По тонкому льду

      Когда-нибудь Феликс привыкнет к тому, что Хёнджин слишком активный. Казалось бы, старший прям таки только что сидел рядом с Ли и пил чай, а теперь фигурист звонит пепельноволосому по телефону и просит посмотреть в окно. — Зачем? — спрашивает Феликс, поднимаясь на локтях. — Просто посмотри, — шепчет Хёнджин. Младший вздыхает, сползает с кровати и подходит к окну. — Смотрю. — Смотри внимательнее, — с издёвкой продолжает шептать Хёнджин. Феликс закатывает глаза, но по-доброму улыбается, чуть щурится и пытается понять, что от него хочет старший.       Карие глаза скользят по двору, где не было ни единой души, перемещались на машины, припаркованные и лишённые водителей, и достигают дома, окна в котором где-то горят, оповещая о том, что жильцы квартир ещё не спят, или, наоборот, не горят, что свидетельствует о том, что люди уже легли спать.       Феликс внимательно осматривает дом, пытается понять, что от него хотят, и только зрачки достигают самого последнего этажа, и Феликс уже хочет высказать свое негодование, как вдруг они замечают единственное окно, в котором свет мигает. Именно мигает. Феликс хмурится. — Хён? — Да? — Феликс продолжает всматриваться. Окно, что находится четко напротив окна пепельноволосого, мигало с какой-то непонятной периодичностью. Оно то светится слишком долго, то потухает на какое-то достаточно короткое время, то загорается и потухает в равной степени слишком быстро. — Что это? — Где? — в нежном голосе слышится улыбка, что прямо сейчас украшала и без того красивое лицо Хёнджина. Старший разговаривал так, будто он привёл Феликса в самое романтичное место на свете и ждёт его реакции. — Ну, в окне, — непринуждённость Хвана заставляет Феликса почувствовать себя ребёнком. Парень действительно будто бы попал в сказку, где каждому персонажу обязательно достаётся хороший и добрый друг, который никогда не бросит и всегда поднимет настроение. Феликс начинает улыбаться. — В окне? А… Это всего лишь я, — весело отвечает Хёнджин и, наконец, оставляет свет в покое. Старший подходит к окну и встаёт прямо вплотную к стеклу. — Ты видишь меня? — тихо спрашивает синеволосый. — Вижу… — также тихо отвечает Феликс. Этот момент показался пепельноволосому каким-то чересчур интимным и будто бы очень личным, таким, о котором кроме этих мальчиков никто и знать не должен. — Тогда смотри, — сказав это, Хёнджин поднимает руку над головой и начинает махать. Феликс видит забавный стройный силуэт старшего, который, будто бы как в мультике, смешно двигается. Парень тихо смеётся, прикрывая рот рукой, и, облокотившись боком на окно, прижимается к нему лбом. — Обожаю, когда ты смеёшься, чемпион. — Почему ты называешь меня чемпионом? — Потому что я знаю, что ты будешь чемпионом, — Феликс прикрывает глаза, стараясь не обращать внимания на подступившие к горлу слёзы и табун мурашек, который побежал по всему позвоночнику. Маленькая ладошка ложится на холодное стекло, желая быть к старшему как можно ближе. Феликс буквально каждой клеточкой ощущает присутствие Хёнджина. Он такой тёплый, такой ласковый и заботливый, настолько понимающий и оттого комфортный, что пепельноволосый ассоциирует его с вязаным пледом. В этот плед хочется укутаться с головой, лечь на кровать и просто лежать, наслаждаясь теплом, что исходит от него.       Хёнджин просто комфортный. Феликс совсем не знает его, он видел этого парня лишь мельком, когда уходил с тренировки, а тот приходил, но они никогда не были знакомы. Абсолютно никогда. — Почему ты такой хороший… — задаёт риторический вопрос пепельноволосый, не надеясь на ответ. Хёнджин ожидаемо смеётся, тихо так, стараясь не нарушить эту волшебную атмосферу, что сейчас поддерживалась между парнями. — Потому что… — и на этом моменте Хван замолкает. Феликс испуганно открывает глаза, проверяет телефон и убеждается в том, что вызов продолжается. Парень переводит взгляд на окно, скорее всего, квартиры Хёнджина и видит, что свет в той снова непонятно мигает. Феликс внимательно наблюдает за этим до самого конца, но так ничего и не понимает. — Что ты пытаешься этим сказать? — Сладких снов, чемпион! — Эй! Хёнджин, стой! — Феликс повысил голос и сам же этого испугался, тут же прикрывая рот. Старший сбросил вызов, о чём свидетельствовали бесконечные частые гудки. Пепельноволосый поджимает губы, вновь смотрит в окно Хёнджина, в котором больше не горел свет, силуэта, соответственно, тоже не было. — Ну класс… — разочаровано проговаривает спортсмен, наконец-то отходит от стекла, и возвращается на кровать.       Феликс выключает телефон, ставит его на зарядку и ложится в излюбленную позу звезды, закрывая глаза.       А тем временем на одиноко лежащий на холодном полу гаджет приходит сообщение всё с того же незнакомого номера.

[Неизвестный номер]

− −•−− −− −• • −• •−• •− •−− •• −−−− −••− ••• •−•− • −−•− • ••• −−− −−−− −•− −−− •−•• −••− −• −•−− •••• •−− •−• • −− • −•

Надеюсь, когда-нибудь ты разгадаешь это…

Вот теперь спокойной ночи.

***

      Феликс еле открывает глаза. В голове непонятная боль, веки тяжёлые, а во рту как будто мышь повесилась. Парень морщится, принимает сидячее положение и пустым взглядом осматривает комнату.       Взгляд останавливается на излюбленном панорамном окне, за которым… Слишком подозрительно светло. Феликс тянется к телефону и смотрит время. — Девять-сорок… Твою мать! — спортсмен подскакивает и пулей несётся в ванну. Там он чистит зубы и быстро моется, затем выбегает и надевает первую попавшуюся под руку одежду. Форму он вчера всё же удосужился разложить, поэтому сейчас она хотя бы не пахла так, будто и не просыхала вовсе.       Завтракать времени нет. Пепельноволосый хватает бутылку, наполненную холодной водой, и вылетает из квартиры. До ледового дворца только добираться тридцать минут, а ведь ещё нужно переодеться. Тэхён его сегодня точно убьет. — Ну и долго тебя ждать? — Феликс уже второй раз за последние дни испуганно подпрыгивает около своего подъезда и озирается по сторонам. Прямо напротив него стоит Хёнджин, опёршись на свою машину и скрестив руки на груди. Пухлые губы как всегда ласково улыбались, а глаза искрились теплотой. — Хён! — пепельноволосый восторженно кричит на всю улицу и со всех ног несётся к старшему. Хёнджин, честно признаться, даже не ожидал такого порыва, поэтому не успел ничего предпринять: маленькая фурия просто припечатала его к машине ещё сильнее. — Хён, мне очень нужна твоя помощь! — парень умоляюще смотрит в глаза, крепко хватая фигуриста за плечи. — Я тебя очень прошу, отвези меня во дворец! — А я, по-твоему, зачем здесь? — Феликс сразу же радостно улыбается и прижимается к Хёнджину всем телом. Маленькие руки крепко обнимают за шею, а грудь касается другой груди. Хван такой возможности не теряет, крепко прижимает в ответ, укладывая руки на спину младшему и ласково поглаживая её. — Спасибо, — тихо добавляет парень, утыкаясь Хёнджину в ложбинку между шеей и плечом. От синеволосого нереально вкусно пахнет, это не какой-то дорогой парфюм, это просто сладкий ягодный запах.       Запах, который Феликс любит больше всего. Запах ягод. — Поехали скорее, иначе придётся затыкать Тэхёна, — Хёнджин отстраняется первый, хотя делать это не хотелось совсем. Феликс такой хрупкий, такой утончённый, маленький и беззащитный, что хочется, наоборот, обнять как можно крепче и больше никогда не отпускать. — Ой, тебе же нравится это делать, — с улыбкой говорит Феликс, обходя машину и садясь на пассажирское сиденье, что находится рядом с водителем. Хёнджин садится следом, заводит автомобиль, снимает её с ручника и поворачивается к младшему. — Да. Он ведёт себя как скотина. Имею право, — Хван буднично пожимает плечами и нажимает на педаль газа, выезжая с парковки возле дома. Феликс облегчённо выдыхает, потому что благодаря старшему он спасётся от гнева Тэхёна и не разозлит его. Пепельноволосый откидывает голову на подголовник сиденья и медленно поворачивается в сторону Хёнджина.       Синеволосый сидит так же расслабленно, как и Ли, одна рука на руле, а вторая на коробке передач. Феликс только сейчас заметил, как сильно, оказывается, у старшего видны вены на руках. Каждая синяя полосочка просвечивается под кожей и выделяется отдельным изящным бугорком, тянется до самой кисти и плавно переходит в тонкие изящные пальцы, которые уверенно держат руль. Да, Хёнджину определённо идёт эта чёрная рубашка с закатанным по локоть рукавом. — Разгадал мою загадку? — неожиданно спрашивает старший, бросая беглый взгляд на Феликса. Пепельноволосый непонимающе сводит брови к переносице и забавно хмурится, вызывая у Хёнджина смешок. — Я тебе вчера сообщение отправил, — поясняет тот.       Парень достаёт из кармана чёрных джинсов гаджет и разблокировывает его. На иконке с сообщениями горит красная единичка, оповещая об одном непрочитанном. Феликс нажимает на неё, и перед его глазами открывается набор непонятных символов. — Что это? — Феликс продолжает непонимающе смотреть на набор точек и тире, а потом такой же тяжёлый взгляд переводит на Хёнджина. — Не догадываешься? — Нет… — признаётся младший и поджимает губы. В данной ситуации он чувствует себя чуть ли не пятилетним ребенком, который не понимает взрослого дядю. А дядя старше всего лишь на год. — Значит, ещё не время, — спокойно отвечает Хёнджин, вздыхая. — Эй! Хватит говорить загадками! Что это? — О, приехали. Пойдём, чемпион, а то на тренировку опоздаешь, — синеволосый первый покидает машину и с самой довольной в мире улыбкой начинает ждать Феликса на улице. Второй вздыхает, смотрит на старшего недовольным взглядом, но всё же убирает телефон и выходит из автомобиля.       До тренировки осталось пять минут, поэтому пепельноволосый буквально побежал в раздевалку. Хёнджину тоже пришлось ускорить свой шаг, потому что, если что вдруг, он просто успеет спасти Феликса от этого ненормального.       Однако в раздевалке никого нет. Ни вещей Тэхёна, ни его самого, ни кого-либо ещё. Феликс растерянно смотрит на пустые шкафчики и хмурится. Пак никогда не опаздывал на тренировки и уж тем более никогда не пропускал их. — Феликс, может, у вас сегодня нет тренировки? — Хёнджин, честно признаться, тоже не совсем понимает. Чемпионат на следующей неделе, пропускать сейчас тренировки абсолютно точно нельзя, потому что каждая потерянная минута может стоить ошибки на выступлении. — Ты не мог время перепу… — но Хван не успевает договорить. В раздевалку входит в стельку пьяный Тэхён. Он сразу же прислоняется правым боком к дверному косяку, смотрит на своего партнера, взгляд которого выражал полное разочарование вперемешку с толикой злости, и похабно ухмыляется. — О, малыш Феликс уже здесь… — его голос звучит тягуче, мужчина противно тянет каждый слог и продолжает улыбаться. На его голове откровенный беспорядок, лицо всё помято и в каких-то красных полосках. Одежда сидит кое-как, футболка так вообще надета наизнанку. — Сейчас я переоденусь и будем тренироваться… — Тэхён громко икает, делает шаг и спотыкается. Пак хватается за ближайшие шкафчики, старается удержать равновесие и не упасть, громко смеётся, встаёт и продолжает идти. — Ты же готов к тренировке? — младший поджимает губы, смотрит на своего партнера, который, мягко сказать, выглядит отвратительно, и не знает, что теперь делать. Потренироваться сегодня точно не получится. — Тебе бы проспаться… — начинает Хёнджин, но Тэхён его перебивает. — Зато как хорошо мы сделаем поддержку, малыш! Я тебя абсолютно точно не уроню, — сказав это, Пак случайно роняет конёк на пол и начинает смеяться. — Ой, — Феликс, увидев дрожащие и ослабевшие руки, инстинктивно делает шаг назад, подальше от своего партнёра и поближе к Хёнджину. Хван замечает это, находит холодную руку и обхватывает своей, трепетно сцепляя ладони в замочек. — Что ты постоянно с ним таскаешься? — начинает повышать голос Пак. Его глаза по традиции начинают темнеть, а лицо приобретать суровый вид. — Я твой партнер! Не он! Ты со мной должен быть, — мужчина тянется к испуганному Феликсу, но перед парнем возникает Хёнджин. Он смотрит строго, его ноздри довольно сильно увеличиваются в размере от сильных и глубоких вздохов, а руки сжимаются в кулаки. — Я сказал иди проспись, значит, иди проспись, — Тэхён снова смеётся, кое-как встаёт и ровняется с Хваном. — А то что? — синеволосый уже открывает рот, чтобы бросить какую-то колкость, как вдруг Пака складывает пополам, а его рука сразу оказывается на рту, закрывая его. — Твою мать! — Хван отскакивает назад, отодвигает Феликса подальше и кривится. Смотреть на это отвратительно. Вот он — спортсмен молодёжной лиги по фигурному катанию, пример для начинающих фигуристов, пример для детей и пример для подражания — сидит прямо сейчас на полу и выташнивает, судя по всему, весь выпитый за ночь алкоголь. — Феликс, идём. У вас сегодня не будет тренировки, — старший осторожно обхватывает тонкое запястье парня и тянет его к выходу.       Феликс не отпирается, он лишь обречённо опускает голову, стараясь унять внутри себя ураган эмоций. Это несправедливо. Такое отношение к нему несправедливо. Складывается ощущение, что победа на этом чемпионате нужна только пепельноволосому, а не всему дуэту в целом.       Тэхён ужасен. И речь сейчас идёт даже не о его скверном характере, который постоянно требует мужчину плеваться ядом и оскорблять кого ни попадя. Речь о том, как Пак относится к спорту. То есть никак. Ему абсолютно плевать на это чёртово фигурное катание, ему плевать на молодёжную лигу и уж тем более ему плевать на Феликса.       И это отвратительнее всего. Если в дуэте хоть кому-то из партнеров плевать на второго, то это не дуэт. Это провал. И Феликс это прекрасно понимает.       Парни выходят из ледового дворца. Феликс останавливается на крыльце, обнимает себя руками и, плотно сжав челюсти, старается не заплакать. Если так подумать, то пока что пепельноволосый перед Хёнджином чаще плачет, чем улыбается. Такое ощущение, что младший слишком слабый, но это не так. По крайней мере, Феликс надеется, что старший так не думает. — Эй… — Хван встаёт перед фигуристом, кладёт руку ему на плечо и, чуть наклонившись, заглядывает в глаза. — Не стоит расстраиваться из-за этого мудака. — Я не из-за него, хён, — Феликс поднимает на старшего наполненные слезами покрасневшие глаза и тихо всхлипывает. — Мы проиграем, понимаешь? Он не делает ничего для того, чтобы привести нас к победе. Это будет позор на всю молодёжную лигу, — светлая макушка обречённо опускается, и парень вытирает мокрый нос рукой. — Феликс, провал это будет или нет, зависит не от него, а от вас, — Хёнджин прижимает дрожащего от частых всхлипов парня к себе, ласково гладя по лопаткам. — Он, может, и облажается, но ты то можешь выступить шикарно. — А поддержки? Ты видел, как Тэхён их делает? Он же просто угробит меня, — Феликс уткнулся холодным носом в грудь старшего, заставляя его чёрную рубашку намокнуть от солёных слез, что стекают маленькими дорожками. — Всё будет хорошо… — Хёнджин не знает, как помочь Феликсу, потому что младший прав: Тэхён действительно может его просто уронить. И если Пак сделает это именно на последней поддержке, то Ли может получить сотрясение мозга. — Обещаешь? — Феликс чуть отстраняется и заглядывает в карие глаза старшего своими покрасневшими. Они такие маленькие, такие невинные, что хочется просто закричать. Ну почему он катается именно с Тэхёном?! — Обещаю, — твёрдо говорит Хёнджин и прижимается своим лбом ко лбу Феликса. А младший доверяет. Он слабо кивает, немного улыбается и сжимает в своих маленьких кулачках чёрную рубашку, от которой пахнет ягодами сильнее всего. — Давай прогуляемся? Я не хочу, чтобы ты грустил, — Феликс отстраняется, долго и пронзительно смотрит в глаза синеволосого, будто бы ищет в них ответы, а найдя, соглашается. — Идём.

***

      Весенний Сеул — самое прекрасное, что когда-либо видел Феликс за все свои семнадцать лет. Парни решили пойти в парк аттракционов. Погода стояла солнечная, на улице в такое время детей совсем не было, потому что родители отвели их либо в детский сад, либо в школу.       Парк был большой. Нереально высокие горки, вместительные карусели, различные тиры и лабиринты — здесь можно было пропасть на целый день. Хёнджин оборачивается на чуть позади идущего Феликса, видит его грустное лицо и понимает одну простую вещь: парню срочно нужно поднимать настроение. — Пойдем! — Ку… — но Феликс не успевает договорить, ведь старший неожиданно и резко дёргает парня на себя, заводя в какой-то шатёр. — …да? — пепельноволосый осматривается, вертя головой из стороны в сторону, подмечая, что здесь слишком темно. — Хён? — Я здесь! — Хёнджин помахал Феликсу, и глаза младшего расширились от удивления, ведь ему только что помахало сразу… Пять Хёнджинов. — Что за чёрт? — пепельноволосый начал озираться по сторонам, ничего не понимая. Парень делает шаг назад, и его спина утыкается во что-то холодное. Феликс испуганно оборачивает и видит… Себя. — Хван Хёнджин, твою ты мать! — в другом конце шатра послышался дикий хохот. — Ты мог хотя бы предупредить, что завёл меня в зеркальный лабиринт? — Феликс придирчиво осмотрел целых три таких же суровых пепельноволосых парней. — Зачем? — сквозь смех спросил старший. — Чтобы я не офигел от того, что ты тут распочковался на целых пять Хван Хёнджинов! — Надеюсь, ты ослеп от моей красоты. — Тупица, — Феликс услышал смех старшего где-то совсем рядом с собой, чуть повернул голову вправо и заметил довольного Хёнджина. — Мне порой хочется тебя стукнуть! — весело прокричал младший и побежал в сторону спортсмена.       По всему шатру разносится звук удара. Удара головы о стекло. Феликс прижимает ладонь к ушибленному месту и шипит. Хёнджин продолжает громко смеяться, его глаза превратились в яркие и до невозможности милые полумесяцы, а губы обнажили идеально ровные зубы. — Сильно больно? — спрашивает «подошедший» к пепельноволосому старший, присаживаясь на корточки. Пускай он и смеялся, однако глаза продолжали выражать невероятную заботу. — Нет, что ты, — шуточно сердится Феликс. — Я просто припечатался головой о зеркало на скорости, а так ничего не болит, — пепельноволосый забавно нахмурил брови и сложил руки на груди, продолжая сидеть на холодном полу. — Встань. Простудишься. — А вот не встану. Сам подойди и подними, — Феликс демонстративно отвернулся, и даже прикрыл глаза, немного сморщив нос. Хёнджин усмехнулся. — Без проблем, — раздалось прямо над самым ухом. Младший испуганно вздрогнул, но даже пискнуть не успел — Хёнджин просто поднял его за подмышки. — Сам так сам, — продолжает Хёнджин, внутренне смеясь с реакции Феликса. Младший похож на маленького ребенка. Мальчика, которому очень нужна поддержка, и этот самый мальчик чересчур капризный, поэтому ему нужна ещё и чрезмерная забота.       Феликс неловко улыбается и не знает, что делать дальше, — парни стоят так близко, стоят прямо в центре достаточно большого зеркального лабиринта, и пепельноволосый даже упустил момент, когда он успел здесь оказаться. — Хён… Как мы выберемся отсюда? — спрашивает младший и растерянно осматривается. Кругом лишь отражения самих парней, что стоят в такой же позе, что и настоящие. Феликсу кажется, что ещё чуть-чуть, и он сойдет с ума — слишком много Феликсов и Хёнджинов на один квадратный метр. — Не знаю, — Хван пожимает плечами. — Как-нибудь выберемся, идём, — старший вновь скрепляет руки парней в замочек, крепко сжимает маленькую ладонь и начинает идти вперёд. Синеволосый вытягивает свободную руку вперёд, чтобы та предотвращала случайное столкновение с зеркалом, и начинает угадывать правильный путь.       Около пятнадцати минут парни бродили по лабиринту. Хёнджин постоянно впечатывался в очередное зеркало, бесился, злился, разворачивал и тащил Феликса в другую сторону. А пепельноволосому наоборот смешно — старший, когда так сильно раздражён, выглядит до одури смешно. — Чего ты смеёшься? — Хёнджин оборачивается и смотрит на весёлого Феликса недовольным взглядом. — Мы, блин, выйти не можем. — Во-первых, не мы, а ты, — Феликс хихикнул. — А во-вторых, ты такой милый, — Хван замер. Он смотрел на младшего нечитаемым взглядом. Внешне он казался человеком, который просто о чём-то спокойно думает, но на самом деле это далеко не так. На самом деле внутри старшего взрывался целый ураган эмоций. Феликс назвал его милым. Феликс! Он… Он же… — Эй, — младший пощёлкал пальцами перед лицом Хёнджина. — Ты чего? — А… Нет, ничего, — Хван улыбнулся. — И я не милый. — Ты милый! — прокричал Феликс, выдирая руку из хватки старшего и убегая вперед. Пепельноволосый ведь даже не узнает, с какой счастливой улыбкой сейчас стоит Хёнджин.       Старший собирается с мыслями, пытается потушить в себе ураган эмоций и направляется вслед за младшим, однако Феликса нигде нет. Хёнджин нащупывает очередной проход, старается игнорировать абсолютно такого же озадаченного Хёнджина в отражении и идёт дальше. — Бу! — из-за поворота выскакивает Феликс, он корчит смешное лицо, выставив руки вперёд и сложив губы трубочкой. Хёнджин такого поворота никак не ожидает, рефлекторно отскакивает назад и теперь уже сам бьётся затылком о зеркало. Феликс начинает злорадно смеяться. — Так тебе и надо! — Ты жестокий. — А ты милый! — Точно жестокий.       После лабиринта Феликс потащил старшего на колесо обозрения. Да, по-хорошему на нём бы кататься ночью, когда погружённый во мрак Сеул сверкает в сияющих огоньках тёплых и холодных оттенков, но… Но младший не хочет ждать вечера, а Хёнджин не смеет отказывать парню, который так много натерпелся от Тэхёна, так много выслушал от него оскорблений в свою сторону, так много травм перенёс, что старшему хочется подарить этому парнишке банального счастья.       Они заходят в подъехавшую кабину. Внутри две маленькие лавочки, и по идее кабинка предполагает собой вместительность для двух человек, не более. То есть изначально запланировано так, что пара, решившая покататься на этом аттракционе, будет сидеть друг напротив друга. Парни так и сели.       Колесо медленно крутится, а кабина поднимается всё выше и выше. Постепенно обзору Феликса открываются прекрасные виды на один из его любимых городов. Да, ночной Сеул прекрасен, но и дневной не хуже. Много различных птиц летают друг за другом, играя в догонялки. Деревья центрального парка, ровно высаженные в один ряд, сказочно цветут, а на их ветках распускаются чуть ли не волшебные цветы. Летние веранды различных кафе полностью заполнены посетителями, желающими полакомиться какими-нибудь вкусностями.       Любой Сеул прекрасен. — Хён, смотри как красиво! — Феликс указывает в сторону небольших кустарников, что высажены в виде китайского иероглифа, однако никакой реакции со стороны Хёнджина младший не слышит. — Хён? — пепельноволосый медленно поворачивается и ужасается: Хёнджин сидит весь бледный и практически не дышит. Руки парня крепко держались за перила, сжимая металлические трубы так сильно, что были видны белые кости через тонкую кожу. — Хёнджин, всё хорошо? — синеволосый медленно, будто бы через силу поднимает голову, встречаясь своими глазами с глазами Феликса. — Нет… Я… Я, кажется, высоты боюсь, — Хван тут же закрывает рот и старается сглотнуть неприятный ком, что подступил прямо к горлу. Феликс поджал губы, стараясь придумать хоть что-то, чтобы помочь старшему. — Ты можешь… Ты можешь обнять меня? — тихо просит Хёнджин. Его речь было практически не слышно, голос постоянно срывался, прерываясь на загнанные вздохи. — Конечно, — Феликс встаёт и подходит к парню. Какие же разработчики именно этого колеса обозрения молодцы — сесть вдвоем с одной стороны просто нереально. Пепельноволосый вздыхает, подходит ближе и садится на колени. Парень чуть разворачивает корпус и обнимает фигуриста за шею. Маленький острый подбородок утыкается в плечо, а ладонь зарывается в мягкие волосы, перебирая синие пряди между пальцами. Хёнджин сначала бездействует, старается не переступать границы, однако долго терпеть не выходит — руки старшего обнимают Феликса в ответ, крепко прижимают к себе, пока лицо зарывается в шею Ли.       Парни какое-то время сидят молча, слушая лишь скрип слегка качающейся кабинки аттракциона. Хёнджин вдыхал исходящий от младшего аромат клюквы, старался сделать так, чтобы запах Феликса остался где-то на подкорке, впитался во всевозможные рецепторы и стал самым родным.       Пепельноволосый осторожно гладит Хёнджина по голове, его движения аккуратные, бережные и осторожные. Феликс успокаивает. Феликс как мягкая игрушка, которую обнимаешь, когда тебе страшно. Именно так Хван и делал. Он продолжал сжимать тело младшего в своих руках, пересчитывал своими длинными пальцами его худые ребра, немного щекоча парня.       Феликс начал медленно качаться из стороны в сторону, стараясь тем самым успокоить Хёнджина. Парень чувствовал, как старший сейчас нуждается в его поддержке, как трепетно его дрожащие пальцы скользят по ребрам и как глубоко вдыхал Хван аромат, исходящий от пепельноволосого. — Ну вот… Теперь я для тебя не такой крутой, — с ноткой грусти прошептал Хёнджин. Феликс отстранился, заглянул старшему в глаза и слегка нахмурился. — Что ты имеешь в виду? — Теперь ты знаешь, что в мире есть что-то, чего боюсь и я, — Хван отводит взгляд. — Ты презираешь меня? — Что? Господи, нет! — Феликс положил свои маленькие ладони на щёки Хёнджина, разворачивая его лицо к себе. — Это не так. Я не презираю тебя, — синеволосый громко сглотнул и прикрыл глаза. — Ты последний человек, которого я стал бы презирать, Джинни, — и это «Джинни» сейчас было как спасательный круг для старшего. Оно будто бы разом сняло все переживания, ставя на их место до этого неизвестное спокойствие.       А Феликс не мог ответить иначе. Как можно презирать человека за его страхи? Как можно смеяться над ним, тыкать пальцами и насмехаться? Каждый имеет право на страхи. И у всех эти страхи абсолютно разные. Кто-то боится замкнутого пространства, кто-то темноты, кто-то громких звуков, а кто-то, как и Хёнджин, боится высоты. И ничего такого в этом нет.       Потому что страхи созданы для того, чтобы дать человеку право выбора — остаться трусом до конца жизни или избавиться от этих ужасных оков и стать героем в первую очередь для самого себя. — Спасибо, — Хёнджин тоже перемещает одну руку на щеку Феликса. Она такая мягкая, такая нежная, такая невероятно бархатная и до невозможности красивая с этими сияющими веснушками, что хочется зацеловать каждую. Большой палец старшего ласково гладит фарфорового цвета кожу и проверяет её на мягкость, пока парень наслаждается каждым таким движением.       Феликс прикрывает глаза. Он не задумываясь поддаётся на эти ласки, сильнее прижимается к руке, льнёт, как маленький котёнок, вызывая улыбку. — Твои веснушки… — пепельноволосый открывает глаза, выводя себя из этого прекрасного состояния расслабленности. — Они такие красивые, — заканчивает свою фразу Хван. Феликс смотрит в карие глаза старшего и видит лишь нереально восторженный взгляд, который направлен именно на маленькие коричневые пятнышки.       Хёнджин закусывает нижнюю губу. Он так давно наблюдал за этими прекрасными веснушками, которые нисколько не уродуют, лишь украшают. Он столько раз наблюдал за этими нереальными губами, которые могут растягиваться в такой улыбке, что хочется умереть. Хван знает младшего достаточно хорошо. Особенно со стороны. — Можно я… — но Феликс кивает буквально сразу. Парень внимательно смотрит за тем, как приближается лицо Хёнджина, а затем прикрывает глаза.       Мягкие и невообразимо пухлые губы касаются бархатной щеки слишком осторожно. Слишком трепетно, слишком чувственно и слишком нежно. Хёнджин не отстраняется, задерживается на подольше, стараясь запомнить вкус сразу нескольких веснушек.       Затем парень всё же целует, немного отстраняется с характерным звуком и вновь припадает к коже Феликса, только ближе к носу, прямо под глазом. Губы блуждали по всему красивому лицу, оставляли после себя маленькие мокрые следы, которые сразу же становились холодными из-за гуляющего ветра.       Вторая рука старшего, до этого располагающаяся на хрупкой спине, перемещается на светлый затылок, зарывается в шёлковые волосы и сжимает пепельные пряди у самых корней.       И Феликсу приятно. Феликсу до невозможности приятно. И приятно ему абсолютно все. И парк аттракционов, и несчастный зеркальный лабиринт, и колесо обозрения, и руки старшего. Руки, которые сейчас сжимают хрупкое, по сравнению с Хёнджином, тело. Приятны губы, что блуждают по всем щекам, уделяя внимание вискам, линии нижней челюсти и подбородку.       Феликсу приятны губы, которые всё же останавливаются, целуют напоследок самый кончик маленького острого носа, а затем улыбаются.       Хёнджин улыбается. Теперь настала очередь Феликса помогать старшему.

***

      День, проведённый в парке аттракционов, прошёл для Феликса совершенно незаметно. Хёнджину действительно удалось поднять младшему настроение, заставить его улыбаться и хоть ненадолго забыть об очередной выходке Тэхёна.       Парни провели в парке около четырех часов, они побывали в различных тирах, в будке с мгновенными фотографиями, на каруселях и даже на аквагриме. В общем, везде, где тело человека не поднимается над поверхностью земли.       Хёнджин снова, как самый настоящий джентльмен, отвёз Феликса домой, а Феликс снова, как самый хороший друг на свете, пригласил старшего в гости. Хван, конечно же, не стал отказываться, потому что он хочет проводить с пепельноволосым как можно больше времени. — Проходи, — Феликс открывает квартиру и отходит от двери, пропуская старшего вперед. В помещении всё так же уютно, как и в первый раз. У Хёнджина складывается ощущение, что квартира младшего с каждым днем становится только комфортнее. — Чай или кофе? — пепельноволосый оборачивается. — Извини, я просто ничего другого не пью. — Всё хорошо. Давай кофе. — С сахаром? — Нет конечно, — Феликс кивнул и отправился делать один чай и один кофе. Хёнджин же начал осматривать маленькую квартиру, расхаживая по ней со сцепленными за спиной руками.       Хван внимательно рассматривает мебель, подмечает мелочи и безделушки, которые создавали дополнительный уют, и вдруг понимает, что у Феликса нет ни одной фотографии. Вот прямо вообще. У любого подростка в своей комнате так или иначе есть хотя бы один снимок со своими друзьями. У младшего же нет ничего. Даже пустой фоторамки. — Кофе готов, — Хёнджин обернулся и увидел Феликса. Он ставил две кружки на барную стойку и залезал на высокий стул. Эта картина вызывала улыбку. Когда младший находится в своей квартире, он такой уютный, такой домашний, что ощущение, будто бы всё так и должно быть, не покидает синеволосого ни на секунду.       Хван присаживается рядом, напротив Феликса. У младшего кружка прозрачная, в ней долька апельсина и половинки вишни, плавающие в чёрном чае. Синеволосый такого никогда не пробовал, однако младший ему уже сделал кофе, поэтому придётся пить то, что есть. — Погоди, — Феликс рукой останавливает руку Хёнджина, которая начала поднимать кружку. — Хочешь попробовать? — младший кивает на свой напиток. Хван отрицательно мотает головой. — Да брось, я же видел, как ты сглотнул, — по-доброму усмехается пепельноволосый, — Пей, — и двигает чашку поближе. — А ты? — А я кофе попью, — спокойно отвечает Феликс и пододвигает к себе кружку Хёнджина. — Но… — Пей! Ты обязан это попробовать. Это очень вкусно, — от накатившей неловкости Хван поджимает губы, но всё же обхватывает ручку чашки и, поднеся её к губам, делает первый глоток.       На языке оседает приятный кисловато-сладкий привкус, по пищеводу растекается обжигающая жидкость, а глаза старшего расширяются от удивления. Это настолько вкусно, настолько офигенно и в меру сладко, что назревает вопрос: как Хван самостоятельно не додумался сделать такой напиток? — Нравится? — Это офигенно! — восторженно произносит старший. Феликс довольно улыбается. — Правда! — Я рад, — отвечает младший и отпивает кофе. Парень любит и этот напиток тоже, просто фруктовый чай для пепельноволосого как рай. — Слушай, Феликс… А… А почему у тебя нет фотографий? Ну, в плане у тебя нет фоторамок со снимками. — А, это, — пепельноволосый переводит взгляд на ту часть своей квартиры, где находится кровать, и обводит её грустным взглядом. — У меня и не было людей, с которыми можно было бы фотографироваться, — Феликс поднимает взгляд на старшего, замечая его удивлённое лицо. — Да, у меня абсолютно нет друзей, Хёнджин. Я… — пепельноволосый отворачивается и поджимает губы. Он обдумывает, говорить ли такое Хвану, однако всё же решается. — …Я одинок, хён. У меня не было друзей тогда, у меня нет их и сейчас, — договаривает свою фразу Феликс и опускает взгляд на столешницу, начиная разглядывать красивые руки Хёнджина.       А старшему больно. Ему так больно смотреть на такого Феликса — расстроенного, грустного и разбитого. На одинокого. Младший последний человек на планете, который должен остаться без друзей, но почему-то именно у него их и нет. Хёнджин даже и предположить не мог, что Ли настолько одинокий. — Можно… Можно тогда я попробую стать твоим другом? — неуверенно спрашивает Хёнджин, смотря на младшего. Тот сидел, осунувшись, его взгляд был прикован к барной стойке, а руки сильно сжимали кружку с кофе. — Эй, ну ты чего? — синеволосый поднимается, обходит стойку и останавливается перед младшим. — Феликс? — Хёнджин поднимает лицо младшего за подбородок и видит покрасневшие от слёз глаза. Но младший не плакал, нет. Он держал эти слёзы в себе, не позволял ни единой капельке упасть или побежать по его веснушчатой щеке. — Господи… Иди ко мне, чемпион, — старший вытягивает руки и, не дожидаясь ответного действия от спортсмена, обнимает его сам, прижимая его лицо к свой груди.       Феликс хватается за подтянутое тело Хвана как за спасательный круг, прижимается плотнее и как можно сильнее, чтобы ни единого миллиметра не осталось между ними. В квартире воцарилась тишина. Хёнджин гладил младшего по голове, внимательно вслушиваясь в его дыхание и стараясь разобрать — плачет тот или нет.       Но пепельноволосый не плакал. Не плакал, потому что отчего-то Хёнджину хотелось доверять. Почему-то верил, что Хван не обидит, что он действительно хочет стать другом и что ему правда интересно проводить с Феликсом время. — Спасибо тебе, хён… — говорит куда-то в грудь старшего Феликс. Движение его губ вызвало щекотку, поэтому старший постарался сдержать улыбку так же, как и рефлекторное вздрагивание. Хван крепче обнял младшего. — За такое не благодарят, — синеволосый немного отстраняется, смотрит Феликсу в глаза, подмечая, что младшему действительно стало легче. — Что тебя обычно успокаивает? — Я всегда сижу на подоконнике, — Феликс указывает в ту часть квартиры, где панорамное окно прерывается на обычное. — Кутаюсь в плед и либо просто смотрю в окно, либо читаю. — Тогда давай почитаем вместе? — это предложение вызывает у младшего искреннюю улыбку. Ли сразу же кивает и направляется к излюбленному подоконнику. — Где у тебя книги? — На той полке, хён, — Феликс указывает на небольшую полку, что висит на стене справа от кровати. На ней около десяти различных книг, что отличаются и по высоте, и по ширине, и тем более по цвету корешка.       Хёнджин кивает, подходит к полке и, остановившись, начинает рассматривать её содержимое. Тут различные романы, драмы и даже несколько сказок. — У тебя есть «Виноваты звёзды»? — Хван берёт книгу в руки и переводит удивлённый взгляд на младшего. Феликс довольно улыбается.