Три реки

      Когда Кушель только начала приходить в себя, то первым делом поморщилась от яркого, белого света, который безжалостно бил ей прямо в глаза. Инстинктивно она сильнее сжала веки, в слабой попытке скрыться от режущей сетчатку боли, но даже с закрытыми глазами ощущала, как мир переворачивается и плавает вокруг неё, подкатывая к горлу едкой горечью желудочного сока.       С течением времени начали появляться и другие ощущения. Невыносимо хотелось пить. С трудом сглотнув вязкую слюну, она почувствовала в горле разрывающее першение, будто бы кто-то водил по оголённым нервам и связкам наждачной бумагой. Как долго еще будут продолжаться эти мучения?       Это можно было бы вытерпеть, если бы не постоянная тряска.       От этого мерзкого чувства болело все тело, а место, куда был воткнут нож, заживо горело безжалостным огнём самой преисподней. Затаившись и прислушавшись, девушка пришла к выводу, что её куда-то везут. Глаза раскрыть она так и не решилась, опасаясь непривычного, яркого света, который мог лишить её зрения. Вывод напрашивался только один — она находилась на поверхности и её куда-то целенаправленно везут. Полежав без движения ещё немного, Кушель медленно повернула голову набок, чтобы избавиться от рези в глазах. Помогло. Да что же с ней не так, черт возьми? Почему она продолжает цепляться за жизнь и все никак не отправится в мир иной?       Негодование клубилось внутри ядовитыми змеями.       Ослабевшая от болезни, должна была уже давно дух испустить, прямо там, на лестнице, в момент, когда Леви метнул в неё свой нож. Но она всё ещё жива.       Любопытство взяло вверх над страхом и девушка медленно, прикладывая усилия, прикоснулась дрожащими пальцами к месту, где по ощущениям должна была быть рана.       Пальцы нащупали гладкую рукоятку ножа.       Видимо похититель не вытащил оружие, чтобы девушка раньше времени не истекла кровью. Какая забота. Вот была бы потеха, если бы Кушель умерла аккурат у места назначения. Это было бы идеально. Девушка даже не пыталась задумываться о том, что её могло ожидать. Точно ничего хорошего, тут и не нужно было быть пророком. Хорошее в её жизни закончилось в тот самый момент, когда её выкрали из дома, где она проживала лучшие месяца своей жизни. Вот и пришла расплата за счастье, на которое у неё не было прав. Хотя, если честно, расплачивается она так, словно нагрешила на сотни жизней вперед.       Погрязнув в мрачных мыслях, Кушель даже не сразу поняла, что вибрация от движения колес прекратилось. Значит, они уже на месте. Ноги сковало льдистым холодом онемения. Если бы у Кушель было чуть больше сил, то она бы непременно очистила желудок, настолько ей было паршиво. Но ослабевший организм не был способен даже на это.       Кто-то спрыгнул то ли с лошади, то ли с повозки, на которой её везли. Кушель не могла чётко воспринимать мир уплывающим сознанием, но услышав приближающиеся шаги, затаила то и дело срывающееся дыхание.       — Э, жива еще там? — её небрежно потормошили, потревожив рану, на что Кушель не смогла сдержать тихий стон. Ненароком дав понять, что жизнь в ней еще теплится, она еле слышно прохрипела:       — Добей…       Повозка пошатнулась и шаги послышались в пугающей близости. Мужчина взобрался на повозку и присел на корточки рядом, скептично осматривая её тело. Ей было действительно паршиво, хотелось умереть. Кушель едва снова не потеряла сознание от невыносимой боли, когда мужчина подхватил её на руки и спрыгнул с повозки, потащив в неизвестном направлении. Она ощущала себя в кромешном аду. «Да умри ты уже наконец, черт возьми! Хватит себя мучать!» — мысленно ругала себя, но смерть, словно насмехаясь, просто витала в голове полупрозрачными образами, даже не собирались обрывать её страдания.       Стук сапога о что-то металлическое отрезвил и привёл девушку в чувство. Глаза раскрыть она так и не пыталась, до сих пор ощущая яркость, окружающую её снаружи. Спустя несколько мучительно долгих минут, за дверью раздался приглушенный, усталый голос:       — Кто?       — Это Крис, принес подарочек. Поторопись, а то уйдёт в утиль, — самодовольно отозвался мужчина, держащий на руках девушку.       Противный, скрипящий звук распахивающейся двери, отозвался глухой болью в висках. Мужчины продолжали перебрасываться какими-то словами, но девушка их не разбирала, с упоением ощущая, что ей уже осталось недолго. В этот раз точно. Глаза перестало жечь от света, когда её снова понесли в неизвестном направлении. Тело ощутило немного затхлую прохладу, отдаваемую стенами коридора, по которому, судя по всему, проходил путь.       — В эту палату.       Возбужденный голос нового мужчины едва достиг помутневшего разума. Мгновение — и она оказалась на мягкой кровати. Не такой мягкой, как диван в доме Леви и Фарлана, но удобнее, чем старая кровать в отчем доме. Мимолетная грусть отозвалась уколом в районе груди, но также быстро и исчезла. Глупо думать о прошлом в такой ситуации. Потерю не вернуть. Ничего уже не вернуть.       Сухие, но горячие пальцы прикоснулись к её веку и по хозяйски раздвинули кожицу. Отпрянув, насколько позволяла кровать, Кушель сморщилась и сама приоткрыла глаза, привыкая к приглушенному свету помещения.       Перед ней оказалось лицо достаточно взрослого мужчины, который носил небольшую бородку и закруглённые очки на переносице. Он с нескрываемым интересом рассматривал её вдоль и поперек, изредка шепча что-то себе под нос.       — Ваше имя, юная леди?       Кушель попыталась ответить, но в ответ смогла выдавить лишь слабое хрипение. Ощущения были такие, будто кто-то насыпал ей в глотку разбитого стекла, и теперь оно резало нежные стеночки при каждой попытке заговорить. Плевать. Может, этот человек ей поможет? Облизав сухие губы, девушка предприняла вторую попытку:       — …шель.       Первый звук затерялся где-то в связках. Это было все, что смогло выдать обессиленное тело. Большего от неё никто и не требовал.       Ей снова стало хуже. Лицо человека перед ней начало расплываться, в ушах появился неприятный шум, словно её огрели по голове чем-то тяжелым. Веки налились свинцовой тяжестью и начали медленно закрываться. Последнее, что девушка едва расслышала:       — Подопытная Шелли, возраст около шестнадцати лет. В анамнезе симптомы тяжёлой, лёгочной болезни, и ножевое ранение в области правого межреберья. Пробуем новую разработку с измененной формулой АК — 040. Приступаем к двадцать четвертой операции.       Отключаясь, Кушель почувствовала, как в её руку вводят иглу, но у неё не было сил на удивление или какое либо сопротивление. Она расслабилась и отдалась на волю судьбы. Пусть, что хотят — то и делают, уже плевать.       Так она думала. Но как же она ошибалась.       Начиная с руки, по всему телу начал проходить жар, словно девушку выкинули в пламя костра. Сердце стало биться с бешеной скоростью отдаваясь как в груди, так и в голове. Ничего кроме бешеных ударов она больше не слышала. Невыносимая боль пронзала каждую клетку тела и голова разрывалась на части, словно мозг собирается взорваться и вместе с тем разлететься на части вместе с черепом. Хотелось кричать, срывая навсегда голосовые связки, но девушка была словно заперта в своем собственном теле, не смея шелохнуться. Не известно, сколько бы продолжалась эта агония, но спустя какое то время, стук сердца начал замедляться.       — Мы её теряем, — послышался голос из вне, казавшийся каким-то далёким и глухим.       Сердце билось все медленнее и медленнее, пока совсем не прекратило подавать признаки жизни. Вместе с этим разум девушки отключился и она наконец-то погрузилась в объятия спасительного забвения.

***

      Распахнув глаза, девушка уставилась в белый потолок. Пусто. Почему так пусто? В голове, в душе, в сердце. Что она тут делает? Предприняв попытку приподняться с кровати, она поморщилась от вялости в теле, которая обычно бывает, когда проспишь несколько часов в разгар дня. Оглядевшись, девушка увидела пару пустых кроватей, со скрученными улитками матрасами. Возле каждой стояла деревянная тумба, а у входа возвышался огромный шкаф из красного дерева. Что стены, что потолок — все было настолько белым, что казалось каким-то неестественным. Опустив голову, девушка посмотрела на свои руки. Они были очень худыми, с бледной, почти полупрозрачной кожей, так подходящей под атмосферу комнаты. Одета была в ночную длинную рубаху, не сковывающую движения. Продолжая сверлить свои руки пустым взглядом, она с недоумением понимает — она даже не знает, как выглядит. Да что там выглядит. Кто она вообще? Кем была раньше? В голове сплошная пустота. И на удивление — это даже не пугало. Просто было как-то … странно? Необычно. Память была чиста, словно белый лист. Такой же белый, как и стены её палаты.       — Я приятно удивлена.       Девушка вздрогнула и резко повернулась в направлении голоса. Она и не заметила сразу, что в другом углу комнаты тоже находилась кровать, на которой, подогнув под себя ноги, сидела молодая белокурая девушка, смотрящая в её сторону с нескрываемым любопытством.       — И чем же?       — Ты первая, кто выжил после операции козлинобородого. Правда, когда тебя принесли в палату, я думала ты уже труп. Хотя, время еще покажет, повезло ли тебе на самом деле, — блондинка сочувственно улыбнулась и и скрестила руки на груди, — меня зовут Алекса.       Новая соседка растерянно смотрела пустым взглядом куда-то сквозь девушку, будто не услышала приветствия. И что ей было ответить? Она имени своего тоже не помнила.       — Обычно при знакомстве представляются обе стороны, — слегка раздраженно приподняла бровь Алекса.       — Прости, я не знаю, как меня зовут. — прозвучал бесцветный голос.       Алекса удивлённо опустила уголки губ и задумчиво почесала подбородок.       — Имя только забыла или совсем ничего не помнишь?       — Совсем ничего.       В комнате воцарилось молчание. Блондинка не знала, как поддержать в такой ситуации свою новую соседку, а безымянная девушка лишь отрешенно уставилась в стену, стараясь нащупать хоть какую-то часть прошлой жизни. Но все было бестолку. Пусто. Ничего не осталось. Собирать было попросту нечего.       — А знаешь, может оно и к лучшему, — бодрый голос Алексы нарушил тишину. — Извини за грубость, но судя по твоему внешнему виду, ты явно чем-то болела. Видя твою бледность, могу сделать несколько предположений. Первое — сомневаюсь, что ты из аристократок, трясущихся над фарфоровой белизной своей кожи и носящихся под солнцепеком с зонтиками, как умалишенные. Второе — исходя из этого, напрашивается только один вариант — ты из Подземного города. И если эта догадка верна, то сомневаюсь, что ты бы хотела помнить свою жизнь в этих трущобах. Я наслышана, каким образом там выживают люди, а в частности, девушки. Так что тебе стоит даже радоваться. И вообще, что не делается — все к лучшему. Хотя в нашем случае, это лучшее весьма туманное и неопределённое.       Девушка жадно вслушивалась в рассуждения соседки, и вскользь брошенная фраза о Подземном городе отдалась жаром где то глубоко под кожей, но на память это никак не повлияло. По-прежнему ничего. Но в словах Алексы присутствовала большая доля логики.       — Что мы тут вообще делаем?       Соседка улеглась на кровать, устало прикрывая глаза. Только сейчас стало заметно, что она и сама выглядела вымученной и бледной. Только вот белизна её лица была чрезмерно неестественной, не похожей на природный оттенок лишённой солнца кожи. Алекса выглядела так, словно сейчас потеряет сознание от усталости.       — О, это, конечно, хороший вопрос, — устало отозвалась она. — Мы тут выживаем одним словом. Я, например, здесь нахожусь как полезный донор с золотой кровью. Не удивлюсь, если этот старый хрен дрочит на колбы с кровью втихаря. Ты же — результат эксперимента, и покоя тебе тут точно не дадут, пока не убедятся, что все действует как нужно. Причем ты — первый «удачный эксперимент». Как я слышала, до этого двадцать три девушки умерли сразу же при введении сыворотки. Некоторое умерли даже не доходя до опытов. Этот фанатик хочет изобрести лекарство, которое будет излечивать от всех болезней. На основе моей крови, кстати. И скорее всего, нормальной жизни нам не видать как своих ушей. Я, пока не помру, буду ходячим резервуаром с ценной жидкостью, а ты — будешь проходить все круги Ада, чтобы очкастый изучал действие своей сыворотки. Весело, неправда ли?       — Весело, — глухо подтвердила брюнетка, — и сколько ты тут находишься?       — Пять безрадостных месяцев, — тускло отозвалась Алекса и бросила хмурый взгляд в сторону выхода.       Дверь в палату тут же распахнулась и в комнату вошел мужчина в белом халате, по точному описанию Алексы и являющийся тем самым козлобородым доктором. Его брови взметнулись вверх, а на лице появилась безумная улыбка, при виде пришедшей в себя девушки. Он подошел ближе и стал что то записывать в своем толстом блокноте, изредка бросая изучающий взгляд на подопытную. Брюнетка настороженно смотрела на мужчину, пока Алекса прожигала его ненавидящим взглядом. Спустя время, мужчина оторвался от своих бумаг и прокашлявшись спросил:       — Как ваше состояние? Опишите, что вы чувствуете?       Прислушавшись к себе еще раз, девушка перевела на него взгляд и ответила:       — Я ничего не чувствую. И ничего не помню. Кто я такая? Откуда вы меня привели сюда?       Мужчина почесал затылок, продолжая с интересом всматриваться в девичье лицо.       — Возможно, это побочные реакции от перенесённого организмом шока. У тебя была остановка сердца во время операции. Скорее всего это повлияло на некоторые отделы коры головного мозга. Извини, я не могу тебе сказать ничего о твоем прошлом, так как сам о нём ничего не знаю. Единственное, что я успел записать — это твое имя. Ты назвала себя Шелли перед тем, как окончательно отключиться. А теперь, позволь мне тебя осмотреть.       Доктор начал осматривать девушку, прощупывая её части тела, при этом не забывая оставлять пометки на бумаге. Приподняв рубаху, он удовлетворенно ухмыльнулся, дотрагиваясь до участка кожи под грудью, что вызвало несколько болезненные ощущения. Шелли посмотрела на отозвавшееся болью место и обнаружила, что там была небольшая рана, швы от которой, судя по всему, благополучно затягивались. Позже, доктор достал шприц и взял у девушки кровь, игнорируя настороженные взгляды подопытной. Задав еще несколько вопросов о её самочувствии, он удалился из палаты, прибывая в приподнятом настроении.       Когда мужчина закрыл за собой дверь, Алекса растянула губы в доброжелательной улыбке и проговорила:       — Приятно познакомиться, Шелли.

***

      Прошла неделя. Шелли с каждым днем чувствовала себя всё лучше и лучше. С Алексой они болтали дни напролет, вернее болтала блондинка, а Шелли слушала её с искренним интересом. Девушка рассказала о своем детстве, как они весело проводили время с друзьями, о временах в школе, поведала историю своего похищения и рассказала о Аккерманах. О своей фамилии девушка знала не так много, поэтому рассказ был кратким, но Шелли и так поняла, что это какой-то древний род, отличающийся особенной силой. И теперь какая то часть этой силы должна была находиться в самой девушке. Хотя неизвестно, что именно там нахимичил доктор, может действительно, благодаря его вмешательству, девушка смогла выжить.       Доктор Хариус осматривал её каждый день, и судя по его довольному виду, результат эксперимента его вполне устраивал. Рана вскоре окончательно затянулась и не доставляла дискомфорта. Болезнь, со слов доктора, тоже отступила. Со временем Шелли стала преображаться, выздоравливая и «становясь наконец-то похожей на человека», как шутливо выразилась Алекса.       — Могу вас поздравить, юная леди, вы идете на поправку и хочу заметить, довольно быстро, — сделал вывод Хариус на очередном осмотре.       — Это значит, что я смогу покинуть эти стены? — спросила Шелли, поправляя рубашку. Алекса с своего угла усмехнулась. Она уже заранее предвидела его ответ.       — Тут все не так просто. За вами нужно особое наблюдение. К тому же, мы до конца не выяснили, на что еще может влиять сыворотка. И сегодня я хочу проверить некоторые свои догадки на этот счет, — примирительно пробормотал мужчина, старательно избегая взгляда девушки. Шелли это не понравилось. Она инстинктивно чувствовала едва уловимую тревогу.       — Каким образом вы хотите их проверить? И что именно вы хотите еще выяснить?       — Есть вероятность, что в вас может проснуться та же сила, что и у Аккерманов. Я изменил состав последней вакцины, увеличив количество клеток, свойственных Аккерманам в несколько раз. Мне любопытно, к чему это может привести. К тому же, на днях я использовал эту же сыворотку еще на двух подопытных, но они не выжили, хотя их общее состояние было в разы лучше.       Шелли нахмурилась и бросила взгляд на Алексу. Та скривив губы, с отвращением глядя на мужчину и сказала:       — Собираешься использовать на ней методы, какой использовал и на мне?       Доктор Хариус скосил неоднозначный взгляд в сторону блондинки и нехотя ответил:       — В твоем случае сыграла боль от потери близкого человека. У Шелли нет таких рычагов давления, да и с потерей памяти это было бы бестолку.       — И что тогда меня ждёт? — прямо спросила Шелли.       Записав что-то в блокноте, мужчина убрал его во внутренний карман и грустно улыбнулся:       — Скоро узнаешь, девочка, скоро узнаешь.       Произнеся эту фразу он развернулся и покинул комнату. Девушки посмотрели друг на друга, каждая думая о своём.       — Не нравится мне все это, — обеспокоенно проговорила Алекса, щелкая костяшками пальцев, — он страшный человек, с воспаленной фантазией. И люди на него работают страшные. Не знаю, почему, но я нервничаю.       — Успокойся. Сеять панику раньше времени не стоит, — невозмутимо сказала Шелли, склонив голову, — в любом случае, мне отсюда никак не сбежать.       — Главное, что бы они не убили в тебе человека, Шелли. Ты сейчас, словно чистый лист. От того, какими красками раскрасят полотно твоей души и будет зависеть будущее. — Алексе не нравилось, что Шелли была настолько спокойна. Девушка просто не воспринимала до конца ту реальность, в какой оказалась. И это жутко раздражало блондинку.       — Смысл сейчас об этом говорить. Ни ты, ни тем более я, исправить ситуацию не сможем. Вечером узнаем, что задумал этот человек.       — Человек, ли… — прошептала Алекса, отводя глаза в сторону. Другого выхода у них действительно не было. Оставалось только смиренно ждать.        Наступил вечер. Напряжение в комнате возросло настолько, что казалось, воздух сейчас заискриться маленькими фиолетовыми молниями. Шелли начало охватывать волнение, а Алекса и вовсе нарезала круги вокруг кровати, напоминая запертое в клетке животное. Она переживала за свою новую соседку. Хоть они и были знакомы всего ничего, но Шелли была первым человеком за пять месяцев, с кем можно было спокойно поговорить по душам. Да и девушка ей нравилась чисто по-человечески. Не хотелось бы её терять.       Когда уже совсем стемнело, в комнату вошел высокий, полноватый мужчина, бандитской наружности. Его лицо было покрыто небрежной щетиной, а короткие, криво подстриженные волосы и вовсе указывали на то, что здоровяка собственный вид заботит в самую последнюю очередь. Оценивающе бросив взгляд на Алексу, которая глубже зарылась в одеяло при виде мужчины, он перевел глаза на напрягшуюся в немом ожидании Шелли, и ухмыльнувшись, махнул ей рукой, подзывая к себе:       — На выход.       Шелли на ватных ногах подошла к мужчине и после того, как он взглядом указал на открытую дверь, вышла из комнаты. Бугай вышел вслед за ней, с громким лязгом захлопнув дверь. Грубо схватив девушку за предплечье, он поволок её дальше по темному, сужающемуся коридору. По пути она видела несколько других дверей, но они проходили мимо них, пока не свернув за угол, не подошли к металлической двери, отличающейся своим видом от всех остальных. Постучав три раза, мужчина сделал большой шаг назад, оттаскивая за собой девушку, чтобы дать двери возможность беспрепятственно открыться.       — Входи, — он грубо пихнул девушку ладонью в спину, от чего она едва удержалась на ногах, чтобы не упасть лицом в пол.       В комнате было достаточно светло, поэтому Шелли смогла как следует оглядеться. И то, что она увидела, привело её в ужас. Комната была небольших размеров, чуть меньше той палаты, в которой они жили. В центре стоял длинный, но достаточно узкий деревянный стол, а в углу притаилась тумба, на которой лежали различные инструменты. Молотки, плоскогубцы, коробочка с гвоздями, ручная пила и ещё что-то, названий чего она даже не представляла. Но больше, чем это смогли сделать инструменты, её испугало присутствие еще трех мужчин, которые выглядели почти также, как её спутник. Они гнусно улыбались, нахально осматривая девушку с ног до головы.       — Задание босса, вывести девчонку на эмоции, чтобы проверить наличие каких-то там способностей. Неважно какими методами, но тело уродовать запретили. И что же прикажешь с тобой делать, куколка? — вкрадчиво произнёс мужчина, стоящий рядом с ней. Остальные заулыбались еще шире, чуть ли не потирая ладони друг о друга, в предвкушении скорого развлечения.       — Есть у меня одна задумка, — протянул лысый, низкорослый мужчина, с отсутствующим спереди зубом. Все мужчины многозначительно переглянулись между собой.       В ту же секунду тот, который привел её, одним движением стащил с девушки рубаху, оставляя её в одних трусах. Шелли беспомощно закрыла руками оголенную грудь, со всё нарастающим страхом переводя взгляд от одного мужчины к другому.       — Прошу вас, не надо… Умоляю, не делайте этого! — взмолилась девушка, пятясь к стене.       Послышался довольный хохот и её подхватили на руки, жестоко бросив спиной на деревянный стол. Спину обожгло болью, а затылок запульсировал в месте удара.       — В твоих же интересах, разбудить в себе то, чего желает доктор Скотт. — процедил лысый, нависая над девушкой, с силой отодрав руки девушки от груди.       Шелли начала кричать и вырываться, но её мертвой хваткой прижали к столу и она почувствовала на коже мерзкие, влажные касания, с которыми один из мужчин начал облизывать её соски. С неё стащили трусы раздвинув ноги, а чья-то рука беспардонно улеглась на её промежность. Через мгновение девушка почувствовала как толстые пальцы проникают внутрь и начинают неприятно елозить, имитируя член.       — А ты смотрю, уже не девочка, очень жаль. Значит можно не нежничать, — томно произнёс высокий мужчина и отодвинув приятеля, орудовавшего пальцами, запрыгнул на стол и стащил брюки вместе с бельем, укладываясь всем телом на хрупкую девушку.       — Прекратите! Не надо, пожалуйста! — кричала Шелли, чувствуя как отчаянные слезы очерчивают кривые дорожки на лице.       Разумеется, никто не стал её слушать. От резкого проникновения она громко вскрикнула и зажала себе рукой рот. Мужчина стал неистово вдалбливаться в её тело, ухватив девушку за волосы на макушке и оттягивая её голову куда-то в сторону. Примкнув губами к девичьей шее, он начал оставлять болезненные засосы, пачкая белую кожу густой слюной.       Другой мужчина подошел к ней, вставая на одном уровне с её лицом и с лёгкостью отвёл ладонь от прикрытого рта, притягивая голову к краю стола и стал водить по плотно сомкнутым губам своим членом. Шелли с мычанием попыталась отвернуть голову, получив за это смачную пощечину.       — Открой рот, шлюха, пока я тебе иголки в пизду не затолкал!       От неожиданного удара девушка охнула и воспользовавшись этим, ублюдок протолкнул свой хер в её рот и начал долбиться, вызывая у девушки рвотные позывы.       Отчаяние топило девушку в своем зыбком омуте. Она не знала, сколько прошло времени прежде, чем четверо мужчин выдохлись. Они имели её везде, в разных позах, пристраиваясь то втроем разом, то по очереди. Она, вероятно, даже теряла сознание, когда в её анус стал долбиться один из этих выродков, совершенно игнорируя все подготовительные этапы.       Когда она наконец-то пришла в себя, то почувствовала, что её лицо, бедра, да и вообще всё тело измазано в сперме и крови. Кроме разрывающей боли в между ног, она не чувствовала ни черта. Её душа, которая и так пострадала от инъекции, теперь была полностью уничтожена. И чего они этим добились?       Жить не хотелось. Существовать не хотелось. Слезы уже перестали идти из глаз, а надорванное от криков и постоянных глубоких проникновений членов горло, не могло выдавить и звука из себя. Да и не хотелось ничего говорить.       Голую, измазанную в телесных жидкостях девушку, просто бесцеремонно затолкнули обратно в комнату, отчего она обессилено упала на пол, сворачиваясь в позу эмбриона.       Алекса не задумываясь подбежала к девушке с широко распахнутыми глазами и схватилась за рот. Её руки тряслись, а из глаз начали одна за другой литься крупные слезы.       —Шелли, милая. Потерпи, сейчас.       В палате была маленькая комнатка с душевой кабиной и унитазом. Достав из шкафа полотенце и сложив возле душевой, Алекса аккуратно приподняла брюнетку, обнимая её, не давая снова упасть. Ей было плевать, что она измажется. В душе кипели злость и ненависть. Она бы не задумываясь убила в таком состоянии всех местных ублюдков и даже не поморщилась. Встав под душ вместе с Шелли, Алекса включила воду и начала аккуратно намывать дрожащую девушку. Она заметила, что её руки тоже ходят ходуном. Видимо, от ярости и страха. Она боялась предположить, какой отпечаток произошедшее может оставить на личности брюнетки.       Алекса мыла девушку шепча слова поддержки, прекрасно понимая, что та их даже не слушает. Не слышит. Закончив, она аккуратно обернула Шелли полотенцем и подвела её к своей кровати. Уложив девушку, она легла рядом, крепко обнимая и прижимая к себе. Это было единственное, что она могла сейчас сделать. Плечи Шелли затряслись в беззвучных рыданиях, а Алекса положив голову на черную макушку, только крепче обнимала подругу и абсолютно не понимала, как им жить в этом аду дальше.