Лань Чжань, свали в туман

Цзян Чэн никогда не был обделён вниманием своего шисюна, по совместительству его партнёра на пути самосовершенствования. Однако, с приездом в Облачные Глубины, все сильно перевернулось с ног на голову и не в его пользу. Если раньше он хотел поумерить пыл Вэй Усяня, чтобы тот поменьше к нему лез, да и вообще иногда делал вид, что они незнакомы, то сейчас его внимания хотелось как никогда. С чего он вдруг прицепился к этому Лань Ванцзи? От одного такого созерцания хотелось набить морду им обоим и, пожалуй, его сдерживал лишь тот факт, что ему нельзя позорить орден. Хотя Вэй Ин делал это направо и налево, совсем головой своей пустой не думает. Однажды Вэй Ин, уходя за вином, так и не вернулся, а на утро выяснилось, что все это время он провел со Вторым Нефритом. Цзян Чэн скрипел зубами от злости и ревности, но молчал, лишь иногда кидая косые взгляды на своего Вэй Ина. Его внимание должно принадлежать лишь Цзян Чэну. Пусть цепляется сколько хочет, хоть целоваться лезет на людях, лишь бы не шлялся рядом с этим «Лань Чжанем». Какого черта они вообще называют друг друга родовыми именами? От одного такого обращения у Цзян Ваньиня перекашивалось лицо. Вэй Ина вновь отправили переписывать правила. А там где библиотека — там и Лань Ванцзи. Они слишком часто оставались вдвоем, и Цзян Чэн не уверен, что хочет знать о чём они разговаривают или чем занимаются. Лань Ванцзи по природе своей был неразговорчивый, но его особое отношение к Вэй Ину увидел бы даже слепой, что хоть как-то был близок с кем-то из них. Иначе как объяснить все эти «Вэй Ин». Тьфу. Ещё бы «А-Сянь» назвал. К его же счастью он ограничивался «Вэй Ином», в ином случае Цзян Чэн бы точно не стал удерживаться от набивания чужого прекрасного лица. Он искал любые способы перетянуть одеяло внимания на себя, но то вечно ускользало. Терпение Цзян Чэна было невечное. Почему бы не действовать более радикально? Именно поэтому он сейчас прижимает шисюна к какой-то стенке и упрямо смотрит в глаза, ни в силах вымолвить и слова. В его фантазии это было проще. На деле же оказалось слишком унизительным. Проделав несколько глубоких вдохов, Цзян Чэн произнес: — Я хочу быть сверху. — Ась? Цзян Чэн, ты и так почти все время сверху, — Вэй Ин непонимающе глядел на своего шиди и невинно хлопал глазами, Цзян Чэну пришлось проделать ещё несколько глубок вдохов, чтобы сказать: — В принимающей позиции. — Цзян Чэн, не думал, что скажу это, но у меня нет времени на эти шутки. Если я сейчас не поспешу, старик Лань заставит переписывать правила ещё сотню раз минимум. Сам же говорил не позорить орден! — Я не шучу. И правда Цзян Чэн выглядел чересчур серьезно. Вэй Ин, нервно посмеиваясь, хотел было уже попятиться назад, но вовремя вспомнил, что там лишь стена. Значит шиди хочет быть сверху. На его бедрах. На его члене. Фантазия работала слишком быстро и красочно, что Вэй Ин даже не пытался ее контролировать. Он возбудился от одних картинок в своей голове, до чего постыдно. Если Цзян Чэн и правда решил так идиотски над ним поиздеваться, он ему это с рук не спустит. Черт с этими правилами и Лань Ванцзи, который явно доложит о его отсутствии, сейчас у него есть кое-что гораздо занимательнее. — А-Чэн, А-Чэн, совращать бедных невинных учеников, спешащих в библиотеку, как тебе не стыдно? — Сказал тот, у кого уже стоит. Ваньинь едко усмехнулся, многозначительно смотря на вставший член возлюбленного. Вэй Ин под этим взглядом слегка съежился, но не успел он что-нибудь ответить, как его потащили к их же комнате. Такая напористость, не то что пугала, скорее настораживала. Цзян Чэн всегда напорист, но не в том, чтобы насадиться на чужой член. В комнату они шли поспешно, чуть ли не срываясь на бег, кажется шиди торопился даже больше самого Вэй Ина. Захлопнув дверь, не заботясь о замках, Ваньинь принялся рыться по комнате. Вэй Ин что-то кинул ему в руку и заглушил тихий смешок, редко увидишь Цзян Чэна таким нетерпеливым. — Это ищешь? Ваньинь крутанул масло в руках и кивнул, показывая на кровать. Встретив вновь затупленный взгляд Вэй Ина, он приказным тоном произнес: «Ложись». Возражать не хотелось, поэтому он послушно лег, с любопытством следя за дальнейшими действиями. Цзян Чэн навалился сверху, впиваясь в губы поцелуем, вылизывая чужой рот изнутри, услышав глухой стон, он самодовольно улыбнулся и отстранился, принимаясь покрывать поцелуями шею, рванным движениями, стаскивая верхние одеяния. Вэй Ин сквозь свои же трепыхания, старался сделать тон как можно насмешливее, и как можно слаще протянул: — А-Чэн, неужели я такой сексуальный, что тебе невтерпеж? — А это проблема? Ваньинь выгнул бровь, отрываясь от шеи шисюна, заглядывая прямо в глаза. Вэй Ин поежился, такой откровенности он точно не ожидал. Надо будет обязательно выяснить, что случилось за это время, что его шиди бросается на него, как собака. Ладно, лучше собаки, гораздо лучше. Не получив ответа, Цзян Чэн раздражённо закатил глаза и продолжил свое нецеломудренное действие. В попытках полностью стянуть одежду, он уселся ровненько на бедра Вэй Ина. Не сводя с него глаз, он принялся ёрзать, с удовольствием, подмечая, то как сильно затвердел чужой член. Под ним послышались сухие стоны и неразборчивая речь, когда он наконец перестал двигаться вперед-назад, смог разобрать чужие слова: — А-Чэн, меня ты уже почти раздел, а сам-то как? Давай я помогу. Однако, его руки было безжалостно отброшены с холодным «Я сам, лежи». Ошарашенно смотря то на свои руки, то на Цзян Чэна, он откинулся обратно на кровать, принимая позицию зрителя. Ваньинь раздевался быстро, раскидывая одежду по всей комнате. Удивительно на самом деле, обычно он был очень аккуратен, так и раздевался нарочито медленно, будто невинная девица. Усевшись обратно на кровать, Цзян Чэн вылил немного масла на пальцы и завел руку за спину. Вэй Ин понял, что даже тут ему не дадут поучаствовать. Если изначально ему показалось это подарком небес, то теперь сладкой пыткой. Смотря на то, как шиди не очень умело, но старательно себя растягивает, хотелось все больше насадить его на себя. Цзян Чэн был красным, с приоткрытыми губами и тяжёлым дыханием, а Вэй Ин, ничего не делая, имел состояние не лучше. Хотелось к себе прикоснуться, но любая попытка быстро пресекалась, так что ему оставалось лишь жалостливо мять простыни в томном ожидании. Цзян Чэн обильно размазал масло по чужому члену. Сверху послышались очень глухой стон, и он не мог не заметить, как Вэй Ин зажимает себе рот рукой. Подползя ближе, он насильно убрал руку от губ и прошёлся по ним языком. — Не зажимай рот. Я хочу тебя слышать. — Цзян Чэн, тогда все узнают и… Не успев закончить свою нервную тираду, он наконец заглянул ему в глаза и зарделся ещё больше. Значит, Цзян Чэн этого и добивается? Каков бесстыдник. Ваньинь продвинулся чуть назад, осторожно насаживаясь на разгоряченный половой орган. Вошла только головка, а Вэй Ин был готов кончить уже от этого, слишком возбуждающе сейчас выглядел его дорогой шиди. Тот долго не церемонясь, сел до конца, поудобнее устраиваясь на чужих бедрах. Он неприятно морщился, но одним взглядом, будто хотел сказать «Я в порядке». Вскоре Цзян Чэн начал двигаться, все быстрее насаживаясь на член. Лицо вскоре разгладилось и, кажется, он наконец начал получать удовольствие от процесса. Вэй Ин, которому было буквально недавно сказано «Не молчи», действительно не молчал, стонал, выгибался и вообще не церемонился о правилах Гусу «запрещающих шум» и их собственной репутации. Он сжал руки на твердых ягодицах своего шиди, который тоже особо не церемонился на счёт создаваемого ими шума и, о черт, это возбуждало лишь сильнее. Вэй Ина поглощал процесс целиком, невозможно было думать о чем-то другом, кроме картины, что происходила у него на глазах. Цзян Чэна вело, вело от члена в себе, от того чей это член и от того, что Вэй Усянь по-прежнему смотрит лишь на него. Непристойные шлепки ягодиц о бедра раздавались все чаще, все быстрее, Вэй Ин был уже на грани и хотел было выйти, но его грубо заткнули поцелуем, сквозь него, будто моля: — Кончи в меня. Вновь полностью приняв в себя член, Ваньинь почувствовал как внутри растекается горячая жидкость, а вскоре позорно обнаружил, что и сам не так давно кончил. Довел себя до окончания, даже не касаясь, всего лишь прыгая на чужом члене, до чего унизительно. Впрочем Вэй Усянь так не считал и отдышавшись, во все глаза смотрел на своего шиди. Цзян Чэн обессиленно свалился сверху, угрюмо утыкаясь в чужую шею. Это была разовая акция, он все ещё такой же угрюмый и вечно недовольный Цзян Чэн, но от этого не менее любимый. Спустя пару минут блаженной тишины, Вэй Ин наконец не выдержал и заговорил: — Цзян Чэн, ты даже ничего не объяснишь? С чего вдруг… такое… Нет, мне конечно определенно понравилось, — на этих словах он выглядел чересчур довольным, так что усомниться в нем было невозможно, — но с чего вдруг мой любимый грозный шиди вытворяет такое? А-Чэн? Не молчи, А-Чэн, ты там умер что ли?! — Отстань, я устал. Вэй Ин недовольно надул губы, так и не получив ответ на свой вопрос. Докучать А-Чэну вновь раздражающими вопросами, не дал стук в дверь. Цзян Чэн даже не пытался встать или прикрыться, поэтому заботливо прикрыв шиди одеялом и натянув на себя лишь верхнее одеяние, Вэй Ин открыл дверь, скептично осматривая вошедшего. — Вэй Ин, наказание. — Ага, знаю, я не пришел, Лань Чжань, но моему дорогому А-Чэну вдруг стало плохо и я не мог его бросить. — Я могу его осмотреть. Невозмутимый холодный голос никак не вязался с плотно сжатыми губами и руками, нервно теребящими ханьфу. Вэй Ин даже опешил от таких заявлений. Он был прекрасно уведомлен о том, что скорее всего их «весенние игры» слышал почти весь орден Гусу Лань, а Второй Нефрит сейчас хочет взять, зайти и посмотреть на его А-Чэна? Вот ещё, размечтался, тоже, черт возьми, праведник тут нашелся. Недовольно сложив руки на груди, Вэй Ин заговорил тихо и даже в своей манере угрожающе: — Лань Чжань, я уверен, ты прекрасно слышал чем мы тут занимались, так что, будь добр, свали в туман и не смей даже одним глазом смотреть на моего спутника на тропе самосовершенствования. Тоже мне, непорочный нефрит. Уже не смотря на него, Вэй Усянь захлопнул дверь и вновь блаженно растянулся на кровати, прижимая к себе своего дорогого А-Чэна, вернувшись к тому, чтобы мучать его идиотскими, почти детскими вопросами. Каким бы недовольным он не был, Вэй Ин теперь твердо-натвердо убежден, что никто кроме него самого ему все же не нужен. — А-Чэн? — М? — Значит я могу липнуть к тебе на людях? — Ой, да делай ты что хочешь. Хотя, ты же всегда делаешь, что вздумается. Цзян Чэн недовольно закатил глаза и повернулся спиной к шисюну, но его тут же сжали в крепких объятьях, расцеловывая плечи под тихое счастливое посмеивание.