Ядовитая Чёрная Вдова

Прошло три года с тех пор как Гарнет вернулась в родной дом, но лучше ей не стало. Она свободна физически, но не душевно. Последние четыре месяца Гар ходит к психотерапевту, надеясь на положительный результат, но единственное из положительного, что она получила, это нейролептики, благодаря которым она спит по 17 часов в сутки. Мозг от них у нее плавится по полной, голова туманная и думать невозможно. Поэтому она и рада, ведь без них ее бы ни на минуту не оставили её мысли. В остальном все пошло на улучшение. Она смогла найти прекрасную женщину которая заменила ей родную мать. Пеппер поддерживала Гарнет и всегда могла выслушать. Наверное именно этого ей и не хватало, кто знает. Гарнет все еще пытается наладить отношения с отцом, но у них у обоих знатный характер. Ей тяжело даётся разговаривать с ним. Когда-то маленькая беззащитная девочка внутри неё таит обиду на отца - «он же мог меня защитить... ». Эта мысль съедала ее изнутри. Она не хотела считать его предателем, но не могла иначе. Он не был виноват в её похищении, но и он же не уберёг её от этих злых мерзких людей. Как ей жить дальше? Она не знала, никто не знал... Каждую ночь напролёт одни и те же кошмары по кругу, пока не проснётся со слезами на глазах и в холодном поту с ног до головы. «Когда закончится этот ад... Я так больше не могу.. Пожалуйста хватит» - твердила она каждый раз после пробуждения. Она мечтала чтобы кто то придушил её во сне её же подушкой, дабы закончить этот день сурка. Она думала что на всю жизнь останется отстранённой, обыкновенный социопат, а может социофоб, быть честным, она так и не определилась кто она. А может и то и то сразу. На улицу она толком не выходит. С ребятами общается только по надобности. Только лишь Наташе она смогла довериться. Она считает её искренней, ведь та прошла через такой же ад, как и Гарнет. Но и ей рассказать всё она не могла. То что она чувствовала тогда и сейчас это что то такое, что не рассказать и не показать. Это можно было только прочувствовать, но чтобы Наташа чувствовала то же, что и она Гарнет не хотела, поэтому молча держала это на дне своей личности. Но может скоро все изменится? – Что за отвратительный день - проговорила Гарнет, проснувшись от громких споров с первого этажа. Тем временем внизу: – Да я говорю тебе сначала хлопья потом молоко чёрт тебя дери! - прокричал Сэм – Да какие нахер хлопья, сначала греешь молоко, а потом уже хлопья, чтобы они не успели размокнуть и превратиться в кашу сука! - прокричал Барнс в ответ – В мозгу твоем каша, а в этом то и суть мать твою, в нежных мягких хлопьях, а не твоего дерьма об которое зубы перемолоть можно. - сказал Уилсон – Да иди нахер короче со своими хлопьями, поем яичницу... - сдавшись проговорил Баки – Вы мне может объясните какие нахрен хлопья в шесть утра, я легла то блять три часа назад, а проснулась под ваши споры о хлопьях? Вы серьёзно? – агрессивно проговорила Гарнет, спускаясь с лестницы. – Оо спящая красавица очнулась, признавайся, чей поцелуй разбудил. Ставлю двадцатку на какого нибудь гоблина, а то тебя такую противную никто поадекватнее целовать не будет. – довольный собой сказал Сэм – Мама твоя разбудила, целовались очень долго и страстно, еле оторвались друг от друга. – саркастично проговорила девушка Баки залился смехом, настолько что скривился от спазма в животе. А сокол скривил недовольную рожу, засовывая ложку с хлопьями в рот. Девушка налила себе воды дабы запить свои таблетки и поднялась обратно в свою комнату и легла на кровать. Спустя столько времени она снова услышала этот писк, буквально секунды две, но она даже не обратила на него внимания . Снова мысли полезли в её голову, заставляя чувствовать хоть что то. За эти три года она смогла научиться чувствовать эмоции и немного понимать людей, но этого все равно было недостаточно для социума. Три года. Три года, проведенных в золоченой клетке особняка Старка, с видом на океан, который Гарнет никогда не видела, потому что боялась выходить за пределы усадьбы. Три года, в течение которых она училась быть… нормальной. Или, по крайней мере, такой, какой ее хотел видеть Тони. Она закончила школу на домашнем обучении, записалась на курсы живописи, научилась играть на фортепиано. Все это – фасад, тончайшая скорлупа, скрывающая расколотую душу пятнадцатилетней девочки, превращенной в оружие в Красной комнате. Девушка услышала шум доносящийся снизу и решила спуститься посмотреть. Гарнет увидела отца который как она поняла вернулся с ночного дежурства. Он что то бубнел себе под нос, но заметив свою дочь остановился и улыбнулся ей. Девушка слегка улыбнулась в ответ и аккуратно помахала рукой отцу в знак приветствия, но Тони остался стоять и смотреть на Гарнет, немного разочарованным взглядом... Внезапный стук в дверь прерывает неловкое молчание. Тони идет открывать, а Гарнет чувствует, как по её позвоночнику пробегает холод. В дверях стоит Наташа Романофф. Она выглядит так же, как всегда – сдержанно, элегантно, с легкой улыбкой, скрывающей что-то невыразимое. – Привет, Тони – говорит Наташа, её голос спокойный, но в нем есть что-то неопределённое. – Я пришла по делу. Тони, всегда чуткий к атмосфере, нахмурился. – Делу? Что за дело? – Это важно, мистер Старк, – отвечает Наташа, и Гарнет замечает в ее взгляде нечто больше, чем просто профессионализм. – Это касается Гарнет. Наташа подошла к Гарнет, остановившись в нескольких шагах. Взгляд женщины пронзительный, он читает Гарнет насквозь. Гарнет чувствует как по ее коже пробегает холод. Она знает, что Наташа видит всё — её страх, её зажатость, её подавленную боль. – Я знаю, что ты прошла через многое, Гарнет, – говорит Наташа спокойно, но с неожиданной мягкостью. – Я хочу тебе помочь. Тони смотрит на них двух, лицо его серьезно. Он понимает, что это только начало. Начало чего-то большого, чего-то, что может навсегда изменить жизнь его дочери. Начало, возможно, их сложного, но в то же время неожиданно нежного пути. Трещины на фасаде ее “нормальности” становятся все более видимыми. И Наташа – единственная, кто видит за этим фасадом правду.