Хранительница народного прошлого... и весенних цветов.

Особенность семьи Хассан – "ленты жизни." Каждый ребенок в этой обширной семье, ветви которой удлинились на метры родового дерева, в течении своей жизни должен был соткать свою особую ленту. Ходит легенда, что называемая основательница рода – Нубит — была Хранительницей народного прошлого, а прямо из ее сердца с годами росло Великое Древо. «Каждый лепесток – человек; каждый расцветающий бутон – семья.» Каждую минуту человеческие жизни беспощадно обрывались, и дождь из нежных, белоснежных цветов накрывал землю подле Нубит. Видя, как с дерева, что прорастало из ее спины неустанно и безжизненно сыпалось настоящее олицетворение человеческой жизни и смерти, девушка прогибалась под ужасной тяжестью ветвей. Из ее глаз вечным дождем лились слезы, будто бы плата за свою вину. Жизнь Хранительницы стремительно угасала, а сердце норовилось безжизненно встать на месте, оплакивая каждого смертного. Нубит приняла последнее свое решение – оставить после себя одну лишь ленту с полной ее жизнью, искусно прошитой фирменной нитью. Лента была наделена особой силой, которая позволяла подчинить себе неживую ткань, будто ручное животное. В течение особого ритуала, технология проведения которого была выгравирована у самых могучих корней Великого Древа, Нубит запечатала свою силу в длинную ленту, а затем невесомыми лепестками развеялась в прах, разнеслась по всему миру и обрела покой. Через годы молодая девушка Разия, блуждая по лесам Сумеру в поисках пропитания, наткнулась на цветущую пещеру. Тоннель уходил вглубь горы, а внутри путь был усеян душистыми травами, светящимися грибами и чудесными растениями. Голод мучил Разию, поэтому она без сомнений зашла внутрь пещеры, ибо терять ей было совсем нечего... Ее деревенская семья была крупной, но бедной. Отец и братья каждый день судорожно пытались заработать на хлеб, а мать нянчила двух маленьких девочек. Разия являлась старшей дочерью, поэтому, обучившись нелегкому ремеслу у ткацкого станка, сразу отправилась зарабатывать. Однако эта работа приносила лишь несчастные гроши, так что в свободное время дочь обходила всю округу, пытаясь в чащах лесов отыскать пропитание для своей семьи. Дивная пещера порадовала ее взгляд, но доверия не внушала. «Если и пропаду в этой страшной глубине... То хотя бы последним, что я увижу, будут прекрасные цветы...» — выдохнула девушка и зашла внутрь. Извилистый путь не сразу привел ее к настоящему чуду. Но как только земля под ногами оборвалась, взору представилась огромная пещера, практически полностью заполненная невиданной красоты цветами. В самом центре возвышалось высокое и могучее дерево, обвязанное толстой лентой; с его ветвей сыпались белые лепестки, будто снежинки, плавно слетающие с далёких небес... Конца и края не было им, и Разия описала бы чувства, что она испытывала в тот момент, как восторг наряду со страхом и ужасом. Что-то таинственное, печальное, слишком грустное было в этой тихой пещере. Девушке казалось, что дерево умирает... Но каково было ее удивление, когда прямо на ее глазах на ветвях распускались новые цветы. Оправившись от шока, она осторожно спустилась вниз, настороженно озираясь по сторонам. Цветы будто пропускали ее вперёд, раздвигали свои стебли, создавая тонкую тропинку... Когда последние из них расступились перед Разией, ее взгляду предстало то самое дерево, которое позже будет наречено Великим Древом. Чтобы увидеть самые верхние ветви, приходилось до боли в шее запрокидывать голову. На земле лежали и уходили вглубь могучие корни, будто гигантские змеи. А на широком стволе, который не смогли бы обхватить ни пятеро, ни семеро, красовалась лента... Длинная и яркая, она выделялась особым рисунком по всей ее длине. Изображённые события явно были взаимосвязаны, предоставляя разуму собрать полную картину происходящего в прошлом... Новое оцепенение Разии длилось недолго. Она осторожно дотронулась до ленты, боясь, что что-то плохое может произойти... Но ничего далее не последовало. Немало времени потратила девушка, пытаясь снять чудесное творение с древесного ствола. Она не нашла никаких креплений или выступов, на которых лента могла держаться, а потому действие было совершенно быстрее, чем могло быть в худшем случае. — Как бы я хотела оставить тебя себе... Такая красивая, никогда ещё таких не видела... — тихо приговаривала она, поглаживая ленту, как будто бы та была ее домашней животинкой — Но придется мне отнести тебя на базар. Авось, выручу немного денег... Время клонилось к закату, и Разия знала о том, что стоит ей поторопиться домой. Свернув ленту, она быстро встала на ноги и выдохнула, начав свой долгий путь обратно... *** На рассвете, когда солнечные лучи лишь робко выглядывали из-за горизонта, Разия не обнаружила забранную ленту, собираясь в город. Подумав сперва, что "её" ленту забрал кто-то из родственников, девушка сильно разозлилась. Но когда оказалось, что никто об этом и в помине не слышал, сознанием начала овладевать реальная тревога. На базар в тот день старшая дочь не пошла. Первым, что она сделала, был быстрый поход к той самой пещере с огромным деревом, диковинными цветами и чертовой лентой... Она отказывалась верить, что лента ожила и не позволила себя продать. «Это глупости, » — рассерженно твердила девушка. Но чем ближе подходила она к месту назначения, чем глубже спускалась по тоннелю, чем чаще спотыкалась о растущие из под самой земли цветы, тем больше нарастала неясная уверенность в этих "выдумках." В конце концов, истина сама предстала перед ней во всей красе. В пещере все оставалось точно так же, как и день назад! Дерево, обвязанное лентой, неприступная стена из цветущих кустарников и море опавших лепестков, некоторые из которых тлели и рассыпались в воздухе, не успев даже опуститься на землю... Отдышавшись, Разия продолжила свой путь вниз по склону. На этот раз ей показалось, что пробираться через цветы стало тяжелее, а белоснежные лепестки неприятно прилипали к обуви, мешая продвижению. И все же, ей удалось добраться до ленты и вновь снять её, как и в прошлый раз. Но теперь девушка смотрела на вышивку не с благоговением, а с холодным негодованием. — Ну и какая ты прекрасная? — вдруг прошипела она, кидая ленту на на землю — Уж если каким-то магическим образом ты добралась обратно сюда, то сама на свое дерево и заберёшься. Отвернувшись, Разия совсем немного подождала и вновь посмотрела на место, где оставила ленту. Однако под ее ногами ничего уже не лежало... С неверием она оглядывалась по сторонам, глазами ища волшебную ткань. Вот только лента и правда исполнила ее волю, ибо за считанные секунды вновь оказалась на дереве, будто все так и было. Выдавало ее лишь лёгкое и нервное покачивание, присущее, казалось бы, только человеку... И что-то острое больно кольнуло сердце Разии. То ли сочувствие к этой брошенной ленте, то ли вина за прошлые свои поступки. Лента-то явно необычная... И как бы странно это ни звучало, она реально обладает "сознанием." С тех пор, несмотря на все то же нелегкое материальное положение семьи, девушка повсюду носила с собой эту ленту. Она подчинялась ей, двигалась, будто живая, помогала в быту и отдельных важных ситуациях. Теперь "живая лента" была настоящей знаменитостью, ведь все люди знали о невиданной ее силе. Однако что ни говорила сама Разия, множество людей утверждало, что особенная вовсе не лента, а ее хозяйка. Прославленная необычайно красивой и диковинной вещью, бывшая нищая перешла "из грязи в князи". Заслуга ее заключалась в составлении легенды о Хранительнице Хассан Нубит, которая всю свою короткую жизнь несла на себе ужасное бремя, тяжесть которого нарастала с каждым днём. Позже, рассказывая подробности о тонкостях поиска материала для полноценного рассказа, Разия призналась в том, что все повествование в виде жизненных картин было изображено на той самой ленте, которая с тех пор всегда была при девушке. Она смогла выйти замуж за состоятельного мужчину, в то время будучи ещё более влиятельным человеком, а потому народ Сумеру между собой начал называть их род родом Хассан. Настолько велик был авторитет Разии, что сравнивался с важной ношей Хранительницы Нубит, погибшей, но оставившей миру жизнь и возможность существовать, пустив корни в землю, создав Великое Древо, и породив восхитительную пещеру, заполненную цветами... От того и пошла традиция ткать ленты с повествованием о своей жизни и бытие, вышивать на них свои имена и забирать свои творения к себе в могилу. Через время, когда Разия, прожив долгую и насыщенную жизнь, умерла, ее новая семья официально начала носить фамильное звание Хассан. Род стремительно развивался, а потомки знаменитой Разии переняли от нее умение подчинять себе ленты, руководствуясь одним из ритуалов, оставленных миру самой Нубит. Время шло, как и все в мире, своим чередом. Но на мир обрушилось несчастье, заставившее каждого жителя континента Тейват переживать за свою шкуру. Великое Древо отчего-то засыпало, выцветало; оно сбрасывало лепестки с большей частотой, однако вовсе не как знак смерти человека, а как причина чьей-то гибели. Никакие попытки наладить ситуацию не увенчались успехом, а приносить химический вред дереву не решался никто, ибо Древо – послание Хранительницы прошлого, а значит и настоящего людей. Каждый, кто только мог, обращался с мольбами спасти этот мир к роду Хассан, однако каждый из членов этой семьи отчаянно пожимал плечами. «Как же это так? Вы больше всех нас приближены к Нубит, но ничего не знаете!» — гневно вскрикивал иной, однако от слов таких людей озарение приходить не спешило. Человечество смирилось, ожидая, что же будет дальше... На этом весь рассказ о когда-то прошедших по бренной земле событиях обрывается. Великое Древо боялись навещать, страшась даже просто приближаться к священной пещере. Остерегаясь гнева духа давно погибшей Хранительницы, человечество опустило руки, неспособное остановить увядание. Споры о ситуации выцвели точно так же, как и чистый белый цвет опавших лепестков. •|~~~~~~~~~~~~|• — Путешественник! Звонкий голос Катерины разрезал душный майский воздух, изломами в жужжащем пространстве добираясь до самого края уха Эфира. Оклик повторился, и Итер со вздохом обернулся назад, ибо на этот раз на всю улицу прозвучало именно его имя. В глазах от жары стояла пелена; Путешественник, бесконечно хлопая ресницами, пытался смахнуть с очей это неприятное ощущение, будто пыль. Через несколько секунд ему наконец удалось уцепиться взглядом за силует секретаря Гильдии искателей приключений, которая стремительно направлялась к юноше. — Путешественник... — Катерина нахмурила брови, наконец останавливаясь совсем рядом — Это я. — Кто "я"? — Итер наклонил голову набок, с вопросом и непониманием скрещивая руки на груди — У меня... — Я – Нахида. Нам нужно поговорить. — М? Ты же говорила, что больше не будешь вселяться в тела... — Послушай. Это очень важно, не время задавать вопросы. И не успел Эфир сказать и слова, как Нахида в теле Катерины потащила его за угол дома, прямо в темный закоулок улицы, где атмосфера полностью соответствовала грядущему разговору... Отвернувшись от Итера, богиня мудрости начала свой мрачный монолог: — Хранительница народного прошлого переродилась и вернулась ради того, чтобы спасти Великое Древо. Малая властительница Кусанали серьезно впивалась взглядом в лицо Путешественника, но в ответ получала лишь пустое хлопанье глазами. — Как же так... Ты совсем не слышал легенды о Нубит? Плохо дело, я расскажу. С тревогой в вечно спокойном голосе, Нахида выглядела не так, как всегда. Рассказывая эту самую легенду, она вечно повторяла, что теперь это вовсе не миф, ибо Нубит собственной персоной явилась в настоящее. Путешественник, пытаясь вникнуть в повествование, замечал, как не желают морщинки, выступившие на лбу Архонта, сходить с ее лица... — Что более важно... Нубит заявилась прямо к главе семьи Хассан, чуть не избив мужчину. Прислушавшись к говорам толпы, можно было услышать, как перешептываются о словах, что сказаны Нубит... Она требовала вернуть ей ленту, которая принадлежит ей. Гневаясь, она обрушила всю свою злость одной только фразой. "Вы, люди, погубили меня, а за то я беспощадно оборву ваши жизни, бросив вас на произвол судьбы." Кусанали замолчала, задумчиво опустив голову. Итер не понимал ее замешательства, ибо божество мудрости ведало обо всем, что произошло и происходит в рамках этого мира... Однако, судя по ее словам, Великое Древо и сама Хранительница не относятся к Селестии и тому же Ирминсулю. — Она не человек и не бог. И даже не что-то между. Её "сердце", если его и можно так назвать, вовсе таким не является. Это лишь семя, из которого произрастало дерево, что в последствии погубило Нубит. Именно поэтому она не относится к царству людей, в Ирминсуле данных о ней нет. Великое Древо и Ирминсуль – совсем разные вещи... Ирминсуль – хранилище истины и мудрости всего этого мира. А Древо... Лишь счёты, лепестки которого, будто бусинки, двигаются то в одну сторону, то в другую. Она заявилась, назвав себя той, что исцелит Великое Древо. Но люди рассказывали о том, как же яростно и с какой ненавистью бросала слова Хранительница. Что ей движело... Сейчас я прошу тебя узнать о намерениях и мотивах Нубит. Нехорошее у меня предчувствие... Направляйся к Великому Древу, я укажу тебе путь. Я уверена, она будет там... Останови ее, Путешественник. *** Эфир в ту же минуту направился к священной пещере, не уповестив о своем разговоре с Нахидой Паймон. По пути... Что движело им самим? Долг? Желание? Или же безразличие? Он, обессиленный, рвался помочь людям. Нет... Больше похоже, что помочь он хочет неизвестной ему ранее Нубит, ибо та тоже будто не была частью этого мира... Она... Кто она? Опасна ли? Или же... Или... Никогда прежде Итеру не доводилось видеть эту пещеру. Будь то исследование лесов Сумеру или поручения от Гильдии, перед ним никогда не стояла цель наведаться именно в цветущее подземелье... Цветы казались живыми. Многие рассказывали о том, что растения будто бы расступались прямо перед тобой, пропуская к Великому Древу. Но сейчас всё было по-другому. Травы сжимались, бутоны сворачивались, а яркие и необычайно красивые цветы как будто пугались Путешественника. Бесконечно долгий тоннель, которым, казалось бы, все прошедшие тут ранее восхищались, сейчас выводил вовсе не к ошеломляющему чуду. Вместо этого внизу, скривив и свернув свои ветви, тоще засыхало... Древо? Это и есть те самые "счёты человеческих жизней"?! Но сильнее привлекала человеческая фигура, стоящая у ствола умирающего дерева. Взгляд цеплялся за странные движения, а слова девушки тихим эхом отдавались в ушах. Говорила незнакомка громко, но фразы её были неразборчивы. Пытаясь судорожно отдышаться, Итер, стараясь не поддаваться слабости, вслушивался в звонкий шепот. Резко стены пещеры перестали отражать лёгкий говор, будто зеркала. Теперь, подобая глухим и жестким границам, они стискивали пространство и душили тишиной. Пелена, что вновь принялась застилать глаза, вернувшись, не дала разглядеть последующих движений девушки далеко внизу. Она давно заслышала чье-то приближение. Давно поняла, кому принадлежат эти шаги. Тому, чьего лепестка никогда не было на цветущих ветвях Великого Древа. — Скажи... Ты и есть Эфир, прибывший в этот мир на пути из многочисленных других? — вдруг раздался женский голос, и слова ее невероятно громко и четко разнеслись по всей пещере, проникая глубоко в сознание юноши. Незнакомка медленно повернулась к Путешественнику, устремляя свой взгляд ввысь, прямо на него. Тот не мог заметить выражение ее лица, злобный блеск в глазах и чёрствую грубость. Однако и на фразу, брошенную ему, он ничего не ответил. — Молчание – знак согласия. — продолжила особа спустя несколько мгновений — В таком случае, я представлюсь в ответ. Мое имя Хассан Нубит. Наше знакомство не оставит никакого следа, ибо навсегда останется под печатью в этой пещере. А печать эта – твоя гибель. Хассан Нубит... Так вот, какая она? Одежда её напоминала старое одеяние, присущее защитникам и стражам. Чем-то был этот образ схож с доспехами ради обороны, однако... Именно такой представлялась Хранительница народного прошлого. Расплывчато, но все же была видна толстая, длинная лента за её спиной... Нет. Вовсе не одна. Две, четыре, шесть... Будто змеи, они смиренно вились где-то сзади, выжидая момента и приказа своей хозяйки. Выглядело это и вправду впечатляюще, да ещё как. Множество таких же "змеиных лент" расползались по всей пещере, скрываясь в травах, цветах и кустарниках. Спохватившись, Итер напрягся, ожидая, что одна из таких нападет на него, но ожидания его так и не оправдались... Перестав беспокойно оглядываться вокруг, он наконец вновь приковал свой взгляд к Нубит, встряхнув головой и придя в себя. Девушка не сдвинулась с места, а лишь распускала ленты вокруг, освобождая от них свою спину. Вместо тканей прямо из под её кожи пробивались тонкие, но длинные древесные ветви, на которых тотчас распускались бутоны и разрастались цветы, будто бы они были там изначально. Отчего-то накатила тошнота. Пока Хранительница, занятая своим делом, странно стояла на месте, опустив голову вниз, Эфир как можно быстрее спустился вниз по крутому склону, всё ещё держа дистанцию. Девушка будто бы не обращала на юношу внимания, привлекая внимания этим удивительным, но очень странным явлением. Вот, о чем говорилось в легенде, когда повествование заходило о Великом Древе, под которым обессиленно склонилась сама Нубит... Восхитительное, громадное, наверняка тяжёлое, оно разрасталось и цвело, бросая на пол пещеры густую тень. Стоит сказать, что под землёй было бы совсем темно, если бы не десятки или даже сотни диковинных цветов и растений, излучавших таинственный холодный свет. Тем временем, дерево расти перестало, достигнув невероятных размеров. «Как... Как она держит его на своей спине?!» — про себя восклицал Итер, напряжённо хмурясь. Ленты со всех сторон пещеры возвращались обратно к Нубит, встраиваясь подле её ног. Однако на женском лице застыло недовольство и гнев, когда она оглядывала эти лоскуты ткани. — Где... Где та – моя? Быть может, ты знаешь, человек? Куда подевалась моя лента? — вдруг обратилась она к Путешественнику, одной лишь интонацией голоса нагоняя страх — Вы, люди, уничтожили её? Кому вы отдали мое творение? Почему не исполнили мою последнюю волю? Почему упасли ленту – последнюю частичку меня – от странствий, почему не хотите отдавать? — Я не знаю, — Эфир, хмурясь, серьезным взглядом одаривал Хранительницу. — Понятное дело, что ты не знаешь. Ты чужак для этого мира. И для меня тоже. Но не обычный... И за то я должна уничтожить тебя, исполнив свой долг. Великое Древо – счёты. Однако... Отчего-то одна бусинка так и не сдвинулась. Знаешь, как нужно поступать с лишними деталями композиции? Снимать их. Знаешь, как нужно устранять ошибки на картине? Закрашивать их. Знаешь, как нужно избавляться от людей? Ликвидировать их. Дело дрянь. Эта Нубит – просто поехавшая от обиды на людей, которые не исполнили единственное и самое малое желание в ее прошедшей жизни! Но осознание положения пришло к Эфиру позже, чем должно было; ленты, обвив его ноги, не давали сдвинуться с места. Сколько ни рвался он, его не пускали. Изредка он кидал свой отчаянный взгляд на Нубит, которая хладнокровно стояла, не двигаясь. До сих пор даже не пошатнулась от тяжести дерева! Что с ней такое?! — Моим долгом долгое время было лишь держать на своей спине Древо, а моя горечь и тоска по смертным людям не входила в список обязанностей Хранительницы. Я работала сверх нормы, если выразиться проще. Сейчас я понимаю, насколько глупа была, доверившись человечеству. Насколько наивна была, оставляя себе шанс переродиться, заменив свое сердце на семя этого чудовищного древа. Что сотворили с ним люди? Почему забрали ленту? Почему так отчаянно взывали к небесам, когда сами и были виноваты? Глупцы... Теперь же... Я буду умней. Наконец сделав несколько медленных шагов к Итеру, Нубит скривилась, поднимая его голову за подбородок. Ленты, кажется, ещё крепче сжали его ноги, прекратив какие-либо движения. — Я отрекаюсь от этого мира и людей. А выместить свою последнюю злость смогу на тебе, неизвестный! В тот же миг лоскуты ткани, будто впиваясь концами в землю для укрепления, подняли Итера в воздух и с огромной силой швырнули в стену пещеры. Из груди вырвался истошный крик боли, а Хранительница все стояла на месте, с улыбкой наблюдая за мучениями Путешественника. Её ленты раз за разом хватали парня, вбивая его в землю, кидая по округе, будто бы мяч через сетку. А Нубит в ответ на все это восторженно следила за происходящим, будто бы это не она приказывала лентам издеваться над обыкновенным человеком. Её взгляд был прикован к этой картине боли и страданий, а Древо за спиной Нубит оставляла без капли внимания. Как хорошо! Как свободно трепещет несуществующая душа! — Ты чувствуешь это, путник? Чувствуешь, как громко в воображении бьётся сердце? Чувствуешь ли ты свою смерть? Мои ленты давно выбили из тебя весь дух, удар за ударом пожирая твою жизненную силу! Как впервые ощущается смерть? Поделись своими эмоциями, расскажи о первом впечатлении, о труп! Самая длинная лента приволокла тело Итера к Нубит, оставляя его лежать на земле. Девушка, присев на корточки, молча разглядывала бездыханную оболочку юноши. Проводя пальцами по закрытым векам, истерзанной коже и касаясь себя, она восторженно ахала, пытаясь налюбоваться мертвым. Мёртвым... На первый взгляд. — Ты... Ты говорила... Хранительница вдруг вздрогнула, когда до ее ушей донёсся слабый шепот Путешественника. Улыбка сошла с ее лица, и она принялась слушать внимательнее. — Говорила, что я чужой... Не такой, как другие... Что... Сила твоя на меня не действует... Нубит продолжала молчать, широко раскрыв глаза от изумления. Чертов парниша... Так он!.. — ..Поэтому я и не мёртв... — Паршивец!.. — Послушай меня, Нубит. Ты... Уверена, что жаждешь отречься от людей? Уверена, что хочешь вновь погибнуть, а затем винить во всем нас?.. Ты Хранительница... Хранительница всего, что давно сошло с памяти человека... Ты незримый герой, но ты всё равно опора для всего мира... Одумайся, тебе ещё не поздно начать жить по-настоящему... — Враньё. Я не человек. И я не собираюсь "жить". У меня нет сердца, в моих силах не течет кровь. Мои сосуды – тонкие корешки. Мое тело – Великое Древо. — Но ты способна чувствовать, способна ощущать себя живой!.. — Закрой свой рот, глупец! Не собираюсь я приживаться в вашем уродском мире после всего, что мне сделали люди! Мерзкие создания, как я раньше этого не понимала?! — на её глазах отчего-то выступили слёзы, что тонким ручьем лились по щекам Нубит... Однако голос всё ещё был холоден и твёрд, будто её тело и разум взаправду не подчинялись друг другу — Не смей говорить о том, чего не знаешь, жалкий человечишка! — Постой... Ты!- Итер из последних сил сел, положив руки на плечи рыдавшей Хранительнице. Казалось, что та уже совсем прекратила скрывать свои слезы, но было в них что-то... Нечеловеческое. Будто предсмертный вопль, этот плач надолго врезался в память Путешественника. Не успел он закончить фразу, лишь моргнув, как вдруг будто очутился в ином мире, только открыв глаза. Точнее... Не в ином мире... А с иным человеком.... Человеком без головы. — ..Э? Эфир с застывшей на лице полуулыбкой повернул голову в сторону, где заметил лежавшую на земле голову. Тело Нубит с глухим звуком упало на каменный пол пещеры... И больше ничего не произошло. Из её жил и вправду не текла кровь. Вместо этого, расползаясь и зарываясь в землю, корни, вырвавшиеся из тела Хранительницы, высвободились и образовали новый росток. Это... Больше не тело. Это... Новое Древо? Пытаясь найти причину смерти Нубит, Итер где-то совсем рядом заметил ленту, без движений лежавшую на месте. Что только что произошло?!