Heathens

Люди не задумываются о том, как много значит спокойствие. Как оно дорого, как важно, не ценят его, пока не приходят смутные времена.  Никто не думает всерьёз о том, как много ужасных, отвратительных людей и как же на самом деле страшно и опасно жить, существовать. Все просто плывут по течению и принимают всё хорошее как должное. Но всё это до тех пор, пока они не познают, что такое настоящее отчаяние. А понятие этого у многих разное. Но, находясь в критической ситуации, люди соглашаются и приходят к примерно одинаковому определению. 

«Отчаяние — это чувство того, что ты больше не будешь существовать как прежде. Это всепоглощающий страх, за которым следует пустота. Отчаяние — это конец. Конец всего человеческого и живого в нашем мире». 

***

Это происшествие значительно перевернуло не только взгляды, но и личности многих людей, не считая их образа жизни. То были легкие времена, никто не был готов к подобной трагедии, никто не знал, что делать и куда прятаться. Лишь единицы смогли взять себя в руки и взглянуть страху в глаза.  Одним днём в сети появилась фотография президента, лежащего на столе в луже собственной крови. Ею на стенах было написано:

«They all are heathens»

«Они все язычники»

Фотографию удалили через пять минут. Но кое-чего всё-таки не учли: всё, что попадает в интернет, ещё надолго остаётся в нём. Поэтому информация о смерти президента разлетелась по всему городу, если не стране, со скоростью звука.  Правительство попыталось — увы, безуспешно — успокоить взволнованный народ, уверяя, что президент жив, но никто уже не верил, погружаясь в хаос всё глубже.  Последовало убийство за убийством. Все убитые были либо политиками, либо кем-то из их родственников. Каждый из них был безжалостно убит одним и тем же способом: пуля прошла сквозь череп и вышла с другой стороны, задев жизненно важные части мозга. Конечно же, такое ранение несовместимо с жизнью. Как убийца это делал, кем он был — это и многое другое оставалось загадкой. Только одно было ясно: он являлся ярым ненавистником  правительства и считал их деспотами, недостойными жизни.  Говор об этом продолжал расти, как на дрожжах, и правительство бросило попытки предотвратить распространение информации. Процесс был необратим: все дрожали в панике, все боялись, что дело дойдёт и до них. Даже если они не имели к людям из правительства никакого отношения. Но вскоре появился слушок, что убивают и простых людей, согласных с реформами власти и поддерживающих правительство. Фотографий этих смертей уже не было в сети, не было понятно, дело ли это того же убийцы, но следы на месте преступления смахивали на те, что находили раньше: простреленная голова. Возможно, не с первого выстрела, но человек умирал, почти ничего не успевая осознать. Убийца — либо очень опытный стрелок или снайпер, либо же как-то незаметно подбирался к жертвам так, что никто не замечал. Получается, опасения людей были не так безосновательны, как могло представляться раньше.  «Они все — язычники» — ходила по интернету фраза, вводившая кого-то в состояние паники и страха, а иных наводящая на долгие размышления о том, что же она значит.  Началась новая эпоха, которую люди прозвали «варварской» эпохой. 

***

Глубокий вздох и нервная попытка выпить воды из бутылки. Джуён отлично умеет владеть собой. Но сегодня ему как-то не везёт в самообладании.  В принципе, как и в последнюю неделю. Юноша посмотрел на своё отражение в зеркале и почти испугался. Он хорошо спал и нормально, сбалансированно ел, — если не считать случаи, когда его просто выворачивало от еды и приходилось стоять над туалетом в приступе тошноты — ему была выделена неплохая защита как волонтеру в сложившейся ситуации. Немногие из знаменитостей, как Джуён, остались помогать людям: большинство отказалось ради собственной безопасности, опасаясь, что за ярко выраженную политическую позицию и собственное мнение их могут быстренько убрать. Но, видя, насколько много людей сейчас страдают, Ли не мог уйти. Хотя ему было безумно страшно.  Наверное, из-за вечного стресса, к которому он не привык, Джуён и выглядел, как человек с депрессией. Его частично окрашенные в красный волосы уже давно потеряли яркий и насыщенный цвет и начали отрастать, а времени перекрасить их попросту не было. Он просто сливался с окружающей обстановкой и «выцветал». Иногда он чувствовал резкий прилив паники и не мог сдвинуться с места от страха, а потом прочитал, что всё это — признаки панических атак. Но на камере он старался выглядеть как можно дружелюбнее и оптимистичнее. Не без помощи косметики и седативных препаратов Джуёну удавалось создать вид, что всё хорошо.  Буквально пять минут назад выйдя со съемочной площадки, он почувствовал, что скоро рухнет в обморок. После той информации, что кое-где начали подрывать памятники культуры, здания социального значения, многоэтажки, в которых жило больше всего человек, ему казалось, что скоро он отбросит коньки или сдастся. Людям, которые оказывали материальную поддержку страдающим и которые пытались помочь через СМИ, давалась дополнительная информация о том, что происходит и как продвигается расследование. Иногда Джуён думал, что лучше бы он не знал всего того пиздеца, что сейчас творится.  — Вы в порядке? — из-за угла встревоженно высунулся молодой парень, работающий оператором. Вскоре обращение музыканта, записанное буквально в течение этого часа, должно было выйти в эфир, а этот парень, кажется, должен заниматься его ретушью и монтажем. — Вам… Не нужна помощь? — Нет, — слабо улыбнулся Джуён и махнул дрожащей рукой, — Иди… Я тоже скоро уйду.  Паренёк учтиво, скромно качнул головой и поспешил покинуть холодное каменное помещение, напоминающее подвал.  Ли зажмурился, чувствуя пронзительную боль в висках и подкатывающую к горлу тошноту. Вдвойне мерзко он себя чувствовал ещё и потому, что у него было ощущение лжи. Что он обманывает людей своими «сладкими» речами, хотя на самом-то деле знает, что хуй всё исправится в ближайшее время. Не-а, ребята, тут вообще без вариантов.  Но… Таков был контракт, договор. Джуёну ничего не остаётся делать, кроме как тешить надеждами народ, возможно, уже потерявший своих самых близких людей, быть может, уже утративших и веру во всякие обещания… Так или иначе, но и правду сказать Ли не мог: она могла бы разбить сердца тем, кто всё ещё находит в себе силы веровать в светлое будущее.  Последний раз взглянув в зеркало и тут же отвернувшись, испытав отвращение, Джуён медленным тяжелым шагом подошёл к выходу и без раздумий шагнул за порог, где его уже ожидала пара телохранителей.  Сейчас было опасно разгуливать по улицам, особенно тем, кто выступал на телевидении и светил лицом на большое количество людей. Особенно зная то, что загадочный убийца предпочитает умерщвлять тех, кто идёт в ногу с правительством, пытается ему помочь.  Вскоре Джуён должен был перестать бояться, ведь буквально на днях его должны увести без публичной огласки в другой город, как и других. В это время его средствами пользовались бы, а сам он продолжил бы сниматься, но убийца вряд ли бы смог до него добраться.  По крайней мере так думали те, кто всё это предложил Джуёну. Он подумал и решил, что так действительно будет лучше, и сейчас он уже собирал вещи вместе с ещё несколькими знаменитостями. Им предстояла долгая поездка на машинах, потому что остальными видами транспорта было пользоваться опасно. Перроны железнодорожных станций каждый день были до отвала заполнены, а тем временем люди умирали просто из-за сумасшедшей давки, впадая в ещё больший страх. Та же ситуация с самолетами. Билетов просто не хватало на желающих улететь, и им приходилось чуть ли не драться за самое жалкое место, какое только могло быть, в самолете.  Машины оставались самым безопасным путём передвижения. Пока что из города можно было выехать, — и то с кое-какими условиями, введёнными в целях безопасности — а за его пределами наконец можно было хоть немного расслабиться и почувствовать свободу. Конечно, никто не застрахован от того, что убийца — если это вообще только один человек — не перейдёт в нападение на другие города, но можно было хотя бы найти временное пристанище. Это давало толику надежды.  Двое мужчин, заслонив своими спинами Джуёна, открыли ему дверь в чёрную машину с затемнёнными стёклами, а сами после этого сели на передние сидения. Ли оперся на руку и зевнул; и так серая картина стала ещё мрачнее сквозь тонировку окон. Казалось, что все медленно, медленно начинает падать, рушиться и… — Черт! — один из мужчин резко повернул руль, и машина чуть не вылетела на встречку, но с трудом сохранила баланс. Джуён ударился головой о стекло и слабо пискнул; он попытался понять, что происходит, но их машина уже развернулась и ехала в противоположном направлении. Видимо, Джуёну все-таки не казалось. — Что произошло? — встревоженно спросил Ли, держась за ремень и переднее кресло.  — Теракт. — Мрачно отчеканил один из мужчин. Ли тут же обернулся назад: куча автомобилей просто врезались друг в друга, люди выходили из машин и смотрели на высотку, рухнувшую посреди дороги. — Подрыв, видимо.  Джуён с ужасом вбирал в себя информацию, будучи не в силах оторвать взгляд. К нему медленно пришло осознание, что высотка могла упасть на машины, а людей, которые в них ехали, уже не спасти. А что с теми, кто был в самом эпицентре взрыва? А с теми, кто находился на высших этажах? Там же сейчас просто кровавое месиво, которое будет медленно поджариваться на огне взрыва… Джуён медленно отвернулся и начал смотреть прямо, где всё было чисто. Но перед его глазами ещё маячила картина дымящихся машин и дома, поваленного и в пух и прах разломавшего асфальт, выбитых окон, людей, которые с ужасом осознают, что им посчастливилось выжить, пока другим, увы — нет. — Мы отвезём вас другим путём, — заверил мужчина, который сидел рядом с водителем. — Все будет в порядке, вы в безопасности. — Да… — пробормотал Джуён, ощущая, как в его жилах кипит страх, руки начинают дрожать, а живот скручивает и выворачивает наизнанку. — В безопасности…  «Скоро я не буду этого видеть, — думал Ли, когда закрывал глаза, лишь бы не думать о теракте, — скоро я уеду из этого проклятого места».

***

— Блять!  — Что случилось?  — Этот хер… — Гаон затоптал к Джунхану, со злостью показывая ему видео в телефоне. — Полюбуйся! Джунхан аккуратно, с опаской взял телефон и воспроизвёл видео, которое открыл для него Гаон. Огромная высотка, кажется, из фешенебельного района богачей, взорвалась где-то в середине от всей высоты и упала прямо на дорогу. Даже на видео было слышно скрежет тормозов машин, отчаянные крики тех, кто осознавал: их друзья, семья и знакомые сейчас находятся в этом здании. Быть может, они только направлялись к этому дому, надеясь немного отдохнуть от суеты и страшных новостей, но все планы рухнули у них перед глазами и превратились в пыль на дороге. Казалось, такое бывает только в фильмах, но нет… — Пиздец, — только и произнёс Хан, не в силах найти иных слов для описания этой ситуации. — И что нам делать?.. — Что — что? — раздраженно отозвался Квак, широко вышагивая по комнате, — Снимать штаны и бегать, вот что! — Ускокойся, — Чонсу, абсолютно серьезный, пусть и несколько раздражённый поведением Гаона, вышел из другой комнаты, снимая латексные экспериментальные перчатки зубами. — Прекрати, Гаон.  Джисок сжал губы, но ничего не ответил. Лишь плюхнулся на диван рядом с Джунханом и осмотрелся в поисках пульта.  — Вот он, — без эмоций указал Чонсу на пульт, лежащий между бортиком дивана и подушкой. Гаон нервно схватил его и начал переключать каналы. Политика, обсуждения, новости. О, развлечения. Их кто-то вообще сейчас смотрит? — Нам нужно больше людей, — констатировал выходящий из кухни Сынмин. Это было максимально очевидным фактом, что раздражало Джисока ещё больше. — Как будто я не знаю, — огрызнулся он. Пульт перестал переключать каналы, сколько бы Гаон не жал на кнопку: батарейка села. Квак в сердцах кинул чертов пульт на диван о злобно бросил: — Пойди и поищи, раз такой умный! — Ребят, не ссорьтесь… — вступил в разговор скромно Гониль. Он заламывал пальцы, с испугом смотря на друзей, которые были на ниточке от того, чтобы в пух и прах поссориться.  Только ради него Джисок попытался взять себя в руки. Уж кого-кого, а Гониля он расстраивать не хотел: он был мозгом команды, главным IT специалистом и вообще мальчиком-ангелочком. Злиться на такого просто невозможно.  Меланхолично уставившись на экран, едва только гнев в нем поубавился, Гаон совершенно спокойно, будто не было его недавних желчных излияний, спросил:  — Тебе удалось узнать его данные? — Они защищены какой-то особенной защитой. Мне нужно ещё время, чтобы узнать его адрес и в целом то, кто он такой. — стыдливо ответил Гониль, будто извинялся за то, что ещё ничего не сделал.  — Ничего. Ты все равно молодец, — похвалил Гаон, и всё, кроме телевизора, тут же замолчало.  Гаон даже не видел, что происходит в зомбоящике: Квак смотрел сквозь, обдумывая, как найти хороших людей и заставить их присоединиться к сомнительному подпольному объединению, пытающемуся в одиночку бороться против «убийцы-королей-короля-убийц». Вернее, целой организации. На умозаключение о том, что у «короля» были «пешки», было две причины.  Первая: такой объёмный теракт, как подрыв огромных и зачастую усиленно охраняемых зданий, было бы трудно подстроить одному. Отсюда и следует, что у виновного есть сообщники. А вторая причина до смешного проста, хотя докапываться до истины пришлось окольными путями.  Гониль создал фейковую страничку в Твиттере и, дождавшись, пока не запостится очередная фотография убийства, — там чаще всего и выкладывали все эти тела — и тут за дело взялся Сынмин. Он стал писать восторженные комментарии о том, что он «такого же мнения», что «так им и надо, этим уёбкам», желал смерти правительству и так далее, чтобы втереться в доверие одного из аккаунтов. Так и случилось: в разговоре пацан выдал, что, на самом деле, их довольно много и у них есть предводитель. Он не занимается выкладыванием фотографий и подрывом зданий, он только убивает тех, кого считает нужным. Остальная «грязная» работа остаётся на плечах его сторонников.  Видимо, главарь заподозрил что-то неладное, потому что через какое-то время парень перестал отвечать на сообщения, в потом вообще удалил аккаунт. Учетные записи и раньше удалялись, но такая поспешность, в любом случае, была слишком подозрительна.  К сожалению, Гониль не успел ничего узнать, как-то взломать базу данных или типо того, но теперь у парней хотя бы были знания о том, что за всем этим стоит не один человек. Оглядываясь назад, Гаон понимал, насколько это очевидно.  — О, Джуён! — повеселевший голос Гониля вывел Джисока из раздумий, и он обернулся на вскрик. На вопросительный взгляд Гаона — ведь никакого Джуёна тут и в помине не было — Гониль поспешил объясниться, — Мы с Джуёном раньше учились в одной школе… Я был его старшим другом. В последнее время мы не общались, но в любом случае он иногда осведомляется о моем состоянии и зовёт меня на свои концерты.  — Концерты? — Гаон вгляделся в лицо парнишки на экране, на которое указывал Гу. Откровенно говоря, он не выглядел младше Гониля, даже наоборот. Джуён вещал с серьезным видом что-то о трудной ситуации и о том, что он ни за что не позволит людям остаться без жилья, пищи и так далее.  — Да, он бас-гитарист и певец. Сейчас он оказывает гуманитарную помощь пострадавшим.  — Он вообще нормальный парень? — небрежно спросил Джисок как бы невзначай. — О, конечно! — восторженно оттараторил Гониль с фанатизмом, — Он мне столько помогал, клянусь… Я человека лучше не видел! Даже несмотря на то что я его был старше, мы были почти наравне. Квак задумался, всё ещё внимательно вглядываясь в лицо юноши. Привлекательный, да и выглядит… Статно. И надёжно. Ну, на первый взгляд. «Может, стоит привлечь его к нам?» — промелькнуло молнией в голове, и Гаону эта мысль понравилась. Почему-то ему очень хотелось видеть этого парня в рядах своих… Борцов? Друзей? Сторонников?  «Если уж Гониль так о нём отзывается… Не может же он ошибаться?» Гаон не замечал на себе снисходительного и оценивающего взгляда Чонсу, который уже догадался, что Квак что-то затеял. Он переглянулся с Сынмином, и тот сразу всё понял. Очевидно, их импульсивного лидера придётся от чего-то отговаривать — или хотя бы следить за тем, чтобы он не натворил чего-то непоправимого.  — Я скоро вернусь, — резким движением Гаон поднялся с дивана, при этом выдергивая провод телевизора. Пульт остался одиноко лежать на краю дивана, уже бесполезный и ожидающий замены батареек. — Гониль, освободишь компьютер? И ещё, сможешь ли ты связаться с этим Джуёном? Я думаю, нам надо поговорить.  — Конечно, — удивлённо пробормотал Гониль, пропуская стремительного Джисока в комнату.  — Господи, пусть он только не натворит чего-то странного, — пробормотал Сынмин и начал подглядывать через щелку двери за тем, чем занимаются Гониль и Гаон за компьютером.