Way down we go

Кабинет отца был очень просторным. Здесь имелось, пожалуй, самое большое окно во всей фракции. Оно занимало всю стену. Стол, что имел форму буквы «Т» стоял в самом центре помещения. Несколько шкафов, полностью набитых папками, в которых хранились важные бумаги. Один кожаный диван и четыре маленьких кресла. Когда я была маленькой, я всё время засыпала на них, пока отец проводил совещания. Ещё у него в кабинете висит груша. Уж не знаю, зачем. Наверное, дань уважения фракции и нашей любви к вечным тренировкам. – Ты вернулся раньше. – заметила я, сидя на стуле напротив отца. Он кивнул, пару раз проморгавшись, словно пытаясь снять наваждение. Потёр переносицу, а после полез к выдвижному ящику. Вытащил оттуда свой излюбленный виски с бокалом и сигару. Начнёт курить? Значит, дело плохо. К слову о сигарах, я должна Эрику две. И кофе. – Что-то серьёзное обсуждали? – задав наводящий вопрос, я внимательно наблюдала за отцом. Вот он наполняет свой бокал, убирая в сторону бутылку. Вот подносит сигару к губам, но замирает. Наверняка обдумывает: сначала закурить или выпить? Или, быть может, делать это параллельно? Сейчас самое главное, чтобы отец ответил мне, а не поступил как обычно. Он любит игнорировать меня. Отец всё же закуривает. Делает затяжку, а после выдыхает едкий дым. Хочется зажать нос или взять что-нибудь и развеять этот неприятный запах. – Как прошли дни без меня? – спросил он, делая очередную затяжку. Я мысленно чертыхнулась. Всё-таки не хочет делиться со мной последними новостями. – Неплохо, – я попыталась принять непринуждённую позу, – ты не поверишь, но без тебя фракция не развалится. Он улыбнулся, хватаясь за бокал. Залпом выпил половину содержимого. Поморщился, и вновь сделал затяжку. Боже, да что же там произошло? Интересно, а Бэй успел что-нибудь рассказать ему? Скорее всего нет, ведь он всё время был с нами, а отец вернулся едва ли двадцать минут назад. – Как тренировки? – Идут своим ходом, – пожимая плечами, ответила я. – Правда, Бэй заменил Макса. У того какое-то секретное задание. – я поиграла бровями, надеясь, что хотя бы про это отец что-нибудь расскажет. Но он лишь кивнул, допивая виски. Ну блин, вот как мне его разговорить? Интересно же! – Мне сказали, – неторопливо начал он, вновь наполняя свой бокал, – ты сблизилась кое с кем. – отец откинулся на спинку своего стула, выжидающе глядя на меня. Как бы я ни пыталась, так и не смогла понять, какие эмоции он вложил в свой взгляд. Чёрт! – ужаснулась я. - Всё-таки Бэй успел рассказать! Так, Эйнс, спокойно. Главное - вести себя уверенно и непринуждённо. В конце концов, что он сделает? В угол поставит? Он перестал это делать, как только мне исполнилось шесть. Вряд ли прибегнет к этому наказанию вновь. Выдохнув, я повторила жест отца. Откинувшись на спинку, я медленно протянула: – Да, а что? – мне бы выяснить, как много (и самое главное - что именно) Бэй успел разболтать отцу. Но неожиданно он начал смеяться. Отец потёр переносицу, сделал затяжку, глоток виски и смерил меня насмешливым взглядом и мягкой улыбкой. – Что весёлого? – непонимающе спросила я. – Не нужно делать такое лицо, – ответил мой родитель, допивая алкоголь и туша сигару, – не на казнь идёшь. Я пожала плечами. – Мне что, нельзя общаться с мальчиками? – Можно, конечно. – всё ещё улыбаясь, ответил он, складывая руки на груди. Интересно, - подумала я, - как сильно он хочет добавить: «Но только с теми, кого одобрю я. Бэй, например». Фи. Не хочу слышать это от него. – Бэй рассказал тебе? – нет смысла ходить вокруг да около. – Нет, – ответ отца поразил меня. А кто тогда? – Не забывай, это моя фракция. Я тут царь и бог. У меня повсюду глаза и уши. Ну, класс. И кто этот некто? Как много он мог сказать? Хотя чего мне волноваться? Я ведь не сделала ничего плохого. Ну, нарушила парочку правил: гуляла после отбоя и тусила в тату-салоне, куда мне вход воспрещён. Но никто от этого не пострадал ведь. – Но, – голос отца заставил сердце замереть. Ох уж эти всякого рода «Но», которые зачастую портят предложения, – раз уж ты заговорила о Бэе... – Пап! – слишком громко воскликнула я, вводя отца в ступор. – Нет! Никакого Бэя! Даже не думай подсовывать его мне! – С чего ты взяла это? – обеспокоенно спросил он. Но видя моё замешательство, его голос резко изменился. – Он что-то сделал? Обидел тебя? – Слишком много берёт на себя, – ответила я, не сумев сдержать раздражение. Голос предательски дрогнул. – Эйнс? – Руки распускает. Хватает, тащит против воли и отдаёт глупые приказы. Я никому не мешала в тату-салоне! – слишком быстро выпаливаю я, пытаясь совладать с дрожью в пальцах. Лучше я сама расскажу обо всём отцу. Он ведь всё равно узнал бы. – Я поговорю с ним. – сталь в голосе отца пугает. – Прости, детка, не думал, что он такой. В следующий раз буду тщательнее выбирать тебе няньку. Глупый смешок вырвался из меня. Нянька. Неужели я всё ещё нуждаюсь в ней? – Знаешь, – после пары минут молчания начал отец, – я выбрал Бэя ещё не только потому, что он хороший боец. Он ненамного старше тебя. Каюсь, были коварные мысли. – он улыбается, а меня пробирает дрожь. Эрик был прав. Отец что, решил поиграть в сваху? С каких пор он думает о парне для меня? Ужас пробирает до костей. А вдруг, если я останусь, то и мужа мне выберет отец. Нет, я так не хочу. Не хочу. – Подумал, вы бы могли стать друзьями. Или даже чем-то бо́льшим. – Пап, хватит. – прошу я, поджимая губы. Чувствую, как кровь начинает приливать к щекам. – Но, – продолжил он, – как я погляжу, в твоём вкусе бывшие эрудиты. – Пап! – я прячу раскрасневшееся лицо в ладонях под звонкий смех отца. – А что? – продолжал этот ужасный родитель.– Парень хорош собой. По нему сразу видно, что он далеко пойдёт и достигнет нехилых высот. – Мы будем про мальчишек говорить? – моё лицо красное, как помидор. Отец всё ещё смеётся, продолжая смущать меня. – Он, кстати, метит на твоё место. Отец уже потихоньку успокаивается, вытирая слёзы с уголков глаз. – Говорю же, – отвечает он, – далеко пойдёт. Того, глядишь, действительно будет сидеть в моём кресле. – Я ему не нравлюсь, – зачем-то говорю я, – как девушка. – добавляю, когда замечаю, как бровь отца выгибается. – Не болтай глупостей, – в голосе отца так и сочится нежность, – ты очаровательная. – Ты так говоришь, потому что ты мой папа. Все папы любят своих дочерей и считают их замечательными. Ты просто не слышал, как он разговаривает со мной. – Дай ему время, – посоветовал он, – этот бывший эрудит ещё не до конца освоился. Первые месяцы всегда сложные. – Что, благословляешь нас? В сваху решил сыграть? – я не смогла не съязвить. – Я рад, что ты социализировалась. – честно признался он. – Жалко, конечно, что это произошло в твой последний год перед выбором. Я всеми силами подталкивал тебя к обретению друзей, но всё это плохо кончалось. Даже Бэй опьянел от мысли, что может стать ближе ко мне через тебя. Возможно, даже твой эрудит тех же помыслов. – Что? – только и смогла вымолвить я. Отец сел ровно, сложив руки на столе. Я повторила его жест. – Я тоже думаю о том, что это, возможно, наш последний год. – как бы отец ни пытался, он не смог скрыть горечи в голосе. – И мне жаль, что я не всегда был хорошим родителем, ставя обязанности перед фракцией выше тебя. Эйнс, я не глупый. У тебя на лице всё написано. Все эти мысленные терзания о выборе фракции мучают тебя. Или мучили. И мне жаль, что я не могу быть рядом с тобой в этот период. Сам я легко определился. Родился в Бесстрашии и умру тут же. – Вообще не было мыслей об уходе? – спросила я, поражаясь тому, насколько всем легко даётся выбор фракции. Всем, кроме меня. – Ни одной. – грустно улыбаясь, ответил отец. – Всегда знал, что буду здесь. Тест, к слову, тоже определил меня в Бесстрашие. Я хотел бы, чтобы и тебе этот выбор дался легко. Я, кстати, очень много размышлял на эту тему. Что вообще определяет наши внутренние качества? Место, в котором мы живём? Люди, что окружают нас? Может ли это как-то передаваться по наследству? Каким будет ребёнок, рождённый от союза двух фракций? Я долгие годы донимал Фила, прося провести какие-нибудь исследования, эксперименты. Он вроде как собирался сделать это, но его сместила Джанин. Эта молодая, напыщенная, очень глупая женщина. Джанин Мэттьюс действительно была самым молодым лидером на данный момент. Ей ещё тридцати даже не было. – Что ты там сказал про ребёнка?... – спросила я, пытаясь переварить отцовский монолог. – Твоя мать была перешедшей. Она перешла в Бесстрашие из Дружелюбия, при условии, что тест определил её в родную фракцию. Я в изумлении раскрыла рот. Отец что, действительно так сильно переживает из-за моего возможного ухода, что решился рассказать мне чуточку больше о маме? – Может, поэтому тебя так тревожит выбор фракции? Увы, знать нам этого не дано. – печально закончил отец, глядя куда угодно, но только не на меня. – Прошу, – шёпотом попросила я, – расскажи ещё что-нибудь о маме. Отец отрицательно покачал головой. – Мне очень больно, детка. – я сжала губы, стараясь сдержать слёзы. – Но могу рассказать, почему она выбрала нас. – Да, расскажи! – я не смогла сдержать широкой улыбки. Вот в чём дело! Нужно было раньше припугнуть отца тем, что возможно, уйду. – Она хотела быть сильной. – отец погрузился в омут воспоминаний. – Именно это она всегда твердила, когда её спрашивали о том, почему она покинула родные стены. Она хотела быть опорой для жителей Чикаго. Хотела нести справедливость. Хотела построить лучший мир. Дружелюбная натура в ней не умерла даже после Инициации. Мне тогда было двадцать лет. Я только стал лидером, заменив Шона. Он был дедом Макса. Это была такая ответственность. Я был очень юным, лишь два года назад совершив выбор в пользу родного дома. Ты знаешь, как выбирается лидер? Я кивнула. – Любой член фракции вправе выдвинуть свою кандидатуру на роль лидера. Если народ одобрит его, тогда начнётся Совет лидеров, после чего состоится Совет Чикаго. Окончательное слово за Советом города. – Верно. – ответил отец. – Но у уходящего лидера есть право слова. Он может сам назвать преемника, и тогда все эти советы ни к чему. Конечно, есть возможность того, что Совет отклонит новую кандидатуру. Но в таком случае им легче просто отклонить предложение лидера об уходе. – Тебя выбрал Совет? – Нет, меня назначил преемником Шон. Все одобрили мою кандидатуру. Я так радовался в тот день. Так гордился собой. Конечно, нажил врага в лице Пола. Он был отцом Макса. Но это всё быстро улеглось. Совет лидеров тоже быстро полюбил меня. Я внимательно слушала отца. Он не всегда откровенничает со мной. Чего ждать от Эрика, если собственный отец практически всегда отмалчивается? – Но как только я увидел новоприбывших, – на его лице отразилась широкая улыбка, – как только я увидел её, мою Марту, я понял, что пропал. Такая хрупкая, как цветочек. С такими рыжими волосами, что мне казалось, будто у неё пламя на голове. Я тут же прикоснулась к своим волосам, что не осталось незамеченным для отца. – Я сразу понял, что она именно та, кто нужна мне. Я начал ухаживать за ней. Так сильно проявлял знаки внимания, как только мог. Пока не понял, что она отвечает мне взаимностью лишь из-за моего статуса. Я был готов бросить абсолютно всё. Отдать лидерство в любые руки, лишь бы она любила меня не из-за страха, что я вышвырну её, откажи она мне. Подал в отставку. Не приняли. Тогда я смирился с тем, что она не полюбит меня в ответ. Я наблюдал за ней издалека, внимательно следил за тем, как проходит её обучение. Внезапно отец издал смешок, который перерос в полноценный хохот. Как только он успокоился, он продолжил: – Макс тоже на неё глаз положил. Ай, сукин сын, ухаживал за ней похлеще моего. Но, в конечном счёте, Марта выбрала меня. Помню, как Макс напился на нашей свадьбе и торжественно клялся в том, что больше никогда не сможет полюбить ни одну женщину и оттого умрёт в одиночестве. Сколько бы я не пытался, – он пожал плечами, – со сколькими бы женщинами я не знакомил его, он упрямо держит своё слово. Я поражена до глубины души. Макс любил мою маму? Настолько сильно, что после её смерти, как и мой отец, не смог заново полюбить? Ай, мама, вертихвостка! Интересно, как он перенёс её смерть? Быть может, поэтому он старается долго не смотреть на меня? – Помню, как каждый год пытался отказаться от лидерства. Сначала в пользу Пола, потом в пользу Макса. Мне каждый год отказывали. Однажды мы столкнулись с очень отчаянными изгоями, что напали на нас. Меня тогда сильно ранили, Марта чуть с ума не сошла. Именно тогда я понял, что в ней зародилось семя любви, которое я отчаянно пытался взрастить. И как итог, – он указал на меня рукой. Отец рассказал даже больше, чем планировал. Всё это время на моём лице сияла улыбка. Как много я узнала! А нужно было всего лишь покошмарить отца своим уходом! – День, когда ты родилась, был самым лучшим днём в моей жизни, – тихо добавил он, когда я уже ничего не ожидала услышать. – Этот день затмил даже день, когда меня назначили лидером, когда Марта согласилась стать моей женой, день свадьбы. Всё прошлое было перечёркнуто. Все негативные мысли, вся боль исчезли, когда твоя крохотная ручка обхватила мой палец. – у отца что, слёзы выступили на глазах? У меня что, слёзы выступили на глазах? – Всё перестало иметь значение, когда ты впервые открыла глаза и увидела меня. Отец никогда не был так искренен со мной, как в эти минуты. – Через два месяца Марта умерла. Ни один эрудит так и не смог определить причину смерти. Её внезапная кончина ввела весь Чикаго в траур. Она была столь юной. Эйнсли, я клянусь, что вскрыл бы себе вены в тот же день, если бы не ты. Если бы я не знал, что ты, будучи только двухмесячной малышкой, ждёшь меня, я бы умер. Моим новым смыслом жизни стала ты. Только ради тебя я вернулся из больницы Эрудиции. Только ради тебя я всё ещё продолжаю жить. Я вновь попытался уйти в отставку, чтобы полностью посвятить себя тебе, но мне опять было отказано. Отец внезапно замолчал. Словно обдумывал: договорить или нет? – И сейчас, когда у нас, возможно, остался лишь год и ты обзавелась друзьями, я прошу лишь об одном, – его взгляд, полный боли, ударил меня под дых. Весь кислород исчез из лёгких. Меня затрясло. – Уделяй своему старику хотя бы немного внимания. Меня тоже удерживают обязанности, тем более сейчас, когда Маркус нуждается в моей поддержке. Но я клянусь, – он взял мои ладони в свои, – я буду уделять тебе столько внимания, сколько смогу. Будем, как и раньше, проводить больше времени, занимаясь какими-нибудь делами. Я улыбнулась. Не удержавшись, я вскочила с места, перелезла через стол и упала в объятия отца. Такие тёплые и родные. Они вернули меня в беззаботное детство. И как после этого можно уйти? Ни за что! Тем более сейчас, когда я привязана к родному дому как никогда. – В последние дни, – начала я, отлипая от отца, – я уже не думаю о выборе. Тренировки отнимают все силы! – Тренировки или Эрик? – ухмыльнулся он, на что я стукнула его в плечо. – Буду честен, – произнёс отец, поглаживая меня по волосам, – имею корыстные планы. Готов даже лично поженить вас, лишь бы ты осталась. – Ага, – я кивнула, – значит и эта сопливая история была рассказана лишь для того, чтобы разжалобить меня? – Конечно. – согласился отец, целуя меня в лоб. – Говоришь, он метит на моё место? Отлично. Флаг ему в руки. Хотя когда-то я обещал своё кресло Максу. Тем более когда-то его дед руководил фракцией. Как бы они не подрались. – Макс сделал Эрика своим протеже, – поставила в известность отца я, – так что не переживай. Уж что-нибудь придумают. Мы пересели на диван. – А почему Шон не назначил преемником Пола? Он ведь был его сыном. – Я тоже интересовался этим. – ответил отец. – Так и не получил ответ. К слову, это мой план «Б». Я непонимающе выгнула бровь. – Назначу тебя своей преемницей. – самодовольно улыбаясь, ответил отец. – А что? Я ведь не всегда буду лидером. Рано или поздно я либо сам уйду, либо меня придётся сместить. Моим последним словом будет выбор в твою пользу. Я хохотнула. – Тогда Эрик точно убьёт меня! Или Макс. Да и посуди сам, – вскинув руки, произнесла я, – какой из меня лидер? Я ещё маленькая. Не знаю многих вещей. Да и вряд ли народ или один из советов одобрит меня. Я всего лишь твоя тень. – Моя дочь. – поправил он. – Да, – я согласно кивнула, – я никогда не думала об этом. И не уверена, что у меня получится. Я даже не знаю, что мне выбрать. А тут речь о руководстве целой фракцией! Чикаго! Нет, я не смогу. Тут нужен кто-то, у кого есть мозги. Кто может ими руководствоваться. А я всегда полагаюсь на сердце. – Думаешь, – начал отец, – твой Эрик справится? – Он не мой, пап, – я закатила глаза под широкую улыбку отца. – Но думаю, что да. Ему просто нужно время. Он ещё молод. Лет пять, и он сможет стать хорошим лидером. Но лучше тебя не станет. Я не стала говорить про Эрика подробнее. О его прекрасных умственных способностях, о его манипуляциях. Кукловод несчастный. – Отлично! – радостно произнёс отец, хлопая в ладоши. – Тогда возвращаемся к плану «А». Я вновь непонимающе гляжу на него. – Поженю вас! – Пап! – что за желание выдать меня замуж? – Ну, ладно-ладно, – улыбается он, – больше не буду. Из него вырвался тяжкий вздох. Веселье прошло. По всей видимости, он решил рассказать мне что-то ещё. – Я не просто так начал этот разговор. Я всё ещё думаю об отставке. Устал я. Ещё и тема лидерского Совета добила меня. Я молчала, давая отцу возможность выговориться. Он упоминал, что Маркус ждёт от него поддержки. После побега его жены и ухода сына из фракции в этом году на него свалилось много грязных слухов. Я знаю, что Эрудиции не нравится, что главу городского Совета возглавляет Отречение. Помимо этого, как выяснялось пару минут назад, отца-таки беспокоит мой возможный уход. Да ещё и тема лидерского Совета... – Что обсуждали? – вновь попытала удачу я. Отец курил, значит, что-то серьёзное. – Дети изгоев. – ответил он, прикрывая глаза. – Альтруисты считают, что дети невиновны. И я понимаю их. То, что родители не смогли прижиться ни в одной фракции, не означает, что их дети тоже не смогут. Обсуждался шанс для детей изгоев. Чтобы они наравне с нами делали выбор в восемнадцать лет. Ого. Вот это действительно было неожиданно. – Эрудиция и Искренность - против. Дружелюбие и Отречение - за. И как всегда, выбор за Бесстрашием. Мне был дан день на обдумывание. С одной стороны, дети не всегда повторяют судьбу родителей. И это действительно несправедливо по отношению к ним. Им просто не повезло родиться у изгоев. Но, с другой стороны, общество не примет их. По крайней мере, не сразу. Смогут ли они адаптироваться, если не знают устоев нашей общины? Если они элементарно даже школу не посещают? А если всё-таки принадлежность к фракции каким-то образом передаётся по наследству? Что тогда? Они дети изгоев, которые не пригодны ни к одной фракции, а мы просто так потратили время и ресурсы. И что, если это вызовет волну негатива среди взрослых изгоев? Что, если они восстанут? Столько мыслей, голова раскалывается. Отдохну чуток и начну совещание. – Спасибо, что рассказал мне. – я сочла нужным поблагодарить отца. – Я рассказал тебе, потому что хочу услышать твоё мнение. Вот твой шанс проявить себя как лидера.

***

Направляясь в общежитие, я только и думала о словах отца. Дать детям изгоев шанс на лучшую жизнь или оставить всё как есть? Когда я вошла, я заметила, что Эрика и Фора нет в комнате. До отбоя пара минут. Успеют ли они вернуться? Ко мне подлетела Агата. – Ты была у отца? – спросила она. После того как я положительно кивнула, она продолжила: – В яме такое было! Просто ужас! – И не говори, – подтвердила её слова Тара. – Что было? – спросила я, надеясь, что это никак не связано с Эриком и Фором. Агата начала рассказывать. – Бэй вызвал Эрика и Фора на ринг, чтобы определить, кто займёт первое место в рейтинге. Они начали драться. Всё было хорошо. Первые пару минут. Потом, когда мы поняли, что ни один из них не хочет уступать, мы напряглись. Их бой становился жёстче. И жёстче. И ещё жёстче. Они оба еле стояли на ногах, но продолжали колотить друг друга. Там было столько крови! Я кричала, умоляла их остановиться. Просила Фора, просила Эрика. Даже Бэя попросила остановить бой, но тот лишь отмахнулся, мол, нужно определить победителя. Они ломали друг другу конечности! Разбивали носы, губы. Каждый из них так кричал! Было столько хрустов, словно они ломали каждую косточку в теле соперника. – Говорят, – вставила Грейси, – бесстрашные до сих пор отмывают ринг от их крови. Я ужаснулась. – Их лица были больше похожи на кровавые месива! Все в синяках, в крови, глаз не видно. По рингу валялись выбитые зубы! И много, очень много крови! Я ведь говорила уже про это? Так вот, очень много крови! – Они одновременно свалились, – продолжила Дженна, – но Бэй зачислил победный балл Эрику. Мол, он упал на секунду позже Фора. – И сказал, что завтра выходной. – вставила Рэйчел, но я уже не слушала впечатлительных девочек, направляясь к выходу из общежития, а оттуда в больничное крыло.