Привязанность

      Бедный, бедный Даби. Ей богу, побитый мальчишка без пластырей. Опьянённая жалостью Тога увлекает его в поцелуй, будто способный сгладить все углы прошлого, оставившие на его душе синяки и шрамы на теле. Правой рукой она касается его шеи, проводя кончиками пальцев по не способной чувствовать эти касания коже; левая рука опускается парню на рёбра. Вот бы он утонул, растворился в ней.       Даби отвечает взаимностью, проводя ладонью от лопаток до копчика Тоги и прижимая её к себе. Если быть откровенным, он давно мечтал сблизиться с Тогой не столько в духовном плане, сколько в физическом. Шелковистые волосы, янтарные глаза с игривым блеском, заметные клыки — наверно, особенность причуды, — выраженные ключицы и округлые бёдра. Чего стоило посмотреть на Тогу, одетую в его оверсайз футболку, и без того свободно висящую на миниатюрной девушке. Она никогда не стеснялась открытых ног: безрассудно доверяла едва знакомому человеку, считая, что он не тронет без разрешения. И он не трогал, пока не пришло долгожданное время; пока в её жёлтых глазах не загорелся зелёный свет — отражение его синего пламени.       Продолжительный поцелуй прерывается, когда Даби переворачивает Тогу — она выдыхает, опускаясь на спину, — и оказывается сверху. «Гандоны,» — мысль будто молнией ударяет в голову, и Даби благодарит всех богов, кто хоть как-то причастен к этому внезапному напоминанию. Как долго не было секса у этой непросыхающей затворнической тушки? И вспоминать стыдно, а ведь это ещё не касаясь вопросов «где и с кем». Даби отстранился от Тоги, повернув голову в сторону тумбочки, где, вероятно, валялись презервативы. Повезло: в тумбочке нашлись две серебристые упаковочки, отправившиеся поближе к страстной парочке — на спинку дивана.       Возвращаясь, он сразу же запускает ладони под свою же футболку, неприлично скрывающую желанное тело девушки. Её нежная прохладная кожа отвечает на касания рук разгорячённого Даби волнами мурашек: ещё немного, и ему окончательно сорвёт голову. Но он нежен, хоть и чертовски нетерпелив: судя по всему, он будет первым у Тоги, пусть она и предпочла ничего не говорить.       Она ведёт пальцами по щеке, переходя с гладкой скулы на шершавую челюсть, едва цепляясь за скобу. Сердце ёкает, а в янтарных глазах вспыхивает что-то нечеловеческое, животное; начинают свой танец огоньки страсти. Рука останавливается, вздрагивая, и кончик указательного пальца возвращается на кусочек металла, слегка надавливая на него. Дыхание учащается, по телу разливается горячая волна возбуждения.       Ему было больно. Больно гореть, чувствовать скрепление обгоревшей и здоровой частей кожи, больно восстанавливаться. Лопались капилляры, освобождая вязкую кровь. А в Тоге борются возбуждение и жалость, жалость подпитывает эту безумную страсть, заставляя сердце стучать сильнее, чем когда-либо. Сильнее, чем когда она убивала, ведь тогда в душе не было ни грамма сострадания к жертве. Сейчас же она течёт как сука, лёжа под своим изувеченным мальчиком, из которого так и хочется выдавить хоть ещё пару капель крови, чтобы потом снова его приласкать и спасти.       Даби поморщился, но тут же его губы разлились в хищной улыбке. То ли алкоголь, то ли безудержное желание взять своё — он не знает, но ему определённо нравится. Оковы смущения, что сдерживали его, заставляя быть аккуратным, спали. Даби отстранился от Тоги, рывками пытаясь снять с себя одежду и тут же откидывая вещи на пол. Боксёры отправляются на спинку дивана, Даби берёт в одну руку член и оголяет головку, наблюдая, как Тога стягивает кружевные трусики, не собираясь избавляться от футболки, и нагло пялится на его сочащийся пенис. Несколько движений, и Даби осаждает сам себя, через силу и огромное нежелание надевая презерватив.       Худое тело, почти на половину замаранное шрамами от ожогов, нависло над Тогой. Даби наклонился, положив большой палец на нижнюю губу девушки, тем самым заставив её приоткрыть рот, после чего ввёл в него два пальца. Тога облизнула пальцы и начала их посасывать, от чего член Даби снова подался вверх. Приятно, конечно, но пальцы смачивались не просто так, и Даби направил облизанные пальцы туда, где нормальные люди используют смазку. Конечно, можно было обойтись и без этого: самодовольная улыбка расползлась по лицу Даби, когда он коснулся и без того мокрого влагалища Тоги, постепенно растягивая его и вновь возвращая пальцы на клитор, давая девушке передышку.       Даби начал входить, одной рукой придерживая Тогу за талию. Она немного дёрнулась, схватив парня за руку. — Расслабься, — прорычал Даби, — а то больнее будет.       Узко и горячо. Он начинает медленно входить глубже, позволяя Тоге привыкнуть к новым ощущениям. Её лицо раскраснелось, волосы растрепались, и на глазах выступили слёзы. Через пару минут грудь Тоги вздымается немного иначе, спокойнее, и с её уст слетает первый лёгкий стон. По лицу Даби самодовольно ухмыляется, ускоряет темп, сжимая в руке грудь девушки.       Длинные цепкие пальцы Тоги вновь тянутся к лицу Даби, мимолётно касаясь жилистой груди, нащупывают скобы и нажимают сразу на две, заставляя её судорожно выдыхать и облизывать губы, а его — морщиться, но входить жёстче. Она прильнула к его сухим потрескавшимся губам, в поцелуе покусывая их: чтобы до алых ручейков крови, до железного привкуса. Развратная. Упивается вкусом крови на языке, наслаждается запахом разгорячённой кожи — аромат с ноткой гари. Стонет сквозь поцелуй, дышит в такт его толчкам, впивается ногтями свободной руки в кожу его спины, прижимаясь к обнажённому торсу крепче.       Даби кончает громко, заполняя всю комнату продолжительным хриплым стоном. Ложится на Тогу, не выходя из неё, — ей, вдавленной в диван, нечем дышать — и сжимает её плечи. — Охуенно, — он шепчет, дыхание обдаёт жаром и щекочет шею.       Тога не отвечает — ей, блять, не вдохнуть! Она кладёт ладони на выпирающие рёбра Даби, подталкивая это тело вверх. — Ой, — он резко привстал, — извини, задавил тебя, — и рассмеялся.       И сейчас Тога не отвечает: её сердце бьётся так, что пульсирует в висках, в ушах стоит гул. Она не может сфокусировать мутный взгляд, укутанный пеленой ломающего желания. — Даби, — Тога с трудом разжимает челюсти; даже не заметила, что он уже вышел из неё, — можно взять немного твоей крови?       Её глаза пусты; она, даже не моргая, залипла на точку перед собой. В отличие от недоумевающего Даби, хлопающего ресницами. — Да? — он произносит более вопросительно, нежели убедительно.       Тога тут же вскакиевает с дивана, направляясь за ножом и пробиркой, раздобытой чёрт знает когда и где. — Палец, — по возвращении приказывает она Даби, даже не глядя тому в глаза. Он сидит до сих пор голый — только презерватив снял и куда-то выбросил.       Даби протягивает палец, Тога делает царапку и прикладывает порезанную часть к краю стопки, прижимая сверху, чтобы капало лучше. Так много крови не соберёшь; она режет все пальцы одной руки покорного Даби, набирая чуть меньше трети стопки. — Спасибо, — говорит, облизывая губы и широко улыбаясь, после чего целует Даби в щёку.       Она уходит в ванну, так ничего и не объяснив, а Даби снова не задаёт вопросы. Он знает, что Тога — заложник своей причуды, и ей трудно без крови, она испытывает настоящую жажду. Да, это случилось неожиданно и застало Даби врасплох, но ничего страшного. А ушла, наверно, чтобы он не видел, как она утоляет свои животные потребности. Что же, посидит там и вскоре вернётся, а он пока уберёт беспорядок, сходит покурить и ляжет спать, ожидая Тогу.

***

      Она заходит в ванну, не замечая перед собой практически ничего. Разум будто затуманен, перед глазами всё плывёт. Стопка с кровью отправляется на стиралку, пока Тога включает воду в ванной, закрывает дверь и раздевается.       Тога ложится в тёплую воду, захватывая с собой драгоценный напиток. Подносит к губам, смакуя красную жидкость как роскошный ликёр.       Что будет, если смешать вино с кровью Даби? Считается ли это понижением градуса?       С каждым глотком Тога всё больше пьянеет, но точно не из-за спирта.       Что такое любовь? Наверно, секс — наивысшая форма любви для обычных людей. Он позволяет телам слиться воедино, доставляя обоим невероятное удовольствие. Но что такое любовь для неё, человека, способного буквально перевоплотиться в любимого?       Она сидит в ванной, глядя на свои руки со шрамами от ожогов. Встаёт, улыбаясь отражению в зеркале, и начинает изучать своё новое тело. Так вот, что чувствует Даби; вот, как ощущаются эти проклятые шрамы! Вот, что он чувствует, оголяя головку…       В облике Даби Тога стоит перед зеркалом, оставляя на руках неглубокие порезы — достаточные, чтобы окрасить в любимый цвет желанное тело. Она дрочит на человека, что смотрит на неё в отражении, совершенно запутавшись, но отпустив мысли хотя бы на ближайший час.