Непростая диллема

       Кадзуха ещё немного постоял перед зеркалом, с удовольствием разглядывая свое тело. Да, он все же сделал это, хоть и было неприятно и местами мучительно. "Наконец, нормальная жизнь, как раньше... Я больше не буду думать о тех вещах, что так напрягали меня" С этими мыслями Кадзуха пошел на кухню, откуда Т/И кричала уже второй раз - Ну что, пришел наконец? - лицо Т/И выглядело слегка недовольным. - Кадзуха, сколько можно тебя звать? Надеюсь, хоть сегодня ты удостоишь меня своим присутствием за столом? Кадзуха нервно сглотнул. Она опять сердиться на него? Он медленно опустился на стул. "Поверить не могу, что теперь не придется блевать в туалете после каждого обеда" - с облегчением подумал Кадзуха. Положив себе немного риса и салата, самурай начал есть. Девушка сначала пристально наблюдала за ним, а потом тоже потихоньку начала кушать. Спустя пару минут она заговорила с ним о какой то совершенно отвлеченной теме, и Каэдэхара окончательно успокоился. Он продолжил есть, уже планируя сегодняшний распорядок дня. Т/И продолжала беззаботно о чем то болтать, и со временем Кадзуха окончательно погрузился в свои мысли, время от времени вставляя в разговор универсальные фразы, свидетельствующие о его причастности к нему. Обычно он так не делал, но почему то сегодня все было именно так. Из потока мыслей его выдернуло такое знакомое ощущение. Его лицо передёрнуло от ужаса. Нет... Нет, это не может произойти... Как? Зачем? Подобные мысли преследовали его до самой ванной, куда он еле успел перед тем как его вырвало. Кадзуха не знал почему. Он же вроде завязал с этим, разве нет? С какой стати организм решил так отреагировать? Внезапное просветление озарило его голову. Неужели это... Из-за того, что желудок.... Просто привык к подобному? Неужели это... Уже теперь как привычка... Рефлекс... "Рефлекс!" От бессилия Кадзуха заскрипел зубами. Будучи странствующим ронином, в своих путешествиях он много раз сталкивался с разными болезнями по типу простуды или даже морской болезни во время первых дней на "Алькоре", но что делать с подобными "комнатными" шизоболезнями, Кадзуха не знал. В очередной раз бросив взгляд на залитый непереваренной пищей унитаз, он услышал приближающиеся шаги. Осознание того, что он не успел закрыть дверь заставило его почти панически броситься к ней в ту же секунду, как она открылась. Т/И в шоке отступила назад, увидев перед собой валяющегося на полу самурая с не самым здоровым лицом. - К-кадзуха? Что тут происходит? Почему тебе вдруг стало плохо? Еда, кажется, нормальная была, меня вроде не тошнит... Кадзуха мог лишь бессильно посмотреть на нее. Внезапно он разрыдался. Из бессвязного потока слов девушка смогла разобрать лишь несколько фраз по типу "Я так устал от этого!", "Я хочу жить как все", "Это ад, я больше не могу терпеть эти мучения!". Т/И чувствовала сильное эмоциональное напряжение и готова была сама расплакаться от страха. Кадзуха... Ее Кадзуха, самурай из весьма известного и почитаемого в прошлом клана, лежал на полу в истерике и захлёбывался слезами... Зрелище было весьма... Удручающее. Она никогда не видела, что бы Кадзуха плакал. Значит... Это что то серьезное. Очень серьезное. Она медленно осела на пол, протянув дрожащую руку к голове Каэдэхары. "Успокойся... Кадзуха, пожалуйста, ты меня пугаешь... Что происходит..." Т/И уже чувствовала отвратительный комок в горле что мешал ей дышать. Она приникла к самураю и сама не заметила как слезы полились из ее глаз. У Кадзухи к тому времени прошел приступ истерики и началось отвращение к самому себе. Кроме того что он показал не лучшие эмоции, а также свою слабость, он также заставил своего самого дорогого человека плакать. "Подобное поведение было недостойно самурая". От стыда Каэдэхара готов был сделать харакири. К счастью, Т/И почти успокоилась. Она ещё сильнее прижалась к дрожащему Кадзухе. - Давай мы сейчас перестанем плакать, умоемься и расскажем мне обо всем, договорились, Кадзушка?       Девушка, все ещё не выпуская его руки из своей, помогла ему умыться, подняться и привести себя в более менее нормальный вид а затем пройти до спальни. Кадзуха медленно опустился на кровать, иногда судорожно вдыхая теплый, насыщенный ароматом листвы воздух. Т/И все так же гладила его по голове, спине и плечам. Было в этом что-то... Умиротворяющее, заставляющее забыть все невзгоды и печали... Кадзуха хотел лежать так вечно, не отвлекаясь на прочую мирскую суету. До тех пор, пока он не умрет от истощения, наконец дав своему измученному сознанию покой, и не закроет глаза, теперь уже навечно...