Дочка

      Относительно теплый и солнечный февральский день был безнадежно испорчен. Олеся выбегала из школы, потому что за ней опять увязался «этот идиот-Иванников», который буквально прицепился к Парфеновой, как банный лист. Он каждый божий день умолял ее покататься с ним на машине.       Девушка с самого утра была злой, так как сегодня утром не успела позавтракать из-за того, что проспала и перед тренировкой не успеет. Да и нельзя за два часа до нее.       Настроение из-за этого было уж очень паршивым, от чего ей хотелось орать матом на всех в этом мире.       Леся настолько хотела сбежать, будто золушка из сказки, что даже не успела застегнуть куртку, поэтому морозный ветер медленно, но верно сковывал ее в своих объятиях, а портфель с тяжелыми учебниками так и наровил упасть в холодную белую массу, именуемую серебристым и искрящимся снегом, который почему-то все с трепетом ждут. Все, но не она.       Девушка ненавидит зиму из-за уж очень сильных, в их регионе, морозов, отвратительной, сковывающей движения, одежды и кромешной темноты, отступающей только на пару часов в сутки. А еще из-за пропажи детей… Только в этом году первый ребенок пропал осенью… Сёма… Что же с ним приключилось? А может он просто сбежал далеко-далеко отсюда и сейчас живет счастливо? — Ну Леська! — Парень выбежал за Парфеновой, так старательно убегающей от него. — Ну все равно ж увидимся! У нас в одно время тренировки! Давай я подвезу тебя? — Иванников! Ты мне надоел уже! — Леся резко остановилась, от чего Сережа чуть не врезался в нее. — Ну что ты прицепился ко мне, а? — Ну Лесь, ну Лисенок! — Сережа, поровнявшись с Парфеновой, пробежал чуть вперед и развернулся на сто восемьдесят градусов, чтобы смотреть в ее васильковые глаза. — Как ты меня назвал? — Олеся резко остановилась. Агрессия вперемешку с непрошенными слезами захлестнула девушку, заставляя ту чувствовать себя еще хуже. День явно не удался. — Отъбешься ты уже, а? — Лесь, ну… Давай ты придешь на квартирник к Коту, а я отстану? Мы там играть будем! Ну сходи, тебе что, сложно? — Иванников, даже если бы я очень хотела — не смогла бы. У меня соревнования. — Отнекиваясь, нагло врала Олеся. — Да не ври. Я знаю, что тебя тоже не допустили. Давай я тебя довезу даже до туда, другой конец поселка как-никак. — Мне твоя задрипанная нива нафиг не сдалась! Пойми ты это уже. — Шумно выдохнув, девушка достала сигарету. — Ты это из-за Ромы? Да пойми ты, не любит он тебя. Не перестал бы общаться, если бы любил. Да и, к тому же, у него тоже нива.— Глупые «аргументы» вылетали изо рта Сережи, а тот, в свою очередь, считал их по-настоящему вескими, чтобы заставить кого-то поменять мнение. — Причем, в еще более плохом состоянии. Она даже не заводится у него! — Какая тебе разница! — Рявкнула та, от чего прямые рыжие пряди, выбившиеся из хвоста, забавно подпрыгнули. — Сама решу! И сама разберусь!       Видимо, Сережа одной фразой обидел Олесю, задел ту за живое… И как ему ухаживать после такого? Она же его на километр к себе не подпустит. Говорила же Даша: «оказывай знаки внимания аккуратно, чтобы не надоесть ей.», а он не послушал. Да и поссорился с ней похоже. Вроде всегда ведет себя нормально и спокойно, а появление этой рыжей бестии будто выбивает его из колеи. Ведьма она что ли? — Ну Лесик, ну извини ты меня, пожалуйста. Перегнул палку. — Иванников заботливо протянул ей зажигалку, пока она рылась в карманах. — Да бл… Ты же не отстанешь, если я откажу и извинения не приму? — Шумно выдохнув, Парфенова взяла зажигалку из рук Иванникова. — Не-а. Так что давай, садись в машину ко мне, довезу до дома, поедем на треню и потом на квартирник? — Сережа аккуратно приобнял Олесю за плечо, стараясь заполучить хоть каплю внимания девушки. — Ну… Окей.— Молча забравшись в машину Сережи, стоявшую неподалеку, Леся уставилась в окно, поставив рюкзак на колени.       Знакомые и давно надоевшие серые пейзажи мелькали за стеклом, а девушка молча сидела и придумывала планы на неделю, что будут выполнены в перерывах между тренировками. Как говорит дедушка: «Если учеба мешает спорту надо бросать учебу, а если спорт мешает семье — надо бросать спорт.»       Но, благо, своей семьи с мужем и детьми у нее нет, а бабушке с дедушкой бокс никак не мешает.

***

      Старая дверь со скрипом отворилась и Парфенова оказалась в родном и теплом коридоре, откуда уже доносился манящий запах борща. — Лесенька, ты дома, милая? — Поинтересовалась пожилая седовласая женщина, выглядывающая из кухни. Та, видимо помыв руки после готовки, вытирала их о цветастый фартук. С нежностью оглядев внучку, она крепко обняла ее. От женщины исходил аромат свежих и накрахмаленных вещей, вкусной еды, ее любимых духов «Красная Москва», заботы и безмерной, безусловной любви к девочке. — Привет бабуль, как у тебя дела? Как день? Ты выспалась сегодня? — У женщины, насколько Леся знала, последние несколько лет были проблемы со сном. — Да что там, выспалась. Громко сказано. Часов с восьми утра убираюсь, доченька. Лучше пойдем на кухню, расскажешь как у тебя как дела.       Старый советский холодильник приветственно загудел, когда девчонка зашла на кухню. Бабушка была слегка нервной… Она достала из шкафчика пеструю тарелку и собиралась начать кормить внучку, но та ее прервала. — Ба, у меня же тренировка. Нельзя сейчас.— Напомнила Парфенова, встав, чтобы забрать у бабушки посуду и поставить на место. — Лесенька, солнце… Тут такое дело… Понимаешь, — Бабушка виновато опустила глаза, боясь реакции внучки. «Виновато»… Женщине и впрямь хотелось пристыдить себя из-за события, на которое та никак повлиять не могла, но новость-то она узнала первая и рассказывать это самому дорогому человеку, которого она воспитывала придется рассказать именно ей, а не кому-то другому. — Вообщем… звонил твой тренер, сказал — Лесенька, ты только не расстраивайся — он сказал, чтобы ты больше не приходила на тренировки. Не плачь только, доченька, не плачь пожалуйста. Давай ты покушаешь, а потом мы чайку попьем с печеньем, твоим любимым, песочным и поболтаем?.. Не плачь только.       Леся занималась боксом с двенадцати лет и этот вид спорта успел стать для нее самым главным делом в жизни, тренер смог заменить отца… а сейчас он просто позвонил и… И что? Это же бред! Не мог он так с ней поступить! Не мог! Ее и так с борьбы выгнали, тогда она и пошла на бокс. Тренер это знал! Он предал ее?       Подбежав к телефону в гостиной, девушка набрала заученный номер и стала слушать долгие гудки, надеясь на ответ. — Алло.— Из трубки донесся строгий мужской голос. — Глеб Владимирович! Почему? Почему вы меня выгоняете? — Ось, — Хотелось расплакаться от услышанного прозвища.—Ты недостаточно спортивна, понимаешь? Нет у тебя нужных данных, ты не сможешь никогда одерживать победы нигде, а мне, уж извини, такие воспитанники мешают. Я это и раньше знал, просто жалко тебя было. А сейчас… ну, не забивай голову ненужными вещами. Удачи тебе.— Он бросил трубку. Он блядь бросил трубку!       Бабушка тихо подошла сзади и стала подталкивать ее в сторону гостиной, аккуратно приобняв внучку. А та буквально рухнула на диван от бессилия, еле придерживаемая слабыми морщинистыми руками, в коих таилась безмерная теплота и забота.       А может это знак? Знак, что надо оторваться сегодня по полной? Олеся вскочила с дивана и подлетела к тумбе. Быстро пролистав записную книжку с номерами, она отыскала телефон рыжеволосого парня, который ей в этом сегодня обязательно поможет. — Алё, Сереж, привет. Короче, на тренировку меня везти не надо, заедешь за мной только вечером. Часов в восемь.— Иванников по ту сторону провода стоял с выпученными глазами, удивленно моргая. Это ему сейчас точно Парфенова звонит или он сошел с ума? — Все, у меня дела. Пока!       Ванек недоуменно смотрел на трубку, не веря в то, что произошло. Осознав, он радостно воскликнул «Да!» и залез обратно в машину, уезжая по делам с хорошим настроением, предвкушая и представляя, как все пройдет.

***

      Женщина с внучкой сидели в гостиной, попивая сладкий чай и обсуждая жизнь. От истерики Парфеновой не осталось и следа, только девчонка была слегка вялой, что было логично, ведь выплескивание негативных эмоций выматывает. — Лесенька, а как у тебя, кстати, с Ромой дела? Чего он к нам не заходит-то больше? — Женщина, отхлебнув горячий напиток из кружки, облокотилась на руку, чтобы подпереть ей подбородок. — Ба, ну… Мы не общаемся больше с ним. — Хотелось разреветься. Эта идиотка-Лебедева за мгновение разрушила все. Все, к чему она шла много лет. — А что за мальчик тебя такой довез до дома? А то я не разглядела. — заговорщицки улыбнувшись, бабушка заглянула Олесе в глаза. — Да это так, ухажер, Сережа Иванников. Кстати, он меня сегодня вечером погулять зовет, на машинке покататься, можно? — Конечно, Лесенька, иди. Особенно с Сережей, он мальчик хороший, правильный. — тараторила женщина, надеясь, что внучка быстро, как в детстве, забудет о проблеме и пойдет веселиться.

***

      Вечер только-только начался. Сережа вовремя заехал за девушкой, подарив той ее любимые конфеты, оставленные в машине.       Мальчики откуда-то достали электрогитару, барабанную установку и новенький микрофон. Хотя, неудивительно, этот Женя же по воровской давно пошел и купить может что угодно.       Гости разберелись по гостиной и замерли в ожидании, а парни, тем временем, заняли свои места за инструментами — Кот у микрофона, Кос на гитаре, Ванек у барабанов, — и принялись играть. Заиграла мелодия песни Король и Шут «Лесник», а Миша принялся петь — так красиво, его голос завораживал, будто он факир, а гости — его змеи.

***

      Катька Смирнова — главная сплетница и язва поселка — прилипла к Косу, а тот в ответ на ее заигрывания смеялся — нет, скорее хихикал, — и улыбался ей, а та, будто невзначай, трогала его то за руки, то за мускулистую грудь. Миша сначала отмахивался от назойливых девчонок, а вскоре и вовсе вышел на балкон, посылая тех, кто заходил туда пообщаться с ним. Другие ребята из поселка, среди которых изредка мелькали одноклассники, в основном общались и пили, а некоторые — самые бесстрашные или пьяные в стельку — целовались, не стесняясь других. Сережи правда нигде не видно…

***

      Отчего-то стало очень душно, Парфеновой стало не хватать воздуха, его будто высосали из легких. Как назло, еще и Миша балкон занял. Молча накинув куртку и буквально запрыгнув в ботинки, Леся спустилась вниз, к подъезду.       Холодный и свежий ветер ударил по щекам Парфеновой. Скоро весна… Не придется носить теплые куртки, вместо зимних ботинок на ногах будут красоваться кроссовки. Бабушка и дедушка за отсутствие шапки или перчаток не будут кричать. В цветастой барсетке всегда стабильно будут находиться таблетки от аллергии, а переживания из-за учебы станут казаться беспочвенными.       «Идиот-Иванников» больше не кажется таким уж идиотом. Навязчивый правда очень.       А может не все так плохо и он заслуживает хоть шанса?       Сигарета неизвестной марки, которую Леся стрельнула у Кота была подожжена и горький дым стремительно начал заполнять ее легкие. С выдохом пришло спокойствие и умиротворение, которого в шумной квартире не было. Как-никак довольно много людей, музыка. Сразу вспомнились причитания тренера о вреде курения, когда он узнал о пагубной привычке воспитанницы. «— Ось, ну какая ты спортсменка, если куришь? Да и к тому же девчонка. Так, чтоб завтра не было этого.»       А ведь тогда она действительно перестала курить на долгое время, но видимо сейчас опять началось.       О чем-то существенно важном думать не хотелось. Зачем? День и так был испорчен, только квартирник смог хоть чуть-чуть поднять ей настроение и дать возможность забыть о проблемах и переживаниях, раствориться в музыке.

***

      Оглядев все вокруг, принюхавшись и прислушавшись, она поняла, что не слышит ни музыки, ни каких-либо признаков жизни, только скрип… Противный и пугающий. С порывом ветра, Леся почувствовала запах гнилого мяса, отчего ей пришлось задержать дыхание. Было ощущение, будто сотни — нет, даже тысячи, — глаз наблюдают за ней.       Что-то злое и черное надвигалось на девушку… Испуганные глаза Парфеновой осматривали пространство вокруг, пытаясь найти способ спастись, но ее мозг упорно не находил решения проблемы.       А оно все ближе и ближе, старается схватить, утащить в непроходимую чащу, чтобы разорвать на части хрупкое тело. Казалось, будто девушке нигде не спрятаться, никогда не найти выхода, будто опасность заполнила все пространство, будто каждая засохшая травинка может причинить вред. «Блядский квартирник! Не пошла бы на него — не встряла бы в это.»       Вдруг, сзади Леси, около стены здания, просигналила машина — вот ее спасение. Оборачиваться было страшно, вдруг оно быстро схватит и утащит в лесную чащу? Или того хуже, раскидает ее внутренние органы по улице.       Большими шагами, спиной, Олеся приближалась к двери авто, ей было уже не важно, кто за рулем, главное — спастись. Аккуратно открыв дверь, Парфенова пулей залетела в… ниву? Повернув голову на водителя, девушка немного удивилась, ведь спасителем был, по ее мнению, слабый и трусливый Сережа. Она ожидала увидеть кого угодно — Рому, Мишу, Коса, да даже Лебедеву, — но никак не Иванникова…       А он тем временем включил передачу заднего хода на механике, начав вдавливать педаль в пол авто, сбегая от этой лесной твари. Огромными глазами Леся вглядывалась в темноту между деревьями, надеясь, что там никого нет.

***

      Горячие слезы стекали по щекам Леси, заставляя футболку, что выглядывала из-под кожанки парня намокнуть, а Иванников крепко прижимал ее к себе, боясь выпускать из машины. Руки тряслись, а голос дрожал. Макияж, с которым Парфеновой помогла бабушка, размазался по лицу. — Лесь, я тебя до двери доведу, не переживай. — Быстро выскочив из авто, Ванек оббежал ее, открыл дверь девушке, подав той руку.       Быстро преодолев калитку, он завел Лесю на крыльцо, закрывая девушке обзор на уличную темноту, пока та искала ключи. Ветви деревьев устрашающе выгибались от порывов ветра и тяжести снега. Дождавшись, пока Парфенова запрется изнутри, он запрыгнул в ниву и уехал.

***

      Включив в прихожей свет, Олеся спешно разделась, повесив все в старый платяной шкаф, и зашла в гостиную, чтобы пожелать бабушке спокойной ночи. Говорить ей, что что-то случилось было категорически нельзя, а то запереживает, запрёт дома и все… никаких встреч с друзьями, никаких прогулок, никаких… да даже, если рассказать, то никаких тренировок больше не будет.       Только Леся хотела произнести «Спокойной ночи, ба.», она увидела, что женщина уснула перед телевизором. Тепло улыбнувшись и умилившись от представшей перед глазами картины, Парфенова укрыла бабушку одеялом и выключила все. Тревога потихоньку начала сходить на нет, особенно сильно это ощутилось, когда девушка встала под горячую струю воды, чтобы смыть весь стресс и грязь, приобретенные за сегодняшний день. Завернувшись в полотенце, Олеся вышла из ванной и, скрипя половицами, направилась в свою комнату. По ногам потянуло холодным воздухом, а оголенные плечи и ключицы захотелось чем-то укрыть. Подняв свой взор на противоположную стену, Леся удивилась, ведь окно было открыто нараспашку, ударяя ставнями по обоям.       Снег, что лежал перед окном на подоконнике был испачкан чем-то красным. Точнее, не испачкан… Там была выведена надпись… «Ты не сбежишь» А рядом с ней лежал кусок чьей-то плоти и браслет из розового кварца, точь в точь, как у Лебедевой…