничто не даётся даром, Касуми. И это был мой собственный выбор. Я бы пошла на всё, чтобы помочь вам. Если бы вы не согласились, сама бы притащила Саске и заставила его любым способом вдолбить в меня эту технику. Поверь мне, без приказа Какаши всё было бы по-другому. Саске сделал это достаточно мягко — насколько это для него возможно.       — Возвращаясь к началу нашего разговора: если бы я не пришла сюда, разрыв бы закрылся — и всего этого не потребовалось. Ты бы жила — и не узнала такого унижения никогда.       — Если бы ты не пришла, ты бы не появилась в моей жизни. А ещё я без тебя вряд ли осмелилась бы признать свои чувства к Какаши. А если бы и признала, никогда не подошла к нему, а он бы никогда не подошёл ко мне. Я через несколько лет сдалась бы под гнётом материнских требований и вышла замуж за Саске. И жила бы с ним, вот таким, который ничего не понимает в человеческих чувствах, пока не высохну от горя. Это только я! А Гай-сенсей бы, возможно, вообще никогда не узнал о том, что такое любовь. А Какаши не обрёл бы семью. Ты своим появлением украсила наши жизни, Касуми!       — Думаешь, я не знаю, что говорят в Конохе? «Гай крутит шашни с этой Касуми только потому, что она — копия Шестого, в которого он тайно влюблён», — язвительно процитировала она. — А Какаши меня терпит только потому, что не знает, куда ещё девать кого-то с лицом и способностями клана Хатаке. Не переоценивай мою значимость.       — Не буду говорить за Гая, лишь скажу, что не наблюдал с его стороны ко мне романтического интереса, — раздался голос Какаши, и обе куноичи от неожиданности чуть не подпрыгнули, увидев, что он неслышно появился прямо за их спинами. — А вот за себя скажу. Ты ошибаешься, Касуми. Я не терплю тебя. Я просто ещё не привык до конца к тому, что у меня теперь есть сестра. Заменять твоего брата я не собираюсь. Это будет неправильно по отношению к памяти о нём. Сейчас мы оба оказались в странном положении, из которого приходится выстраивать взаимоотношения. Я в этом абсолютно ужасен, если честно, — он растерянно потёр затылок. — Прости меня за это.       — Он прав, — сказала Сакура, когда воцарилась пауза. — Первое, что я от него услышала — «Вы все трое мне ужасно не нравитесь!»       — Вредина злопамятная, — недовольно ответил Какаши, и Сакура хихикнула. — Вы и правда тогда были мелкие и несносные.       — Со мной ты был добрее при первой встрече, Какаши, — улыбнулась на это Касуми.       — Если бы Сакура тогда меня не подготовила к таким новостям, я не знаю, как бы поступил, — честно сказал он. — Сейчас я считаю тебя своим другом и важным для меня человеком. А ещё благодаря твоему появлению я кое-что понял. — Он искоса посмотрел на Сакуру, ловя её взгляд.       — И как ты живёшь с тем, что мы с ней сделали? — горестно спросила Касуми.       — Напоминаю себе о том, что Сакура и Гай бы чувствовали себя гораздо хуже, если бы у нас не получилось вернуться, — горько усмехнулся Какаши. — А ещё…       — Я здесь, а значит, жива, — перебила его Сакура. — Идите сюда, оба! — и потянула за руку Какаши, вынуждая сесть рядом, а затем обняла обоих. Это было до невозможности странно, но как ещё могла она выразить им всю свою любовь и благодарность за то, что позволили ей помочь им? Эти шесть секунд или три недели не значили ничего, когда речь шла об их жизнях. Она почувствовала у себя на спине две руки: обманчиво хрупкую, с неизменными ярко-розовыми ногтями, и сильную, в перчатке.       Второй рукой Какаши обнимал Касуми. И та обнимала его в ответ. Они долго ещё сидели так, обнявшись втроём, не говоря ни слова, пока солнце совсем не село.       В этот момент Сакура поняла, что значит любить кого-то до боли. Она их обоих любила так по-разному, но так сильно, что не представляла без них своей жизни.