вкус чернил | vkook

      Чонгук даже не знал, сколько времени прошло. Он не мог оторвать глаз от татуировщика, обнимающего своего сына. Сына.       Тэхён был так молод. Судя по внешнему виду, маленькому мальчику было, вероятно, около трех-четырех лет, а это означало, что тату-мастеру было не больше двадцати, когда он стал отцом.       Кроме того, он не мог не думать, что если у рыжего будет ребенок, это может означать, что он состоит в отношениях. Он прекрасно понимал, что не имеет права сомневаться в этом или ревновать к потенциальной партнерше этого человека, но не мог контролировать свои чувства. Он не знал, что ему следует чувствовать или думать.       Через некоторое время татуировщик встал, взяв сына на руки, и внимательно посмотрел на лицо малыша. На бровь мальчика был наклеен голубой пластырь с обезьянками. Тэхён слегка коснулся лба маленького мальчика, словно проверяя, нет ли других травм. Его прикосновение было настолько чувствительным, что Чонгук не мог оторвать глаз от его татуированной руки. — Что случилось? — наконец спросил он, переводя взгляд на старую женщину. — Дже играл с другими детьми на нашей детской площадке, но когда он слез с качелей, он упал и рассек себе бровь… — начала она. — Я осмотрела его, он был в порядке. Рана не требовала зашивания. Это всего лишь небольшой порез, — добавила женщина помоложе. Как догадался Чонгук, это, вероятно, была медсестра, работающая в детском саду. — Я обработала рану, и все в порядке, но такой порез сильно кровоточит, и малыш испугался, — продолжила она. — Поэтому я и решил немедленно связаться с вами, — снова закончила старшая. — Вы поступили правильно, миссис Чхве. Спасибо, — сказал Тэ. — Ты испугался, тигр? — спросил он, поглаживая темные, почти черные волосы мальчика. Его голос снова стал тем теплым, нежным оттенком. — Ага, — подтвердил малыш, сделав грустное лицо. Его большие темные глаза блестели от слез. — Дже немного плакал, но он был очень смелым, — сказала медсестра, улыбнувшись татуировщику. — Если хочешь, Джэ все еще может остаться в детском саду… — начала госпожа Чхве. — Нет. Нет необходимости. Я все равно уже отменил свою работу на сегодня, так что я отвезу его домой. Он, вероятно, сильно испугался, поэтому я бы предпочел, чтобы он провел остаток дня со мной, — объяснил он, прежде чем снова поцеловать сына в щеку и откинуть волосы с его глаз. — Спасибо за звонок мне, — говоря это, он повернулся на каблуках и уже собирался уйти, как вдруг остановился, как будто что-то вспомнил. — Я сегодня забыл свой мобильный телефон, не могли бы вы вызвать для меня такси? — он спросил. — Тэ, — внезапно сказал Чонгук. — Не надо, я тебя подвезу. Я часто вожу дочь своего брата, так что у меня даже есть детское автокресло в багажнике. — Уверены ли ты? Я не хотел бы беспокоить тебя… — Это не проблема, — быстро добавил он, и Тэхён кивнул. — Хорошо, — согласился он, затем снова посмотрел на директора. — Спасибо. Тогда такси не понадобится. До свидания, — попрощался он и вышел из комнаты, все еще держа сына на руках.       Они шли некоторое время в полной тишине. Тэхён на несколько шагов впереди Чонгука. Брюнет был так растерян, что не мог ни на чем сосредоточиться. У него была тысяча вопросов, но он знал, что не имеет права просить объяснений. Татуировщику не пришлось объяснять ему свою жизнь. Они только что встретились.       Когда парень внезапно исчез в понедельник, а затем не появился во вторник, он почувствовал, что что-то ему недоговаривает. Теперь все это имело смысл. Что он пропал сразу после работы. Он сказал ему, что то, что он делает, очень важно, и что он не может встретиться с ним, но даже на мгновение не подумал, что у парня может быть ребенок.       Когда они вышли на улицу, Тэхён поставил мальчика на землю и присел перед ним, чтобы опуститься до уровня сына. Он поправил его одежду и провел рукой по темным волосам. — Что ты хочешь делать сейчас, Джей? — он спросил. — У папы сегодня целый день для тебя, — добавил он, ласково глядя сыну в лицо. — Дже хочет мороженого, — сказал маленький мальчик, и Тэ громко рассмеялся. — Что ж, я мог ожидать этого, — сказал он. — Ничто не помешает тебе получить солидную порцию мороженого, а, тигренок? — он рассмеялся, и маленький мальчик только энергично закивал. Тэхён погрузил свои татуированные пальцы в нежные волосы ребенка и взъерошил их рукой, затем посмотрел на Чонгука. — Хотел бы ты пойти с нами за мороженным? — спросил он и, не дожидаясь ответа, снова посмотрел на сына. — Дже, это Гук, друг папы. Он привез меня сюда, к тебе.       Маленький мальчик посмотрел на человека, стоящего рядом с ним, и несколько раз моргнул своими карими глазами, прежде чем потянуть свою маленькую ручку к нему. — Давай, Гуги. Папа хочет, чтобы ты пошел с нами за мороженым, — позвал он, и Чонгук громко рассмеялся и взял мальчика за маленькую ручку. Малыш был таким милым. — Для меня будет честью, — сказал он, улыбаясь мальчику.       Подняв глаза, он встретился с темными глазами татуировщика. В них было что-то новое. Что-то, чего он еще не видел, но прежде чем он успел это уловить, рыжеволосый отвел взгляд. — Я знаю такое классное место, где мы можем поесть вкусного мороженого, а рядом детская площадка. Я часто беру туда дочь своего брата, — сказал он, все еще немного смущенный. — Может быть, ты хочешь пойти туда? — он спросил. — Джэ будет твоим самым большим поклонником, если ты пригласишь его на мороженое, — ответил Тэ. — Да! Мороженое! Гуги, пригласи Джея на мороженое! — закричал малыш, с энтузиазмом подпрыгивая на месте. — Тогда вперед.       Чонгук снова громко рассмеялся, затем протянул руку к мальчику, и ребенок, не колеблясь, подал ему свою крошечную ручонку. Брюнет нежно сжал ее и стал вести малышку к своей машине. Идя впереди, он оглянулся через плечо и дразнящим взглядом посмотрел на татуировщика. — Интересно, откуда у малыша такие сладкие способности переговорщика? — спросил он, даже не ожидая ответа, и снова отвернулся.       Тэхён фыркнул себе под нос, затем сунул свои татуированные руки в карманы черных брюк и поднял голову, чтобы посмотреть вперед. Он постоял там мгновение, глядя на высокую спортивную фигуру Чонгука, идущего рядом с этим маленьким существом, которое все это время было всем его миром, но по какой-то причине он был очень тронут этим зрелищем. Обычно он не рассказывал своим потенциальным партнерам о Джее, ждал, когда дело станет более серьезным. Он хотел защитить его таким образом, но, увидев малыша с Гуком, он почувствовал то, чего никогда раньше не чувствовал.       Обычно он боялся сказать правду, в этот раз у него даже не было времени об этом подумать, но он солгал, сказав, что не чувствует облегчения, что ему не нужно скрывать тот факт, что у него сын. Он любил Джея больше всего на свете. Малыш был для него самым важным. Так что он был рад, что Чонгук уже знал правду, и теперь он мог разделить с ним эту часть его жизни. Парень был, конечно, удивлен, ибо кто бы мог ожидать, что у такого человека, как он, будет почти четырехлетний сын, но он, похоже, воспринял эту информацию довольно хорошо. — Ты поедешь с нами за этим мороженым, или я тоже должен пообещать тебе двойную порцию, прежде чем ты сядешь в машину? — внезапно спросил голос, и только сейчас Тэ понял, что Чонгук уже посадил ребенка в автокресло, а сам все еще стоял на том же месте. Смущенный, он рассмеялся и быстро побежал к машине. — Двойное мороженое звучит довольно заманчиво, — сказал он. — Почему я совсем не удивлен? — спросил Чонгук, прислоняясь к своей машине. Улыбка скользнула по его губам. — Садись сзади. Джею, наверное, станет лучше, если ты сядешь рядом с ним, а я отвезу вас к обещанному мороженому, — приказал он и уже собирался сесть на водительское сиденье, как вдруг татуировщик схватил его за руку, мешая ему уйти. Чон инстинктивно посмотрел на сильную руку парня, затем перевел взгляд на его теплый взгляд. — Спасибо, — сказал Тэ, затем быстро обежал машину и сел на заднее сиденье рядом с сиденьем Джэ, прежде чем брюнет открыл рот.       Брюнет улыбнулся про себя, затем занял свое место, пристегнул ремни и, убедившись, что все готово и может двигаться, завел двигатель. По дороге в парк они не разговаривали друг с другом. Чонгук сосредоточился на дороге, а Тэ болтал с сыном и задавал вопросы о своих друзьях из детского сада. Малышу не терпелось ответить на его вопросы, и казалось, что весь стресс, связанный с его несчастным случаем, куда-то исчез.       Чон иногда не мог не смотреть в зеркало. Было совершенно новым видеть, как Тэ шутит и разговаривает со своим сыном, но татуировщик выглядел так естественно и непринужденно. Иногда он взъерошивал рукой темные волосы ребенка или убирал их с его больших темных глаз, иногда целовал его маленькую ручку. Это было так чертовски мило, что Чонгук несколько раз улыбался сам себе, глядя на них.       Парк, в который он их привел, был ближе к более богатому району Сеула. Он часто брал Ю сюда, когда проводил с ней день. Он знал, что маленькой девочке нравится мороженое, которое здесь подают, плюс поблизости была песочница и хорошо оборудованная игровая площадка для детей, так что он знал, что это будет идеальное место. Он собирался провести весь день в тату-салоне, так что его сеанс оборвался так внезапно, что он не собирался возвращаться в свой офис.       Доехали меньше чем за полчаса. Чонгук припарковал машину и вышел, наблюдая, как Тэхён осторожно освобождает мальчика от сиденья. Парень делал это ловко, словно заботясь о малютке каждый день. Его движения свидетельствовали об опыте, но также и о родительской заботе. Татуировщик взял малыша на руки, вытащил из автокресла и поставил на землю. Он присел на корточки перед сыном и внимательно посмотрел ему в лицо, снова осторожно коснувшись пятна на виске. — У тебя ничего не болит, тигр? — спросил он, и уши Чонгука снова наполнились теплым, заботливым голосом.       Ему нравилось, как менялся голос парня каждый раз, когда он обращался к сыну. Тогда его низкий глубокий голос казался еще более ровным. Это было как мед для ушей. Точно так же изменился и его взгляд. Он смотрел на него тем устрашающим взглядом, о котором думал по ночам, и когда он смотрел на сына, то видел в его взгляде только заботу и самую чистую, самую настоящую любовь.       Было странно внезапно увидеть Тэхёна в этой версии. Он не ожидал увидеть татуировщика в такой необычной роли, но она ему чертовски понравилась.       Он солгал бы, если бы сказал, что у него нет к нему миллиона вопросов, половину из которых, вероятно, ему не следовало задавать вслух, но сейчас это было не важно. Он не собирался давить на него. Он мог видеть, как испугался после звонка из детского сада. Он почти все еще чувствовал теплоту его дрожащей руки, когда тот сжимал ее в машине, и слишком хорошо помнил, как тот смотрел на него тогда.       Убедившись, что с ребенком все в порядке, Тэ схватил сына за руку и выпрямился, а затем посмотрел на Чонгука. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, пока, наконец, брюнет, кряхтя, не прервал этот несколько неловкий момент. Они оба не знали, как теперь себя вести.       Тэхён не думал, что Чон так быстро узнает о его сыне, и уж тем более не ожидал, что это произойдет при подобных обстоятельствах, и Чонгук явно все еще был удивлен новой информацией. Он не мог винить его, конечно, мало кто ожидал бы, что парень, которому едва исполнилось двадцать четыре, станет отцом мальчика, которому почти четыре.       Кроме того, его образ, многочисленные татуировки, пирсинг и экстравагантный стиль часто не шли рука об руку с образом молодого отца, пытающегося хорошо воспитать своего ребенка. Скорее, большинство людей ошибочно приняли бы его за папу «выходного дня», который заботится о своем сыне только тогда, когда кто-то заставляет его это делать или когда у него нет оправдания заботиться о нем.              Но с ним все было совсем иначе. Он рос без отца, поэтому хотел, чтобы у его сына был самый лучший папа на свете, и хотя иногда было невероятно сложно со всем справиться, он собирался отдать всего себя. Джей был всем его миром. — О-ладно, может, сначала поедим мороженого, а потом придумаем, чем заняться, — нерешительно начал Чонгук.       Тэхён увидел легкий румянец на его щеках и подумал, что это чертовски мило, но ничего не сказал. — Честно говоря, я никогда здесь раньше не был… — признался Тэ, двигаясь по пути, указанному брюнетом. — Вы не отсюда? — спросил явно заинтересованный Чонгук. — Нет. Я родился и вырос в Тэгу. Я приехал в Сеул, когда мне едва исполнилось восемнадцать. Я поступил в Академию художеств и у меня были планы по развитию своего мастерства, а потом я просто остался здесь. Моя мама переехала сюда, когда Джею было шесть месяцев, так что теперь это мой дом. — О, я родился в Пусане, но мои родители переехали в Сеул, когда я был еще мальчиком. Мой отец открыл здесь компанию, которая начала процветать, и добираться из Пусана было невозможно. — А-а я… я… родился здесь! — внезапно закричал Джэ, указывая на тротуар, и Тэхён громко рассмеялся и инстинктивно взъерошил сыну волосы. — Ой! Ха-ха, да, Дже — продукт прямо из Сеула, — пошутил он. — Когда я приехал сюда, он даже не планировался.       Чонгук на мгновение задумался над словами татуировщика. Он хотел спросить его о матери мальчика, но боялся, что вопрос будет неуместен. Он не должен быть любопытным, тем более, если у него и его девушки все еще есть какие-то романтические отношения. Это было не его дело. Его не должно было это интересовать, но он не мог перестать думать об этом.       Было еще довольно рано, поэтому в парке было немноголюдно. Большинство из них все еще были на работе, дети в детских садах и школах. Когда они шли по узкой извилистой дороге вглубь парка к кафе, они встретили несколько стариков, которые внимательно наблюдали, как татуированный Тэхён вел маленького мальчика за руку.       Татуировщика, похоже, не волновали неприятные взгляды некоторых из них. Наверное, привык к любопытным взглядам. Чонгук, однако, чувствовал странное раздражение от этого факта. Его бесило, что кто-то будет судить о Тэ через призму того, как они представляют себе людей с татуировками.       Добравшись, наконец, до кафе, они вместе решили, что займут один из столиков на заднем дворе. Чонгук проводил Тэ к одному из них, затем снял пиджак и повесил его на спинку стула.       Было невыносимо жарко, палило яркое солнце, а он был, как обычно, элегантно одет. Недолго думая, он схватился за манжеты рубашки и расстегнул их по очереди, затем начал осторожно закатывать рукава, обнажая свои сильные предплечья.       Тэхён усадил Джея на высокий стул, который принесла ему одна из официанток, но его взгляд невольно переместился на брюнета. Он не мог оторвать глаз от его сильных предплечий, напряженных мышц, толстых вен, которые, казалось, извивались, как змеи, вокруг его руки. Это было чертовски сексуальное зрелище. Он всегда питал слабость к мужским рукам, а руки брюнета превзошли самые смелые фантазии. Они были идеальными. Он тяжело сглотнул и заставил себя отвести взгляд. — Какое мороженое ты хочешь сегодня, тигренок? — спросил он, изо всех сил стараясь не смотреть, как парень рядом с ним снимает галстук и расстегивает несколько верхних пуговиц на рубашке.       Чонгук собирался взять его за мороженным, а не за пытками, черт возьми, подумал он.       Потому что то, что делал этот человек, было пыткой. Он не мог думать ни о чем другом, кроме этих сильных предплечий и вен, наполненных горячей кровью, которые он мог зажечь своим желанием. Он не мог не думать о тех венах, которые поднимались вверх по его мускулистым рукам, буквально умоляя его провести по ним языком, очерчивая влажную дорожку на его молочной коже. О той шее, которую он почти в первый раз видел так хорошо обнаженной и на которой ему хотелось сосать, оставляя след от своих губ. — Я хочу клубнику и… и… клубнику, — сказал мальчик. — Боже, клянусь, этот ребенок сделан из блинчиков, клубники и бананового молока, — пошутил Тэ. — По крайней мере, он знает, что делает его счастливым в жизни, — ответил Чон. — Значит, двойную клубнику маленькому тигру и большому? — спросил он, ухмыляясь ему. — Эх, да, — ответил он. — Ты не можешь отрицать гены, — добавил он и широко улыбнулся. — Ладно, присаживайся, я принесу заказ, — тем не менее, Чонгук подошел к маленькой будке, где было выставлено мороженое.       Пока он стоял в очереди, его глаза искали Тэ. Парень сидел рядом со своим сыном, наклонился к нему и какое-то время разговаривал с ним, затем показал маленькому мальчику свой проколотый язык, и ребенок громко рассмеялся.       Он мог смотреть на них часами. У Тэхёна был подход к детям, и было очевидно, что Джэ обожал его. Чонгук сделал заказ и, ожидая его, продолжал смотреть на них, не в силах оторвать глаз от них двоих. — Это твой друг? Он милый, — внезапно произнес женский голос, вырвав его из размышлений.       В замешательстве он посмотрел на девушку, стоящую позади него в очереди. Ей могло быть немного за двадцать, миниатюрная, но довольно хорошенькая. Она с восторгом наблюдала, как Тэхён играет со своим сыном.       Девушка была права. Зрелище было прекрасным, но ее слова странно раздражали его, как будто он не хотел, чтобы кто-то еще так думал о Тэ.       Не отвечая, он заплатил и взял свой заказ, быстро подойдя к столику, который они выбрали. Джэ громко взвизгнул при виде огромного рожка с клубничным мороженым, а затем сжал руки, чтобы схватить рожок. Чонгук держал его, протягивая ему мороженое достаточно осторожно, чтобы ребенок не уронил его, а затем сел напротив Тэ. — Ю, дочь моего брата любит приходить сюда. Каждый раз, когда мы рядом, она заставляет меня покупать ей мороженое, — начал Чон. — Она не настолько верна вкусам. Каждый раз она выбирает что-то другое. За ней трудно угнаться, — он громко рассмеялся при мысли об этой маленькой балерине, когда говорил. — Сколько ей лет? — спросил Тэ. — Шесть. А сколько лет Джею? — В этом году ему будет четыре. Хотя иногда мне кажется, что он только вчера родился, — сказав это, Тэ инстинктивно потянулся и откинул челку мальчика со лба, открывая его большие темные глаза.       Мальчик ел свое мороженое так яростно, что почти все его лицо было испачкано розовым, но выглядел он довольным. Он держал рожок в своих маленьких ручонках и почти весь рот набил розовыми сливками. Ему нравилось, как Тэ не ругал маленького мальчика за то, что он испачкается или испортит одежду, как это делали родители других детей. — Папа, вытри! — сказал вдруг мальчик и протянул ему руку. — Ты уже знаешь, от кого он такой властный? — спросил Тэ, с улыбкой глядя на Чонгука, затем достал влажную салфетку и начал вытирать руку мальчика, всю испачканную мороженым. — Это мне кого-то напоминает, — ответил Чон, смеясь. — Он очень похож на тебя, — добавил он. — И у него твоя улыбка. У вас… У вас очень оригинальная улыбка, — признался он, чувствуя, что щеки его, вероятно, покраснели от смущения.       Он хотел сказать, что его улыбка прекрасна, но в последний момент сказал обратное. Комплименты о его таланте — это одно, а сказать ему, что он привлекательный парень — совсем другое. Он не должен был этого делать. — Надеюсь, это комплимент, потому что я не уверен, должен ли я благодарить или обижаться, — пошутил Тэ, смеясь над ним.       Он схватил другую руку сына и тоже вытер ее. Через некоторое время малыш снова ел свое мороженое. Чонгук ничего не сказал, продолжая есть свою порцию, лишь украдкой поглядывая на Тэ.       Он чувствовал странный страх, наблюдая, как язык татуировщика скользит по шарику клубничного мороженого, или видя, как парень слизывает с губ оставшуюся бледную субстанцию. Во рту пересохло, но он не мог отвести от него взгляда. Его взгляд искал его губы, внимательно следя за их действиями.       Почему вдруг поедание мороженого показалось ему таким сексуальным и эротичным?       Он был так сосредоточен на нем, что совершенно забыл о собственном мороженом, и только когда он почувствовал, как холодная субстанция стекает по его руке, он понял, что тупо смотрит на Тэхёна, в то время как его мороженое почти растаяло. — Ой! Чер… — начал он, но, подумав, что Дже сидит прямо рядом с ним, бездумно закончил. — Червячок в яблочке?!       Тэхён посмотрел на него и громко рассмеялся. Он не знал, что забавляло его больше. То, что брюнет сказал минуту назад, или то, что он выглядел потерянным ребенком, почти точно так же, как только что выглядел Джэ, когда протягивал ему свою грязную руку. Недолго думая, он достал салфетку и схватил руку брюнета, вытирая ею шоколадное мороженое, точно так же, как минуту назад он сделал это с Джеем. — Я вижу, ты тоже иногда любишь испачкаться, да? — сказал он, шевеля идеальными бровями, и Чонгук смутился еще больше. — Я просто слишком много думал, — выдавил он, стараясь не обращать внимания на то, насколько сильной была рука татуировщика, какой теплой она была на ощупь и какой чудесно темной по сравнению с его кожей. — Папа! Папа! — внезапно позвал Дже, привлекая внимание двух парней. — Могу я пойти туда? — спросил мальчик, указывая на песочницу.       Тэхён посмотрел на Чонгука, затем отпустил его руку и встал. Он взял остатки мороженного у своего сына и выбросил их в ближайшую урну, затем вытер сыну рот и руки. Он взял его за руки и поставил на землю. — Просто играй спокойно, ладно? — сказал он, и мальчик энергично закивал, потом побежал к песочнице, где уже сидели двое ровесников.       Ким какое-то время изучал сына, затем снова вернулся к столу и сел напротив Чонгука. Он внимательно посмотрел на него. Ему нравилось, как он выглядит. Его черная рубашка была расстегнута с первых двух пуговиц, рукава закатаны, темные волосы нежно развивались на ветру, а солнце освещало его кожу, делая ее еще более совершенной. Он выглядел моложе и таким непринужденным, как будто все проблемы и стрессы, с которыми он сталкивался каждый день, внезапно исчезли вместе с галстуком, стягивающим его шею.       На мгновение он вспомнил шрам на спине парня. Брюнет сказал ему, что попал в аварию, поэтому он так себя контролировал?       Ему было любопытно, что произошло, но он не собирался спрашивать или настаивать. Он знал, что мальчик должен сам принять решение рассказать ему правду и историю, которая с ней связана.       Чонгук узнал его секрет, возможно, он тоже заслуживает когда-нибудь узнать его. — Спасибо, — вдруг сказал он, глядя на парня. — Тэ, я же говорил тебе, что тебе не нужно меня благодарить, — ответил брюнет, проводя рукой по своим темным волосам. — Я не просто говорю о том, что ты поехал со мной… Я знаю, что это для тебя довольно неожиданно и у тебя, наверное, тысячи вопросов в голове, и все же ты не напираешь. — Ты не обязан мне ничего объяснять, если не хочешь. Да, признаюсь, я не ожидал этого… Ты… Господи, ты такой молодой… — начал Чонгук, но замолчал, не совсем зная, как выразить этот хаос словами. — Я и Дживон… мы познакомились, когда нам было лет двенадцать, может быть, тринадцать… — Тэ, тебе действительно не нужно мне это объяснять, — быстро сказал он, чувствуя себя немного неловко.       Он хотел знать, но не хотел, чтобы Тэхён чувствовал себя обязанным что-то делать. Однако татуировщик коснулся его руки и сжал ее своими татуированными пальцами. — Чонгук, я хочу, чтобы ты знал, — сказал он, глядя ему прямо в глаза, затем убрал руку и облизнул губы. — Мы были из Тэгу, наши семьи жили недалеко друг от друга. Меня воспитывала только мама, а ее только отец. Хотя, пожалуй, это слишком много, чтобы сказать. После смерти матери отец очень часто напивался. Когда я с ней познакомился, он уже был алкоголиком и мало интересовался тем, что с ней происходит. Дживон была на год младше меня, и мы ходили в одну школу. Мы подружились, иногда она приходила к нам на ужин. Вскоре наши отношения переросли в нечто большее. Когда мне было шестнадцать, мы начали встречаться. Я был очень влюблен в нее. Я думал, что могу провести остаток своей жизни с ней. Мы строили большие планы. Я собирался начать учиться в Академии художеств…       Он помнил также хорошо, как сказала Дживон, что она будет важным генеральным директором и расставит всех по углам. Он был уверен, что однажды ее мечта сбудется. Девушка была амбициозна и жестока. Она не хотела закончить как ее отец. Она хотела добиться гораздо большего, чем могла предложить ее жизнь.       Когда она рассказала ему о своих планах, он был убежден, что если у кого-то что-то и получится, то это будет она. Иногда она поражала его своим упорством и решительностью. Хотя он также знал, что если она что-то задумала, то никто и ничто ее не переубедит. В этом мире не было силы, которая могла бы заставить ее сложить оружие. — Мы были молоды и безрассудны. После того, как я закончил школу и поступил в Академию искусств в Сеуле, мы решили переехать сюда и жить вместе. Вскоре после нашего прибытия сюда выяснилось, что Дживон беременна. Когда она мне об этом рассказала… — тату-мастер на мгновение замолчал, словно вспоминая в уме события тех лет. — Я был напуган. Мне было девятнадцать, ей восемнадцать, мы едва закончили школу, у нас ничего не было, но в одном я был уверен… что я не позволю моему ребенку расти без отца. Дживон тоже была в ужасе, она даже подумывала об аборте, но я убедил ее, что мы можем это сделать. И я действительно верил в это. Когда Дживон была беременна, я начала учиться и работать барменом в пабе. Днем я учился, а ночью работал. Я старалась накопить как можно больше денег, чтобы мы могли обеспечить ребенка всем, что ему нужно. — Должно быть, тебе было тяжело. Ребенок в таком юном возрасте… — сказал Чонгук. — Я не буду лгать и говорить, что это было легко, но когда родился Джэ… — ответил Тэхён. На его губах скользнула нежная улыбка. — Господи, я никогда в жизни не видел ничего столь прекрасного. Он был таким крошечным, и можно было видеть только его большие темные глаза. Он был таким красивым, и он был моим… И все, что мне нужно было сделать, это взглянуть на него один раз, и я знал, что сделаю для него все, что в моих силах, чтобы сделать его самым любимым и самым счастливым ребенком, когда-либо рожденным, — при этом он смотрел на своего сына.       Джэ теперь сидел на песке, постукивая руками по тому, что, вероятно, должно было быть каким-то замком, но оказалось всего лишь кучей песка. Маленький мальчик, однако, выглядел очень счастливым и довольным своими строительными навыками. Его лицо осветила красивая, слегка прямоугольная улыбка. Тэхён почувствовал странное тепло, когда посмотрел на лицо сына. Он любил его так сильно, что не мог представить, что тот когда-нибудь примет другое решение, и его не будет в его жизни. Джей был самым важным. Он был всей его жизнью.       Конечно, он солгал бы, если бы сказал, что не хотел бы, чтобы кто-то разделил с ним его жизнь. Как и любой человек, он жаждал найти свою вторую половинку, хотя после исчезновения Дживон он почти потерял веру в то, что его жизнь в конце концов наладится, и он сможет разделить ее не только с сыном. — Сначала казалось, что все как-нибудь получится, но когда Дживон начала работать, она сильно изменилась. Не знаю, может быть, она была слишком увлечена Сеулом и студенческой жизнью, но в итоге мне приходилось все чаще и чаще прогуливать занятия, чтобы заботиться о ребенке. В результате я совмещал учебу, работу и воспитание ребенка, поэтому окончательно приняла решение бросить Академию. Это была моя мечта, поэтому это решение было непростым, но другого выхода не было. Дживон все еще была в классе или на вечеринке с новыми друзьями, и кто-то должен был позаботиться о Джее. Когда Юнги узнал, что я решил уйти, он предложил мне открыть с ним студию. Он обещал научить меня всему. Это был мой шанс продолжить заниматься искусством, которое я так люблю, и позаботиться о своем ребенке, ради которого я смог отказаться от своих мечтаний. Я даже не знаю, сколько раз Джей спал в своей детской коляске в студии, пока я делал татуировки клиентам. Говорю тебе, когда я хотел усыпить его, мне достаточно было включить тату-пистолет, и он засыпал через две минуты. — Ах… Что случилось с Дживон? — наконец робко спросил Чонгук. — Когда малышу было около полугода, наши отношения были довольно напряженными. Из-за того, что Дживон постоянно устраивала вечеринки и предпочитала тусоваться с друзьями, а не заботиться о сыне, мы много спорили. Она указывала мне на то, что я был неудачником, который ничего не добился и был вовлечен в незаконную деятельность, и я злился на нее за то, что она не интересовалась Джеем. Когда я однажды вернулся с работы с ребенком, Дживон собирала вещи…       Парень на мгновение замолчал, словно пытаясь контролировать свои эмоции, но Чонгук услышал, как его голос слегка дрожит на последних словах. Ему хотелось взять его за руку или сделать что-нибудь еще, чтобы хоть как-то развеселить его, но он не дрогнул. — Она сказала мне, что сыта по горло и уходит. Она хотела учиться, развиваться и развлекаться… А я и Джей… мы просто сдерживали ее. — Тэ… — прошептал Чон, прежде чем сообразил, что произнес его имя вслух. — Сначала она появлялась раз в неделю или две. Затем она время от времени звонила, чтобы узнать о Джее, пока связь, наконец, не прервалась. Ему было меньше года, когда она связалась со мной в последний раз. Я понятия не имею, где она и что делает. Здесь у нее не было семьи. Может быть, она вернулась в Тэгу, может быть, она все еще где-то здесь. — И она никогда не спрашивала о Джее? Ведь это ее сын? — удивленно спросил Чонгук, и татуировщик подтвердил его подозрения, покачав головой.       Он не понимал, как можно отказаться от собственного ребенка. Дживон была маленькой, когда родила, возможно, она была не готова к материнству, но даже не хотела знать, что происходит с их малышом? Это было выше его понимания. У него были не очень хорошие отношения с отцом, но все же для него это было почти невообразимо.       Тэхён достал пачку сигарет и сунул одну между губ, затем закурил и затянулся. На мгновение его фигуру окутало слабое облако дыма. Но когда Чонгук снова смог увидеть его лицо, он увидел что-то вроде печали в его взгляде. Парень, должно быть, прошел через большой опыт, когда мать Джея ушла. Девушка сильно его обидела и бросила собственного ребенка, что было ей непростительно. — Сначала было чертовски тяжело. Моя мама переехала в Сеул, чтобы помогать мне присматривать за сыном. Она до сих пор мне очень помогает. Я никогда не думал, что стану отцом-одиночкой в ​​двадцать лет. — Мне жаль, что так вышло, — сказал Чонгук. — Но ты отлично справился. Джэ милый маленький мальчик, и он так похож на тебя. Ты можешь собой гордиться. — Спасибо, — сказав это, он мягко улыбнулся ему и сделал еще одну затяжку. — Я не говорил тебе о нем, потому что… — Ты пытаешься защитить его, — закончил за него Чон. — Обычно, если кто-то узнает, что я отец-одиночка… ты, наверное, сам догадываешься. Женщины обычно жалеют меня, жалеют парня и ребенка, а потом хотят ухаживать за мной так, как будто мне четыре года, а не сыну. А парни… Ну… Они обычно быстрее вылезают из моей кровати, чем в нее запрыгивают, — пошутил он, хотя в его голосе звучала нотка разочарования.       Татуировщик снова сунул сигарету между мягкими губами и затянулся, затем провел по ним языком. Чонгук был тронут этой историей, но благодарен за то, что парень достаточно доверял ему, чтобы рассказать о том, что произошло. — С другой стороны, я не особо удивлен. Скорее, никто не ожидает, что у такого парня, как я, будет четырехлетний сын, а парни в этом возрасте склонны избегать детей. Когда они встречаются с другим парнем, они обычно рады, что им не нужно об этом беспокоиться. — Я действительно восхищаюсь тобой. Мы ровесники, и я не могу себе представить, что смогу справиться один с ребенком в двадцать лет. — Это был огромный вызов. В этом году Джей пошел в детский сад, так что немного проще, но если бы не мама и ребята из студии, я бы не справился. Я даже не считал, сколько раз Юнги заботился о маленьком, пока я делал тату. Моя мама иногда берет его на выходные, чтобы я мог еще немного поспать. — Но ты сделал это. Ты отличный отец. Просто посмотри на Джея, и ты увидишь, как сильно он тебя любит. — Папа! Папа! — вдруг закричал мальчик, восторженно подбегая к ним. — Посмотри!       Джэ вытянул свои маленькие ручки и развел их перед Тэхёном, показывая, что он нашел. В его руке была ракушка. — Боже мой! Как красиво! — воскликнул Тэ, насмехаясь от восторга, затем быстро погасил сигарету и взял малыша на руки, посадив к себе на колени. — Посмотри! — снова закричал малыш, на этот раз протягивая руку Чонгуку. — Это самая красивая ракушка, которую я когда-либо видел, — хохотал брюнет, а мальчик довольно улыбался. Гук перевел взгляд на рыжеволосого. — Тэ? — воскликнул он вдруг, обращая на себя внимание. — Что ты делаешь завтра? Я имею в виду… Что вы с Джеем запланировали на завтра? — Это сложный вопрос? — спросил татуировщик немного подозрительно. — Нет, — ответил Чон, тихо смеясь.— Завтра я веду свою племянницу Ю в зоопарк… И я просто подумал, может быть, ты захочешь взять Дже и пойти туда со мной? — наконец спросил он.       Татуировщик замолчал на мгновение, которое, казалось, длилось вечность, но в конце концов его лицо озарилось красивой улыбкой, и прежде чем парень открыл рот, брюнет уже знал его ответ.

***

      Чонгук повернул направо, как ему только что велели, и припарковал машину. Квартира татуировщика находилась недалеко от студии, а также в нескольких минутах ходьбы от детского сада Джея. Однако это был один из самых бедных районов, который он знал не очень хорошо. Трудно было сравнить это с тем, к чему он привык, но это его совершенно не беспокоило.       Его пентхаус располагался в одном из самых богатых районов Сеула, на двадцатом этаже огромного небоскреба. Здание перед ним было около пяти этажей и снаружи выглядело немного неухоженным. Дом не охранялся. Перед блоком была только узкая зеленая полоса, но и там не было ничего, кроме зеленой травы.       Он мог бы догадаться, что татуировщик жил в похожем районе. Он водил старую машину, которая, вероятно, постоянно ломалась. Он воспитывал сына один, поэтому сбережений у него было немного. Однако это его не смутило. Он никогда не судил людей по толщине их кошельков.       Он выключил двигатель и отстегнул ремень безопасности, затем повернулся, чтобы посмотреть на Тэхёна. Татуировщик просто корчил какую-то дурацкую рожицу, а маленький Джэ громко хохотал, заливая «Мерседес» своим мелодичным детским смехом. Он смотрел на них зачарованно. Он не мог оторвать от них глаз. Однако через некоторое время Тэ начал отстегивать ребенка от сиденья. — Ты можешь справиться с этим? Я могу тебе помочь… — начал Чонгук, чувствуя себя идиотом.       Конечно, Тэхён справится.       Он уже почти четыре года все делает сам. Он вел себя как идиот, но пока не хотел с ним расставаться. Татуировщик посмотрел на него и мягко улыбнулся. — Я справлюсь, — ответил он, и Чон почувствовал горький привкус разочарования.       Он вышел из машины и открыл дверь, чтобы парень мог легко вытащить сына из машины. Татуировщик взял малыша и повернулся к нему лицом. Чонгук на мгновение замер, будто чего-то ожидая, но затем провел рукой по своим темным волосам и нервно рассмеялся. — Это был очень хороший день, — сказал он, не глядя на него. Он снова почувствовал себя странно смущенным. — Мне очень жаль, что нам пришлось отменить сеанс, — наконец сказал татуировщик. — В понедельник я позабочусь о своем графике, и, возможно, мы сможем начать как-нибудь в течение недели. — Не волнуйся. Ничего не случилось. Кроме того, у нас уже есть эскиз, так что… — Точно, — согласился Тэ, после чего снова повисла неловкая тишина.       Они оба посмотрели друг на друга, как будто хотели добавить еще, но ни один из них ничего не сказал. Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Только когда Джэ начал беспокойно вертеться в объятиях отца, Чонгук громко откашлялся и нервно рассмеялся, сбитый с толку. — Я думаю, малыш хочет уйти… — сказал он. — Я больше не буду вас удерживать. Завтра еще в силе? — робко спросил он. — Конечно, — подтвердил Тэ. — Может быть, я заеду за тобой… Может, после десяти? — он посоветовал. — У нас есть договоренность. Тогда мы будем ждать тебя, — сказав это, Тэ очаровательно улыбнулся. — Слушай… Я тут подумал… Мы должны были сегодня пойти выпить… — Все нормально. Я понял, что наша встреча не состоится. — Я не это имел в виду… — прервал его татуировщик. — Если тебе больше нечего делать… Не хочешь остаться на ужин? Джэ, вероятно, все равно уже не будет, а я… я бы хотел провести этот вечер с кем-нибудь старше четырех лет.       Чонгук едва подавил улыбку от этих слов и только еще раз проклял себя за то, что заставил его сердце странно подпрыгнуть при этих словах. Он вел себя как глупый подросток, которого в конце концов заметил мальчик, в которого он был влюблен с начальной школы. — Ладно, — просто выдохнул он, не желая быть слишком восторженным. — Честно говоря, я чертовски голоден, — добавил он. — Боже мой! Я думал, что это только я, — сказал Тэ, приложив руку к груди с выражением облегчения. — Я так голоден, что могу съесть лошадь. Тогда пошли, — приказал он, затем поставил сына на землю и схватил его за руку.       Втроем они осторожно перешли улицу и вошли в один из кварталов. В здании не было лифта, поэтому им потребовалось некоторое время, чтобы подняться по лестнице. Джэ хотел сам подняться, поэтому Тэ осторожно держал его за руку, пока мальчик поднимался по ступенькам самостоятельно.       Квартира татуировщика находилась на третьем этаже. Тэхён подвел Джея к двери, затем достал ключи и начал открывать замок. Чонгук огляделся. Лестница была аккуратной, на стенах не было дурацких рисунков или росписей, не раз бывавших в более бедных кварталах, но в этом не было ничего особенного. Белые стены, краска наверное уже не свежая, серые, бетонные лестницы.       Ему было интересно, как выглядит квартира татуировщика, поэтому, когда Тэхён наконец открыл дверь, он почти затаил дыхание. Татуировщик первым впустил своего сына, а затем жестом пригласил Чонгука пойти по стопам четырехлетнего мальчика. — Наверное, это не то, к чему ты привык… — сказал он, облизывая губы и проводя рукой по волосам.       Чонгук видел, что он делал это каждый раз, когда чувствовал себя неуверенно. Он кивнул и шагнул внутрь. Он огляделся, но интерьер превзошел его самые смелые ожидания. Он мог догадаться, что такой человек, как Тэ, не сможет окружить себя чем-то уродливым. Он был в восторге от увиденного.       С порога он мог видеть гостиную с открытой кухней. Все это было оформлено в очень мужской атмосфере. Темная мебель, кирпичные стены, черный удобный диван, перед которым висит плазменный телевизор, большие окна, сквозь которые пробивался дневной свет. В кухонной зоне стоял небольшой стол и всего четыре стула. Рядом с диваном лежал яркий пушистый коврик, на котором Дже, вероятно, играл со своими игрушками, потому что на нем все еще стояло несколько машин и какое-то потерянное плюшевое животное.       Чонгук быстро снял ботинки и куртку, затем посмотрел на Тэ. Татуировщик присел рядом с сыном и развязал ему шнурки. Пока мальчик делал это, малыш играл с его рыжими волосами, взъерошивая их своими маленькими ручками. Тэхён снял с ребенка обувь, крепко схватил его и сунул под мышку, дергая за волосы, пока ребенок громко смеялся. — Ты, маленький тигр! — сказал татуировщик и побежал с малышом в гостиную, игриво швырнув его на диван. Он наклонился к нему и начал целовать его пухлые щечки, а малыш все время смеялся и визжал.       Чонгук стоял в дверях и смотрел на них с улыбкой на лице. Это было такое чудесное зрелище. Тэхён был отличным отцом. Ему не нужно было больше видеть, чтобы понять, что малыш обожает его. Через несколько минут татуировщик встал и направился на кухню. — Я, наверное, не так хорошо готовлю, как твоя невеста, но не думаю, что это так уж плохо, — начал рыжий мыть руки. — Лиса не умеет готовить… — признался Чонгук.       Тэхён удивленно посмотрел на него. Он был убежден, что невеста парня идеальна во всех отношениях. Признание удивило его. Есть ли у Perfect Lady недостатки? — Мама многому меня научила, но многое мне приходилось делать в одиночку. К счастью, Джей не требователен. Приготовьте ему блины на завтрак, и он будет в восторге. — Гуги, давай! — Джей вдруг позвал и подбежал к брюнету, схватив его за руку. — Пошли! Джэ покажет тебе… покажет тебе… своих друзей, — сказав так, малыш начал тащить его в коридор. — Ах, да. Я забыл сказать тебе, что когда ты придешь к нам, тебе придется познакомиться с несколькими мягкими игрушками Джея, — сказал Тэ, извиняющимся тоном улыбаясь ему. — Но я люблю встречать новые мягкие игрушки, — тем не менее, Чон посмотрел на Тэ и подмигнул ему, прежде чем позволить мальчику вести себя за собой.       Малыш направился по коридору к двери с выбитым на ней именем и толкнул ее, чтобы они могли войти внутрь. Чонгук помог ему открыть и позволил мальчику провести себя внутрь. Детская комната была прекрасна. Это было то, о чем мог мечтать любой ребенок.       Стены были покрыты картинами джунглей: зеленые листья, обезьяны, свисающие с ветвей. В углу у окна стояла кровать, покрытая мягкими игрушками. Джэ тут же подбежал к одному из них и подобрал большого розового кролика. — Это Куки! — сказал малыш, прижимаясь к игрушке. — Привет, Куки, — поздоровался Чонгук, улыбаясь.       Когда Джэ представил ему остальные свои игрушки, брюнет огляделся. Рисунок на стене был потрясающим. Однако одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться, что все это дело рук Тэхёна. Когда он посмотрел на противоположную стену, то увидел, что на ней висят разные фотографии. В большинстве из них был Джэ, но Тэ тоже был в некоторых из них.       Инстинктивно он подошел к ним и внимательно посмотрел. На одном из них Тэхён лежал на кровати, а маленький Джэ лежал рядом с ним. Красивая улыбка украшала его лицо. Темные волосы разметались по подушке. Он выглядел так красиво.       Он посмотрел на следующий кадр. На этот раз он увидел в нем коллаж из четырех фотографий. Вероятно, сделано вскоре после рождения Джея. Тэхён выглядел на них таким молодым. На этих фотографиях его волосы были светло-медового оттенка, а тело не было украшено практически никакими татуировками, но выглядел он так же великолепно.       Он не видел маму мальчика ни на одной из фотографий. Он задавался вопросом, фотографировала ли когда-нибудь Дживон себя с маленьким мальчиком. Он не понимал, как можно вот так бросить собственного ребенка. Джей был таким милым и жизнерадостным мальчиком.       Показав все свои игрушки, Джэ потащил его к своей кровати и уселся на ней, сжимая Куки в руках, затем протянул ему одну из своих книг и велел почитать сказку. Чонгук сидел на коврике рядом с кроватью и читал детские стихи, имитируя разные смешные голоса, а малыш то и дело смеялся и пытался повторять за ним.       Он даже не знал, сколько времени они провели таким образом. Ребенок был настолько увлекательным и веселым, что он с удовольствием читал ему эту книгу. Только когда он услышал громкое ворчание, он поднял голову и увидел Тэ, стоящего на пороге комнаты. — Я вижу, Джею уже читают, — сказал он, и его губы сложились в красивую улыбку.       Татуировщик прислонился к порогу двери и скрестил руки на груди, демонстрируя свои красивые татуировки. В тусклом свете его кожа выглядела еще более карамельной. — Я приготовил ужин, — сказал он. — Давай, Джэ, пошли есть, — приказал он, и малыш быстро побежал к нему.       Чонгук встал с земли и положил книгу на тумбочку рядом с кроватью, потом тоже подошел к рыжему. — Не подскажешь, где ванная? — он спросил. — Там слева. Я возьму Джея. Когда будешь готов, приходи к нам, — ответил Тэ и последовал за сыном в гостиную.       Чонгук смотрел, как они уходят. Ему понравилась спокойная атмосфера. Он не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал себя так хорошо где-нибудь. Ему было трудно это объяснить. Возможно, потому, что все в его мире должно было быть совершенным, стерильным, организованным. Здесь он мог сидеть на полу в комнате Джея и просто читать ему сказку, не задумываясь, хорошо ли завязан его галстук и идеально выглажена рубашка.       Выйдя из ванной, он направился обратно по коридору в гостиную, но, проходя мимо одной из дверей, увидел кое-что, что привлекло его внимание. Дверь была слегка приоткрыта. Инстинктивно он снова заглянул внутрь. Через щель в двери он мало что видел, но заметил мольберт в углу комнаты. Картину, накрытую черной тканью, он не видел, но пройти мимо не мог.       Он никогда не был из любопытных, он ценил свое уединение и старался не меньше уважать уединение других, но, не зная почему, открыл дверь посильнее и проскользнул внутрь. Он медленно подошел к мольберту и протянул руку к черной ткани. — Это еще не закончено, — вдруг раздался голос позади него.       Чонгук чуть не подпрыгнул от глубокого тембра и быстро убрал руку, затем повернулся. — И-извини… Я не делаю таких вещей. Я не знаю, зачем я пришел сюда. Я не должен, — сказал он хаотично, чувствуя, как его сердце бешено колотится. — Не извиняйся. Все в порядке, — спокойно сказал Тэ.       Гуку было явно стыдно. Тэхён мог видеть, как его щеки вспыхнули еще сильнее. Парень нервно облизнул губы и провел рукой по своим темным кудрям.       Татуировщик, словно наслаждаясь тем, что темноволосый так смущается, небрежно прислонился к порогу его спальни и обмерил его глазами, медленно скользя по его телу с головы до ног. — Знаешь, я не думал, что смогу так быстро затащить тебя в свою спальню… — начал он. — А оказывается, ты меня сюда притащил.       Чонгук инстинктивно огляделся. Он был настолько поражен картиной, спрятанной под черной тканью, что даже не понял, что вошел в спальню татуировщика. В спальне тоже было довольно темно. Стена за кроватью была выложена кирпичом, как и стена в гостиной. Над кроватью висела картина, тоже наверняка работа художника-татуировщика.       Он внимательно посмотрел на него. Картина представляла собой довольно абстрактную смесь форм и цветов. Сначала ему казалось, что оно не представляет собой ничего определенного, но чем дольше он смотрел, тем больше убеждался, что эти странные полосы и формы составляют образ двух корчащихся в экстазе тел.       Он инстинктивно облизал губы, чувствуя, как странно поднимается температура в комнате. Внезапно все в этой комнате показалось ему чертовски сексуальным. Эротическая картина на стене, большая кровать, застеленная черными простынями, зеркало, украшающее почти всю стену справа, и тот рыжеволосый парень, стоящий на пороге и уставившийся на него своим темным, действительно напряженным взглядом.       Чонгук стоял парализованный. Казалось, все вокруг него закружилось. Когда он увидел, как Тэхён оттолкнулся от порога и направился к нему, он затаил дыхание, как будто боялся, что даже это будет слишком громко. Татуировщик подошел к нему так близко, что их разделяло всего несколько дюймов. Брюнет чувствовал тепло, исходящее от его тела.       Рыжий смотрел ему прямо в глаза, он молчал, и ему казалось, что он сам почувствует эти чудесные, мягкие губы. Однако через мгновение Тэхён сделал еще один шаг, обогнав его. Его тело почти коснулось тела Чонгука, но это длилось всего несколько секунд. Татуировщик протянул ему руку. — Давай, — сказал он мягко.       Его голос был низким, почти шепотом, что делало его звучание еще более чувственным. Брюнет явно колебался. Он стоял неподвижно, едва дыша. — Поверь мне, — добавил рыжий. Чонгук несколько раз моргнул, но наконец протянул ему руку.       Татуировщик подошел к двери, которая находилась в глубине комнаты, затем открыл ее и вошел в комнату, ведя брюнета за собой. Внутри было темно, и только через некоторое время парень включил свет. — О Господи… — простонал Чон, инстинктивно поднося руку ко рту. — Тэ, это… — Он замолчал, не зная, как выразить это словами.       Он сделал шаг вперед и стал осматриваться, внимательно следя за каждым сантиметром этой чудесной комнаты. Он вспомнил, что несколькими часами ранее мечтал увидеть наброски в блокноте Тэхёна. Он подумал тогда, что, может быть, это никогда не будет возможно, и татуировщик сделал что-то вроде этого…       Он не мог в это поверить.       Он просто стоял в его художественной мастерской и знал, что таким образом он сможет заглянуть в его душу.       Студия была небольшая. Там был небольшой чертежный стол и несколько мольбертов. На полу валялись краски, кисти, мелки, карандаши, буквально все, что только можно представить. Он заметил несколько, может быть, даже дюжину уже законченных картин на стене. На одном из мольбертов стояла картина, которую Тэхён, должно быть, недавно нарисовал.       Увидев, что это было, он не поверил своим глазам. Глаза, которые он видел каждый день, глядя на себя в зеркало, смотрели на него с белого листа бумаги. Его лицо было нарисовано так точно, что казалось, будто это фотография, а не рисунок.       Как возможно, что Тэ так точно помнит его черты?       Он даже нарисовал крошечный шрам на левой щеке и маленькую родинку под нижней губой. На эскизе его волосы были как бы мокрыми от дождя, слегка волнистыми, губы чуть приоткрыты, они выглядели так, как будто блестели слюной, как будто кто-то только что перестал их целовать.       Он точно знал, когда Тэ мог видеть его таким.       Это было той ночью. В ту ночь, когда он позволил ему поцеловать себя, как ничто другое и никто другой не имел значения. — Я нарисовал это, когда вернулся домой в субботу. Я не мог перестать думать о тебе, а рисование мне помогает… Так что… — немного смутившись, объяснил он.       Он не собирался показывать ему свою студию, но не чувствовал себя неловко из-за того, что привел его сюда. Он не знал почему, но хотел, чтобы Чонгук узнал его получше. Между ними была странная связь, которую он никогда раньше не чувствовал.       Да. Его влекло к нему, но то, что он чувствовал к нему, было больше, чем просто физическое влечение. Он не мог выразить это словами, но знал, что это что-то важное, и не выпустит это из рук.       Ему не очень повезло в жизни. Ему приходилось бороться за все, что у него было, и упорно трудиться для этого. Он знал, что Чонгук был чем-то хорошим, хотя и не мог сказать почему, и хотел, чтобы тот был частью его жизни. — Пошли, пибимпап вот-вот остынет, — выдавил он через некоторое время, а Гук кивнул и начал уходить.

***

      Когда Чонгук наконец вошел в свою квартиру, было уже довольно поздно. Тэхён приготовил вкусный пибимпап, который они вместе съели, болтая и шутя, а в конце дня Джэ пожелал, чтобы он прочитал ему сказку на ночь.       Он не мог сказать ему нет.       В итоге они с Тэхёном сели рядом с кроватью мальчика и прочитали ему его любимую сказку, разделившись на роли. Он должен был признать, что давно не получал столько удовольствия. Когда Джей наконец заснул, он решил, что пора уходить.       Он предпочитал не оставаться наедине с Тэ. Этот день был богат многими событиями и эмоциями, которые ему предстояло сложить в голове. Ему нравилось проводить с ним время. Татуировщик был очень крутым и забавным парнем, но между ними все еще было странное сексуальное напряжение, с которым он не мог справиться.       Его никогда раньше не привлекал другой мужчина, и Тэхён был для него слишком силен. Он был красивым и интригующим, таким чертовски способным и страстным, но сегодня он показал ему совсем другое. Наблюдая за тем, как парень заботится о своем сыне, он чувствовал что-то, что даже не мог выразить словами.       По пути домой он думал только о нем и о том, какой милый Джей. Малыш был прекрасен. Достаточно было провести с ним десять минут, и ты уже был в него влюблен. У него была такая же улыбка, как у отца, и большие невинные глаза.       Войдя в квартиру, он заметил, что в спальне горит лишь тусклый свет. Он снял обувь и сразу же направился в комнату в задней части квартиры. Переступая порог, он заметил Лису, сидящую на их кровати в ночной рубашке и халате. Девушка, вероятно, была готова пойти спать. Она тщательно красила ногти. — Привет, красавица, — поздоровался он и подошел к кровати, затем поцеловал невесту в губы. — Привет, дорогой. Почему так поздно? Ты так долго работаешь? — небрежно спросила она, все еще сосредоточив свое внимание на равномерном распределении лака по ногтевой пластине. — Ага. Это заняло немного больше времени, — быстро ответил он, не желая вдаваться в подробности.       Он достаточно хорошо знал Лису, чтобы знать, что девушка все равно ни о чем не спросит. На самом деле его деловые встречи ее мало интересовали. Он подошел к шкафу и достал свои спальные костюмы, потом положил их на кровать и сел на край. — Как прошел твой вечер? — спросил он, медленно расстегивая пуговицы на своей черной рубашке. — Ой! Прекрасно. Я была у косметолога, а потом пошла в СПА. Это было так здорово, что я задержалась и не успела сделать маникюр, но, может быть, у нас с Роуз будет время завтра пойти в салон. — Хорошо, что ты немного отдохнул, — кивнул он, затем стянул с плеч черную ткань.       Лиса закончила красить ногти и подняла голову, чтобы посмотреть на него. Она протянула руку и нежно провела рукой по его левому бицепсу. Чонгук на мгновение закрыл глаза, чувствуя ее прикосновение. Ее руки были мягкими, а ее прикосновение было едва ощутимым, так непохожим на Тэ. Внезапно он подумал о сегодняшних событиях. — Лиса… — нерешительно начал он, чувствуя, как его пульс учащается от нервозности. — Лиса, ты находишь мой шрам отвратительным? — наконец спросил он. — Ч-что? — сказала девушка и немного нервно засмеялась. — Ты считаешь шрам на моей спине ужасным? — снова спросил он. — Шрамы всегда некрасивы, не так ли? — Лиса ответила так, словно была совершенно сбита с толку его вопросом.       Он никогда раньше не говорил ей об этом, хотя знал или был убежден до сих пор, что это так. — Я заметил, что ты никогда не прикасаешься ко мне там… — продолжил он.       Он все еще стоял к ней спиной и не смел взглянуть на нее. Он боялся, что увидит выражение ее отвращения. Его руки вспотели от волнения. Он облизал губы. — Даже когда ты занимаешься со мной любовью… Ты никогда не прикасаешься к моей спине. Если что, то только левое плечо. К правому никогда… — Что ты говоришь, милый? — сказала Лиса, явно нервничая. — Я думаю, ты ошибся. Конечно, я прикасаюсь к нему… — добавила она, хотя Чонгук уловил дрожь в ее голосе и заметил, что ее тембр был немного выше, чем обычно.       Он почувствовал странное жжение под веками, а нижняя губа начала слегка подергиваться, поэтому он прикусил ее зубами, чтобы она перестала дрожать. Он знал, что то, что он говорил, было правдой. Лиса ни разу не прикоснулась к его спине, и этой ложью она лишь еще больше подтвердила истинность его слов. — Да, наверное, ты права, — наконец выдавил он, пытаясь сдержать эмоции. — Должно быть, я что-то перепутал, — добавил он, затем схватил спортивные штаны и встал с кровати. — Я пойду приму душ. Я устал, — сказал он и как можно быстрее вышел из комнаты, даже не оборачиваясь.       У него было чувство, что если он это не сделает, то развалится на тысячу осколков и, возможно, уже никогда не поднимется.

***