Заслужить прощения

— Здесь вас никто не достанет, мои лакомки, — с приторной нежностью произнесла Розовая, закрывая за собой ход в вентиляцию. — И меня, хи-хи-хи.       Самозванка включила раздобытый телевизор, устроилась поудобнее среди огромного количества принесённой ею пиццы и забылась надолго в своём мирке, расположенном словно под всем космическим кораблём, расслабляясь и не думая о сложной работе.       На этот раз на Скейлде царило относительное спокойствие, и лишь Красный, взбешенный произошедшим только что инцидентом, гнался во все ноги за Фиолетовым. — Мы всего-то ножи точили! — Ножи?! Ты в курсе, что Малыш Жёлтый может пораниться? Или ты его к убийствам приучаешь? — У нас перемирие! В отличие от Фортегрина я сдерживаю обещания! — восклицал оружейник команды, в упор смотря на горящего злостью исследователя, — а моё обещание...       Он не договорил — Красный практически накинулся с недобрыми намерениями, поэтому и пришлось самозванцу воспользоваться длинным языком, схватить «приятеля» за ногу и повалить в попытке увернуться.       Выиграв время, Фиолетовый дал дёру в сторону навигации, где, поправляя вентиляционный люк, уже находилась его подруга. — Отойди!!! — разъярённо тявкнула Розовая, обнажая язык и острые зубы. — Моя прелес-с-сть! — прошипела, защищая вход в вентиляцию. — Мне нужно спрятаться, просто дай мне войти! — друг сильно нервничал, то и дело оглядываясь за спину.       Самозванка задумалась и вроде как успокоилась, встав перед Фиолетовым прямо, пока тот взглядом то и дело её поторапливал. — Заходи.       Розовая самостоятельно открыла люк и, словив благодарный кивок, закрыла его и пошла как ни в чём не бывало в оружейную, поглядывая на камеру. Не мигает.       С ног чуть ли не сбил разъярённый Красный. — Где он?! — Кто? — геодезист состроила вопиющее недоумение. — Твой дружок.       Розовая пожала плечами и с безразличием удалилась в кафетерий за своим излюбленным лакомством, а Красный, не получив ничего полезного, буркнул что-то за её спиной и развернулся следом.       В вентиляции было немного пыльно, но не до такой степени, как думал Фиолетовый. Признаться честно, он совсем не ожидал увиденного: вычищенной своеобразной каморки с телевизором и завалами, о, ещё какими завалами пиццы. — Умно, — сделал вердикт оружейник, ибо обустроить себе такое же безопасное и тихое место он не додумался.       Хоть и шагов не слышно поблизости, но Фиол всё равно боялся выходить наружу к ещё не остывшему и не доверяющему ему Красному; обдумав предстоящую возможность побыть в спокойствии, самозванец включил первый попавшийся канал, поставив звук на минимальную громкость; сел на металл и взял в руки аппетитный кусочек пиццы.

***

      Вечером все члены экипажа, за исключением пилота и капитана, собрались в кафетерии, но не из-за собрания — есть всё же все хотят; однако, среди жующих и пьющих людей лишь Фиолетовый скучающе сидел за столом и смотрел, с каким аппетитом поедал рагу ребёнок отсутствующего в помещении пилота.       Из-за временного перемирия механизм игры приостановился или, можно сказать, перезагрузился, возрождая убитых членов экипажа: так, некогда убитый друг самозванца — Лайм, сидел и приглядывал за единственным ребёнком в команде, в тот же момент раздумывающи поглядывая на Фиолетового: того, кто его и убил в предыдущем раунде. Игра, конечно, и есть игра, но она у них — часть некой другой жизни, где умирают, конечно, болезненно...       Фиолетовый избегал прямого зрительного контакта, хотя за визором толком и лица не было видно, но неловкость, раздражающая скованность и напряжение ощущались достаточно сильно, чтобы заставить обоих друзей (если они ещё были друзьями) чувствовать себя не очень хорошо.       Негативную энергетику перебил громкий плач вбежавшей геодезиста. Все всполошились, вопросительно уставившись на неё. — Она пропала! — взвыла Розовая, хаотично расклеевая везде ни пойми откуда распечатанные цветные листы с изображением пиццы и красной надписью «Пропала». — Кто мог забрать мои лакомки? Я сама их долго делала, и резала...       Шмыгнув, самозванка остановилась и посмотрела на всех присутствующих: лица её не было видно, но каждый из членов экипажа в той или иной степени прочувствовал ту печаль и обиду, которую чувствовала сама девушка.       Все наперебой начали говорить слова, по смыслу объединяющиеся в одно ничем не помогающее: «не знаю, я не трогал», отчего обладательница розового костюма обречённо и как-то очень тихо удалилась из кафетерия. — Это она про пиццу что-ли? — осторожно спросил Лайм у рядом сидящего Красного, а Фиолетовый ещё больше скукожился и нахмурился, самопроизвольно показывая нечеловеческий рот посередине туловища, отражающий небольшую злость оскалом.       Преображение заметил первым фермер и насторожился, не спуская бдительного и вопросительного взгляда с оружейника. — Я, пожалуй, пойду, — хмуро сказал Фиолетовый и ушёл из-за стола, задумчиво идя в сторону своей маленькой комнаты.       Давным давно, где-то в году две тысячи десятом, жилой корпус космического корабля представлял собою довольно тесное помещение на всех членов экипажа, но сейчас у космонавтов появилась возможность хотя бы не постоянно быть в невесомости и иметь собственную каюту, ограждая себя от храпящих соседей и лунатиков. Совершать убийства легче — отметил бы Фиол, да и не до этого сейчас, когда единственное, что хочется — провалиться под землю и закончить ахинею с игрой. Были ли другие раунды с другими членами экипажа? Был ли Фиолетовый обычным человеком? Реален ли этот мир? Очень запутано, ведь, вроде бы, очень даже реален: и имя есть у Фиола, и родные, и друзья, и жизнь до полёта в космос; тем не менее, как только он оказался первый раз на Полюсе, что-то пошло не, так и не у него одного: второй самозванкой оказалась немного наивная и прожорливая Розовая. Вопрос: обязательно ли убивать? Кнопка раскололась, предатели теперь не только изначальные двое, но и Красный — всё пошло не по плану и идёт, раз чудным образом умершие ожили, а неожиданное перемирие наступило. Как вообще Фиол был втянут в это и можно ли побороть желание победить, даже точно не зная, для чего?       Много вопросов в голове, но одно оружейник точно знает: для него Лайм и мелкая зараза Розовая — дорогие друзья, на самом-то деле, и с обоими самозванец обошёлся нехорошо: в данный момент с девушкой, не рассказав ей всю правду.       «Плохо...» — вздохнул Фиол и вышел из комнаты спустя двадцать минут дум насчёт всего окружающего.       Обстановка поменялась из-за драматичного, и оттого раздражающего поведения главной актрисы: Розовая, такое чувство, обклеена бумагами с изображением пиццы весь корабль, каким-то образом продолжая слёзно оплакивать потерю еды.       «Серьёзно?» — Фиолетовый зашёл на склад и ему в лицо практически сразу прилетел один из множества листов вокруг. — «Какой я дурак». — Что произошло? — недоумённо спросил капитан корабля у самозванца. — Кто-то забрал всю её пиццу, — частично соврал оружейник Зелёному и капитулировал со склада на поиски партнёра по убийствам, что уже успела куда-то убежать.       Однако, недалеко делась: свернула в оружейную и там была поймана Фиолетовым. — Можно тебя на минутку? — Ты нашёл... Пиццу? — Можно и так сказать, идём.       Друг потянул девушку в жилой корпус и затащил в её комнату; ему стало неловко лишь от взгляда на сияющую надеждой Розовую, которая, будь бы вором пиццы не Фиол, поклонялась бы уже за «избавление от душевных мук и нахождение прекрасной пиццы или её вора» — Где пицца? — Я её съел, — без лишних прелюдий рубанул с плеча правду.       Радостный огонёк в голосе астронавта пропал, а пасть угрожающе раскрылась, выкрикивая: — Что?! — на мгновение Розовая растеряла мысли, но быстро пришла в возмущённое настроение: — Я доверяла тебе, а ты этим воспользовался, чтобы съесть всю мою пиццу! — Это вышло не намеренно и... — Вон, — приказала геодезист угрожающим тоном, а на попытку друга что-то сказать высунула язык и с силой впечатала его в стену рядом с его головой. — Вон из моей комнаты!       Фиолетового охватил нежданный страх и он поспешил выйти из комнаты, пока эмоциональная подруга точно его не прибила, позабыв о перемирии и правиле «своих, по возможности, не убиваем».       Оружейник встретился взглядом с рядом стоящим Лаймом и из-за этого ещё больше сковался, не спеша перегораживать другу проход в комнату к бушующей девушке. — Не заходи!       Он поздно опомнился: к счастью, только мягкая подушка вместо острого и сильного языка врезалась в визор фермеру, а дверь автоматически закрылась перед носом, оставляя растерянного Лайма с подушкой Розовой в обнимку. — Что за...?       Боясь, что сейчас посыпятся вопросы, Фиол предпочёл не продолжать диалог, и проговоря: «Лучше к ней не ходи», удалился в свою комнату и заблокировал выход из неё.

***

      На корабле тихо — все посапывали и видели яркие сны после интересного рабочего дня, и только Фиолетовый никак не мог уснуть, терзаемый совестью. Взять, и съесть без спросу всю еду подруги — как так можно? В том-то и дело, что никак, и из-за этого как-то уж совсем невыносимо становилось на душе.       «Думай, думай…» — приговаривал себе парень, пока в голову не пришла идея о том, как можно загладить свою вину, но была загвоздка: идея с двумя концами.       «Была не была».       Набравшись смелости, оружейник вышел из своей комнаты и постучался в комнату к своему другу. Новая вина, но уже перед ним, назрела тут же. — Погоди! — Лайм быстро надел костюм, шлем (на корабле существовало «правило конфиденциальности», согласно которому никто не должен называть друг друга по настоящему имени, а также видеть кого-то без скафандра), и открыл дверь. — Можно? — неуверенно спросил Фиол, но получил одобрение и прошёл внутрь.       Стена между друзьями до сих пор стояла, давя практически невыносимо: хотелось уйти и не возвращаться, но долго прятаться уже не получится. — Среди ночи? Что-то произошло? — Ты до сих пор злишься на меня за… Мой поступок? — Оддер, — Фиолетовый сфокусировался сильнее из-за произношения своего имени — этого настолько давно никто не делал из-за запрета, что заставило удивиться, — с друзьями так не поступают. — Ненавидь сколько угодно, но мне… Мне нужна твоя помощь.       Раз не хочет прощать — зачем церемониться? Самозванец сразу перешёл ближе к делу, с волнением наблюдая каждое движение Лайма и, к слову, таковых и не было особо: после сказанной фразы парень застыл и с невидимыми для Фиола эмоциями рассматривал его. — Какая? Это связано с Розовой? — наконец спросил он. — Да, — сказал правду оружейник и продолжил: — я съел её пиццу и она очень расстроена теперь. Я помню, что у тебя был рецепт этой пиццы, можешь дать? Я не хочу, чтобы из-за меня пошатнулась дружба с ней — тебя достаточно.       Фиолетовый сказал это с настолько очевидными серьёзностью, сожалением и печалью, что у Лайма внутри что-то упало, вызывая грусть и желание крепко обнять друга, но противился этому и пока только двинулся к столу и вытащил из блокнота листок с рецептом, протягивая самозванцу. — Держи. — Спасибо, — поблагодарил Оддер, обегая глазами пункты на листочке. — Боже… Готовить пиццу настолько сложно что-ли?       Лайм не сдержал открытого смешка над Фиолетовым, и тот из-за него немного растерялся, но признал неумение готовить. — Я спалю всё к чертям, — буркнул парень, задумываясь. — Ты же фермер, значит и готовить умеешь… — Фермеры еду выращивают, а не выпекают, — хихикнул астронавт, — но я могу помочь. Идём.       Самозванец до сих пор не верил доброй интонации и предложению Лайма, но всё равно следом за ним покинул комнату, направляясь на кухню.       «Неужели помирились?»

***

      Проторчали вне кают двое до самого утра, но за это время успели и пиццу сделать, и по кусочку съесть, и разговориться.       На завтраке их тоже не было, зато все ели пиццу, но по какой-то тайной просьбе Розовой еду так и не дали. — Несправедливо, — ещё больше опечалилась девушка и тяжёлым шагом обиженного ребёнка направилась обратно в комнату.       Постукивания по двери не заставили себя долго ждать. — Кто? Если Фиолетовый, то знай: живым отсюда не выйдешь!       Дверь открылась и взору предстал второй самозванец. Розовая перевернулась на бок и посмотрела на него устало: — Ты мертвец. — Не спеши с выводами, — никто не останавливал, так что Оддер прошёл внутрь с тремя большими тарелками разрезанной пиццы на подносе. — Что это?       Розовая села на кровати и недоумевающе посмотрела на пиццу и вновь на Фиолетового, у которого, по голосу и ощущениям, был очень помятый, сонный вид. — Прости за вчерашнее, я не специально: фильм шёл интересный, и до этого ничего не ел, — объяснился парень, ставя поднос перед подругой на стол. — Я всю ночь готовил для тебя, теперь наслаждайся. — Для меня? Сам? — Мне Лайм помог, но надеюсь, вышло хорошо.       Тут и нечего говорить: поражённая до глубины души Розовая чуть ли не расплакалась, а сердце молниеносно оттаяло; улыбка растянулась до ушей, а следом проворный язык высунулся и взял кусок любимого лакомства, отправляя незамедлительно в рот. Вид довольной подруги заставил мимолётно улыбнуться и оружейника. — Моя прелес-с-сть! — обрадовалась Розовая, призывно протягивая руки к другу. Стоило ему сесть рядом, как тут же был зажат в крепких и знакомых объятиях. — И ты моя прелес-с-сть!       Фиолетовый облегчённо выдохнул, а через пару минут в объятиях вырубился из-за бессонной интересной ночи. Геодезист всё понимала и только хихикнула, оставив два кусочка пиццы: первый был для Лайма, к которому Розовая сама зашла и поблагодарила, а второй — для спящего лучшего друга.       Он определённо заслужил прощения от двух самых близких людей.