8:1—13

Небо над городом было закрыто сплошной пеленой дыма – настолько, что не было видно даже пламени. Но даже когда сгорело все, что могло гореть, когда расплавилось все, что только могло плавиться – термоядерный свирепый огонь это не останавливало. Грохот не прекращался – откуда только у них столько зарядов? Неужели ООН тоже участвует в убийстве населения целого города? И зачем – неужели настолько важно не оставлять ни одного потенциального свидетеля? Поезда лихорадочно бежали по длинным спиральным дорогам вниз, унося тяжелобольных и раненых в клинику NERV, врачи которой сейчас боролись за жизни людей, пострадавших от всех поражающих факторов самого смертоносного оружия человечества, которое впервые было спущено с цепи какие-то сутки назад. Боролись отчаянно, прилагая все возможные усилия – и проигрывали. Счет смертей перевалил за сотню еще до полудня, теперь же, к вечеру, дошел почти до полутысячи – несмотря на то, что врачи работали всеми сменами одновременно, стараясь помочь каждому. Первыми гибли старики и дети – и тех, и других в городе оказалось предостаточно. И если стариков добивал в основном стресс, то детей подводил их молодой организм, полный активно делящихся клеток – подвергаясь облучению они стремительно заболевали и умирали еще до того, как врачи успевали поставить диагноз. Акаги лично видела полностью седых медсестер, вывозящих детские окровавленные трупы внавалку, на тележках. Тщетно она пыталась напоминать о средствах полной защиты из освинцованной ткани, или просила носить хотя бы сплошные маски для защиты органов дыхания – для ускорения работы самоотверженные эскулапы торжественно отвергли ее предложения, поскольку уже на обеспечение должной стерильности уходила масса времени. Да и она сама уже после обеда оставила тяжелый защитный комбинезон где-то в офисе – и не стремилась возвращаться за ним. Днем ее навещала Мисато. Лишенная привычного оптимизма, осунувшаяся, тщетно пытающаяся связаться с кем-то там, наверху, курящая, как и она сама, сигарету за сигаретой. Акаги долго старалась узнать у подруги, в чем причина подобного поведения, пока та, отшвырнув в сторону пустую пачку, не прошипела сквозь зубы с пугающей смесью надежды и отчаяния: – Кадзи оставался там, наверху, когда упали первые бомбы. Он хотел отправить кому-то важную информацию, которая могла бы предотвратить подобное безумие. Одно из двух – или он не смог передать то, что так хотел, или… не успел… Нет, этот сукин сын преследовал меня повсюду – он не мог просто взять и сдохнуть! Он не мог оставить меня разгребать все это дерьмо! – Разгребать? – с нарастающим раздражением спросила Рицко, – Ты хоть представляешь, что сейчас творится в госпиталях? Сколько уже погибло, сколько еще погибнет? Я только сейчас смогла вырваться оттуда, и, поверь, по сравнению с тем, что нас еще ждет – сейчас это даже не проблемы, а так, крохотные предупреждения. Если JSSDF или ООН – связи с поверхностью просто нет – не прекратят огонь в ближайшее время, то уже к седьмому дню они пробьют все 22 бронеплиты, и тогда весь тот ад, что творится на поверхности, ворвется сюда и испепелит нас всех! Потом она положила перед подругой небольшую флешку. – Посмотри, когда будешь морально готова, – сухо сказала она, – Но лучше не смотри. Кадзи мертв. Маги успел передать мне этот ролик за два часа до начала бомбежек. Выражение лица Мисато стремительно сменилось с раздраженного и недовольного на совершенно убитое отчаянием. Взгляд, до ужаса похожий на тот, с которым она ходила три года после Второго удара, и который Рицко видела на старых – и страшных – фото из личного дела своей близкой подруги. Но она не могла позволить Мисато расклеиваться, поэтому, крепко ухватив воротник красной куртки, Акаги отвесила ей две тяжелых пощечины. – Вернись в реальность! Дети с тобой? Оплеухи сделали свое дело – обесцвеченные глаза на несколько секунд окрасились злобой. Что ж, пусть ненавидит – лишь бы продолжала бороться. – Нет, – ответила Мисато сквозь зубы, – Они на тринадцатом складе продовольствия. Все трое. Синдзи, Аска, Рей. Я не говорила им, что происходит... по крайней мере, в подробностях. – Тогда пусть пока все так и остается, – вздохнула Акаги, отходя к окну, – Береги их, ладно? Пусть держатся подальше от госпиталя. И еще… сдай оружие. – Рицко, ты… – начала она со слабой улыбкой, но доктор прервала возможные возражения стальным тоном: – Командующий мертв. Полковник Фуюцки назначил меня исполняющей его обязанности, и устранился от управления операциями, сложив полномочия. Теперь я старше тебя по званию, так что не заставляй оформлять твое разоружение как приказ. Помолчав несколько секунд и пару раз всхлипнув, Мисато вытащила из кобуры свой верный USP, положила на стол, и без лишних слов покинула помещение.