Подумать дважды

– Я ложусь, ложусь. Неужели у меня не может быть важных дел в ванной? – Могут, но мы обещали ребятам выспаться! И Йоруичи-сан будет ругаться, если мы.. – Да, мы снова опоздаем. Знаю, – с усмешкой отвечает рыжеволосый мужчина, смотря на свое отражение. Его настроению ничего не угрожает, на лице проступает улыбка усталости от занятия любимым делом и заботой о семье, а глаза все так же весело поблескивают. Как и последние десять лет спокойной, семейной жизни. – Я уже иду. Ичиго выключает свет в ванной и идет в спальню к любимой жене. За эти десять лет Иноуэ стала только краше, поэтому поцелуй перед сном в щечку – одна из любимейших традиций в семье Куросаки. Его сын получил такой же подарок от мамы, поэтому спокойно спал в своей комнате уже сейчас, а любые заботы о грядущем празднике оставил на родителей. Хотя Куросаки попытался отправить Орихиме отдыхать с подругами, но бойкая женщина наотрез отказалась оставлять мужа наедине со своими мыслями и общими хлопотами. А мужчина даже не стал с ней спорить. Не потому что его было легко переубедить, а потому что он искренне ее любил, любил свою жену и своего сына, поэтому готов был держать свое слово снова и снова, делить радость и горе только вместе, не взваливая все на себя. Ему было бы совестно снова бросать ее и справляться со всем одному. Десять лет в браке. Уже десять лет Ичиго Куросаки не свергает лжекапитанов, не борется с квинси и не пытается спасти все миры разом. Он все так же силен, все так же сильны его друзья и дружба их крепка. У него нет ни единого повода для грусти или переживаний, потому что завтра они встретятся с ними в магазинчике Урахары и отпразднуют их годовщину, в которую обязательно что-то случится: Ренджи проиграет в армрестлинге в сороковой раз, Рукия спросит про рецепт вкуснейшего печенья у Иноуэ, а Бьякуя снисходительно постоит в сторонке вместе с капитаном Хицугаей, потому что серьезные ребята не снисходят до мирских поздравлений. Да-да, Ичиго до сих пор не знает куда девать все подарки от «серьезных ребят», которыми семью Куросаки одаривали на предыдущие девять годовщин. Хотя украшения семьи Кучики пришлись по вкусу Карин, о чем Ичиго Бьякуе не сказал: они ведь мужские, а не женские. В любом случае Ичиго засыпал с самыми лучшими мыслями, зевая и расслабляясь окончательно, проваливаясь в сон и вырубаясь. И ему было суждено проснуться не в том месте, в котором он засыпал.

***

Спустя минут пять свободного падения Ичиго стал заметно чаще морщиться, выражая неприязнь сквозняком, который воцарился в комнате. Свистело в ушах, обдувало все тело и из-за этого оно казалось невесомым, что ужасно раздражало. Иноуэ забыла закрыть окно? Это что же за ураган был на улице, если ему настолько неуютно в собственной кровати. Ну, так он думал до того, как со всей дури, спиной, шлепнулся на идеально гладкий пол, открывая глаза и громко выдыхая. Да, он «провалился» в сон слишком буквально и все-таки упал с кровати, кряхтя и ерзая уже на полу. Что ж, сейчас еще и Орихиме перепугается, включит свет и… – Куросаки Ичиго? Какой неожиданный визит, – вкрадчиво прозвучал в ушах знакомый, издевательски спокойный мужской голос. – Хотя сюрпризом это сложно назвать. Ичиго проснулся моментально. Голос Айзена даже после стольких лет он узнает из тысячи, а если ему довелось услышать его в своей спальне – беды не миновать. Молниеносно вставая на обе ноги и раскрывая глаза, Ичиго вынужденно щуриться, спасаясь от яркого света вокруг и лишь спустя минуту промедления смотрит на мужчину перед собой. Плотная, сумасшедшая по своей силе и тяжести реяцу не ощущается. Самодовольное, спокойное выражение лица, печати вдоль всего тела и белоснежный стул – это все еще Айзен Соске, который должен был быть заперт в мукене примерно… Примерно двести людских жизней Ичиго, но почему-то он оказался именно тут. – Айзен, какого черта? Что происходит и как ты выбрался? – негодует юноша, поднимаясь в полный рост и изумляясь. Его духовные силы будто исчезли, он не чувствует вообще ничего. Айзен тоже не спешит подавить его духовной мощью, потому что в комнате нет реяцу вообще. – Что ты натворил? Заключенный не торопится отвечать. У него есть время подумать над ответом, но вместо этого он красноречиво обводит помещение взглядом, словно проводя Ичиго небольшую экскурсию, прежде чем пожать плечами. И спокойно ухмыльнуться. – Ты считаешь, что это моих рук дело? Я бы поступил дальновиднее и не предстал перед тобой в столь неудобном положении, – наконец отвечает он и кивает в сторону прижатых к стулу рук. – Я не ощущаю в этом месте духовной энергии. Не потому что она запечатана, а потому что в этом пространстве ее просто не существует. Для Куросаки это кажется бредом. Оглядываясь по сторонам, к нему приходит осознание своего ужасного положения – он не у себя дома. Еще хуже от того, что это место – идеально белый куб, в котором нет дверей, окон и мебели. Тут нет ничего, кроме него самого, Айзена и… телевизора. Это похоже на фильм ужасов, в котором все начинается с малого, но Ичиго не намерен устраиваться тут ради шутки или ради более серьезных вещей, пусть даже это окажется галлюцинацией или проделками кого-то вроде Айзена. Подбегая к стене, юноша со всей силы бьет по ней ногой. Затем рукой. Еще и еще он осыпает гладкую поверхность градом ударов, но они оказываются слишком глухими – это не стены, это плотный, абсолютно монолитный куб, который не пропускает ничего. Ичиго кричит, но этим лишь вызывает раздражение Айзена, который подумал за них обоих и пришел к неутешительным выводам. – Это место – не иллюзия, не часть чьего-то плана, – с толикой иронии отзывается мужчина, переключая внимание парня на себя. – Твои попытки выбраться не приведут к желаемому результату. – Тогда скажи мне как!? Где мы?! – не унимается Ичиго, в два прыжка сокращая расстояние между ними. За грудки он приподнимает самодовольного Айзена, заглядывая ему в глаза и до дрожи в коленях стискивая белую материю на его плечах. – Где моя семья, Айзен? Ему страшно. Ужасно страшно, потому что весь его мир разрушился в эти жалкие минуты, когда он остался один. Семья, друзья, близкие ему люди – все, кого он пытался защищать все это время, все они исчезли, были отрезаны от него этим пространством. У него нет времени слушать заумные речи Айзена и еще меньше времени на то, чтобы прохлаждаться тут, поэтому в отчаянии он уже заносит руку для удара, но его прерывает кряхтящий звук. Помехи. Телевизионные помехи слишком громко звучат в небольшой комнатушке, заставляя обоих поморщиться от неприязни, а Ичиго так и вовсе отходит в сторону, прикрывая уши руками. – Нет, нет, ребята, так дела не делаются! – звучит игривый женский голос и на экране появляется изображение. Мутная картинка еще более мутной девочки лет пятнадцати, которая одета в капитанское хаори. Оно ей явно не по размеру, но довольная девочка дует щечки и смотрит на них с экрана совершенно живо и заинтересованно, не отвлекаясь на такие мелочи. – Я вас привела для работы над ошибками, а не для драк! И тебя в первую очередь, Ичиго Нунчаки! – Вообще-то я Куросаки… Да и какая разница! Кто ты и что здесь происходит? – срывается вновь парень, который теперь кажется чуть менее безнадежным. Если кто-то вышел на связь, значит в мире еще не наступил полный хаос. – Где Иноуэ? – Ну-у-у, она спит вообще-то! Вот, полюбуйся, – весело улыбаясь, на экране теперь отчетливо видна спальня Ичиго. И он, и Орихиме спят в своей постели, что поражает еще больше. – Вообще-то я не глупая, так что время там замерло. А это – твое астральное тело, которое кстати моложе реального. Не заметил? Ичиго ощупывает себя и удивляется. И впрямь, небольших морщинок как не бывало, волосы длиннее и сам он как-то похудее. Айзен в это время лишь взглядом обвел Куросаки и обратился к образу на экране. – Это место – какой-то астральный план? Я не ощущаю духовной силы, это не чей-то банкай. Верно? – спрашивает он с чудовищным спокойствием, анализируя ситуацию и переключая внимание девочки на себя. – Иными словами… Это отдельное пространство? – Бинго! Парень на стуле получает еще очки интеллекта, а ты, Ичиго Кавасаки, минус пять! – радостно сообщает девочка, а на экране загораются две циферки: пять и минус пять. – Это мое местечко, но без вашего влияния оно тоже развалится.. Грубо говоря, ваше сознание – это основа, а вот форму основе придаю я! – Вообще-то я Куросаки! Ку-ро-са-ки! – не унимается насупившийся, вновь семнадцатилетний Ичиго, подходя к телевизору и начиная нещадно трясти заветный коробок. – Выпускай нас отсюда! – Нет! Не пущу, еще рано! – А я говорю пускай! Только аккуратнее с… Айзеном… Замирая от увиденного, и Ичиго, и малютка на экране не могут поверить своим глазам. Мужчина спокойно встает со своего трона, который служил ему тесным горлышком, разминает руки и самодовольно улыбается. Он кажется совершенно спокойным, невозмутимым и как всегда гениальным, когда стул за его спиной осыпается невидимой пылью, а сам Соске обводит взглядом помещение. – Если наше сознание – основа, то реяцу тут не играет роли. А без духовной энергии эти печати обычный мусор, впрочем, как и мои силы. Но если я правильно понял, то это пространство принимает твою форму, на основе наших воспоминаний, чувств и ощущений? – Д-да.. – уже тише и спокойнее вторит ему девочка, поражаясь чудовищной опасности, что исходит от мужчины. Правила игры не были рассказаны, она ожидала схожей с Ичиго реакции, но Айзен адаптировал правила этой маленькой «игры» под себя слишком быстро. – П-погоди минутку, стой! Через мгновение они оказываются уже не в светлом кубе. Теперь они в зале главного здания Лас Ночес, а Айзен принимает более привычный для себя вид, избавляясь от тесного одеяния черного цвета и восседая во главе длинного стола. Места по обе его стороны пусты – бесполезной эспады в его сознании нет – и напротив него, в противоположном конце стола, стоит телевизор с опешившей малышкой. Ичиго стоит рядом же, обводя помещение взглядом и моргая несколько раз для пущей уверенности. – Ч-что? Ты вернул нас обратно? – Нет, я всего лишь придал основе должный вид. Подумай, Куросаки Ичиго, сконцентрируйся и освободи свою голову от всего лишнего. – с толикой наставничества вторит мужчина, и Ичиго не сопротивляется. Закрывая глаза, он замыкается в себе и непроглядной тьме. Секунда, две, три – и он открывает глаза все в том же зале в Лас Ночес, но теперь он одет в форму шинигами, а за спиной у него – зангетсу. Он не настоящий, но это тот образ, который ему нужен. – Ты сказала, что еще рано? Что мы должны успеть сделать? – с серьезностью и спокойствием спрашивает Ичиго у девочки, которую они своими умозаключениями чуть до слез не довели. Сделали из хозяйки положения посмешище, а теперь умудряются еще и докапываться до нее! Особенно глупый Айзен, самодовольный как не знаю кто. – Пожалуйста, отве… – Знаю, знаю! Мистер умник и мистер Козинаки тут уже и сами разбираться стали, а меня не спросили даже? – обиженно шмыгнув носом сорвалась она на них, смиряя Ичиго грозным взглядом. – Что забыл тут тот тип я не знаю, но это место – твоих рук дело! Тобой недовольны, твоими выборами недовольны и всем-всем тоже! Столько ошибок, столько боли, столько недосказанности ради таких мелочей! Ты мог бы подумать над своим поведением, дурак! Ичиго не ожидал такого потока претензий в свой адрес, но глупцом он не был. Связать одно с другим ему по силам, поэтому он со всей серьезностью выслушивает эту маленькую девочку, осматриваясь вокруг. Его сознание кажется ему странным. Если он захотел покопаться в самом себе, то почему так? Какая сила позволила ему сотворить это пространство, укрыться в нем и найти.. А что он должен найти? Это правда, что душа Ичиго слишком изранена, слишком побита. Несмотря на кажущуюся радость и кажущееся благополучие, его жизнь уже пропитана всей той болью и кровью от старых обид, проблем и даже войн. Это невозможно пережить бесследно, вычеркнуть это из жизни нельзя, потому что шрамы остаются на всю жизнь. Как оставляют других людей с тяжелыми увечьями, так и события ранят душу настолько, насколько это вообще возможно. Потеря родителя. Новый мир. Потеря близких людей, ожесточенные битвы… И ужасающий груз ответственности, который давит во сто крат сильнее любой физической боли. Только сейчас Ичиго вновь задумывается об этом, стискивая пальцы в кулак до белых костяшек и отбрасывая наконец маску «счастливой» жизни. Его шрамы ноют слишком сильно, чтобы о них не вспоминать. – Вот! Это место – второй шанс для тебя. По-ду-мать! Подумать над своим поведением, мистер, – возмущается маленькая ведущая, которая поворачивается на экране и показывает на хаори. На нем чернеет эмблема шестого отряда. – Начни-ка с этого! – Что.. Шестой отряд? Причем тут он? – вновь переходит на повышенный тон Куросаки, не замечая Айзена. Мужчина находится в легком замешательстве, которое подхватывает девчушка и нахально улыбается. Ха, значит ты не все можешь понять с первой фразочки, мистер умник. – Да-а, именно! И тебе тоже полезно будет глянуть, очкарик! – прикрикивает маленькая нахалка и на носу удивленного Соске появляются его старые очки, которые он тут же снимает. – Я уж не знаю почему тут ты, ведь ты неисправим, но мне сказали тебя привести, так что тоже посиди и все такое.. Под конец девчушка уходит в тихий бубнеж, потому что явно сморозила лишнего, и когда Ичиго уже хочется вмешаться в разговор, ребенок пропадает за шумными помехами. Комната и сама будто ходуном ходит, а после на экране показывается… Ичиго. Их первая встреча с Бьякуей и Ренджи. Ичиго и Айзен с нескрываемым удивлением наблюдают за этой демонстрацией силы, когда главным героем протирают пол, оставляя в луже крови дожидаться Урахару. Ичиго смотрит жадно, разбирая по кусочкам эту сцену со стороны и нервно ерзая на стуле рядом. Его мышцы рефлекторно сокращаются в такт чужим ударам. Сейчас бы он легко их парировал, сейчас он достаточно силен, чтобы одолеть обоих. Закусывая нижнюю губу и подавляя желание заорать «Хватит!», наблюдая за своей беспомощностью и борясь с собственным чувством уязвленной гордости, он тянет руку к телевизору и нажимает на паузу. Это работает, и изображение замирает. (где-то на фоне слышится… «озвучено не для продажи, сайт..» ладно-ладно, я не могла НЕ вставить это) – На что ты рассчитывал? – Айзен спрашивает прямо, подпирая голову рукой. Мужчина выдерживает слабую улыбку. Ему эта ситуация кажется забавной. – Ты хотел спасти Рукию так сильно, что готов был умереть? – Да, – твердо отвечает Ичиго, глядя старому врагу в глаза. – И я бы пошел на это снова, если бы я… – Какая глупость, – прерывает его Айзен, выпрямляясь и постукивая по столу пальцем. Его взгляд холоден, прямо направлен на Ичиго и юноша уже ощущает это моральное давление. – Рациональности в твоих словах нет. Ты хотел пойти по стопам шинигами и спасти Рукию, но даже не послушал ее? Это похвально, но подумай, Ичиго, что бы т… На этот раз высокопарную речь не может закончить Айзен, потому что Куросаки с постным лицом специально выкручивает громкость на максимум. Айзен замолкает и с отвращением смотрит на победное лицо Ичиго, сложившего руки на груди и наслаждающегося эндингом. Правда он не помнил музыки, когда валялся в крови, но лучше уж так, чем слушать Айзена, почему-то замолкает. Куросаки смотрит на него с ухмылкой, он победил, однако Соске спокойно указывает на него пальцем и что-то говорит. – Что? Айзен вновь произносит что-то. – А что передать? Пе-ре-дай? Неожиданно по телевизору прилетает удар страшнейшей силы, из-за которого серия прерывается, и маленькая девочка на экране потирает свою ушибленную макушку. Со всей обидой и злостью она смотрит на Ичиго, будто виноват он, а посему рыжему достается крепкий заряд в двести двадцать вольт, который заставляет Ичиго – с хрустящей корочкой – Куросаки откинуться на стуле и краем глаза увидеть рыжие волосы. Позади телевизора деловито стоит мужчина с красным хвостом, который с неприязнью и гневом смотрит на Айзена. Тот лишь улыбается, поднимая брови. – Лейтенант Абараи, полагаю. Как давно мы не виделись. – Да, черт возьми. Зато сейчас у мен будет шанс снести тебе голову! – огрызается Ренджи и вновь хлопает по телевизору ладонью, за что получает порцию разряда в лицо и ничком падает на пол. И теперь уже два прожаренных идиота, скрещивая руки на груди, сидят друг с другом и переглядываются. – Значит, астральный план? Его придумал Айзен? – Ренджи… – Да? – Ты идиот.