Заметил

Ёсан скрывается за дверью собственной комнаты, отшучиваясь от других участников группы и благополучно избегая взглядом одного. Пытается не спалится, не показать того, что один крайне сексуальный, красивый, гибкий и вообще чёртов засранец виноват в том, что ему приходится натягивать ткань кофты как можно ниже и незаметней. Нечего привлекать внимания к своей проблемке. Кто вообще додумался выбрать в пару к Халазии Киберпанк? Нет, Ёсан, конечно, предполагал, что там далеко не один человек был замешан, однако с главным избирателем, чтоб его, очень хотелось поговорить. Но конечно же Ёсан не будет этого делать — его секрет должен остаться при нём. Похватав с полки шкафа сменную одежду, Ёсан несколько нервно, но главное быстро промчался в ванну, по дороге удачно пробежав мимо Сана. Внутри группы никогда не обговаривались чувства и влюблённости, за исключением разве что одного момента — Хонджун ещё в самом начале, когда стало понятно, что всё не так просто в их группе, собрал всех поговорить. Чувства чувствами, каждый из них человек и имеет право на семью и любовь, однако они должны были всегда помнить о том, что их отношения на раз-два могут стать предметом обсуждений сотнями и тысячами людей. Тем более такие неправильные по мнению общества. И каждый из них должен был быть крайне осторожным. И главное правило — не влюбиться в своих одногруппников. Но… Ёсан это правило нарушил почти сразу. Сан был маленьким миленьким котёнком, которого хотелось затискать и заобнимать. Собственно этим Ёсан поначалу и занимался, а потом обнаружил, что Сан-то далеко уже не маленький и миленький, а у него, у Ёсана, встаёт вполне конкретная часть тела в самые неподходящие моменты. Вот кто научил Сана быть таким сексуальным, а потом раз! и он уже лезет обниматься, хотя на нём всё ещё кожаные ремни от выступления, макияж и хитрый взгляд. Сан же себе поставил цель — вывести одного из хёнов на эмоции. Парень сам не так давно понял, что испытывает к Ёсану, а сказать прямо боялся. Не помогли ни разговоры с Уёном, как с экспертом по флирту, ни разговор с старшими всея группы, а именно Сонхва и Хонджуном. Поэтому юноша решил действовать по-своему — просто прилипал к Ёсану везде, где только можно. То обнимет, то чмокнет в щёчку, а Ёсан всё глазки опускает и смущается. Сегодня у Сана план-капкан, как он это назвал в своей голове, — просто прижать Ёсана фактом. И конечно же ничего лучше, чем ванная, он не нашёл. Даже Уён усомнился, что стоит разговаривать именно там, но Сан оказался непреклонен. Вот только Сан не учёл или же не захотел учитывать одну маленькую, но простую истину — когда человек в ванной, он меньше всего ожидает, что его кто-то увидит. Чхве, после небольшой борьбы с внутренним голосом разума приказал ему заткнуться и едва приоткрыл дверь. Щелчка за шумом воды не слышно, он проверял. Так же тихо зашёл в помещение, зная, что ветер из-за открытия двери в душевую кабину не проникнет, если всё сделать быстро. Сан же лис — он знает, как действовать максимально бесшумно. Или же это помогли ночные вылазки мимо спящего Сонхва, который спит крайне чутко и раньше часто засыпал на диване в ожидании Хонджуна. Сан был не готов к тому, что он увидел. Ёсан, миленький и постоянно смущающийся хён, которого чмокать в щёчки были одним сплошным удовольствием, ведь он смущался и как ребёнок убегал от Сана, готового зацеловать его всего, если бы не тысячи фанатов и столько же камер, теперь самозабвенно насаживался на искусственный член, закусив ребро ладони. Ёсан же не видел и не слышал ничего. Фантазия очень упорно подкидывала картинки одну за одной, распаляя молодого человека ещё больше. В один из моментов игрушка проехалась по сладкому местечку внутри, из-за чего Кан даже на носочки приподнялся, глухо простонав и надеясь, что этого никто не услышал. Ладонь болела в местах, где кожи касались плотно сжатые зубы, но Ёсана это мало волновало. Хотелось кончить, хотелось получить удовольствие. Хотелось, чтобы Сан был в нём вместо этой жалкой замены на присоске. Ёсан представил, как руки Сана бродят по его телу, как касаются чувствительных рёбер и покручивают в пальцах соски, как Сан хватает за его бёдра, вколачиваясь в податливое тело. Ёсан был готов взвыть, когда оргазм накрыл его от движений собственной ладони по возбуждённому органу, но сдержался, кончая с именем Сана на губах, соскальзывая с игрушки. Стоит несколько минут, подставляя тело горячей воде, всё ещё льющейся из душа, а после оборачивается, чтобы снять с дверцы кабинки игрушку. И замирает испуганным зверем. Сан возбуждён, и тонкие домашние штаны не способны это скрыть. Он пышет желанием, его грудь высоко вздымается от тяжёлого дыхания, пока сам Чхве взгляда от Ёсана не отводит. Смотрит дико, словно он хищник, поймавший добычу. Лис и кролик, не иначе. И Ёсан действительно чувствует себя совсем мелким, когда Сан, не прерывая зрительного контакта открывает дверцу, отчего Ёсан пытается сделать шаг назад, но места не хватает. А Чхве напирает, не видит никаких преград, закрывая за собой, да и собой тоже, единственный путь отступления. — Наш Ёсани-хён, — тянет Сан, ловко отцепляя игрушку от дверцы и вертя в руках, словно это интересный экспонат. — Развлекаешься? Что же ты себе нафантазировал, что так усердно пытался насадиться на эту жалкую замену? — Сан, выйди, пожалуйста, — Ёсан в глаза не смотрит, не хочет. Однако идея опустить голову была совсем плохой — теперь, перед взором возбуждение Чхве, не прикрытое одеждой, валявшейся где-то на полу вне душевой кабины. — Выйди, — просит ещё раз Ёсан. — Ну же, хён, — это «хён» звучит так ласково и нежно, что Ёсан теряется. Пытается собраться с силами, но фантазия не успокаивается. Особенно теперь, когда объект этих самых фантазий вот он, стоит перед ним и пытается загнать под землю от стыда. — Ты так стонал, что даже ладонь не помешала мне насладиться этими звуками. Да и кажется мне, на месте этой игрушки, — Сан скривил лицо, словно ему было противно держать её в руках, — ты представлял меня… Лисий оскал и искусственный член отбрасывается куда-то в угол кабинки, а Сан оказывается вплотную к Ёсану, прижимая того к стене. Между ног протискивается чужое колено, давящее на начинающее вновь крепнуть возбуждение, а руки… Руки исследуют рёбра, покручивая соски. Ёсан закусывает губу, задрав голову, лишь не смотреть на обнажённого дьявола перед собой. Это не помогает. Свободной рукой Сан берёт подбородок Ёсана и заставляет опустить голову. Кан лишь сильнее жмурится, когда чувствует поцелуй, но отвечает на него. Когда, если не сейчас? — Пожалуйста… — выдыхает он, открыв слезящиеся глаза. — Пожалуйста, — повторяет вновь, — прекрати. Хватит надо мной издеваться… — Издеваться? — Сан покрепче перехватывает подбородок в пальцах, всё ещё играясь с соском другой рукой. — Ты даже не думаешь, что я могу хотеть того же? — Но… — Никаких «но», малыш, — непривычное обращение к старшему слетает с уст так правильно и так обычно, словно постоянно звучало. Ёсан теряется: это такой новый вид шуток от Усанов? Какой-то розыгрыш? Может он что-то пропустил, и сегодня вообще первое апреля? Сан возвращает Кана в реальность новым поцелуем, более чувствственным, более глубоким и жадным. Сминает поочерёдно губы, проникая языком в открытый от удивления рот. — Я хочу тебя. — Так сделай своим, — шепчет Ёсан, дотянувшись губами до чужого уха. Сан ухмыляется, тут же захватывая губы старшего в плен своих, пока обе руки опускает к бёдрам, сминая их и оглаживая. Ёсан растянут после своей шалости, но они оба понимают — Сан больше игрушки. Колени Ёсана дрожат в превкушении, когда его разворачивают к Сану спиной, заставляя руками опереться о стену. Чхве целует шею, плечи, спину, пока опускается ниже. Оставляет ощутимый, но лёгкий укус на каждом полушарии, прежде чем раздвинуть ягодицы руками и коснуться языком колечка мышц. Ёсан вздрагивает, вновь зажимая себе рот. Это последнее, чего он ожидал. А Сан продолжает свою пытку, чувствует странный вкус геля для душа, который использовал Ёсан вместо смазки, обводит языком по кругу, проникая чуть-чуть внутрь, прежде чем использовать всё тот же гель, выдавливая его на пальцы и проникая сразу двумя. Мышцы податливо расходятся под его напором, и Сан, оглаживая стеночки изнутри, ищет заветную точку. Когда же Ёсан тянется наверх и стонет громче, Сан ухмыляется, пережимая свободной рукой основание члена Кана. — Не издевайся, — Ёсан отнимает руку ото рта, чтобы произнести это, но именно этого Сан и ждал. Удар по простате пальцами и Ёсан заходится в сладком стоне, не успев его заглушить. — Вот так, малыш, не сдерживай себя, — мурлычет довольно Сан, добавляя третий палец и поднимаясь, прижимаясь грудью к спине старшего. — Я хочу слышать тебя. — Са-а-ан, — а Ёсан и ослушаться не может. Не находит в себе сил на это. — Прекрати… — Прекратить? — издевательский тон сопровождается ещё одним ударом по простате, приводящем к сладко-болезненным чувствам из-за пережатого основания члена. — А мне казалось, что тебе нравится… — Ты меня, ах, прекрасно понял, — Ёсан закусывает губу, поворачиваясь, чтобы хотя бы чуть-чуть увидеть лицо этого прохвоста Чхве. — Я чист. — Как и я, — отзывается тут же Сан. Он поливает собственный член гелем, отставляя тот обратно на полку и, пристраиваясь, медленно входит. Внутри Ёсана жарко и узко — это сводит с ума. Хочется взять сразу быстрый темп, подчинить себе, сделать своим и только своим, но Сан не хочет делать своему мальчику больно. Ёсан сжимает руки в кулаки, запрокидывая голову и тут же получает отвлекающий поцелуй. Сан больше игрушки, Ёсан чувствует это на себе, но от этой заполненности ведёт голову. Так правильно, так естественно, словно они созданы друг для друга. Идеально подходящие, только они и никто больше. Кан прогибается в спине и сам насаживается до конца одним нетерпеливым движением. Его стон глушат в поцелуе, пока руки оглаживают тело. Ёсану кажется, что он всё ещё фантазирует, что Сан позади него ненастоящий и лишь плод его воображения, но начавшиеся неторопливые толчки выбивают из головы все мысли. Сан толкается глубоко, с чувством, доводя Ёсана почти до скулежа. Тот на грани, пытается уцепится хоть за что-нибудь, и Сан накрывает его ладонь своей, переплетая пальцы. Второй рукой сжимает бедро, толкаясь быстрее, рычит на ухо и шепчет: «Мой. Только мой». Ёсана хватает ненадолго. Доведённый до оргазма парень выгибается, окрашивая стену перед собой белёсыми каплями, и стонет надрывно, даже не пытаясь закрыть рукой рот. Ему так хорошо, что уже на всё плевать. Удовольствие становится болезненным и невыносимым, когда Сан продолжает толкаться внутрь, пока не финиширует следом, выходя в последний момент и пачкая ягодицы Кана. — Я… хотел внутрь, — Ёсан улыбается блаженно, закрывая глаза. — У нас будет множество возможностей воплотить в жизнь твои хотелки, — мурчит Сан, снимая душ с подставки и смывая с них обоих следы страсти. — Одну можешь исполнить сейчас, — Ёсан разворачивается, кладя руки на крепкие плечи, — Донесёшь до кровати? Мне кажется, что я сейчас прямо тут выключусь. — Мог и не спрашивать. Сан запечатляет ещё один быстрый поцелуй на губах. Быстренько обтирает их обоих, натягивает одежду и подхватывает старшего на руки, прижимая к себе. Ёсан прикрывает глаза, укладывая голову Сану на плечо, и уже начинает тихо посапывать, когда его кладут на кровать, а матрас прогибается под весом второго человека. — Ты всё же заметил, что я люблю тебя, — шепчет Ёсан, надеясь, что утром Сан будет так же рядом. — И я тебя, — Сан целует Ёсана в лоб и, словно улавливая его мысли, продолжает, — Засыпай, малыш. Я буду рядом.

***

Утром, всё общежитие проснулось от крика Сонхва. Старший всея группы зашёл в ванну и крайне быстро вылетел оттуда. Дверь в комнату, где должны были находится Чонхо, Уён и Ёсан, но находились Ёсан и Сан, открылась почти что с ноги. — Вы, кролики недоделанные! — Сонхва стоит свирепой горой над кроватью, сжимая в руках почти пустой бутылёк от того самого геля для душа. — Это был мой любимый! — А я думал твой любимый — Хонджун, — сонно бормочет Сан, руками прикрывая Ёсана от разбушевавшегося Пака. — Я вам сейчас такого любимого покажу, забудете как пользоваться причиндалами!