Вкус

Киллуа улыбается, пока Гон целует его, медленно и лениво. Он чувствует, как его сердцебиение начинает успокаиваться, когда эйфорический кайф спадает, и он вздыхает в рот Гону. Порыв прошёл, но по его венам все ещё течёт медленный, устойчивый пульс счастья. И Гон — его единственный источник. Они отстраняются через несколько секунд, грудь тяжело вздымается, а голые конечности прижаты друг к другу в беспорядке между простынями. Гон прижимается своим потным лбом к лбу Киллуа, и альбинос не утруждает себя сдерживанием довольного мычания, когда тёплая рука накрывает его щёку. Он открывает глаза и обнаруживает, что Гон смотрит на него. Сердце Киллуа трепещет и рвётся наружу, прочь, к брюнету. Это должно нервировать — вот так оказаться в центре чьего-то пристального взгляда. Но чистая любовь и обожание, которые Киллуа находит в этих золотых ирисах, стирают всё смущение и унижение, которые он мог бы испытывать. Гон видит его, всего его — и все равно любит его. И Киллуа тоже видит Гона и любит его. Он тянет темноволосого вниз и снова целует его, наклоняя голову и отдаваясь ощущению движения. — Ммм, — Гон издаёт счастливый звук у губ Киллуа. Когда поцелуй заканчивается, он падает рядом с беловолосым на кровать, все это время легко улыбаясь Киллуа. Лицо Киллуа начинает гореть. — Ч-что? Улыбка Гона просто становится шире. — Ничего. Я просто очень, очень счастлив. Понимаешь? — Да…я тоже. Гон наклоняется и целует Киллуа в плечо, затем в шею и подбородок. Он медленнее, после их недавнего напряжения — намного медленнее, эти поцелуи томные и неторопливые, обожающие и такие очень тёплые, но альбинос не возражает против смены темпа. Он позволяет Гону осыпать его тело поцелуями, просто кладёт руку на спину тёмноволосого и рисует безымянные созвездия на веснушках, разбросанных по бронзовой коже. — Как насчёт ужина? — бормочет Гон, уткнувшись в кожу Киллуа. Киллуа задумывается, нахмурившись. — Мы могли бы заказать еду на дом? — предлагает он. — У меня нет желания готовить. Гон смеётся рядом с ним. — Можно. — он ухмыляется. — Я тоже не хочу готовить. Но… это значит, что нам придётся готовить завтрааа… — Верно. Но пока я с тобой, — Киллуа слегка дёргает Гона за взъерошенные волосы, — я не против готовить сам. Ответный луч Гона ослепителен. — Даже готовить не так уж и плохо, когда я рядом, да? — шутит он. — Все лучше, когда ты рядом, — отвечает Киллуа в редкий момент откровенности, и глаза Гона становятся большими. Он бросается вперёд, глубоко целуя Киллуа, и беловолосый с улыбкой обвивает руками шею Гона, когда они снова вместе падают на подушки.