Папаши

Все началось с того, что Цзян Чэн решил навестить брата. Родственники иногда так делают, верно? Приезжают друг к другу в гости. Так что Цзян Чэн поехал к брату на Луаньцзан. Не его вина, что у брата совсем нет вкуса, и тот выбрал жить в пещере, хотя в Лотосовой пристани все в его комнате осталось нетронутым. Нет, не из-за тоски Цзян Чэна по брату, ясное дело; он просто не знал, куда девать весь хлам Вэй Усяня, так что прислуга лишь мыла там пол и протирала пыль. И не потому, что глава Цзян надеялся, что брат вернётся в любой момент: он просто грязь не любил. Так что в данный момент Цзян Чэн летел на мече в Илин. Он мог сейчас наслаждаться ароматом свежезаваренного улуна, сидя дома в тепле и комфорте, как наверняка делали братья Лань, но… Цзян Чэну не так повезло. Братьев не выбирают, и ему приходилось довольствоваться тем, что есть. В детстве он очень хотел брата, но слабо представлял, каким тот должен быть. Если бы он тщательнее формулировал свои желания, то небеса, возможно, послали бы ему лучшего брата на свете, но он не знал, чего хочет, поэтому… досталось то, что досталось. Цель визита Цзян Чэна была проста: втолковать брату, какой он идиот, и вернуть домой. Это оказалось не так-то просто. Брат ни за что не хотел признавать себя идиотом и тем более идти домой. Цзян Чэн его в чем-то понимал. Если бы ему сходу сказали, что он идиот, он бы дальше и слушать не стал. Короче, в тот день глава Цзян улетел домой ни с чем. И исключительно с целью отвлечься от тягостных мыслей о неудачной встрече с братом приказал собирать мешки с рисом, картошкой и кукурузой. Естественно, он думал не о голодных Вэнях, и тем более, не о своем упрямом брате. Он заботился исключительно о себе — чтобы в следующий его визит на столе у Вэй Усяня хоть что-то было, кроме редьки и подгнивших фруктов. Цзян Чэн не знал, когда важные дела, требующие его внимания, позволят ему вновь увидеться с братом — и только поэтому отправлял так много еды. Да, только поэтому, ясно? Он постарался скрыть бедственное положение брата от сестры. И в чем-то ему, похоже, удалось ее успокоить. Но Цзян Чэн никогда не умел врать, и тем более, врать сестре. Наверное, не стоило говорить, что с братом на Луаньцзан помимо стариков и женщин живет ещё и ребёнок… — Ребёнок?! — воскликнула Цзян Яньли. И Цзян Чэн понял, что проговорился. И серьезно влип.

***

Цзян Яньли полагала, что ребёнку на Могильных холмах делать нечего. — Как он там вообще оказался, А-Чэн? — Он из Вэней, — пожал плечами ее брат. — Где же ему ещё быть? — А-Чэн, — серьезно проговорила Яньли. — Ребёнок не должен там жить. Она переживала за А-Сяня, думая, как ему помочь, а тут вдруг оказалось, что с ним живет ребёнок. В сердце Цзян Яньли всегда имелось место для любви и сострадания, ко всем — как к брату, с которым она выросла, так и к незнакомому ребёнку, которого она даже не видела. Она жалела бедняжку, и пусть девушка пока ничем не могла помочь брату, но вытащить с Луаньцзан ребёнка она обязана была попытаться. — Малыша непременно надо забрать оттуда, А-Чэн! Обещай мне.

***

Цзян Чэн никогда не мог отказать сестре ни в чем. Что бы она ни попросила — он бы все выполнил. Это касалось чего угодно — даже маленьких детей, живущих буквально на кладбище. Он не был рад, что ввязался в это — но делать было нечего, он обещал сестре — и сейчас плёлся на Могильные холмы. Без еды! Потому что вовсе не хотел, чтобы Вэй Усянь подумал, будто все поставки были от него. Пусть на своего драгоценного Ханьгуан-цзюня думает. Цзян Чэн не шибко-то задумывался, как преподнесёт новость брату, поэтому решил действовать как обычно — напролом. Он без труда вычислил, где сидит брат (единственная развалившаяся на крыльце фигура среди работающего люда!), подошёл и заявил в лоб: — Сестра предлагает забрать ребёнка отсюда. День стал чуть-чуть краше, потому что Вэй Усянь немедленно поперхнулся куском пирога (где только взял? Цзян Чэн такого не присылал), и Цзян Чэн перестал быть единственным, кто выглядел глупо на этой горе. С удовольствием стукнув Вэй Усяня по спине пару раз под видом заботы, чтобы тот не задохнулся (хотя это избавило бы от беспокойства буквально весь заклинательский мир), Цзян Чэн посмотрел на ребёнка, за которым пришёл. Как же его звали-то?.. Малец увлечённо рисовал что-то палкой на земле. Какие-то закорючки. Уж кто-то, а художник из него не выйдет. — Шицзе хочет забрать А-Юаня? — выдавил наконец-то прокашлявшийся Вэй Усянь. Цзян Чэн повернулся к нему. — Она считает, здесь неподходящая атмосфера для ребёнка, — он прикусил язык, чтобы не добавить, что атмосфера здесь не подходила никому. Вэй Усянь моргнул, потом ещё раз, и Цзян Чэн задумался, сколько времени понадобится его брату, чтобы переварить услышанное. Вместо того, чтобы внятно ответить «да» (ясное дело, ответ «нет» не принимался), Вэй Усянь неожиданно вспомнил о манерах. — Хочешь чаю? — спросил он, встав и поманив главу Цзян за собой в пещеру. — Мне из Гусу прислали, — крикнул он уже в глубине своего временного жилища. Цзян Чэн возмущённо уставился на брата, потому что чай присылал он — даже мешочки узнал, но от негодования не смог выговорить и слова. — Кстати, спасибо за пирог, — добавил Вэй Усянь. — С чаем очень вкусно. — Это не я прислал, — пробурчал Цзян Чэн. Надо было сказать, что он вообще ничего не посылал! Но момент был упущен. Цзян Чэн злился на себя и, отмахиваясь от благодарностей брата, перешел непосредственно к цели визита. А-Юаню здесь не место, мальчику будет лучше в нормальной обстановке, в семье заклинателей, где он сможет учиться. Сестра предлагает пристроить его куда-то. Вэй Усянь возразил, что здесь вся семья А-Юаня, но вынужденно признал правоту брата: тут неподходящая обстановка для ребёнка. — Я буду приходить чаще, — добавил Цзян Чэн, вовсе не испытывая восторга от этой перспективы. — Чтобы он ко мне привык. В целом, свои визиты на Луаньцзан Цзян Чэн счёл весьма приемлемыми. Он было подумал, что брат существенно улучшил свой уровень готовки за это время — по крайней мере, вонтоны с грибами сянгу, которые ему подавали на обед, не оставляли пылающее послевкусие на языке. Но, как оказалось позже, ему просто везло: в дни его прихода готовила Вэнь Цин. Она потрясающе готовила. Да все, за что бы она на бралась, у неё получалось так ладно, что оставалось только смотреть и восхищаться. Порою наблюдать, какой потрясающей была Вэнь Цин, и думать о том, что эти красивые руки не должны полоть сорняки, Цзян Чэну мешал А-Юань. Ребёнок явно набрался всех худших качеств Вэй Усяня, поскольку был раздражающе весел, непоседлив и, привыкнув к Цзян Чэну, неустанно требовал его внимания. Уже и не насупишь брови и губы не подожмешь — не сработает. Цзян Чэн с сожалением понял, что время пришло и, взяв доверчиво протянутую ладошку А-Юаня, зашагал с горы вниз. Цзян Чэн, конечно, собирался вернуться. Рассказать, как устроился А-Юань, и не упустить случая попенять брату за глупость. Никто не должен жить на этой проклятой горе. Ни этот горе-затейник Вэй Усянь, ни прекрасная дева Вэнь, своими нежными руками выжимающая белье, словно какая-то служанка.

***

Цзян Яньли знала, что может положиться на своего диди. Она не сомневалась, что у Цзян Чэна все получится, и очень обрадовалась, увидев его в Юньпине в компании очаровательного пухлощёкого малыша. Она тут же присела, чтобы быть одного роста с А-Юанем, спросила, нравится ли ему путешествие, и пообещала вернуть родным, если он сильно захочет. Но дева Цзян была полна решимости найти для этого ребёнка дом, людей, которые будут его любить, словно родного, и устроить для него лучшее будущее. В чем она не была уверена — так это в том, что подобное удастся ее брату. При всех своих замечательных качествах А-Чэн не отличался терпением и на роль опекуна был явно не готов. Она тайно увезла А-Юаня в Ланьлин и спрятала в Золотом дворце. Хвала небесам, ее будущая свекровь выделила ей достаточно покоев, чтобы ребёнок мог гулять по ним, словно по небольшому дому, никем не замеченный, и не чувствовать стеснения. Цзян Яньли деловито занялась поисками родителей для малыша, и совершенно забыла о том, что сама находилась во дворце в качестве невесты.

***

Цзинь Цзысюань изголодался по вниманию невесты. В последнее время дева Цзян активно его избегала. Целыми днями она то пропадала в выделенных ей комнатах, то надолго выходила в город. Ему никак не удавалось улучить момент, чтоб с ней встретиться. Подслушивать у дверей было нехорошо, подглядывать — невоспитанно, хотя очень хотелось. И Цзинь Цзысюань нашел компромисс, который не казался ему недостойным поведением. Он часами стоял под балконом А-Ли, надеясь, что она выйдет подышать, и он наконец-то сможет увидеть свою прекрасную невесту, но… Его ожидания были обмануты. Зато он отчётливо расслышал смех и… не узнал его. Его А-Ли смеялась тихо, нежно и переливчато, словно рассветная птица. А этот смех был… громкий безудержный, беззаботный. И голос такой тоненький. Будто смеялся ребёнок. Цзинь Цзысюань тупо уставился на балкон и решил, что у невесты в комнате смеется юная служанка. Право, он не мог объяснить услышанное никак иначе. Время шло, а А-Ли по прежнему едва уделяла ему внимание при случайной встрече в коридоре, есть предпочитала у себя, и уже даже мать расстроенно спросила у Цзысюаня, не знает ли он, что с его невестой, не поссорились ли они, не заболела ли она. Цзинь Цзысюань решился. Он пошёл в женскую половину дома с намерением узнать, как себя чувствует дева Цзян. Потому что ему было небезразлично ее здоровье и благополучие. Неужто Цзян Яньли настолько скромна, что, не желая никого стеснять, не решается сообщить о своём недомогании и попросить позвать лекаря? Цзинь Цзысюань был так озабочен, что не подумал о том, что являться к невесте в одиночку неприлично. Вспомнил он об этом, уже когда стучал в ее дверь, от всей души надеясь, что она там не одна, а в компании служанки. Хотя небо — свидетель, как ему хотелось поговорить с ней наедине!.. Однако невесты внутри не оказалось. Наследник Цзинь постучал раз, другой, третий… Так и не получив ответа, вконец опечаленный, он отошёл вглубь коридора, размышляя о том, где может быть дева Цзян и когда она вернётся. Он услышал скрип открываемой двери сзади и, окрылённый, порывисто обернулся. Но… вместо прекрасного лика Цзян Яньли он увидел любопытно озиравшегося по сторонам маленького мальчика. Не успел Цзинь Цзысюань как следует удивиться, как милый сердцу голос воскликнул: — А-Юань! Что я тебе говорила? Нельзя открывать дверь! В этот миг наследник клана Цзинь увидел Цзян Яньли, выходящую из-за поворота. И она тоже его увидела. Но отнюдь не обрадовалась. Лицо стало ещё более обеспокоенным, глаза растерянно метнулись на мальчика и обратно на жениха, и дева Цзян остановилась, церемонно приветствуя: — Молодой господин Цзинь… Этот официоз кольнул Цзысюаня; но он тоже поприветствовал ее должным образом и, не теряя времени, указал на мальчика: — Дева Цзян, этот ребёнок… Он ожидал, что сейчас ему скажут, что это ребёнок какой-нибудь служанки, за которым попросили присмотреть. Что, вообще-то, не полагалось делать девушке благородных кровей, но Цзян Яньли была слишком добра, так что он не был удивлён. Чего Цзинь Цзысюань не ожидал, так это ответа: — О… Молодой господин Цзинь, прошу вас, не торопитесь рассказывать о нем никому. Видите ли, этого ребёнка мне привёл брат, и я пытаюсь найти для него любящую семью. Молодого господина Цзиня как обухом по голове ударили. Он, как ему показалось, очень хорошо понял, какого из своих двух братьев Цзян Яньли имеет в виду. Вне всяких сомнений, мальчика на руки сестре передал Вэй Усянь. Даже отсутствуя, он умудрялся доставлять неприятности! — А где родители мальчика? — решился спросить Цзысюань, когда ребёнок по знаку Цзян Яньли вернулся в комнату. — Ах, к несчастью, его мать умерла уже давно, и отец тоже не смог позаботиться о нем, — с сожалением покачала головой дева Цзян. Теперь уж у Цзинь Цзысюаня развеялись все сомнения. Вэй Усянь! Мальчик и правда чем-то напоминал его. — Мой брат согласился, что не сможет дать малышу должное воспитание, — добавила Цзян Яньли. — Поэтому этим занялась я. Цзинь Цзысюань, вообще-то, не знал, как описать свои чувства: наверное, удивление, потрясение и шок оттого, что у Вэй Усяня уже есть сын. Причём явно же незаконный. Ребёнка этого Вэй Усянь благополучно сплавил сестре, избавился от ответственности. А Цзян Яньли, добрая душа, конечно же, согласилась помочь. Да и что тут говорить: в приличной семье мальчика ждёт нормальное будущее, не то что с непредсказуемым папашей, который слишком увлечён темной энергией. И тут Цзинь Цзысюань пришёл в ужас: если кто-то узнает, что в Золотом дворце находится сын Вэй Усяня, ребёнка убьют или будут использовать, чтобы шантажировать Старейшину Илина. Ещё и на Цзян Яньли тень падет! Не говоря уже о том, как она расстроится! А Цзинь Цзысюань меньше всего на свете хотел расстраивать свою невесту. Поэтому он шагнул вперёд: — Дева Цзян, ребёнку нужно найти семью как можно скорее, и как можно дальше от Ланьлина. Я помогу вам.

***

Цзинь Цзысюню было решительно нечем заняться, так что он слонялся по коридорам. Проклятый Вэй Усянь, похоже, уходя, перебил всю нечисть в близлежащей местности от Ланьлина, иначе как объяснить то, что с ночными охотами Цзинь Цзысюню в последнее время никак не везло. Можно было помочь с делами клана, например, бумажки поразбирать, налоги проверить, жалобы рассмотреть, на просьбы поотвечать. Но сам дядя не очень-то любил этим заниматься, да и честно говоря, у кузена все это выходило куда лучше. Сам же Цзысюнь, если его обязывали что-то сделать, на все прошения любил писать: «Отказано». Ну, в самом деле, по большей части, они были дурацкими и не стоили его внимания. Это Цзысюань с недавних пор считал, что каждое письмо важно, будущая жена ему это внушила. Вот пусть и занимаются, если угодно. Так что Цзысюню было невыразимо скучно, и он обходил Золотой дворец, словно в надежде развлечься. Ну или хотя бы блеснуть перед юными служанками своим мужественным горделивым профилем, вышитыми золотом одеждами и инкрустированным драгоценными камнями мечом. Они ведь поэтому хихикали, завидев его издалека?.. От смущения и восхищения?.. Впрочем, день перестал казаться унылым, как только до ушей Цзинь Цзысюня донёсся тихий разговор. Он хотел было развернуться и уйти, не желая подслушивать двоюродного брата и будущую невестку, однако разговор оказался крайне любопытным и… И Цзинь Цзысюнь, украдкой выглянув из-за поворота, увидел в глубине комнаты играющего с деревянной лошадкой маленького мальчика. Он, как ему показалась, пришёл ко вполне резонному выводу и внутри аж закипел от злости. Значит, это сын Старейшины Илина! Как безрассудно со стороны Вэй Усяня было спрятать мальчишку в Ланьлине! Цзинь Цзысюнь увидел в этом превосходный шанс поквитаться с Вэй Усянем за все хорошее. Пусть только его кузен и Цзян Яньли уйдут, и он найдёт способ выманить мальчишку из комнаты… Цзинь Цзысюнь не мог добраться до Вэй Усяня. Но вполне мог отомстить ему через его сына.

***

У Цзинь Гуанъяо было очень много дел. Он, может быть, и носил теперь фамилию своего отца, но фактически все еще выполнял обязанности слуги. И, как он подозревал, это не изменилось бы в ближайшем будущем. Если только он будет бездействовать, все так и останется. Что бы он ни сделал, отцу всегда этого будет недостаточно. Цзинь Гуанъяо мог в лепешку расшибиться, выполняя очередное задание; Цзинь Гуаншань не обратил бы внимания. Он и сына-то в Яо не видел. Впрочем, для решительных действий все еще было слишком рано. Пока что Цзинь Гуанъяо не собирался выходить из тени. Он продолжал работать, и по долгу службы оказался в коридоре, что вел в спальни членов семьи — кое-что в убранстве нужно было переделать. В это время дня эта часть дворца обычно пустовала, потому что члены клана Цзинь расходились с утра по своим делам. Но в этот раз Цзинь Гуанъяо не встретила привычная тишина каменных стен, в которой так легко было думать. Цзинь Цзысюнь шел по коридору, таща за руку какого-то малыша, и шикал на него. Ребенок вертел головой по сторонам и то и дело что-то спрашивал. Цзинь Цзысюнь в очередной раз велел мальчику вести себя тише и, нервно оглянувшись по сторонам, принялся открывать свою дверь. До притаившегося за колонной Цзинь Гуанъяо донеслось: «Сейчас слишком людно, я зайду за тобой после обеда». Цзинь Цзысюнь завел мальчика внутрь, усадил на кровать и велел сидеть тихо, пока не вернется за ним. — А потом мы пойдем гулять? — Да, да, — нетерпеливо ответил Цзинь Цзысюнь. — Обязательно. Цзинь Гуанъяо с интересом смотрел в спину Цзинь Цзысюня, наблюдая, как тот возится с замком. Оглядевшись по сторонам, Цзинь Цзысюнь забрал ключ и пробормотал самому себе: — Нельзя, чтобы его увидели. Дядя только похвалит, но кузен, чего доброго, призовет к ответу. Дождусь, когда народ разойдется, и избавлюсь от выродка раз и навсегда. С этим Цзинь Цзысюнь ушел, воровато озираясь, а Цзинь Гуанъяо остался на месте, пригвожденный озарением. Он сообразил, кто этот ребенок в бело-золотых одеждах, от которого тайно собирался избавиться Цзысюнь. Ну конечно! Явно пойдя по стопам родного дядюшки, Цзысюнь завел внебрачного ребенка, а теперь хотел отделаться от него, да так, чтобы никто не узнал! Вычеркнуть из своей жизни, точно так же, как Цзинь Гуаншань вычеркнул из своей жизни Мэн Яо когда-то! Ребенок не должен повторить его судьбу — нежеланного незаконного сына. Цзинь Гуанъяо без труда взломал замок и открыл дверь. Его встретила пара любопытных глаз. — Добрый день, — вежливо поздоровался Цзинь Гуанъяо, будто со взрослым. — Не этот ли юный господин хотел гулять? Мальчик вскочил с кровати, его глаза заблестели. — Мы пойдем гулять? — Сначала мы накормим тебя чем-то вкусным, — протянул Цзинь Гуанъяо. — Хочешь? — Махуа? — с надеждой протянул ребенок. — Возможно, — легко согласился Цзинь Гуанъяо. — Пойдем. Пожалуй, стоит рассказать мальчику, что нельзя уходить с незнакомыми взрослыми. Цзинь Гуанъяо отвел ребенка в старое помещение для слуг — им давно никто не пользовался — и занялся перетаскиванием всего необходимого для обустройства жизни мальчика. А-Юань был накормлен и даже немного поиграл в парке, а потом Цзинь Гуанъяо позаботился о том, чтобы племянник главы клана нескоро заметил пропажу. Намеки на то, что глава Цзинь не одобряет отношение Цзысюня к тренировкам новичков, возымели нужный эффект, и двоюродный брат, несколько встревоженный тем, что глава клана им недоволен, отправился обучать адептов. Если Цзинь Цзысюнь и был раздосадован в конце дня, обнаружив, что ребенок исчез, Цзинь Гуанъяо об этом не узнал. Он был слишком занят поиском подходящей семьи для мальчика. Потому что, как он был уверен, детям нечего было делать в этом золотом серпентарии.

***

Цзян Яньли пребывала в полном отчаянии. Она с ног сбилась, разыскивая А-Юаня, но несмотря на их с Цзинь Цзысюанем объединенные усилия, найти мальчика так и не удалось. Она понятия не имела, куда он мог подеваться. Что, если он пошел куда-то и заблудился? Видел ли его кто-то? Не причинили ли ему вреда? И не спросишь ведь никого! Возможно, зря А-Чэн забрал А-Юаня с Могильных холмов! Возможно, малышу лучше было бы с родственниками! По крайней мере, там он был в безопасности! В какой-то момент дева Цзян не выдержала и впала в панику прямо в саду перед женихом, и хорошо, если ее взволнованно повышенный голос слышал он один. Цзян Яньли ошибалась, полагая, что больше никто не был свидетелем ее безутешного горя.

***

Цзинь Гуанъяо как раз неспешно прогуливался мимо сада, усаженного цветущими мэйхуа, и углядел одежды клана Цзян еще до того, как приблизился. Он, конечно же, заметил, что в последнее время дева Цзян была сама не своя, и не мог предположить, с чем это было связано. Вряд ли она так волновалась из-за свадьбы, которой еще даже не была назначена дата. Возможно, ее беспокойство вызвал кто-то из братьев. Цзинь Гуанъяо удалось уловить только куски разговора, о ее брате, Могильных холмах и Вэнях — из чего был сделан вывод: А-Юань — сын Цзян Ваньиня и девушки из Вэней. Цзинь Гуанъяо очень кстати вспомнил слухи о симпатии главы Цзян к лекарше Вэнь, и посчитал, что А-Юань — сын Вэнь Цин. Это только укрепило решение Цзинь Гуанъяо как можно скорее отправить ребенка из Ланьлина. Потому что он не видел возможности использовать малыша в своих интригах, да и честно говоря, мальчик слишком напоминал его самого. Незаконный сын, с осуждаемой всеми матерью, с богатым отцом-главой, которого не видит, не знает, которому не нужен… Однако, Цзинь Гуанъяо оказался в непривычных водах и понятия не имел, с чего начать. К счастью, так вышло, что вскоре в Золотой дворец по делам приехал человек, который мог помочь. Уж если кто в целом мире и заслуживал доверия, так это эрге.

***

Визит в Ланьлин выдался приятным. Особенно, когда все дела были завершены, и Лань Сичень мог беспрепятственно подолгу гулять со своим названым братом, наслаждаясь размышлениями о музыке. Впрочем, Цзэу-цзюнь очень скоро заметил, что А-Яо что-то тревожило. Лань Сичень мягко спросил, что могло беспокоить его дорогого друга, и через некоторое время размышлений А-Яо осторожно поинтересовался, нельзя ли в Гусу где-нибудь пристроить ребёнка. Лань Сичень изумился, не понимая, зачем это Цзинь Гуанъяо, и в ответ на его вопрос названый брат с досадой воскликнул, что есть один малыш, который не нужен собственному отцу. Так Цзэу-цзюнь оказался в старом помещении для слуг, где увидел уютно обустроенную комнатку, заваленную игрушками. Ребенок, поглощенный одному ему известной игрой, не сразу его заметил. Лань Сичень сделал единственно возможный вывод: А-Юань, очевидно, был очередным незаконным сыном Цзинь Гуаншаня, и А-Яо трогательно заботился о сводном брате. Еще раз посмотрев на беспечно возящегося с игрушками ребенка и на А-Яо, который наклонился, чтобы убрать с лица мальчика упавшие волосы, глава Лань окончательно растрогался и пообещал, что заберёт мальчика в Гусу. Однако, все оказалось не так просто, как представлял себе Лань Сичень.

***

Лань Цижень никак не мог предположить, что стоит ожидать подобного от его благоразумного старшего племянника. Но когда Сичень появился в Облачных Глубинах с ребенком на руках, который доверчиво льнул к нему, дядя сразу все понял. Все его методы воспитания провалились, что с младшим племянником, которого прямо-таки тянуло к порочному человеку, что со старшим, который, не будучи женат, принес домой дите… неизвестно от кого. Кажется, тогда Лань Цижень потерял самообладание. Он точно не помнил, как это случилось, просто в какой-то момент он спрашивал лишь слегка повышенным тоном, а Сичень что-то пытался объяснить. Спустя несколько фэнь дядя все-таки осознал слова старшего племянника: «Это не мой сын, дядя», но среагировать не успел, потому что вошел младший. Малыш, до этого испуганно жавшийся к Сиченю, при виде Ванцзи бросился к нему. Учитывая искренне прозвучавшие слова Сиченя и увидев реакцию мальчика на появление Ванцзи, дядя наконец-то все понял. Конечно, братание со Старейшиной Илина не могло кончиться ничем хорошим. И появление незаконного сына Ванцзи — лишь начало всех бед. Не то чтобы этого было недостаточно для дяди. Потому он и упал в обморок. Медленно приходя в сознание, Лань Цижень слышал, как племянники обсуждают ребёнка. — А Вэй Ин знает, что его ребенок у нас? — спросил Ванцзи. Дядя едва удержался от того, чтобы не выдохнуть шумно с облегчением. Все-таки Ванцзи не заводил никаких внебрачных детей! Но тут же Лань Цижень едва не подавился воздухом от возмущения. Значит, это все-таки сын Вэй Усяня! Тяжела жизнь на Могильных холмах, ага! Детей клепает, вот чем он там занят, этот Вэй Усянь! Дядя Цижень был полон решимости вернуть ребёнка родному отцу. Он не собирался оставлять мальчишку в Облачных Глубинах! А то нарожают некоторые детей, а ему воспитывать! Делать ему больше нечего! Дождавшись, пока оба племянника уйдут на ночную охоту, Лань Цижень, все еще пребывая в негодовании, взял А-Юаня за руку и решительно направился в сторону Илина. Он надеялся, что в пути избежит старых знакомых, однако, очевидно, в ту пору дядюшке совсем не везло. Ему не посчастливилось столкнуться с Цзинь Гуаншанем, который гуй его знает зачем объезжал чужие владения. Занятый своими мыслями («Ну и что, что Вэй Ин вырос! Еще получит за такие выходки! Никакая флейта его не спасёт!»), пребывая не в лучшем настроении, Лань Цижень сухо ответил на церемонное приветствие и на все вопросы пробубнил, что спешит по делам, и да, мальчик с ним.

***

Провожая старого знакомого с открытым ртом, Цзинь Гуаншань подумал: «Молоток!» и в ближайшей же чайной как бы невзначай заикнулся о том, как правильный и благочестивый Лань Цижень проводит свой досуг — вот, пожалуйста, дитё уже где-то нагулял. После чего глава Цзинь благополучно выкинул встречу из головы — у самого-то него таких детей был пруд пруди, а еще его здесь ждали куда более важные дела — очередная дама сердца. Ну и заодно оценка на глаз размеров территорий соседей и, возможно, он бы какой-нибудь кусочек земли и прикупил для каких-нибудь своих нужд. Цзинь Гуаншань, может быть, и забыл о ребенке Лань Циженя, но слухи имеют тенденцию распространяться, и вскоре они дошли аж до Цинхэ.

***

Не Хуайсан не собирался верить всяким небылицам. Он учился в Облачных Глубинах достаточно долго, чтобы понимать, что за человек Лань Цижень. С тремя с половиной тысячами правил Гусу Лань не оставалось даже малейшей вероятности, что учитель Лань способен на что-то подобное. Внебрачный ребенок — да это даже звучало смешно. Так думал Не Хуайсан, пока лично не увидел Лань Циженя с дитем. Брат главы Не предусмотрительно спрятался за веером и принялся наблюдать. Его брови удивленно взмыли вверх, когда учитель Лань заботливо стер соус с щек малыша салфеткой и подложил ему в тарелку еще мясной шарик. Не Хуайсан немедленно покинул чайную, чтобы написать братцу Цзяну, с которым поддерживал дружескую переписку, об этой сенсации. Тот упадет!

***

Цзян Чэн не поверил своим глазам, читая письмо. Первой его мыслью было, что братец Не выпил слишком много и что-то напутал, пока в тексте ему не бросилось в глаза имя: «А-Юань». Некогда было размышлять, как так получилось и почему; Цзян Чэн бросил все дела и помчался в Ланьлин. Сестра, должно быть, сходила с ума от беспокойства.

***

Подгоняемый А-Ли, Цзинь Цзысюань мчался вперед, надеясь перехватить Лань Циженя, пока тот еще находился в Нечистых землях. Потому что непонятно, куда собирался идти учитель Лань; они могли надолго упустить его из виду. К счастью, Цзинь Цзысюаню несказанно повезло, потому что он наткнулся на Лань Циженя как раз на границе с бывшими владениями Вэней. А-Юань, что удивительно, сразу его узнал, и Цзинь Цзысюань, неловко потрепав малыша по голове, попросил Лань Циженя отдать мальчика ему. Но не тут-то было. Учитель Лань заупрямился и принялся возражать, что собирается вернуть ребёнка отцу. Цзинь Цзысюань прекрасно знал, что его ждёт дома, если он вернётся с пустыми руками. Меньше всего на свете он хотел огорчать свою невесту, и потому от отчаяния ляпнул: — Я — отец! Это мой ребёнок! Цзинь Цзюсюаню отдали ребенка. И бонусом подарили лекцию о его безответственном и безнравственном поведении. Правда, наследника Цзинь затопила такая волна облегчения, что он мало что запомнил. («Весь в папашку!» — с негодованием думал Лань Цижень, отправляясь восвояси. — «Заделал ребёнка на стороне и сплавил! Так ещё б правильным людям — а то этому негоднику Вэй Ину, конечно, подальше, на Могильные холмы!»)

***

Тем временем соскучившаяся по А-Юаню Вэнь Цин спускалась с Могильных холмов. Она решила, что ничего плохого не будет, если она немного прогуляется — благодаря помощи великодушного молодого господина Цзяна жизнь на горе существенно улучшилась, и Вэнь Цин могла уже позволить себе не думать каждую минуту о каждой копейке. Да и ей не мешало хотя бы чуть-чуть развеяться. По пути в Лотосовую пристань (Вэнь Цин полагала, что ребёнок там; да, весьма наивно с ее стороны, но до Могильных холмов слухи вообще не доходят) она столкнулась с Цзян Чэном и, удивительно, с А-Юанем. Глава Цзян пробормотал, что его сестра решила, что ребенку лучше пока побыть в Лотосовой пристани, и после неловкой паузы, в течение которой А-Юань изо всех своих детских сил обнимал Вэнь Цин за ногу, Цзян Чэн пригласил девушку на ужин. И конечно, он любезно предложил ей комнату и ночлег — было бы крайне неприлично и попросту опасно отпускать девушку одну на ночь глядя в такой долгий путь. Ну а на следующий день А-Юань отказался ее отпускать, требуя играть с ним во все его новые игрушки. А потом Цзян Чэн учил его плавать, а Вэнь Цин чистила для них семена лотоса. А потом глава Цзян попросил ее не портить нежные руки и оставить всю работу служанкам. А потом… Словом, Не Минцзюэ застал их, когда Цзян Чэн целовал ее. То есть, для начала, ее руку.

***

Не Минцзюэ прибыл в Юньмэн для подписания важного торгового договора. Его визит был запланированным, так что глава Не не стал ждать, когда о его приходе главе Цзяну сообщат слуги. Хотя, наверное, стоило дать другим объявить о его присутствии. У главы Не появилось смутное подозрение, что он прервал что-то очень интимное. Глава Цзян явно опешил, увидев его. А еще в зале был ребенок и… Вэнь Цин. И она стояла очень близко к хозяину этих земель. Не Минцзюэ вопросительно оглядел всех троих, и молодой господин Цзян выдавил: — Они со мной. Какой можно было сделать вывод из этого? Вернувшись в Цинхэ, Не Минцзюэ рассказал брату, что, оказывается, глава Цзян тайно женился на своей давней любви Вэнь Цин, у них общий ребёнок, и может, эти Вэни не так уж плохи — девушка своими мазями вылечила его колено, которое ныло не переставая от старой раны.

***

События разворачивались стремительно! Не Хуайсан немного обиделся, что братец Цзян не ответил на последнее письмо, но теперь он понимал, почему. Еще бы! У Цзян Чэна явно происходили в жизни вещи ничуть не менее интересные. Женился! Цзян Чэн! Тайно! На Вэнь Цин! Никому не сказал!!! Не Хуайсан решил, что такую новость Вэй-сюн, его старый друг, просто обязан знать. А что, сидит там на своей горе и понятия не имеет, что в мире творится! Не Хуайсан написал письмо и дал деньги слуге, чтоб тот оставил послание у подножия Луаньцзан. А сам стал ждать дальнейших событий. Вдруг еще что выяснится!

***

Вэй Усяню не повезло: он как раз ел, когда Вэнь Нин передал ему письмо, которое нашел, спускаясь в Илин для торговли. Письмо было от братца Не, и у Вэй Усяня кусок застрял в горле, пока он шокированно читал послание, в котором с обидой сообщалось, что «представляешь, братец Цзян нас и на свадьбу не позвал, а у него уже и ребёнок есть». Эта новость привела Вэй Усяня в состояние полного уныния. Он не попал на свадьбу брата! Подумать только, Цзян Чэн женился и даже весточки не отправил! Ничего не сказал при встрече! А Вэй Ину только-только начало казаться, что их отношения налаживаются и все будет как раньше. Вэй Усянь не собирался никому показывать свою печаль и обиду. И с горы он спустился только в поисках Вэнь Цин, от которой что-то уже давно не было вестей. Простое совладение, что первой остановкой на пути Вэй Усяня оказалась Лотосовая пристань.

***

Это было чудесное путешествие! Всего за несколько дней А-Юаню надарили столько игрушек, сколько у него за всю жизнь не было! Да что там, он даже на рынке столько не видел! Он гулял по таким красивым садам! Бегал по лугам и купался в озере! В восторге смотрел на водопад, перестав бояться шума! Его так вкусно кормили! Столько новых друзей появилось! Здорово придумал Сянь-гэгэ!!! Сам гэгэ почему-то стоял с каким-то потерянным видом, слушая рассказ А-Юаня с разинутым ртом, но самого мальчика это не смущало. — Сянь-гэгэ, мне так понравилось путешествие! Давай ещё куда-то поедем!

***

Лидер клана Яо все обо всех знал. И как человек, знающий буквально все обо всех, считал своим долгом просветить тех, кто еще не был в курсе. Это были вовсе не сплетни, конечно. Он просто рассказывал актуальные новости. С его слов выходило, что у каждого главы клана и наследников есть незаконный сын. Лидер клана Яо был доволен, что его не уличили ни в чем подобном, и строго читал молодежи лекцию о морали. Чего лидер клана Яо не знал — так это того, что во всех его историях фигурировал один и тот же ребёнок. И что он вообще был из рода Вэнь.