Не нужнее, чем кислород

Кажется, это было давным давно. А может и нет. Зависит от того, как именно вы воспринимаете понятие того, каким долгим может быть время. Для кого-то дни пролетают незаметно, в то время как некоторые считают минуты так же долго и утомительно, как будто размазывают тягучее варенье по ломтику белого хлеба, сдобренного сметаной. Ниен любил полосы, особенно когда они кровоточили. Потому что папа всегда улыбался, когда оставлял такие полосы на маме, которая тоже всегда улыбалась, но почему-то не так широко и искренне, как отец. Ниен улыбался вместе с ним, более не чувствуя себя таким же по-настоящему счастливым, кроме как в те редкие моменты. Именно поэтому вид угольно черных протяжных полос на бетонном тротуаре, напоминающих следы от резкого торможения автомобильных шин, невольно вызвал на его поросшем многодневной щетиной лице улыбку. Ни пронизывающий до самых костей ледяной ветер, ни холод бетонного тротуара, на котором он сидел, сгорбившись в понурой позе, не смогли стереть это выражение мимолетной радости, и, наверное, именно поэтому Ниену удалось привлечь внимание незнакомца. — Только посмотрите на этого милого котика. Чей-то голос, звучавший точь-в-точь как ровный баритон диктора из прогнозов погоды, вывел его из состояния отчаянной прострации. Оторвавшись от созерцания темных полос, Ниен встретился взглядом с парой немигающих глаз, смотревших на него с неподдельным любопытством. — Что за уебки вот так вот запросто могут выбросить своих питомцев на улицу? — вопрос был скорее риторическим, не требующим от Ниена настоящего ответа, хотя он в любом случае не стал бы ничего отвечать. Чужая рука настойчиво потянулась к его макушке, но Ниен с ошалевшим видом дернулся в сторону, уклонившись от непрошеного движения, так что незнакомец едва успел коснуться его флисовых ушей. Ниен уже давно позабыл, как именно ему достался причудливый головной убор, но с тех пор, как он оказался на улице, эта вещь стала для него почти единственным сокровищем (не считая заточки, которую он смастерил из обломанного кухонного ножа, найденного в мусорном баке, и особо прочного куска коряги). К тому же без шапки он бы уже давно отморозил свою другую пару ушей. — Да, после такого ужасного предательства тебе будет трудно вновь начать доверять людям, киса. Но я обещаю, что смогу растопить твое маленькое кошачье сердечко своей любовью и заботой. В этот раз он не успел увернуться, с тревогой вздрогнув всем телом, когда неестественно холодные пальцы бесцеремонно, но в то же время без намека на привычную брезгливость, зарылись в сальные отросшие патлы, касаясь затылка. До этого никому в здравом уме не в голову бы не пришло просто так прикоснуться к нему, обросшему и грязному до такой степени, что любые случайные взгляды уже давно успели смениться с мимолетной жалости на нескрываемое отвращение. Догадка, промелькнувшая в мыслях так же быстро, как шаркнувшая в канализацию крыса, заставила Ниена ощериться, однако прежде чем он успел запустить руку в карман за заточкой, его чрезмерно легкая тушка была ловко перекинута через чужое плечо. Ниен не знал, что именно удивило его больше всего в тот момент — поразительная выносливость этого странного чувака или его весьма поехавший вкус в выборе половых партнеров на одну ночь. Впрочем, его первоначальные попытки сопротивления вскоре сменились притворным спокойствием. Изувеченный никотиновой зависимостью, он с большей охотой цеплялся за призрачную возможность разжиться парой сигарет и чем-нибудь отдаленно съестным, чем за остатки здравомыслия, вопящие о том, что столь откровенное похищение с высокой вероятностью закончится изнасилованием с дальнейшим расчленением, сопутствующем акту некрофилии. Ниен совершенно не заметил, с какой пугающей скоростью они преодолели расстояние, отделяющее руины городских кварталов от пригорода. Дом, в который его притащил потенциальный извращуга, оказался воистину королевским: ковры на полу вместо привычного голого бетона и целеханькие окна без единой трещины. Взгляд раз бегался от количества комнат вдоль длинного коридора, но отправляться к ним было слишком рискованно, сначала следовало убедиться в безопасности обходного пути на случай ненужных поползновений. Не успел он и шагу ступить в сторону, как мертвая хватка широкой ладони стиснула его предплечье, заставив резко обернуться. — Теперь это твой новый дом, котёночек. А я Лютер — твой хозяин, — немигающие глаза впились в него с выражением, не терпящим ни капли неповиновения. В этой фразе Ниен отчетливо мог услышать «лучше не дергайся, сука». Поёжившись, он все же решил проследовать в комнату, к которой его весьма настойчиво подтолкнули. Яркие обои там — смесь из рисунков, детской мазни и блевотного орнамента в мелкий цветочек. Объяснение особенностям интерьера нашлось довольно быстро: стоявший посреди просторной спальни гробик, на деле оказавшийся колыбелькой. — О, маленький братец уже проснулся, — новоиспеченный хозяин с такой осторожностью прижал к груди крохотный сверток, что Ниен почти смог ощутить жалость от намерения убить их собственными руками. У малявки было так много огненно-рыжих волос, что эти лохматые космы полностью закрывали детское личико. — Знакомься, Рэндал, это наш новый член семьи. Его зовут Ниен. На самом деле это было не его имя, но Ниену было откровенно плевать. Его волновало только наличие у этих чудиков-уманоидов сигарет. Скрип дощатых половиц за спиной заставил его резко обернуться, едва не подскочить на месте от неожиданности. В дверном проходе появился ещё один неизвестный (тощий хмырь, как подумалось Ниену), смотрящий на него остекленело-синими глазами, в которых отражался дикий страх, он выставил лапы вперед в слабой попытке предупредительной угрозы. В ответ Ниен издал низкое рычание, щуплый коточел попятился назад, ниже прижав и без того опущенные уши. - Котик, ты как раз вовремя, — на лице Лютера медленно растеклась едва заметная улыбка, больше похожая на тонкий карандашный штрих, чем на непринужденное выражение лица живого человека. — Смотри, Нион, я привел тебе друга. Уверен, вы будете хорошими питомцами и поладите друг с другом. Резко повернув голову на сто восемьдесят градусов с неестественным хрустом, он взглянул на часы, цифры на которых то и дело разбегались по циферблату горсткой растревоженных тараканов. — Что ж, кажется, мне пора покормить братика. А вы, мои питомцы, пока можете отдохнуть. Сегодня у нас по плану вечер водных процедур. — Х-хорошо, хозяин, — едва сумев выдавить из себя пару слов, перепуганный коточелик все так продолжал коситься на угрожающе шипящего Ниена. Ему явно не слишком сильно хотелось оставаться наедине с недружелюбный остроухим собратом, но он не мог ослушаться хозяина. Стоило им обоим оказаться вне поля зрения Лютера, как Нион уже оказался прижат к ближайшей стене без возможности вырваться. Острое лезвие, приставленное к горлу, блеснуло в полутьме коридора секундной вспышкой, так же как чужая кривоватая усмешка. — Не вздумай орать, иначе придушу твоими собственными кишками, — низкий, пробирающий до самых костей голос, как только что выпитая ледяная вода, заставил Ниона дрожать от ужаса, одновременно с этим ощущая, как желтая водолазка неприятно липла к телу от холодного пота. — Покажешь, где сиги, и сможешь прожить немного дольше.