Se soucier

Дазай всё ещё не понимал, что именно произошло. Ацуши продолжал всхлипывать, уткнувшись ему в плечо, одежда в том месте промокла от слёз насквозь, но Осаму до этого не было дела. Пальцы забинтованных рук ерошили светлые волосы, успокаивающе поглаживая. Когда чужие всхлипы хоть немного прекратились и дыхание выровнялось, Дазай решил, что можно начинать задавать вопросы. — Что… что всё-таки случилось? — Единственное, что он понимал, это то, что всё это связано с Рюноске. Ацуши старался сдержать новый порыв рыданий. Он говорил с дрожащим голосом, часто запинался или делал паузы, но старшего это никак не волновало. Он внимательно слушал, стараясь помочь всем, чем сможет. Под конец рассказа голос подводил Ацуши всё больше, иногда повышаясь до писка, или же вовсе пропадая, вынуждая говорить шёпотом. Осаму никогда не считал себя достойным звания «хорошего брата», но Ацуши, всегда убеждал его в обратном. И сейчас Дазаю не хотелось не оправдать чужих ожиданий, это был его шанс хоть как-то оправдать данное ему звание. Дослушав рассказ до конца Осаму закусил губу. Ситуация была и правда тяжёлой, и самым сложным в этом было то, что в отличии от Ацуши, Дазай знал причину такого поведения Рюноске. — Суши, — Ему было очень трудно подобрать слова. — Ты ничего не испортил, просто Акутагаве нужно время, и он сам скажет в чём дело, — Дазай сам не до конца верил, что Рюноске хоть когда-то наберётся сил поговорить об этом. — Точно? — Неуверенно спросил младший. — Точно. — Скрывать свои настоящие чувства Дазай умел всегда, что сейчас и смогло вселить уверенность в его брата. Накаджима снова уткнулся брату в плечо, на этот раз без слёз. Осаму не знал, сколько времени они так просидели ни говоря ни слова. Казалось, будто лишние слова лишь всё испортят и только сильнее запутают или заставят Ацуши волноваться. Как только Дазай услышал тихое сопение, он уложил парня на кровать заботливо укрывая пледом, затем тихо удалился прикрыв за собой дверь.

***

Этим утром за дверью квартиры его никто не ждал. Проснувшись под звон будильника, он всё ещё старался думать, что это всё сон, ужасный кошмар, но все надежды, словно карточный домик, который трепетно собирался Накаджимой всё утро, улетучились. Идти в школу категорически не хотелось, но до того, чтобы прогулять весь день, как Осаму, он ещё не опустился. А ещё, где-то в душе у него всё ещё теплилась надежда всё исправить. Он должен постараться. Их судьбы не должны так просто разойтись. Человек, что понимал Ацуши как никто другой, не мог просто так исчезнуть из его жизни. Он шёл в школу с железной уверенностью, что сможет всё исправить. Но, оказалось, что уверенность его вовсе не железная, а стеклянная, и разбилась она сразу же, как только Накаджиме на глаза попался Рюноске. Как только Ацуши вошёл, тот лишь кинул короткий взгляд на дверь, и тут же спрятался за книгой, которую читал. Состояние Ацуши было настолько плохим, что он даже предложил Хигучи поменяться с ним местами, а та только и рада была получить место рядом со своим ненаглядным. На уроках он совершенно не слушал и ничего не записывал, конечно, потом он пожалеет, но сейчас от всего было тошно. Курить хотелось больше обычного. Он мог по два раза отпроситься на уроке и выйти покурить, на каждой перемене он тоже занимался только этим. — Это уже, блять, не смешно, — Серьёзно сказал Чуя. Он видеться с ним на их месте уже второй раз за день, и Чуя видит, что Накаджима выкурил уже пол пачки, хотя с утра она была абсолютно новой. Если так и продолжиться, то ничем хорошим это тоже не закончиться. — Я не знаю, что между вами случилось, — Разгневанно начал Накахара. — Но если вы сегодня же не разберётесь со своими пиздо-страданиями, то я за себя не ручаюсь, — Он говорил грубее, чем обычно. Ацуши знал, что Чуя так говорит, потому что волнуется об их состоянии, поэтому обиды не держал.

***

Даже несмотря на то, что ему проговорил Чуя, у Накаджимы так и не нашлось смелости хотя бы посмотреть Акутагаве в глаза. Состояние было просто паршивое, казалось, что весь мир вдруг потерял краски. Подняв взгляд с асфальта Накаджима увидел знакомую спину. Им идти в одно сторону, так что Ацуши будет любоваться чужой спиной вплоть до своей квартиры, впервые он так проклинал близкое расположение их мест жительства друг к другу. Он прошёл уже половину пути пялясь на чужую спину. Это казалось невыносимым, он должен быть там, рядом с Рюноске, а не позади него. Плюя на всё Ацуши срывается на бег. Он должен хотя бы попытаться, пусть лучше он будет сожалеть о том, что сделал, чем о том, что не сделала ничего. Так он хоть будет знать, что пытался. — Аку! — Говорит Ацуши с небольшой отдышкой после бега. Рюноске останавливается, медленно, словно не веря, поворачиваясь в сторону Накаджимы. — Я… — Ацуши не может подобрать нужных слов. — Прости. Я не должен был заходить так далеко. Я виноват и очень сожалею. Прости пожалуйста, мне правда очень жаль… — Под конец голос дрожал. Всё это время Ацуши впивался взглядом в подошву своих кроссовок, боясь увидеть чужую реакцию. — Я тоже виноват, — Ацуши резко поднял взгляд. — Если бы я всё тебе рассказал, этого бы не случилось… — Рюноске закусил губу. Накаджима не знал, что отвечать, он понимал, что должен сделать лишь одно. Медленно, словно боясь отпугнуть, он аккуратно обнял Рюноске за плечи, тот в ответ тут же устроил свои руки на чужой спине. — Расскажи мне, когда будешь готов. Я подожду. Ацуши сделал правильный выбор.

***

Ацуши уже собирался открывать дверь своей квартиры как вдруг его окликнули. Он тут же посмотрел в сторону Рюноске, что уже открыл свою квартиру, с немым вопросом. — Думаю… — Он нахмурился, будто бы ещё немного сомневаясь. — Думаю, я готов рассказать, — Сомнения улетучились. Он сделает это. Сейчас или никогда. Они сидели в комнате Акутагавы на это кровати напротив друг друга. Хозяин комнаты думал, с чего будет лучше начать этот долгий и нелёгкий разговор. С одной стороны, ему не хотелось снова погружаться в эти воспоминания, но с другой, ему больше не хотелось иметь от Ацуши секретов. Глубоко вздохнув, он начал говорить…

***

Вечно холодного Рюноске никогда не привлекали девушки. Долгое время он считал себя полностью асексуальным. Так было до того момента, пока он не влюбился. Влюбился в, вашу ж мать, парня. Сначала он долго сопротивлялся этому чувству, считал его неправильным, но, когда ему ответили взаимностью, просто смирился. Так и начались его первые отношения, о которых не знал никто, даже Ацуши. Его парнем стал третьегодка старшей школы, в которой учился и сам Рюноске. По началу их отношения сложно было назвать таковыми, Акутагава был неопытен, и совершенно не понимал, как нужно себя вести, но со временем стал понемногу учиться. Тогда он начал проводить меньше времени с Ацуши, но тот старался делать вид, будто не замечает этих изменений. Всё начало казаться странным, когда этот тип начал всё чаще зажимать его в каких-то местах. Акутагава был худым, даже выглядел немного болезненно, а вот его «кавалер» был крупным высоким парнем, поэтому ему это с легкостью удавалось. Даже если Акутагава открыто высказывал свою неприязнь, он всё равно продолжал намекать на секс. Но самым ужасным было то, что ни смотря ни на что Акутагаве он правда нравился. До этого никто не относился к нему так, не любил его так. Так что Рюноске просто старался закрывать на это всё глаза. И потом он очень об этом пожалел. В тот день он был дома у своего «парня». Этот утырок снова заводил свою шарманку о всяких пошлостях, постепенно начиная распускать руки. Все разговоры о том, что Акутагаве это не нравится игнорировались. Уже скоро Рюноске понял, во что он ввязался. Он честно, всеми силами пытался выбраться, пинался и кусался, но этот сукин сын был сильнее. Было больно, просто невыносимо. Хотелось кричать, может рыдать, или же просто умереть здесь и сейчас. Самым лучшим исходом будет, если он сначала убьёт эту тварь, а затем себя. Он сдерживал слёзы — эта сволочь не достойна их видеть. К горлу подступает тошнота. Он уже ничего не чувствует. Я просто хочу, чтобы это закончилось. На пару секунд тот отрывается и Акутагава понимает — это его шанс. Он резко отталкивает парня от себя, проходя кулаком прямо по челюсти. Пока тот не успел оклематься, Рюноске быстро натягивает на себя одежду и пулей выбегает. Дорогу до дома он не помнит. Воспоминания начинаются с того момента, как он стоит под душем и трёт кожу до покраснения. Он чувствует себя ужасно грязным, но даже вода не может смыть это с него. Он трёт кожу до боли, будто скоро сотрёт её, но этого всё равно мало. Чужие руки всё ещё ощущаются на коже, метки, некоторые из которых были сделаны до крови, всё ещё на нём. Его тошнит. Содержимое и так полупустого желудка отправляется в унитаз. И дополнило этот и так ужасный день то, что Дазай, который не понятно как вскрыл дверь их квартиры в поисках Чуи, застал его за натягиванием на себя скрывающей все следы одежды, и увидел его таким. Чую Осаму естественно не нашёл, но стал единственным, с кем Акутагава мог бы это обсудить. Ведь, сам бы он никому не осмелился сказать об этом. В те дни он стал больше держаться рядом с Осаму, чувствуя себя с ним в безопасности. Именно и тогда разнеслись те слухи. Их точно разнёс тот ублюдок, как месть. Ничего не понимающие Ацуши с Чуей просто наблюдали за происходящим пиздецом. Но когда это перешло все рамки, они с остервенением начали опровергать этот бред, потому что слухи начали обрастать всё новыми и новыми подробностями. Совместными усилиями они смогли вернуть всю на круги своя.

***

— Я ему совершенно не нравился, — Они сами не заметили, как Рюноске уже сидел, уткнувшись Ацуши в плечо. — Ему нужно было лишь моё тело, — Ацуши поглаживал его по голове, зарывшись рукой в волосы. — Ублюдок, — Ацуши был не просто зол, он был в ярости. — Да как он посмел вообще?! Если найду — на куски разорву. Надо на него заяву написать, нельзя чтоб ему так просто всё сошло с рук! — Ацуши бы продолжал, но… — Ацуши, — Позвал его Рюноске. — Нет никаких доказательств, к тому же это… это в прошлом. Я больше не хочу к этому возвращаться. — Как скажешь, — Он поумерил свой пыл. — Но почему ты хоть об отношениях нам ничего не сказал?! Может, мы бы заметили… — Он опустил взгляд. — Ты даже мне… — Я боялся, — Прервал его Рюноске. — Боялся, что вы не примете мою ориентацию. — Что? — Изумился Джинко. Он взял Аку за плечи, заставив смотреть себе в глаза. — Аку, мы примем тебя любым, ведь любим и дорожим тобой, понимаешь? — Он ласково улыбнулся. — Да. Сейчас я понимаю, — Он снова уткнулся Ацуши в плечо. — Если бы не вы все тогда, то… то мне кажется… я бы не справился, — На последних словах его голос и тело задрожали. Накаджима сначала не понял, почему его плечо вдруг стало мокрым. — Аку, ты что…? — Он почувствовал, как в его глазах тоже скапливается влага. — Я же… я же сейчас тоже… Это был очень сложный, но важный день.