Home

В Ревашоле, Где-то в Центральном Джемроке, В большом многоквартирном доме На третьем этаже за дверью номер семь Располагалась квартира, не похожая ни на какую другую. Не потому, что она отличалась особой планировкой или габаритами, нет. А потому что любила. Многие на её месте бахвалились бы своим отличным состоянием, отделкой или современной кухней, но квартиру 3-7 ничего из этого не волновало. Её заботили только люди, которые в ней жили. Она любовно следила за их повседневной жизнью, с готовностью предоставляя тепло, кров и защиту. Вместе с тем она могла сделать для своих жильцов чуть больше, чем обычно могут квартиры. Окружающий мир порой жесток и суров, а люди такие щемяще-хрупкие — и 3-7 любила их. Она хотела хотя бы немного облегчить их ношу, становясь для них настоящим домом, в который хочется возвращаться. Кроме того, нигде не сказано, что квартирам нельзя открывать окна, чтобы проветриться, пока жильцы спят. Не запрещено законом и впечатывать двери в лицо грабителям. Покуда её любимых обитателей не огорчало такое скрытое «участие», 3-7 считала, что может делать что хочет. Кстати о любимых обитателях: вот уже больше года в 3-7 жил новый квартирант, который отличался от всех, кого она встречала за свою долгую жизнь. Человек-с-нимбом. Всего за пару недель он стал её любимчиком. Этот человек держал 3-7 в чистоте, обзаводился разными мелочами, которые создавали по-настоящему домашний уют, и при этом не захламлял её пылесборниками. Чинил старые поломки, часто подпевая песням по радио — пусть его музыкальный вкус был воистину ужасен. Человек-с-нимбом был безусловно особенным. При всех его недостатках в нём угадывались скрытые резервы, которыми не мог похвастаться никто из всех виденных ей людей. А ещё ему явно чего-то недоставало, но чего именно — 3-7 не могла толком понять. Это был хороший человек с добрым сердцем. Конечно, он не был святым, — впрочем, его недостатки не слишком волновали 3-7. Что действительно её беспокоило, так это то, что этот человек был одинок. Болезненно, отчаянно одинок. Человек-с-нимбом отлично умел возводить стены вокруг себя, возможно, потому, что научился этому в очень юном возрасте. Разумеется, 3-7 это знала, квартирам ведь известно всё о стенах! Стены этого человека были высокими, прочными и надёжными: они успешно не пропускали внутрь боль и разочарование. Но эти же стены были настолько глухими, что не впускали вообще никого и ничего. Никому не дозволялось увидеть обычного человека за стальным фасадом профессионала и стоика. По правде говоря, казалось, что он уже и не в состоянии ослабить эту защиту: похоже, он даже и не подозревал о существовании этих стен. Вдвойне печально было наблюдать за этим со стороны. Его одиночество было побочным результатом естественной потребности в безопасности. Поначалу квартира грустила, что не может помочь Человеку-с-нимбом ничем, кроме домашнего уюта. Она прикладывала все силы, чтобы он мог чувствовать себя комфортно и отдыхать после долгого рабочего дня. Это всё, что 3-7 могла сделать, — по крайней мере, так она думала. Пока однажды к Человеку-с-нимбом не пришёл гость. Многоликий. Квартира сразу поняла, что с этим человеком говорит сам Город, а значит он очень, очень значим. В его голове обитало множество голосов, которые наделяли Многоликого чувствами и проницательностью, не присущими обыкновенным людям. Он был человеком с добрым сердцем, но странным образом это же сердце истекало чёрной слизью, которая ползла и укоренялась в самой его плоти, пытаясь подорвать его потенциал. Интересно, что эта тьма отступала всякий раз, когда рядом был Человек-с-нимбом. Что не менее любопытно, этот новый гость мог заглянуть за выстроенные Человеком-с-нимбом стены, без особых усилий читая того как открытую книгу. Было кое-что ещё. Удивительная и неожиданная способность, которой, к вящей радости 3-7, обладал Многоликий. Похоже, этот человек знал о её присутствии; это подбивало 3-7 заговорить с ним и поведать обо всём, что она так долго держала в своих стенах. Но он никогда не оставался один: рядом всегда находился Человек-с-нимбом. Многоликий появлялся регулярно: помочь с мотокаретой, вместе поужинать, поработать над делом — и его визиты не прекращались. Для 3-7 было совершенно очевидно, что они были половинками одного идеального целого. Но для этих двоих всё было совсем не так очевидно. Они были невыносимо непробиваемы, месяцами ходили вокруг да около, снова и снова сближаясь и отдаляясь, кружа друг вокруг друга как двойные звезды. 3-7 готова была лезть на стены (хе-хе). Следовало их подтолкнуть. Тут не помешал бы короткий разговор с Многоликим. Так больше продолжаться не могло: на карту было поставлено душевное равновесие 3-7. Когда возможность наконец представилась, она пришла в восторг. *** Эта возможность появилась одним холодным хмурым днём. Как 3-7 знала из своего опыта, в такие дни большинство предпочитает понежиться в постели, почитать хорошую книгу и выпить какой-нибудь горячий напиток. Это, само собой, было не про Человека-с-нимбом: он держал свои желания в узде и уходил очень рано утром, часто не позаботившись одеться потеплее. Когда поздним вечером Человек-с-нимбом вернулся домой, он был одет теплее — в объёмистый плащ Многоликого, пытающегося сейчас позаботиться о друге. В комнату проникал обжигающе холодный ночной ветер: они настолько увлеклись, что забыли закрыть входную дверь. Квартира мягко прикрыла её за ними, оценивая ситуацию. Человек-с-нимбом промок до нитки, из сухого на нём был только плотный плащ РГМ. Он прилагал колоссальные усилия, чтобы казаться безучастным, хотя явно продрог до костей и чувствовал себя ужасно. Одежда Многоликого была сухой, он лишь немного замёрз из-за того, что в его плаще сейчас грелся другой человек. Они всё ещё стояли в коридоре: у обоих были разные мнения о том, как действовать дальше. Человек-с-нимбом, похожий на мокрого недовольного кота, настаивал, что должен проявить гостеприимство и приготовить другу какой-нибудь горячий напиток. Многоликий не желал ничего слышать, заявляя, что прекрасно ориентируется в квартире (что было правдой) и что собеседнику нужно немедленно принять горячий душ и переодеться во что-нибудь сухое. Они попрепирались какое-то время — хотя со стороны это выглядело так, что один периодически приподнимает бровь на любой аргумент, а другой что-то говорит, размахивая руками. Закончили они только тогда, когда Многоликий применил своё секретное оружие — Щенячьи Глазки. 3-7 никак не могла понять, почему этот приём иногда работает на Человеке-с-нимбом, но главное, что сработало сейчас. Так что Человек-с-нимбом отправился в ванную, оставив Многоликого слоняться по небольшой кухне. Пришло время поговорить. *** Ким закрыл за собой дверь ванной, подавляя желание устало привалиться к ней. День выдался сумасшедший. Они наконец закрыли дело, которому дали название «Убийства с левой ногой»: заложников освободили, никто не пострадал, а подозреваемый сознался — но без зрелищной погони не обошлось. Конечно же, как только они выпустили преступника из виду, тот сбежал. За погоней последовала драка, в результате которой Ким свалился в реку с причальной стенки. Стенка была слишком высокой, чтобы он мог взобраться на неё, а вода ледяной. К счастью, детектив быстро обезвредил подозреваемого, а затем вытащил Кима из воды так легко, словно он был пушинкой. У него всегда подкашивались колени, когда Гарри вот так демонстрировал свою физическую силу... Ким покачал головой, отгоняя тоскливые мысли. Он повесил плащ Гарри на крючок у двери и неторопливо направился в душ, включил воду. Снял мокрую ледяную одежду и отбросил в сторону — постирает завтра, всё равно выходной. С очками он обошёлся более бережно, аккуратно положив их на раковину. Затем он наконец подставил тело под блаженно-тёплые струи душа. Температура воды была волшебным образом идеальна. Раньше он бы задумался над таким необъяснимым явлением, но с тех пор, как их поставили в пару с Гарри, он научился не ставить под сомнение странные, но безобидные вещи, а просто принимать их как новую реальность — навык, который очень пригодился в работе с детективом. Ким тихо вздохнул. Мысли снова привели его к Гарри, что последнее время случалось всё чаще. Он не сразу признал своё увлечение детективом, но, приняв этот факт, искренне полагал, что через пару недель чувство просто увянет и погаснет. Не погасло. Вместо этого оно упрямо росло и укоренялось — с каждым раскрытым делом, с каждым днём, проведённым вместе. Но он ни за что на свете не стал бы ничего предпринимать. Хотя Ким достаточно быстро пришёл к выводу о бисексуальности Гарри, сложно было понять, заинтересован ли его напарник в романтических или сексуальных отношениях с ним. Гарри часто вёл себя эксцентрично, несуразно, непредсказуемо, и именно потому было практически невозможно прочесть его мысли. Порой казалось, что всё небезнадёжно: что-то иногда сквозило в поведении Гарри, его странных репликах и взглядах. А может Ким просто принимал желаемое за действительное. Он не стал бы рисковать дружбой, ставя их обоих в неловкое положение. Вдобавок ко всему, этот человек полностью потерял память около года назад и, хоть и проделал уже долгий путь, всё ещё собирал свою новую жизнь по кусочкам. Втягивать в собственные сомнения ещё и детектива было бы непозволительно. Нет, Ким не собирался идти на поводу у своих чувств: он уже совершал эту ошибку прежде. Ким склонил голову под льющуюся воду, позволяя тёплым струям барабанить по лбу. Вода ручейками бежала по замёрзшей коже, отчего конечности начинало покалывать. Сковывавший тело холод постепенно улетучивался, и у Кима вырвался вздох, который как будто подводил черту под этим тяжёлым морозным днём. Мышцы неохотно расслаблялись; Ким медленно расправил плечи, наслаждаясь ощущениями… И вдруг снова напрягся, когда за дверью послышались торопливые шаги. Открылась дверь, и вошёл Гарри, закрывая её за собой с мягким щелчком. Ким, встревоженный его внезапным появлением, ждал, что Гарри объяснит, почему он так резко сюда ворвался и что вообще стряслось. Но вместо объяснений детектив просто продолжал идти, пока не остановился прямо напротив Кима. Полностью одетый. Под душем. Ким, который рефлекторно отступил к стене, чтобы освободить место, уставился на напарника в недоумении и тревоге. Без очков он почти не видел выражение лица Гарри и потому совершенно не мог понять, что происходит. Может он ранен? Душевая была слишком тесной, и они стояли очень близко друг к другу. В голове Кима некстати начали мелькать не такие уж невинные мысли, которые он тут же гасил в зародыше. Он никак не мог понять, почему Гарри стоит здесь и мокнет под душем в одежде. Не говоря уже о том, что это в общем-то было вторжением в частную жизнь и нарушением личного пространства — хотя Кима, к его собственному удивлению, это не так уж и заботило. — Что случилось, Гарри? — спросил Ким. К счастью, голос звучал ровно, хотя в нём угадывалось небольшое беспокойство. Ему удалось не измениться в лице. — Ничего, — ответил Гарри так спокойно, как будто они вели абсолютно нормальный диалог, сидя на кухне. — Мне просто нужно было тебя увидеть. Ким уже успел привыкнуть к «причудам» Гарри, тем более что благодаря сверхъестественному чутью детектива они по большей части были оправданы; казалось, он постоянно делал или говорил то, что сначала не имело смысла, но по прошествии времени становилось очевидным. Ким старался игнорировать тот факт, что он стоял обнажённым перед человеком, в которого был тайно влюблён. Он, в конце концов, был профессионалом и мог с этим справиться. — Вы не могли подождать, пока я закончу мыться? — спросил он, сохраняя невозмутимый тон. — Хм-м-м. Нет. — То есть вы утверждаете, что войти сюда именно сейчас и встать под душ в одежде было абсолютно необходимо? — Ага. Ну, я снял ботинки, они стоили недёшево. Ким посмотрел вниз — и действительно, Гарри стоял, шевеля босыми пальцами ног. — Разумеется, — Ким покачал головой. — Почему вам нужно было увидеть меня именно сейчас, Гарри? Это, казалось, заставило Гарри задуматься. Хотя плохое зрение не позволяло считать реакцию детектива, Ким предположил, что тот пытается сформулировать свою мысль. Однако вместо ответа Гарри медленно поднял руку. Он двигался очень осторожно, будто имел дело не со своим напарником, а с пугливым животным. Ким, совершенно сбитый с толку, наблюдал за этими действиями с лёгким трепетом. Большая тяжёлая ладонь приблизилась к его лицу и нежно легла на щёку. Внезапное касание ошеломило его: такого он совершенно не ожидал. Ни одна из сформировавшихся в голове цепочек не могла подготовить его к этому. Ким не возмутился и не отстранился, и тогда Гарри осторожно поднял другую руку и обхватил лицо напарника двумя ладонями. Руки Гарри были тёплыми — теплее даже, чем льющаяся сверху вода — слегка загрубевшими и очень, очень большими. Поддавшись секундной слабости, Ким прильнул к ним и закрыл глаза, просто наслаждаясь ощущением близости. Теперь он имел некоторое представление о том, почему Гарри здесь (пусть это и был максимально нестандартный способ разрешить ситуацию между ними). Мозолистые большие пальцы легко гладили его скулы, пока они стояли так некоторое время — не в силах или не желая разрушить момент. Но тут Гарри мягко потянул Кима к себе, и чары рассеялись. Ким открыл глаза и за несколько мгновений пришёл в себя, осознавая, где находится и что происходит. Но позволил детективу продолжить. Сомнение просочилось в сознание, а затем хлынуло в него потоком. Была ли это хорошая идея? До сих пор всё шло отлично, что если они всё испортят? Что если от него будет зависеть счастье Гарри, как это было с его бывшей? Стоило ли это риска? Потом пришла другая мысль. А чего хочет он сам? Что если из этого действительно что-то выйдет? Может быть, стоит попытаться? Ответ был удивительно прост. Да. И с этой мыслью Ким ухватился за галстук Гарри и притянул его к себе, преодолевая оставшееся между ними расстояние. Детектив издал удивлённый вздох, но с готовностью подчинился. Это было почти целомудренное касание: они осторожно прижимались друг к другу губами, ощущая только вкус воды. За одним поцелуем последовал другой, третий, затем ещё. Нетерпение между ними нарастало. Пока они целовались, Гарри медленно оттеснял Кима к стене, пока тот не упёрся спиной в холодную плитку. Стало попроще: поцелуи под душем возможно и кажутся романтичными, но на практике это больше походило на утопление. Поцелуи становились глубже и горячее. В них была жажда, заставляющая воздух искриться, а мысли путаться — но они не спешили поддаваться ей, стремясь почувствовать друг друга, насладиться мгновением. Изящные ладони Кима осторожно обхватили широкие плечи Гарри, и ощущение промокшей ткани под рукой напомнило ему, что один из них был непозволительно тепло одет для человека, принимающего душ. Будь его воля, Ким решил бы проблему с одеждой Гарри и переместился в спальню, но он не знал, как далеко детектив готов зайти. Насколько Киму было известно, Гарри впервые был с мужчиной — это следовало из того, что в прошлом тот демонстрировал полную некомпетентность в данном вопросе. Но всё же он должен спросить. Ким отстранился и привёл себя в чувство несколькими размеренными вдохами. Гарри не потянулся за ним, но его руки спустились с лица Кима к плечам и нежно их обхватили. Гарри склонил голову в ожидании. Итак. — Гм. Гарри, — начал Ким. — Ты раньше когда-нибудь был с мужчиной? — Нет, — последовал довольно быстрый ответ. — Но я читал! — Судя по голосу, он был исключительно горд этим фактом, но тут же поправился. — Н-не потому что я ждал, что между нами что-то будет! Мне просто была интересна, ну, техника и всё такое, хотя я надеялся… ну знаешь. Так что, наверное, я хотел быть готов? Но не то чтобы я предполагал, что мы… Чёрт, из моих уст всё это звучит жутко. Когда Гарри окончательно затих, Ким усмехнулся: — Всё нормально, Гарри, нет ничего предосудительного в знании материала, — он пробежался пальцами по рукам напарника, сминая мокрую ткань. — Как далеко ты хочешь зайти сегодня? Вопрос повис в воздухе, оставляя между ними полную тишину. Ким прищурился, безуспешно пытаясь распознать выражение лица детектива. Он предполагал, что Гарри прикидывает различные варианты, — но наверняка сказать не мог и потому ждал ответа. А затем Гарри открыл рот и выдал: — Я хочу с тобой перечпокнуться. Осознав, что только что вылетело у него изо рта, Гарри мучительно застонал. Он быстро отступил назад и запрокинул голову, полностью подставляя её под струи душа и издавая расстроенные булькающие звуки. Ким пытался подавить улыбку — получилось с трудом. Этого он точно не ожидал. Он знал о склонности Гарри к периодическим вербальным сбоям, но этот действительно бил все рекорды как по содержанию, так и по выбору момента. — Гарри, что ты делаешь? — спросил Ким; под конец фразы голос немного задрожал, выдавая его веселье. — Пытаюсь утопиться, — драматично пробулькал Гарри. Спустя секунды изумлённого молчания Ким прыснул, не в состоянии удержаться от неподобающего смеха, и вытащил Гарри из-под душа. — Сегодня никто не будет топиться, детектив, я запрещаю. Гарри засмеялся вслед за ним; на какое-то время они прервались, хихикая, пытаясь отдышаться и снова покатываясь со смеху. К счастью, эта пауза немного сгладила напряжение. — Но я действительно хотел бы тебя трахнуть, — когда Гарри наконец заговорил, звучание его голоса можно было сравнить разве что с тёплым гравием. — Если ты не против… Эта фраза мгновенно отрезвила Кима. Он почти не раздумывал над ответом. — Да. Да, я бы хотел этого, — он потянул за кошмарный галстук Гарри, скользя кончиками пальцев по ткани. — Но, полагаю, ты всё ещё чересчур разодет по этому случаю… Гарри усмехнулся. На то, чтобы избавить Гарри от одежды, потребовалось чуть больше времени, чем нужно. Они оба хватались за одни и те же пуговицы и тянули ткань в разные стороны, попутно обмениваясь мимолётными поцелуями. А из промокшей насквозь одежды выпутываться было вдвойне тяжело. Когда последняя деталь была отброшена в сторону, Гарри потянулся к Киму, но тот отступил в сторону, выключил душ и протянул разочарованному детективу полотенце. — Душ — это конечно замечательно, — объяснил Ким. — Но, если для тебя это непринципиально, я бы хотел переместиться в спальню. В глазах Гарри зажёгся огонёк — Ким никогда не видел, чтобы кто-то вытирался полотенцем с таким энтузиазмом. В этот момент он немного напоминал энергичного золотистого ретривера. По правде сказать, это было довольно очаровательно. Чуть менее очаровательным было то, что Гарри, едва закончив, тут же схватил ещё не успевшего вытереться Кима и легко сжал его в объятиях. Не отдавая себе отчёта, Ким обвил его руками; полотенце жалкой тряпкой упало на пол. Кима пронзило осознание происходящего: он мгновенно почувствовал близость тела Гарри, исходящее от него тепло. В животе разлилось горячее возбуждение. После месяцев сдерживаемого желания ощущение тела Гарри, стоящего так близко, казалось притоком кислорода к угасающему пламени и ничем иным, как совершенством. Он и представить не мог, насколько горячим был Гарри — настоящая печка. Волоски на груди детектива щекотали кожу, и эта мужественность была ему по душе. Он так долго желал этого и теперь, когда наконец получил… что ж, это не могло не возбуждать. Он сохранял самообладание, несмотря на силу желания, которое грозило свести его с ума. Мысль о собственной незащищённости сковывала, заставляла мешкать. Гарри улыбался, но, опять же, он не был уверен. Ему надоело видеть мир размытым: хотелось видеть лицо напарника, а не гадать, что оно выражает. — Гарри, ты не мог бы передать мне очки? Они на раковине. — Конечно! Гарри поспешил за очками, снова включая своего внутреннего ретривера, взял их почти с благоговением и передал Киму. Тот вытер их о первую попавшуюся под руку ткань, чувствуя, как пальцы Гарри гладят его спину, выписывая узоры на мягкой коже и оставляя толпы мурашек. Чувствительный… Он всегда был чувствительным. Чувствительность в любой форме может стать слабостью, которой другие не преминут воспользоваться. А для Кима привычка прятать и контролировать все свои слабости стала ключом к выживанию, его второй натурой. У него, представителя как расового, так и сексуального меньшинства, просто не было другого выхода. Поэтому он не задумываясь прятал все чувства под замок, порой в ущерб самому себе, и никогда даже не рассматривал возможность хотя бы на время отключить бдительность. Да и не думал, что эта возможность может когда-нибудь понадобиться. Не впервые его планы, преследующие исключительно благородные цели, с треском проваливались. Надвинув очки на переносицу, он сфокусировал взгляд. Приятно было вновь видеть мир чётким — особенно восторженное выражение на лице Гарри. Ким не отказал себе в удовольствии провести рукой по щеке детектива, оглаживая овал лица, прежде чем утянуть его в очередной поцелуй, уже более глубокий. Он терялся в ощущении этих шероховатых губ, колючей щетины — всего, что было частью этого человека, — не помня, чтобы испытывал такие эмоции ни с одним из своих бывших любовников. Это пугало ровно настолько же, насколько возбуждало. Ким прервал поцелуй и выдохнул в губы Гарри: «Спальня», прежде чем отстраниться и повести напарника в комнату. Гарри взял его хрупкую ладонь в свою и бережно переплёл их пальцы. Этот сентиментальный жест отозвался в душе Кима приятным волнением, вызывая лёгкую улыбку. После стольких лет одиночества он мог бы привыкнуть к такому. Тишина… он не хотел бы окунаться в неё вновь, даже если ценой был риск когда-нибудь испытать боль. Но он доверял Гарри. Действительно доверял — вопреки постоянным предупреждениям Жана. Ким заставил себя отбросить навязчивые мысли: для них было не лучшее время. В этот момент значение имело только здесь и сейчас. Приблизившись к кровати, он отпустил руку Гарри и лёг, откинувшись на локтях и жестом поманив его к себе. Гарри не сразу последовал за ним, решив сначала оценить открывшуюся перед ним картину. Ким позволил ему: он не стыдился своего тела, считая, что при своей посредственности оно, тем не менее, хорошо ему служило. Но судя по благоговейному выражению лица Гарри он, должно быть, выглядел не хуже, чем Светоч во втором пришествии, — и заслуживал лишь поклонения. Это заставило Кима ужасно смутиться, ему пришлось приложить все усилия, чтобы не съёжиться под восхищённым пристальным взглядом. Когда стало ясно, что Гарри в ближайшее время не прекратит стоять и таращиться, он кивнул ему: — Гарри, иди ко мне. И тот подчинился незамедлительно. Воистину золотистый ретривер… Когда Гарри опустился на кровать и устроился сверху, Кима окутало тепло его тела, горячего, крепкого и пышущего жизнью — каркас, приобретший потрёпанный вид, но скрывающий уникальный ум и доброе сердце. Киму нравилось находиться во власти того, кто был намного сильнее: это повергало его в трепет. Гарри смотрел на него сверху вниз. На его лице всё ещё отражалось восхищение, но теперь к нему добавилась жажда. По телу Кима пробежала приятная дрожь. Он развёл ноги и притянул детектива к себе, сгорая от желания ощутить его как можно ближе. Когда их бёдра соприкоснулись, Ким хрипло выдохнул, а Гарри застонал. — Чёрт, Ким, я уже чувствую, какой ты удивительный, — проурчал Гарри, проводя носом по шее лейтенанта и запечатлевая поцелуй за ухом. — Пожалуйста, не оставляй никаких следов, — предупредительно пробормотал Ким. — …М-м-м. — Я серьёзно. Гарри огорчённо выдохнул ему в шею. — Как скажешь… Ким вздрогнул, когда почувствовал лёгкий укус. Желая коснуться каждого сантиметра кожи Гарри, он провёл руками по его спине и бокам (вызывая у того лёгкую щекотку), огладил бицепсы. Он настолько увлёкся, что, когда Гарри двинул бёдрами навстречу, ему пришлось крепко ухватиться за плечи напарника, чтобы не застонать в голос. Это было невыносимо приятно; Ким почти забыл, каково это — делить удовольствие с тем, кто тебе небезразличен. Он развернул бёдра и толкнулся навстречу. Гарри застонал ему в шею, и этот стон откликнулся в теле Кима новой волной возбуждения, побуждая его сделать так ещё раз. Детектив, не оставшись в долгу, втянул Кима в глубокий поцелуй и немного сменил угол. У лейтенанта перехватило дыхание. Где-то на задворках сознания у Кима появилась мысль, что это довольно забавно, когда двое зрелых мужчин трутся друг об друга как перевозбуждённые подростки. Не то чтобы его это заботило. Они оба были возбуждены и двигались навстречу друг другу; каждый скорее хотел доставить ранее недоступное наслаждение другому, нежели испытать самому. Они сплелись в объятиях, с остервенением и пылом пытаясь вырвать друг у друга хриплые стоны. Пока Ким в конце концов не прервал их головокружительный поцелуй и жестом не попросил остановиться. — Полагаю, что, если ты всё ещё хочешь меня трахнуть, нужно приступать, пока мы не слишком увлеклись, — с усмешкой сказал он. Пару секунд Гарри молча моргал, а затем кивнул. Его зрачки были расширены, и выглядел он… дико, за неимением лучшего слова. Будто он едва держался, чтобы не наброситься на Кима в ту же секунду. Приподняв бровь, Ким указал на тумбочку рядом с кроватью: — Ты не мог бы достать смазку из нижнего ящика? Гарри азартно кивнул и сделал то, о чём его просили. Он, казалось, был очень горд собой, когда с торжественным видом протянул смазку Киму — тот лишь усмехнулся ужимкам Гарри и постучал по его боку, давая сигнал немного сдвинуться. Для следующего шага ему нужно было пространство. — Наверное, мне лучше будет подготовиться самому, — начал он, щёлкая крышкой лубриканта. — Я так понимаю, тебе раньше не приходилось готовить мужчину-партнёра? Гарри покачал головой: — По крайней мере, я такого не помню. Но что в это время делать мне? Мне кажется, это будет немного странно, если мне… придётся просто смотреть. Ким выдавил смазку на пальцы, отложил тюбик и лёг, разводя ноги. Мысль о том, что кто-то будет наблюдать за тем, как он ласкает себя, вызывала некоторое беспокойство: это наверняка смутит его в два счёта. Он кивнул напарнику: — Просто иди сюда и поцелуй меня. Гарри заулыбался, в своей классической дурацкой манере целясь в него из пальцев-пистолетов: — Это я могу. Ким закатил глаза, выражая своё отношение к нелепому жесту. Гарри фыркнул от смеха и придвинулся ближе, подползая под левый бок Кима; его напряжённый член прижался к бедру лейтенанта. Это, мягко говоря, отвлекало — особенно когда Гарри взял свободную руку Кима, притянул к губам и поцеловал тонкую кожу запястья. Снова сентиментальный жест. Кима обычно не очень впечатляли подобные действия, но… когда это делал Гарри, его самым странным образом будто прожигало изнутри. Он почувствовал, как вспыхнули кончики ушей. Гарри не собирался останавливаться: он проследил подушечками пальцев внутреннюю сторону руки до плеча, погладил ключицы, поднялся к шее и наконец устроил ладонь за его правым ухом, большим пальцем придерживая подбородок. Он мягко заставил Кима повернуть голову и утянул его в жаркий поцелуй. Ким совершенно забыл про свою скользкую от смазки руку, которая сейчас неподвижно застыла в воздухе. Ему всё ещё нужно было начать растягивать себя. Но губы Гарри были такими тёплыми — так же, как и его настойчивый язык, который неспешно изучал рот Кима. Этот человек чертовски хорошо целовался — Ким гадал, было ли этого проявлением мышечной памяти или какого-то врождённого инстинкта. И он отвечал детективу тем же, не желая оставаться на вторых ролях. Вскоре они оба задыхались; Гарри начал потираться членом о бедро напарника, и это напомнило Киму о том, что нужно делать. Его правая рука пришла в движение, опускаясь вдоль тела и располагаясь меж раздвинутых ног. Он заметил, что Гарри снова наблюдает за его действиями, но предпочёл проигнорировать это и сосредоточиться на деле. Медленно он ввёл палец внутрь, начиная растягивать себя привычными отработанными движениями, которые сами по себе вызывали рефлекторное удовольствие. Он тихо выдохнул, чувствуя, как тело постепенно поддаётся этим ощущениям. Гарри, по-видимому, ничего не имеющий против смещения фокуса, легко провёл большой ладонью по груди лейтенанта и погладил чувствительную шею. При этом он не сводил глаз с того места, где тонкое запястье исчезало между разведённых ног, сосредоточенно следя за движением упругих бёдер. Ким практически чувствовал его взгляд, как нечто осязаемое. Это… дурманило, но ровно так же отвлекало. Он закрыл глаза, пытаясь сконцентрироваться. Добавил второй скользкий палец, лёгкими толчками позволяя телу привыкнуть к ощущению — наслаждаясь им так же, как своей единственной в день сигаретой. Должно быть, он представлял собой весьма захватывающее зрелище, потому что в ответ Гарри издал жалобный стон. — Блядь, какой же ты горячий, Ким. Просто пиздец, — прорычал Гарри в шею Кима, проводя языком по его подбородку и с силой толкаясь в чужое бедро. Киму потребовалось собрать всю волю в кулак, чтобы не наплевать на всякую осторожность и не позволить Гарри трахнуть его немедленно, послав в чертям подготовку и вооружившись чуть большим количеством смазки и молитвой. Но он знал, что это будет ужасным решением для всех участников процесса, и, кроме того, не хотел заметно прихрамывать весь следующий день. Это придало решимости, и он продолжил растягивать себя. Ему удалось немного сосредоточиться, притянув Гарри в очередной поцелуй, чтобы тот не чувствовал себя не у дел. На некоторое время Гарри подчинился и просто осыпал Кима откровенными поцелуями, проводя крупными пальцами по его волосам. Время от времени он нашёптывал в ухо лейтенанту восторженные комплименты — и хотя Ким думал, что невосприимчив к лести, это заставляло уши гореть, а самого его бормотать, что никакой он не «красивый» и не «сексуальный». На это Гарри просто усмехался, продолжая говорить более низким голосом. Два пальца двигались уже легко: тело медленно привыкало к намеренному вторжению. Ким изо всех сил пытался не увлечься и не начать нащупывать простату: как бы приятно это ни было, он не хотел заставлять Гарри ждать слишком долго. Он собирался добавить и третий палец, как вдруг Гарри сделал то, что у него получалось лучше всего — нечто крайне неожиданное. Гарри убрал руку с волос Кима и мягко погладил бицепс его правой руки, той самой, которой он готовил себя. Прикосновение было лёгким, едва заметным. Пальцы так же неосязаемо продолжили свой путь вниз по руке, к запястью. К этому времени Ким полностью остановился, слишком отвлёкшись на действия Гарри и собственные ощущения. Большая рука спустилась ниже, прошлась по тыльной стороне ладони и наконец остановилась там, где Ким растягивал себя, любопытствующе оглаживая место, в котором тонкие пальцы Кима погружались в его тело. Не пытаясь проскользнуть внутрь, как на долю секунды опасался Ким — просто прикасаясь. Большая ладонь Гарри накрыла его тонкую руку; он слегка потёр пальцы Кима и чувствительную кожу вокруг входа. Чертовски приятно и очень, очень интимно. Это было что-то новое. Никто из его бывших партнёров не делал ничего подобного. Это так похоже на Гарри: из чистого любопытства проявить инициативу и попытаться буквально прочувствовать действия Кима. Ким растерянно моргнул. Он не двигался, слишком отвлечённый выходкой Гарри — рука замерла там, где остановилась. Гарри же утянул его в очередной поцелуй. Он собрался с силами и начал двигать рукой, задевая пальцы детектива, вторившие его движениям. Гарри почувствовал, когда Ким добавил третий палец, но никак не мешал ему. Это было странно, но вместе с тем возбуждало: сгибая пальцы внутри себя, он ощущал руку Гарри, ласкающую кольцо мышц. Они целовались, и Гарри продолжал прослеживать пальцами его действия. Ким не мог не заметить, как детектив переиграл его на его же поле, но, хуже того, он не имел представления, намеренно ли Гарри это делает. Гарри неожиданно убрал руку с его ладони, которая теперь казалась удивительно беззащитной, и провёл пальцами по его ранее не тронутому члену. Пальцами, покрытыми смазкой. Неужели всё это время, удовлетворяя своё любопытство, он ещё и тайком собирал смазку? Гарри продолжал с довольным видом целовать Кима, легонько лаская его скользкими пальцами и сцеловывая хриплые стоны с его губ. Когда смазки было достаточно, Гарри наконец сжалился и взял член лейтенанта в руку, несколько раз невыносимо медленно проводя ею по стволу. Боже, да что же такое читал Гарри? — Сильнее, — услышал он собственный прерывистый голос между влажными поцелуями. Хватка стала твёрже. — Вот так? — по крайней мере, Гарри хватало совести тоже говорить слегка надломленным голосом. — А-а… да, так… Он также хотел попросить «быстрее», но, если он хотел продержаться немного дольше, темп, который взял Гарри, был в самый раз — пусть даже этот темп уничтожал остатки его самоконтроля. Он вновь начал растягивать себя, подавляя желание толкнуться в большую мозолистую ладонь. Гарри провёл языком по нижней губе Кима, прежде чем снова завладеть его ртом, побуждая отвечать с тем же пылом. Ким подчинился его напору и был вознаграждён более крепкой хваткой на своём члене. Он застонал в рот Гарри. Всё, хватит. Гарри Дюбуа должен трахнуть его немедленно. Ким убрал пальцы, игнорируя появившееся ощущение пустоты. Он засунул свободную руку под подушку, достал потрёпанную футболку, в которой обычно спал, и вытер ей руку, убирая лишнюю смазку. Каждое движение было быстрым и чётким. Он отложил футболку в сторону. Гарри в последний раз мягко провёл рукой по его члену и отстранился, в явном воодушевлении ожидая дальнейших распоряжений лейтенанта. — Итак, — Ким взглянул на детектива, откидываясь на локти, всё ещё держа ноги широко разведёнными. — Как ты хочешь меня? Услышав это, Гарри комично распахнул глаза. Он жадно прошёлся взглядом по телу Кима, неспешно любуясь. Когда Гарри возобновил зрительный контакт, Ким увидел что-то абсолютно плотоядное в его глазах — но в следующую секунду это выражение исчезло, оставляя Кима гадать, не показалось ли ему. Гарри улыбнулся. — Чёрт возьми, Ким, ты только что значительно пополнил мой дрочебанк... — Гарри, прекрати пошлить. — Сказал человек, который пару секунд назад вынул пальцы из собственной задницы. — Тушé. Они оба усмехнулись. Ким уже собирался предложить коленно-локтевую: в конце концов, это была одна из наиболее удобных позиций для обоих участников — когда Гарри сказал: — Вот так. — Миссионерская? — Угу. Хочу видеть тебя. Каким-то образом ответ застиг Кима врасплох. Снова эти сантименты. Он… и правда мог бы привыкнуть к такому. — Да, — сказал он. — Я бы тоже этого хотел. Он жестом показал Гарри сесть между его ног, и тот подчинился. Ким взял подушку и подсунул её под поясницу. Так будет удобнее; да и он сам был уже далеко не юн. Дрожа от нетерпения, он смотрел, как Гарри садится меж его разведённых ног. Он был в предвкушении. Гарри был больше, чем он, сильнее, чем он, — и куда более мохнатым. Ему это нравилось. А через несколько минут этот мужчина собирался его трахнуть. Эта перспектива заводила ещё сильнее. Ким протянул Гарри смазку и, не спуская с него глаз, откинулся на кровать. Он хотел видеть всё. — Тебе нужна помощь? Гарри покачал головой. Он смазал себя, тихо зашипев, когда холодная субстанция коснулась горячей плоти. — Не-а, всё в порядке. Не волнуйся, Ким, я же детектив. Я изучил вопрос, — он вытер руку о футболку. Гарри придвинулся, Ким упёрся пятками в кровать и приподнял бёдра. Одной рукой Гарри взял напарника за бедро, другой направляя себя. Ким чувствовал, как кончик члена упирается в его вход, чувствуя почти осязаемое взаимное нетерпение. Гарри в последний раз поднял на него глаза: — Да? — Да, — последовал глухой ответ. Когда Гарри толкнулся внутрь, Ким понял, что слишком поспешил. Чувство растяжения было безупречным, таким желанным после долгого перерыва, но жгло немного больше, чем он ожидал. Похоже, он недостаточно хорошо подготовился, торопясь скорее ощутить Гарри внутри себя. Он не смог удержаться и еле заметно поморщился, когда головка члена Гарри проникла внутрь, растягивая сжатые мышцы. Гарри тут же заметил, что что-то не так, и замер. — Что такое? Чувствуя, как горят уши, Ким подавил желание отвести взгляд. Какую же дурацкую ошибку он совершил. — Кажется, я не очень хорошо подготовился. Небольшое жжение… — неохотно признался он. — Но я справлюсь. — Хочешь, чтобы я остановился? — спросил Гарри с некоторым беспокойством. Он бы вынул член не задумываясь — осознал Ким — независимо от того, насколько хорошо ему уже было. — Нет, ни в коем случае. Просто… двигайся медленно, ладно? Мне нужно немного времени, чтобы привыкнуть. Гарри кивнул, не сводя с него настороженного взгляда: — Хорошо. Ким откинулся на спину и глубоко задышал, пытаясь расслабиться. Немного подумав, он прижал пятку к бедру детектива, давая знак двигаться. Гарри осторожно толкнулся, явно не желая причинять напарнику боль. Жжение не ушло: тело сопротивлялось вторжению. Похоже, Гарри хотел в какой-то момент остановиться, но тогда Ким настойчиво подтолкнул его пяткой в бедро, и он поддался, погружаясь немного глубже. Он не спускал глаз с лица Кима, удостоверяясь, что всё в порядке. Ким пытался выглядеть спокойным, но чувствовал, как дёргаются мышцы челюсти, искажая его непроницаемое лицо. Он проклинал себя за недавнее нетерпение и упрямо игнорировал болезненное жжение, пока оно не становилось нестерпимым — тогда и только тогда он убирал пятку. Гарри останавливался незамедлительно; его кожа теперь блестела от пота, и он дрожал от усилия, пытаясь не делать лишних движений. Такой хороший человек. Ким снова глубоко вздохнул, заставляя себя разжать стиснутые зубы. К счастью, он был всё ещё возбуждён: напряжённый член лежал на его животе, хотя и не такой твёрдый, как прежде. Плохая подготовка была лишь небольшим препятствием на пути, говорил он себе, досадным препятствием, и ничего больше. Он почувствовал, как руки Гарри сжали его бёдра, и взглянул на него. — Ты в порядке? — спросил Гарри. Его голос был сиплым и глубоким, брови беспокойно нахмурены. — Всё хорошо, Гарри. Извини, что я немного напортачил, — вздохнул Ким, погладив напарника по руке. — Со мной всё будет хорошо, если мы не будем сейчас спешить. Не волнуйся, я в порядке. Гарри разглядывал Кима, будто пытаясь определить, не лжёт ли он. Затем кивнул и провёл руками по ногам и бёдрам Кима, чтобы отвлечь их обоих. Когда жжение утихло, Ким снова подтолкнул Гарри, и он толкнулся ещё немного глубже, осторожно и плавно. Ким продолжал давить пяткой на бедро Гарри — тот подчинялся, но с явным сомнением, понимая, что Ким, который был по натуре упрям, хочет, чтобы он вошёл целиком. Когда их бёдра соприкоснулись, Ким убрал ногу и рвано выдохнул. Гарри сделал шумный выдох, который словно сдерживал всё это время. Вероятно, не только из-за удовольствия, подозревал Ким, чувствуя небольшую вину. Гарри опёрся руками по обе стороны плеч Кима и прислонился своим лбом к его. Минуту или две они просто дышали воздухом друг друга. — Тебе было больно, да? — наконец спросил Гарри. В его голосе скользило лёгкое осуждение. Ким подумывал солгать, но решил этого не делать: — Немного, да. — Ты должен был сказать, что я делаю тебе больно. — Всё было не так уж плохо, Гарри. Мне просто… надоело ждать, — Ким на мгновение отвёл взгляд, будто стыдясь признавать собственное нетерпение. Гарри криво улыбнулся. — Ким, а ты уверен, что ты самую малость не мазохист? — Единственный мазохист в комнате — это ты, постоянно пинающий какие-то предметы. — Эй, они сами напросились… Детектив смазанно поцеловал нос Кима, затем скулы, подбородок, линию челюсти. Он хотел уже вернуться к носу, когда Ким усмехнулся и запустил руку в его волосы, утягивая в настоящий поцелуй. Целоваться с Гарри было опьяняюще хорошо; он ничего не делал наполовину, и поцелуи не были исключением. Находиться в центре внимания Гарри было абсолютно захватывающе — словно этот человек пытался полностью поглотить его губами и языком, заставляя открываться всё больше. Образная человеческая открывашка в спальне — можно было догадаться. Это кружило Киму голову. Он обнаруживал, что с упоением поддаётся нежной ласке Гарри; тянется к губам, когда тот немного отстраняется, позволяя углублять поцелуй и теряясь во взаимном удовольствии. Возбуждение снова начинало расти. Вскоре ощущение жжения осталось позади, сменившись восхитительным чувством наполненности. Чтобы удостовериться, что боль полностью ушла, Ким двинул бёдрами. Боли не было. Гарри застонал в рот лейтенанта, но не двинулся. И правда, какой же замечательный человек. — Двигайся, Гарри. Но пока неглубоко, ладно? Гарри кивнул, не доверяя своему голосу. Он немного отстранился, внимательно следя за лицом напарника на случай проявления малейших признаков дискомфорта, и толкнулся вперёд, громко застонав. — Господи Боже, Ким, ты такой узкий. Тебе правда не больно? — голос звучал напряжённо. — Правда. Мне хорошо. Хорошо с тобой. Не останавливайся. Гарри продолжил, и из груди Кима вырвался дрожащий вздох, когда напарник начал двигаться короткими медленными толчками. Он схватился за крепкие руки Гарри, покачиваясь в такт движениям. К счастью, боли больше не было: тело наконец приняло, что этому вторжению не нужно сопротивляться. Рука Гарри расположилась на груди Кима, между ключиц, клеймом выделяясь на прохладной коже. Какое-то время ладонь покоилась на его груди, поднимаясь и опускаясь с каждым вдохом. Ким сосредоточился на ощущениях, глаза закрылись сами собой. Каждое касание яркой вспышкой отражалось в его сознании. Прекрасное чувство наполненности, когда член напарника скользит внутри него; едва заметная дрожь Гарри, которой тот не мог скрыть; приятная тяжесть тела Гарри между его ног; лёгкое дыхание на коже. Рука двинулась ниже, останавливаясь возле сердца Кима, отсчитывая несколько учащённых ударов. Опустилась к животу — пальцы пробежались по нему, вызывая непроизвольное сокращение мышц. Все чувства Кима сосредоточились на Гарри, и он стал невероятно восприимчивым ко всему, что делал детектив. Наконец рука нетерпеливо коснулась его члена. Из-за всей этой ерунды с плохой подготовкой он был не до конца напряжён, но лёгкой ласки грубых пальцев было достаточно, чтобы вызвать прилив крови. Ким толкнулся в его руку, инстинктивно пытаясь прижаться сильнее. — Ещё, Гарри, — попросил он, не желая открывать глаза, полностью концентрируясь на своих ощущениях. Он почувствовал, как детектив одобрительно хмыкнул. Осторожно, неторопливо Гарри почти полностью вышел, двинул бёдрами и снова вонзился в него. Немного погодя он повторил движение с лёгким стоном, одновременно ухитряясь сжимать член Кима. Для того, кто никогда не был с мужчиной, Гарри слишком хорошо знал, что делает. Ким ещё раз удивился про себя, что же он, чёрт побери, такое читал и решил спросить об этом позже (ответа он не дождётся, потому что Гарри с дразнящей улыбкой скажет, что это «его секрет»). Он двигался в унисон с напарником, пытаясь притянуть его как можно ближе к себе — в себя — лихорадочно толкаясь в ладонь Гарри, вжимаясь сильнее, что было почти невозможно, но стоило усилий. Пальцы, лежащие на широком бицепсе, судорожно дёрнулись, когда Гарри немного ускорился, вбивая Кима в матрас в темпе, который всё ещё можно было назвать ленивым. Гарри был довольно шумным. Он громко стонал, открыто выражая своё удовольствие и бормоча разные вещи: как давно он мечтал зажечь с Кимом, как ему хорошо с ним, какой он горячий — бесконечное восхваление. Его слова, в сочетании с гортанным голосом, ещё больше распаляли возбуждение Кима. Сам он был гораздо тише, позволяя себе только выдохи и лёгкие стоны. Он просто не мог дать столько же воли своим чувствам, сколько его напарник — с такой же непосредственностью или намеренным безразличием. Как только он начал получать настоящее удовольствие, когда растущее возбуждение уже начало затуманивать мозг, Гарри внезапно остановился. Он убрал руку с члена Кима — к большому разочарованию лейтенанта — и сел, не выходя из его тела. Что-то не так? Почему он остановился? Ким уже хотел приподняться и спросить, в чём дело, но заметил, как Гарри на него смотрит. Он видел это выражение множество раз — на местах преступлений. Взгляд зелёных глаз слегка затуманен, но чётко сфокусирован; Гарри склонил голову набок, будто прислушиваясь. Немного жутко, учитывая, что сейчас этот взгляд был предназначен ему. Он уже планировал ткнуть Гарри пяткой в бедро, как вдруг детектив выпал из транса. Он моргнул, посмотрел прямо в глаза Киму и расплылся в невероятно самонадеянной улыбке. «О чёрт, — только и подумал Ким. — Дело плохо». Большие руки Гарри проворно подхватили его бедро и наклонили под определённый углом. Он немного поменял положение ног Кима: одну отодвинув чуть сильнее, а вторую закидывая себе на плечо. Он легко заставил Кима принять нужную позу — и, чёрт возьми, это невероятно возбуждало. В итоге Гарри чуть навис над напарником, заставляя его немного согнуться — не слишком сильно. Он вновь склонил голову и кивнул, судя по всему довольный результатом. И снова: да что же такое он читал? — Удобно? — спросил Гарри. — Что? Да, но что… Гарри, не теряя больше времени, снова начал двигаться. Он отвёл бёдра и толкнулся с большей силой, чем прежде. Проезжаясь прямо по простате Кима. Задушенный вздох, полный удивления и удовольствия, вырвался из груди Кима. Как он…?! Он и не рассчитывал, что Гарри даже близко подберётся к этой точке — что для первого раза было вполне ожидаемо. Что ж, новичкам, безусловно, везёт. Гарри подался бёдрами назад и с невероятной точностью снова толкнулся в то же место, заставив Кима задрожать и с трудом подавить стон. Какого…?! Когда детектив сделал так в третий раз, стало понятно, что дело явно не в везении. Ким буквально извивался на постели, размахивая руками в попытке за что-нибудь ухватиться, за что угодно. Он не мог дотянуться до Гарри, поэтому с силой, до побелевших костяшек, сжал простыни. Гарри двигался выверенными толчками, сохраняя идеальный темп и… что, чёрт побери, вообще здесь творилось? К счастью, происходящее сводило с ума не только Кима. Гарри громко стонал, откровенно выражая своё удовольствие, но каким-то образом ещё умудрялся говорить: как ему хорошо, какой Ким тесный внутри, как бы он отныне хотел быть с Кимом всегда и везде — что-то в этом роде, иногда перемежая фразы ругательствами. А Ким? Ким знал, что долго не продержится. Он хотел ответить тем же или хотя принять более активное участие в происходящем, но быстро понял, что не в состоянии это сделать: поза, в которой его расположил детектив, и хватка на его бёдрах не позволяли ничего, кроме как принимать то, что давал Гарри. Это должно было раздражать — и раздражало бы, будь это кто угодно другой, а не Гарри Дюбуа, творивший сейчас какие-то чудеса. Очередной толчок разогнал его мысли, как стаю вспугнутых птиц. Пот струился по коже Кима, он дрожал от натиска, пальцы мёртвой хваткой вцепились в простыни. Он чувствовал, как Гарри жадно вбирает в себя вид его, теряющего самообладание, наблюдает за его попытками сдержать непристойные стоны, грозившие вырваться из груди. Гарри, мокрый от пота, стонущий, но всё ещё удивительно собранный; в зелёных глазах смешались нежность и похоть. Ким всё-таки ожидал, что это Гарри первым потеряет голову во время секса, никак не наоборот. Что ж, всё как обычно пошло не по плану. То, что Гарри продолжал осыпать его всевозможными комплиментами, нисколько не помогало. Он извивался на постели, смущённый и заведённый до предела. Каждый раз, когда он порывался ответить: выразить несогласие или выдать ответный комплимент — очередной безошибочный толчок выбивал из него дыхание. Это было почти несправедливо. На долю секунды в голове Кима промелькнуло воспоминание об их частых партиях в «Сюзеренитет» и его постоянных выигрышах. «Да уж, — подумал он, — это в каком-то роде справедливая месть…». — Боже мой, Ким, — рычал Гарри. — Просто посмотри на себя. Какой ты горячий сейчас. Тебе хорошо, не так ли? Я так хотел, чтобы тебе было хорошо. Блядь, мне тоже так хорошо с тобой, ты такой тесный. Словно ты создан для того, чтобы тебя так трахали. Как, чёрт побери, Киму с этим справляться? Давай же, Кицураги! Скажи что-нибудь! Не молчи! Ответь! Не признавай поражение! Было почти невозможно хотя бы просто собраться с мыслями, не говоря уже об осмысленном предложении. Но он пытался. Он же чёртов Ким Кицураги, в конце концов. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но Гарри сменил угол, так что на следующем толчке с губ Кима слетел только рваный стон, который он тут же оборвал. Гарри, засранец, ещё имел наглость ухмыльнуться. Он действительно долго не продержится, осознал Ким. Напряжение внутри нарастало с пугающей скоростью. Сжимая зубы, чтобы не застонать, он пытался оттянуть неизбежное, пытался сконцентрироваться, не желая кончить первым и таким образом «проиграть» Гарри. Но потребность в разрядке, жгучая, невыносимая, нарастала с каждым толчком. Само собой, Гарри это заметил. Он казался довольным и очарованным тем, как близок к разрядке его напарник и как отчаянно он пытается продержаться ещё немного. — Ты уже близко, не так ли? Ким кинул на Гарри сердитый взгляд и тут же зажмурился, когда Гарри снова проехался по его простате. — Чёрт, я так хочу увидеть, как ты кончаешь. Как же горячо. Ты ведь хочешь кончить, правда? Как у Гарри получалось говорить настолько непринуждённо? Это Ким должен был быть самым искушённым из них. Но Гарри был прав: ему хотелось, нет, необходимо было кончить — отчаянно необходимо. Его трясло. Член был таким твёрдым, что было почти больно: с каждым метким толчком он тёрся о живот, на котором уже образовалось обильное количество смазки. — Ну же, Ким, коснись себя. Не приказ — предложение. Большего поощрения не требовалось. Он потянулся к члену дрожащей рукой (что после будет отрицать), крепко сжал его и принялся надрачивать — не медленно, не дразняще, а крепко сжимая кулак в попытке поскорее достичь разрядки. — Вот так, Ким, вот так, — промурлыкал Гарри, ускоряясь. Близко. Он был так близко. Всё его тело дрожало от напряжения, кожа блестела от пота, сквозь сомкнутые зубы прорывалось тяжёлое дыхание — в стремлении достичь пика, который обещало его трясущееся тело. Ким вжался затылком в подушку, подставляя обнажённую беззащитную шею. Он пытался толкнуться навстречу Гарри, но тот удержал его на месте. До поджимающихся пальцев ног, до выгнутой спины. Так близко. Ему хватило одного точного сильного толчка Гарри. Напряжение, всё это время нарастающее в его теле, наконец схлынуло, и Ким кончил, чувствуя, как сжимаются мышцы и живот пачкают белые полосы. Он задрожал от удовольствия, когда со следующим выверенным толчком брызнула ещё одна струя спермы. Гарри продолжал трахать его, и из горла Кима вырвался свистящий хрип. Острые отголоски оргазма сотрясали его; он продолжал скользить рукой по члену, пока чувствительность не стала слишком сильной. В теле образовалась приятная тяжесть. Он расслабленно откинулся на кровать, пытаясь отдышаться. Ким с трудом соображал, наслаждаясь послевкусием отличного секса, и ему потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что Гарри больше не двигается. Он приоткрыл глаза и увидел, что Гарри смотрит на него с одновременным выражением восхищения и жажды. — Боже мой, Ким, — заговорил Гарри, начав вытирать живот напарника чистым концом многострадальной футболки. — Это было невероятно. Тебе идёт быть оттраханным… Его голос звучал почти благоговейно — будто ему вручили великолепный подарок, который он будет беречь до скончания дней. Вероятно, и вправду будет. — Ты тоже?.. — спросил Ким, немного сбитый с толку. Он не помнил, чтобы почувствовал, как кончил Гарри. Неужели он это упустил? Паршиво, если так: это было одним из его любимых моментов. Гарри с улыбкой покачал головой, откладывая футболку и осторожно снимая ногу лейтенанта со своего плеча. — Нет. Ким моргнул и попытался прийти в себя, что представляло некоторую сложность, когда тело ныло от высвобожденных эндорфинов. — Тогда почему ты остановился? — он двинул бёдрами, чтобы понять, что, да, Гарри всё ещё был внутри и всё ещё возбуждён. Напарник застонал в ответ. — Потому что я скорее всего продержусь довольно долго, — ответил Гарри, большими пальцами потирая выступающие тазовые кости Кима. — И тебе будет не очень приятно, учитывая повышенную чувствительность и всё такое. Не беспокойся об этом, — он медленно начал выходить. — Нет, стой! — быстро проговорил Ким, торопясь его остановить. Если это было своеобразной попыткой проявить благородство, он не желал ничего слышать, даже если это означало, что придётся говорить непристойные вещи. — Я хочу, чтобы ты… Гарри замер, удивлённый: — Чтобы я что? Избегая зрительного контакта, Ким прочистил горло. Он чувствовал, как горят уши. — Хм, я хочу, чтобы ты… кончил в меня, — произнеся эти слова, он ощутил, как член напарника дёрнулся внутри него. — Я настаиваю. — Ты уверен? — снова спросил Гарри, явно сомневаясь и не желая доставлять Киму неприятных ощущений. — Абсолютно уверен, — в этот раз Ким поднял на него взгляд. — А теперь приступайте, детектив. Гарри рассмеялся и снова взял Кима за бёдра: — Ладно, ладно. Но ты должен пообещать, что дашь мне знать, если станет неприятно, договорились? — Конечно, Гарри. Конечно. Большего поощрения Гарри не требовалось. Очень аккуратно он начал двигаться, внимательно следя за лицом Кима. Когда тот не выказал никаких признаков дискомфорта, его движения стали увереннее. Если до этого он безошибочно находил его простату, то теперь сознательно не задевал её. Ким, до сих пор отходивший от оргазма, наблюдал за ним, прикрыв глаза; его тело, слегка раскачивающееся под весом напарника, всё ещё ощущалось вялым и обмякшим. Чувствительность никуда не делась, но чувствовать Гарри внутри было не так уж плохо — небольшой дискомфорт он мог потерпеть. Но всё же ему не нравилось просто лежать и смотреть. Они соприкасались только бёдрами, и Гарри казался таким… далёким. В конце концов, сентиментальность могла быть заразна. Он провёл ладонями по широким рукам Гарри, которые удерживали его бёдра, и взялся за запястья; он тянул их на себя до тех пор, пока Гарри не понял, что от него требуется, и не остановился, позволяя Киму притянуть его в объятия. Да, так было намного лучше: горячее тело, кожа к коже. Он крепко обхватил руками Гарри, которому похоже тоже больше нравился такой тесный контакт — если судить по его одобрительному урчанию. Гарри провёл носом по шее Кима и оставил несколько поцелуев вдоль линии челюсти. В этих тесных объятиях был один недостаток. Ким понял это, когда Гарри снова начал двигаться. С каждым толчком живот Гарри тёрся о мягкий, всё ещё скользкий от смазки член Кима. Это было очень чувствительно. Но в этом нет ничего страшного, решил он. Неприятно, но вполне приемлемо. Он старался подстроиться под движения Гарри, чтобы снизить трение. Теперь, когда собственное возбуждение не отвлекало его, он мог сосредоточиться на Гарри. На том, как ощущается под пальцами его кожа, как щекочутся волосы на его груди, как горяча его плоть, как его касания оставляют за собой след из мурашек. Насколько отзывчив детектив, старающийся сильнее вжаться и в его прикосновения, и в его тело, выдыхающий благодарные стоны и фразы, осыпающий кожу Кима бесконечными поцелуями — будто в благоговении. Он наслаждался тем, насколько тело Гарри превосходило размерами его собственное. В совокупности все эти мелочи наполняли его невероятным откликом и, к его удивлению, новым возбуждением. Гарри не солгал, сказав, что продержится долго: потребовалось некоторое время, прежде чем стало понятно, что дело близится к завершению. Когда наконец его толчки стали более беспорядочными, чувствительность Кима приобрела странный оборот. Давление на его член больше не было таким болезненным, но, ради всего святого, он не мог понять, хочет ли он отстраниться от этого ощущения или вжаться в него. Что-то на грани боли и удовольствия — описать сложно. Из-за того, что Гарри теперь двигался сбивчиво, иногда он снова задевал простату Кима, что вызывало ещё более смешанные ощущения. Но Ким мысленно отбросил эти ощущения подальше. Он хотел сфокусироваться на Гарри: на том, как ускорились лихорадочные движения его бёдер, какими рваными стали его стоны. Он был близко, и Ким хотел не пропустить ничего, отчаянно хотел почувствовать его оргазм внутри себя. Он увлёк своего детектива в жаркий поцелуй, с упоением вбирая в себя его стоны. Он двигался в унисон с Гарри, сжимаясь вокруг него, игнорируя собственные ощущения и пытаясь утянуть напарника за пресловутую грань. Кончая, Гарри выдохнул имя Кима, который жадно впитывал всё: дрожащий звук собственного имени, неуклюже-грубоватые толчки, ощущение пульсирующего члена внутри, то, как очаровательно Гарри сморщил нос. В конце концов они замерли, и Гарри уткнулся лицом в шею Кима, потираясь об неё носом и переводя дыхание. Ким, откровенно говоря, тоже немного задыхался. — Офигеть, Ким, — наконец выдохнул Гарри. — Это было великолепно. Ебучее диско. Ким согласно хмыкнул, гладя мокрую от пота спину напарника и чувствуя ответные поглаживания по бедру. Он закрыл глаза, пребывая в послеоргазменной неге и ощущая усталость, наливающую конечности свинцом. Единственное, что немного отвлекало его, — странный жар в животе и неожиданное тягучее возбуждение. Некоторое время они лежали обнявшись; потом Гарри аккуратно вышел — один из наименее любимых моментов Кима — и сел на постели. Он вёл себя так, будто ни капли не устал. Может и правда не устал; в конце концов, его выносливость весьма впечатляла. Но, вопреки обыкновению, Гарри молчал, замерев на месте. Взволнованный, Ким собирался спросить, что случилось, но тут Гарри радостно воскликнул: — Ким, да ты грёбаный жеребец! Готов ко второму раунду? Ким со вздохом приподнялся на локтях и взглянул на Гарри, который судя по всему смотрел куда-то вниз. Лейтенант проследил его взгляд, чтобы увидеть, что там такого стряслось, и… — О… Его член снова был наполовину твёрдым. Что ж, это объясняет странное возбуждение… В небольшом недоумении он снова взглянул на Гарри: — Что за чёрт. Мне казалось, что я слишком стар для этого дерьма… Гарри расплылся в улыбке, в зелёных глазах плескалось веселье. — А твой член с этим не согласен, Ким. С этими словами он провёл мозолистыми пальцами вдоль члена лейтенанта. Ужасно постыдный стон сорвался с губ Кима, и он снова откинулся на кровать. Касание оказалось слишком приятным, когда по сути не должно было быть таковым. Он смотрел в потолок, пытаясь взять себя в руки несмотря на разливающиеся по телу расслабленную тяжесть, эндорфины и странное возбуждение. Это было нелегко. Наконец он снова посмотрел на напарника, всё ещё немного растерянный. Гарри только подмигнул в ответ. На его лице играла широкая ликующая улыбка, словно он только что обнаружил одного из фазмидов, за которыми охотился в свободное от работы время. — Та-а-ак... Тебе нужна помощь? — он кивком указал на не до конца возбужденный член Кима. Нужна ли? Он должен был признать, что перспектива была заманчивой. Энтузиазм Гарри был заразителен, а растущее возбуждение требовало внимания. Но вместе с тем эта идея вызывала небольшое беспокойство — с другой стороны, когда это подобное дурацкое чувство могло его остановить? Он снова посмотрел на Гарри, который изо всех сил старался не распускать руки. Так рьяно желая угодить. — Да, я был бы не против, — наконец сказал он. Он хотел увидеть, к чему это приведёт, хотя чувствовал себя совершенно не в своей тарелке. Гарри расцвел, словно кот, который объелся сметаны: — Можно мне отсосать тебе, Ким? Я правда хочу попробовать. Ким моргнул, удивлённый такому предложению. В конце концов, некогда гетеросексуальному мужчине было относительно легко трахнуть другого мужчину без лишних заморочек по поводу своей ориентации. Но отсосать чей-то член — это значило пойти до конца (каламбур намеренный). Тогда он напомнил себе, что это был не кто иной, как Гарри Дюбуа, который в первый день их знакомства сбросил штаны и ботинки, чтобы спрыгнуть за плащом. Этот человек не считался ни с какими правилами и не собирался оправдывать ничьи ожидания. Ким кивнул. Гарри с довольным видом снова лёг на Кима и принялся осыпать его неторопливыми лёгкими поцелуями. Это немного уняло напряжение, в котором, сам того не осознавая, пребывал Ким. Вместо того, чтобы сразу спуститься к его члену, Гарри начал покрывать его тело нежными поцелуями. Это было непривычно: Ким не был склонен к эмоциям и сантиментам, поскольку от них ему становилось… не по себе. Но Гарри, как и во всём остальном, был исключением. То ли из-за обезоруживающей искренности его действий и слов, то ли потому, что Ким знал: Гарри никогда бы не предал его доверие. Может, из-за того и другого. В любом случае, всё сводилось к тому, что он безоговорочно доверял Гарри. Это должно было пугать — а может и пугало — но его нежное отношение к своему необычному напарнику затмевало всё остальное. Гарри спускался вниз по его телу, одаривая обожанием каждый участок кожи. Особое внимание он уделял шрамам и родинкам: тщательно изучил и расцеловал отметину от пули, благоговейно провёл рукой по родимому пятну, нежно погладил старый след от ножа, поцеловал уродливый неровный шрам, будто это было нечто прекрасное. Такое трепетное отношение к его несовершенствам пугало, и часть его хотела спрятаться подальше, сбежать, чтобы не чувствовать себя таким открытым и беззащитным. Но это был Гарри, его Гарри — о, ему нравилось, как это звучит, он хотел записать это на каждой странице своего блокнота. Он никогда бы не стал избегать настолько трогательного внимания напарника. Никогда бы так не ранил Гарри — и неважно, насколько это его пугало. А ещё это было приятно. Очень, очень приятно. Достаточно, чтобы поддерживать жар в его животе. Более того, это пробуждало в нём ощущения, которые он из чувства самосохранения давно похоронил в себе. Под нежностью рук Гарри оживали давно мёртвые бабочки, заставляя его наглухо защищённое сердце замирать. Казалось, что он умирал и возрождался самым восхитительным образом из возможных. Он чувствовал себя нужным. К тому времени, как Гарри коснулся губами выступающей косточки таза, Ким почти потерял самообладание. Его тело охотно реагировало на ласку, но разум не поспевал за происходящим. С его губ стали срываться слабые постыдные звуки; он начал беззастенчиво выгибаться навстречу касаниям напарника. Боже правый, Гарри ещё даже не дошёл до его члена, а он уже терял голову. Он никогда не терял голову. И всё же… Всё же он не хотел, чтобы Гарри прекращал. Несмотря на то, что чувство самосохранения и гордость лейтенанта требовали, чтобы он прекратил. Даже сгорая со стыда, он хотел, чтобы Гарри продолжал эту сладкую пытку. Он желал этого. В таком случае почему он сдерживался? Почему вообще пытался казаться менее разгорячённым, чем на самом деле? Это же Гарри. Человек, который множество раз видел его во всевозможных неприглядных ситуациях: отравление отвратительной шаурмой, сотрясение, потерянное хладнокровие в деле об убийстве сироты. Чёрт, он всё время видел сквозь профессиональную оболочку Кима. И ни разу, ни единого раза Гарри не использовал это против него и не стал относиться к нему по-другому. Попытка сохранить лицо и правда была просто глупой потерей сил. Так что он отбросил страхи и комплексы и задрожал, когда Гарри приподнял его ногу, оставляя засос на внутренней стороне бедра. Не спеша приближаясь к члену Кима, Гарри покусывал и целовал чувствительную кожу, щекоча её усами и бакенбардами. Ким раздумывал, попросить ли Гарри прекратить дразнить его и перейти к главному, но удержался. Он не хотел выглядеть настолько отчаявшимся. И тут резкий укус заставил его со стоном прогнуться в спине. К слову о «не выглядеть отчаявшимся». Казалось, прошло очень много времени, прежде чем он почувствовал дыхание напарника на члене, дёрнувшемся только от одного этого факта. Господи, с каких пор он стал ещё более чувствительным? Когда через несколько секунд ничего не произошло, Ким приоткрыл глаза, чтобы посмотреть, что Гарри собирается делать. Ничего, судя по всему, поскольку напарник только смотрел на него в ответ своими выразительными зелёными глазами. Может он передумал? Может и вовсе не хотел делать минет? Только он собирался сказать Гарри, что тот не должен ради него делать то, чего не хочет, как Гарри ухмыльнулся и многозначительно пошевелил бровями. Вид Гарри, шевелящего бровями и нависающего над его почти полностью твёрдым членом, был настолько абсурдным, что Ким громко расхохотался, едва не задыхаясь. Гарри искренне рассмеялся в ответ. Какое-то время они продолжали хихикать, пока последние смешки не утихли. — Это самое забавное, что когда-либо случалось со мной во время секса, — наконец с улыбкой проговорил Гарри. — По крайней мере, насколько я помню. — Должен признать, со мной тоже, — согласился Ким. — Это потому что я весёлый парень, — Гарри говорил самоуничижительным тоном, но Ким не собирался разделять его. — Так и есть, — честно ответил он. — Вы хороший человек, детектив. Мне очень повезло иметь такого напарника. Гарри удивлённо моргнул, его улыбка стала более застенчивой. — Что ж, это взаимно, Ким. Какое-то время они смотрели друг на друга, но, поняв всю сентиментальность момента, оба неловко отвели взгляд. Щёки Гарри вспыхнули так же, как кончики ушей Кима. — Итак, — провозгласил Гарри, отметая неловкость в свойственной только ему манере. — Время сосать член! Его Гарри такой романтик. К счастью, небольшая заминка ничуть не повлияла на возбуждение Кима. Гарри провёл большим пальцем по члену Кима, всё ещё немного скользкому от смазки. — Эй, Ким, а смазку?.. — Можно глотать без вреда для здоровья, — ответил Ким несколько торопливее, чем нужно; его голос звучал немного неровно. Дальнейших разъяснений Гарри не требовалось. Кровать скрипнула под его весом, когда он склонился и провёл языком по члену Кима от основания до кончика, прослеживая предыдущее движение пальца. Он взял его в руку — Ким до сих пор не мог привыкнуть к тому, насколько большими были руки Гарри, — и обвёл языком головку, пробуя. На долю секунды какая-то часть Кима испуганно ожидала, что Гарри может выдать что-то идиотское по поводу вкуса — но тот, к счастью, этого не сделал. Вместо этого он взял головку уже полностью напряжённого члена в рот и пососал. Ким даже не пытался сдержать стон, который он издал, ощутив обхватывающие его горячие, влажные губы. Это подстегнуло Гарри, и он взял глубже, посасывая и гладя языком набухшую плоть. Это было… великолепно. После оргазма чувствительность была намного выше, и всё, что делал Гарри, было почти на грани, почти невыносимо. Это лишало Кима последних остатков контроля, но он даже не обращал на это внимания. Ведь это Гарри дарил ему это удовольствие. Он верил, что его напарник позаботится о нём и не использует это против него. И он задрожал, отдавая себя на волю Гарри. Хотя Гарри не хватало опыта, он более чем компенсировал это энтузиазмом. Он издавал громкие хлюпающие звуки, двигая головой вверх-вниз, и несколько раз слишком увлёкся, беря слишком глубоко и едва не давясь. Но он был способным учеником — и в сочетании с умением читать напарника как открытую книгу он в одночасье заставил Кима извиваться на постели. А Ким никак не мог решить, куда деть руки: он держал их над головой Гарри, не решаясь запустить пальцы в тёмные пряди. И Гарри решил за него, схватив одну его ладонь и без колебаний опустив себе на голову, даже не сбившись с темпа. Получив разрешение, Ким зарылся рукой в волосы Гарри, одновременно подтягивая ноги и разводя их шире, изо всех сил пытаясь не толкнуться в восхитительный рот Гарри. Другой рукой он прикрыл лицо — привычки вещь упрямая, — сбивая очки набок. Он издавал одобрительные, чувственные стоны, больше не пытаясь скрыть желание. Да и как можно было его скрыть? Сил на раздумья не оставалось, когда тело непрерывно посылало в мозг сигналы возбуждения. Гарри тем временем, казалось, получал огромное удовольствие от того, что сводил Кима с ума. Иногда он вытворял языком что-то настолько невероятное, что у Кима поджимались пальцы на ногах. И снова ему пришёл в голову вопрос, что же такое нужно было читать — но тут же забылся, когда Гарри смог взять его член глубже, торжествующе промычав. Ким погладил его по голове в знак признательности. Становилось сложно удерживать бёдра на месте, хотелось только глубже толкаться в этот жадный рот. Гарри, само собой, заметил состояние Кима и легко пригвоздил его бёдра к постели двумя руками, невольно демонстрируя свою силу. Ким почувствовал, как дёрнулся его член и как губы Гарри вокруг него растянулись в улыбке. Наблюдательный засранец. Как только Ким начал ощущать, что постепенно приближается ко второй разрядке, Гарри замедлился; движения губ и языка стали неторопливее и мягче. Прежде чем Ким успел возразить, Гарри убрал руку с его бедра и немного сдвинулся. Пытливые пальцы мягко погладили мошонку, скользнули ниже, легко надавливая на промежность, и спустились дальше, массируя кольцо мышц. Лейтенант невольно сжался. Другой рукой Гарри извлёк член изо рта, продолжая осторожно скользить ей по стволу, не прекращая полностью ласку. Но всё же почему он медлил? Ответ он получил в форме вопроса. — Эй, Ким, можно мне снова тебя трахнуть? Ким недоумённо моргнул, пытаясь вернуть свой мозг в рабочее состояние. — С-снова? То есть ты тоже… Гарри усмехнулся: — А то! Ты себя видел? Ты же готовая, блядь, модель с разворота! Как у меня мог не встать? А, ну и вся эта фишка с выносливостью тоже играет на руку. Это имело смысл — вторая часть уж точно. Но его не особо интересовало, «почему» и «как» так получилось. Его вниманием полностью завладел тот факт, что его могут трахнуть второй раз за эту ночь — и теперь, когда такой вариант появился, всё его существо требовало приступить к этому как можно скорее. — Так… можно мне тебя трахнуть? — немного неуверенно спросил Гарри. Пальцы, гладившие его вход, замерли. — О боже, да, — выдохнул Ким голосом, полным страсти и нетерпения. Гарри издал радостный звук. — Отлично! Давай я проверю, нужна ли нам ещё смазка. Ким нахмурился. Это не было так уж необходимо: смазки должно было быть достаточно с прошлого раза, не говоря уже об оставшейся внутри него сперме. — Гарри, это не то чтобы… — Нет, — твёрдо сказал Гарри. — В прошлый раз тебе было больно, и я не собираюсь причинять тебе боль ещё раз, господин «Да-всё-в-порядке-а-теперь-разъеби-мой-зад». Ким со вздохом откинулся на кровать. С этим он действительно не мог поспорить. — Ладно, — сказал Гарри, гладя Кима по ноге. — Я начну. Киму казалось, что он сейчас взлетит над кроватью из-за всей этой возни и переполнявшего его желания, но он нехотя подчинился. Зная, насколько Гарри может быть упрям. Медленно, слишком бережно Гарри ввёл один палец и, когда тот вошёл без труда, добавил второй. Он скользнул пальцами глубже, разводя их, вызывая пошлые влажные звуки — но Гарри было всё равно, он только хотел убедиться, что Ким достаточно расслаблен, чтобы принять его. А Ким изо всех сил пытался не двигаться и не толкаться ему навстречу. У него не получилось. Со стоном он насадился на эти крупные пальцы, заставляя их проникнуть ещё глубже. Господи, как же хорошо. Он услышал, как Гарри выдохнул в ответ на это неожиданное движение — и по какой-то причине этот звук заставил его замереть в ожидании насмешки над таким непристойным поведением. Внутренне Ким сжался от стыда, но внешне удержал на лице непроницаемое выражение. Он ожидал расплаты без единой к тому предпосылки — кроме, разумеется, негативного опыта прошлого. Но тот, прошлый Ким был юн и неопытен. Он откинул подальше и мысленно уничтожил эти воспоминания, чтобы никогда больше не возвращаться к ним. Но вместо осуждения Гарри вновь засыпал его комплиментами. — Ох, ты так нетерпелив, Ким, это пиздец как сексуально! Чёрт, да я просто грёбаный счастливчик. Само собой, Гарри отреагировал именно так — почему он ожидал чего-то другого? Ким корил себя за то, что усомнился в добрых намерениях напарника. Он перестал прятать лицо за рукой. Сейчас в этом не было необходимости — не с Гарри. Внезапное напряжение спало, вновь уступив место всепоглощающему возбуждению, когда Гарри снова начал целовать кожу напарника, продолжая толкаться в него пальцами — довольно умело для новичка. Ким сначала даже не заметил того, что Гарри продолжает бормотать что-то приятно-поощрительное. Конечно, Киму не нужны были эти слова и, конечно, они могли немного смущать. Но, откровенно говоря, это было ещё и достаточно мило. Уверенность росла и укреплялась, оставляя прошлое в прошлом. Ким вновь толкнулся навстречу пальцам, сосредотачиваясь на собственных ощущениях, на Гарри, на том, что было здесь и сейчас. Ещё какое-то время Гарри растягивал Кима, подстраиваясь под его движения; никто из них не обращал внимания на пошлые звуки. Но Гарри был всего лишь человеком, и скоро его желание стало чересчур сильным. Он убрал пальцы и распределил оставшуюся на них смазку по своему члену. Ким нетерпеливо ждал, пока Гарри забирался сверху и направлял себя рукой второй раз за эту ночь. Он крепко поцеловал Кима и спросил: — Да? — Да. В этот раз не было ни боли, ни жжения — лишь гладкое скольжение и идеальное чувство растяжения. Гарри простонал ему в шею, опаляя кожу горячим дыханием, и Ким был уверен, что застонал в ответ. Гарри на всю длину погрузился в податливое тело, и они оба ненадолго замерли. Задыхаясь. Деля ощущения на двоих. Наконец Гарри нарушил молчание. — В тебе так хорошо, Ким, ты даже не представляешь. Хотел бы я остаться тут навсегда. Ким провёл носом по щеке Гарри и не удержался от ответа, сказанного максимально бесстрастным тоном: — Это было бы в высшей степени непрактично. Как мы будем ходить на работу? Он был вознаграждён весёлым фыркающим звуком. — Двигайся, Гарри. Пожалуйста. Похоже, это и правда было волшебным словом, поскольку Гарри немедленно начал двигаться. Взяв руки Кима, он поднял их над его головой и сжал, сплетая их пальцы. Он смотрел на их переплетённые руки с такой нежностью, что Ким внезапно подумал: если Гарри любит, то отдаётся этому полностью. Этот факт должен бы был пугать его. Абсолютно точно должен. Но вместо этого он легко принял эту мысль. Всё это время они отлично работали вместе и будут продолжать и дальше — со своей стороны он сделает для этого всё возможное. Гарри всё так же ласково смотрел на него, и Ким взглянул на него в ответ, сжимая его руки своими и легко улыбаясь. На этот раз Гарри не осторожничал: двинув бёдрами, он отстранился и толкнулся внутрь с куда большей силой, чем прежде. И вновь он сразу взял нужный угол, заставляя Кима удивлённо задохнуться и крепко сжать его ладони. Это подстегнуло Гарри, и он начал снова и снова повторять эти движения, иногда незначительно их меняя. У Кима не было шанса ни предугадать, ни собраться с силами, поэтому он мог только двигаться вместе с напарником, встречая его толчки. Он обхватил Гарри ногами, хватаясь за него и приподнимая бёдра, и теперь с каждым движением его член тёрся о живот Гарри. Он сконцентрировался на ощущениях: равномерные толчки, жар чужой кожи, биение собственного сердца, глубокий голос Гарри, нашёптывающего комплименты ему в ухо. Ким трепетал, он знал это — содрогался, стонал и надломленным голосом умолял о большем. Он схватился за руки Гарри, как утопающий за соломинку, и почти по-звериному тёрся о его живот. Никакого самообладания. Никаких переживаний. Существовали только Гарри, который трахал его абсолютно безупречно, и он сам, отвечающий ему со всем пылом. В направленном на него взгляде Гарри смешались восхищение и страсть, словно он не мог поверить, что в его руках настолько чувствительное создание. Он изо всех сил старался дать Киму всё возможное удовольствие, о котором тот так отчаянно просил — и у него отлично получалось. — Вот так, Г-Гарри, не останавливайся, прошу! Гарри издал низкий голодный рык, услышав надрывный голос напарника, и накинулся на него с поцелуем, на который Ким ответил с жадностью. Слишком скоро Ким почувствовал, что вновь приближается к пику. Напряжение в паху нарастало с каждым толчком. Он наслаждался этим ощущением, хотя возбуждение было слишком сильным, почти болезненным. Но всё же он хотел ещё и не прекращал просить об этом Гарри: сильнее, глубже, пожалуйста, ещё — держась за руки Гарри как за спасательный круг. Это было слишком и всё же недостаточно. Он был очень, очень близко. Бёдра дрожали, и он целовал и целовал Гарри с силой, которой и не подозревал в себе. Каждый глубокий толчок вырывал из него умоляющие стоны, заставляя почти скулить в губы детектива. Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается, и это было не исключение. Когда член Гарри идеально проехался по простате, а его собственная длина оказалась плотно зажатой между их животами, это бросило его за черту — закономерно, но вместе с тем неожиданно. Какие бы звуки он не издавал, Гарри собрал их с его губ в глубоком поцелуе, словно хотел сохранить их в себе. Белые струи брызнули на живот, когда на Кима обрушился сильный продолжительный оргазм. С каждым толчком его член снова и снова пульсировал в ещё большем удовольствии, превращая Кима в один сплошной стон. Гарри не ожидал увидеть вечно всё контролирующего лейтенанта таким: шумным и бурно сходящим с ума от удовольствия — и ему потребовалась ещё лишь пара толчков, чтобы кончить следом. Ким, ставший просто гиперчувствительным, заскулил, почувствовав, как Гарри кончает внутрь, и тот, бормоча извинения, сцеловал эти звуки с его губ. Он плавно качнул бёдрами ещё несколько раз, усиливая собственные ощущения от разрядки, прежде чем обессилено рухнуть на Кима. Тот протестующе выдохнул, но стерпел и обвил руками плечи детектива, пряча лицо в ямке его шеи. Некоторое время они лежали, пытаясь отдышаться и унять сердцебиение. Ким молчал, пока Гарри тихо шептал какие-то слова, полные изумления и блаженства. Оба просто наслаждались послевкусием и ощущением друг друга. Наконец, когда пот на их коже начал остывать, Гарри вышел из него — осторожно, будто нехотя. Ким издал недовольный вздох, когда внезапное ощущение пустоты вырвало его из блаженной неги, и поморщился, чувствуя, как сперма медленно вытекает из него. Гарри быстро поцеловал его и скатился с кровати с возгласом «сейчас вернусь». Ким с лёгким недоумением посмотрел ему в спину. Как он вообще мог так проворно шевелиться? В его собственном теле ощущалась невероятная усталость и тяжесть. Он знал, что тоже должен подняться, сунуть между ног многострадальную грязную футболку, проковылять в ванную и ополоснуться. Но проблема была в том, что у него попросту не осталось сил, ни физических, ни ментальных; он полностью кончился (каламбур намеренный). Когда он лежал так, в одиночестве и не имея возможности сфокусироваться на чём-то конкретном, до него дошло, что он и правда отпустил себя. Его чувства и желания были как на ладони, он умолял, со стыдом осознал он. И теперь, когда тело Гарри не накрывало его и спрятаться было некуда, он чувствовал себя очень, очень уязвимым. Голым, потным, оттраханным и измождённым. Мысли были вязкими и спутанными, и возможно даже немного пугающими. Что из этого выйдет? Что… — Я вернулся! — Гарри, более чистый, чем был, вошёл в комнату, неся что-то в руках — Ким даже не обратил внимания, что именно. Когда Гарри сел на кровати рядом с Кимом, лейтенант попытался скрыть лёгкую тревогу, снова натягивая на себя маску невозмутимости. Если Гарри и заметил — а он вероятно заметил — то никак это не прокомментировал, что было небольшим облегчением. Вместо этого он нежно снял с удивлённого Кима очки и положил их на прикроватную тумбу. Ким уже собирался возмутиться, поскольку потеря чёткого зрения никак не уменьшала его чувства уязвимости, как что-то тёплое и влажное коснулось его брови. Моргнув, Ким наконец сосредоточился на действиях Гарри, который держал в руках небольшой пластиковый тазик с чистой водой. Он окунул в него чистый на вид кусок ткани и вытер ею пот со лба Кима с едва слышным мурлыканьем. — Тебе очень повезло, Ким, — игриво сказал Гарри, мягкими движениями вытирая грудь Кима. — Испытать на себе проявление знаменитой заботы Гарри Дюбуа — это честь, за которую многие отдали бы жизнь! Только теперь до него наконец дошло, что сейчас делал Гарри, и Ким запоздало понял, что сглупил. Опять. Беспокоиться о своём беспечном поведении перед Гарри было бессмысленно. С Гарри можно было чувствовать себя надёжно и безопасно: он доказывал это бессчётное количество раз. Неординарный? Да. Непредсказуемый? Определённо. Но он ни разу не унизил Кима и не причинил ему боли. Кроме того, секс был чудесный, и собственная раскованность ему скорее понравилась. Это было… невероятно. Он был необычайно расслаблен и доволен, пока старые комплексы не испортили его послеоргазменную эйфорию. Он точно не знал, что это означало и каковы могут быть последствия. Стоило поразмыслить над этим в ближайшие дни — в идеале с блокнотом в руках. Но сейчас он устал, насытился и мог просто наслаждаться заботой, которой окружал его Гарри. Гарри неторопливо стирал пот и сперму с кожи Кима с бережным вниманием, которое так отличалось от его обычной несерьёзности. Он продвигался вниз по телу и, когда не смог дотянуться до более труднодоступных мест, пересел, расположившись между ног Кима. Ким издал недовольный стон, когда Гарри провёл тканью по его мягкому члену. Гарри тут же убрал руку. — А, слишком высокая чувствительность, да? Извини, должен был догадаться. Ким лишь промычал в ответ, не считая пока нужным что-то говорить. — Приподнимешь бёдра? — попросил Гарри. Ким вяло подчинился: усталое тело реагировало с явной неохотой. Гарри своей большой рукой помог ему приподняться. — Чёрт возьми, Ким, а я неплохо тебя потрепал, да? — спросил Гарри, принимаясь протирать вход в тело напарника. В его голосе сквозило удовлетворение, словно, стирая сперму и смазку, он гордо думал «это моя заслуга». Нет, не так — должно быть, он действительно об этом думал. Разумеется, его глупые уши, предатели, вспыхнули как по команде. Гарри не потребовалось много времени, чтобы закончить обтирать кожу напарника. Он отложил тазик и убрал из-под поясницы Кима подушку, после чего укутал податливого Кима в одеяло и прижался грудью к его спине. Это было приятно: горячее тело Гарри обнимало его сзади, тёплая ладонь лежала на животе, их ноги переплелись. Ким почти погрузился в сон, когда Гарри тихо спросил: — Слушай, Ким, а это значит, что мы теперь встречаемся? Ким заморгал и попытался заставить работать наполненный эндорфинами мозг, чтобы ответить на этот невинно звучащий, но немного каверзный вопрос. Удивительно, как легко пришёл ответ. — Да, Гарри. Думаю, значит, — Он не хотел говорить «встречаемся», потому что кто они — подростки? — Диско, — сказал Гарри с улыбкой в голосе. Он поцеловал Кима в затылок и прильнул ближе. — Спокойной ночи, бойфренд. — Спокойной ночи, Гарри, — ответил Ким, притягивая руку Гарри ближе к себе и надеясь, что новизна этого слова не пропадёт слишком быстро. Скоро они оба уснули и не заметили, как открылось окно, впуская свежий ночной воздух, и как мгновенно погас свет, который они забыли выключить. *** В Ревашоле, Где-то в Центральном Джемроке, В большом многоквартирном доме На третьем этаже за дверью номер семь Располагалась квартира, которая любила. И она гордилась тем, что проделала отличную работу.