Забота

Повсюду руки. Руки, руки, руки… Их слишком, блять, много! Они убивают его. Опять. Медленно убивают, раздирая в мясо бледную кожу. Все они мёртвые, холодные. И они хотят забрать его с собой. Они вырезают имена убитых на его коже, ломают ему пальцы один за другим, дырявят кожу, отрывая куски. И он пытается кричать, вырывая из цепкой хватки, кажется, сломанные запястья, но они душат, обхватывая горло плотным кольцом и заползают внутрь, заставляя давиться и задыхаться. Он чувствует как под напором ломаются его рёбра, и как они вытаскивают его живое, ещё бьющееся сердце, словно играясь. Он видит своё, мать его, сердце, и это становиться последней каплей. Проснулся Шигараки от своего собственного кашля, что, в итоге, смог вырваться наружу. Задыхаясь, он закрыл рот руками, в попытке издавать меньше звуков. Нельзя, чтобы кто то услышал. Нельзя, чтобы кто то знал. Просидев так ещё некоторое время, он, тяжело выдохнув, собрался с мыслями. Тучи заслонили собой небосвод, не пропуская лунного света, а страшный, казалось, бесконечный снегопад, что начался ещё вечером, даже не думал прекращаться. Высунутая в открытое окно голова многого не принесла — лишь большее раздражение, потому лидер вернулся в исходное положение на своей кровати. Спать хотелось страшно, но лишь от одной мысли о руках, что преследовали его во снах уже длительное время, к горлу подкатывал ком, а дрожащие пальцы до хруста сжимали простыню. Томура бы ещё долго сидел, просто смотря в пустоту, но жажда от бесконечных кошмаров была сильнее любого нежелания вставать, потому уже через некоторое время, он стоял в ванной на против зеркала, наблюдая за тем, как по его болезненно-бледному лицу стекают капли воды. Лучше совсем не стало. Вода совсем не помогла. Но он сделает вид, что успокоился. Как минимум для себя самого. Дыхание учащённое, руки дрожат, и Томура медленно преодолевает тёмные коридоры, направляясь обратно в комнату. Тишина резала слух, а глаза всё никак не могли привыкнуть к всепоглощающей темноте, царившей в здании лиги. Его, кажется кто то звал. Он не был уверен, но продолжал идти, не оборачиваясь. Ускоряя шаги, он желал лишь поскорее оказаться в кровати, поскорее уснуть. Поскорее пережить ещё одну ночь… -Да что с тобой такое? Шигараки даже как то слишком резко развернулся, когда его плеча коснулась тёплая, нагретая причудой ладонь. Даби. Только этого ещё не хватало. -Ты что тут делаешь? Время уже не детское, спать пора, — лидер сверлил стену полностью пустым взглядом. На Даби, что и так увидел слишком много смотреть совсем не хотелось. -А тебе не пора? Когда ты нормально спал в последний раз? Такой вопрос ввёл лидера в ступор, и он сделал шаг от пирокинетика, осматривая его с неким презрением. -Да что ты вообще хочешь от меня?! Чего пристал? -Я хочу спать. Ты каждую блядскую ночь просыпаешься с блядскими истериками, я заебался уже, ну серьёзно. -Была бы на то моя воля, я бы тоже спокойно спал, но как видишь — не судьба, — уже развернувшись, Томура собирался уходить, но его остановил Даби, что схватил его за запястье. С трудом подавив в себе желание одёрнуть его и распылить его к чертям, он развернулся обратно, злобно смотря на Тодороки. -Не переходи границы. -Пойдём, — нежность в голосе, несвойственная этому члену лиги почти напугала, ну как минимум заставила столбом замереть на месте — Я уложу тебя спать. -Ты сделаешь что…? — да за такую наглость, он его распылит, сожжёт, а потом ещё раз распылит. Что это ублюдок себе позволяет?! Направляясь в сторону Даби, в голове лидера лиги была только злость и желание грохнуть его на месте, но с каждым шагом бушующая в душе ярость успокаивалась, оставляя за собой пустоту и некое спокойствие. Когда Томура уже стоял вплотную, он почти забыл, зачем сюда пришёл. -Так что? Нравится моё предложение? -Нет, сдохни, — это, по всей видимости, значило да, или как иначе объяснить сидящего на кровати Даби лидера, что просто пялил в пустоту, почти из последних сил держась в сознании. -Ложись, — Тодороки похлопал по кровати возле себя. -Подожди, так ты что, серьёзно? -Конечно серьёзно, а как иначе? — он выглядел оскорблённым. Он был серьёзен с самого начала, и уж что-что, а отступать он не собирался. -Точно еблан. Вопреки своим словам, Шигараки, всё-таки лёг рядом. Полная тишина в комнате немного успокаивал, но ничуточки, ладно, совсем чуточку подавляя желание распылить лежащего рядом огненного придурка. На самом деле, со стороны ситуация выглядела комичной, как один большой стёб, но к ужасу лидера, он правда стал засыпать. Глаза медленно закрывались, а сон незаметно прокрадывался во все уголки уставшего сознания, затягивая в темноту. Кажется, Даби во сне закинул руку ему на плечо. Кажется, Даби умер во сне, ведь руки его слишком холодные для того, кто владеет огненной причудой. Вторая рука касается шеи, третья — ноги. Блять. Шигараки открыл глаза, хотел было вскочить, но ничего не получилось. Его поймали раньше. За такую вольность ему надавили на ключицу, ломая с характерным треском. Изо рта вырвался сдавленный хрип, приглушённый очередной ладонью, что не давала произнести ни звука. От бессилия в уголках глаз скопились солёные капли. Почему то стало больно. Как никогда больно. Неужели он никогда не избавится от этих кошмаров? Неужели… Он обречён? Мертвенный холод напрягал, фактически пугал, заставляя трястись в «объятьях» жутких, бледных рук. Кажется, это последний его кошмар. Кажется, сегодня он умрёт. А вот насколько это плохо или хорошо он был ответить не в состоянии. Ему снова сломали буквально всё, что можно было сломать. Сил делать что то совсем не осталось, и лидер лишь смотрел пустым взглядом перед собой, вместо криков издавая тихие, задушенные хрипы. Холодно. Как же, мать его холодно. Дрожь била тело от от сломанных кистей до самых кончиков пальцев ног. Хотелось поскорее умереть, поскорее покончить с этим. Или как иначе избавиться от этих ужасных кошмаров? Новая рука потянулась к нему и коснулась где то в районе рёбер. Тёплая. Томура распахнул глаза, в попытке посмотреть на руку, что только что коснулась его. Она не причиняла боли, не пугала, лишь медленно водила по его груди, словно проверяя что то. «Проснись». Слышится где то в отголосках уставшего сознания, и он напрягается, тратит все силы, на то, чтобы вырвать свои запястья из стальной хватки. «Эй, проснись». Он задыхается от адской боли во всём теле и падает на пол. Он буквально собирает себя по частям, дабы потянуться на встречу тёплой, предлагающей помощь руке. «Я серьёзно, просыпайся». Он чувствует, что его снова схватили, снова тянут вниз, но в этот раз он готов бороться. Вырываясь и отбиваясь, он дотягивается до неизвестной ладони, и спокойно летит туда, куда она его ведёт. «Шигараки, блять, проснись!» Душераздирающий крик эхом отдаётся от стен пустого здания лиги. Резко сев, лидер закрывается руками, не до конца осознавая, закончился ли его кошмар, или это очередное, изощрённое его продолжение. -Эй, босс? Ты как? — положив руку на его плечо, Даби почувствовал как вздрогнуло его тело. Шигараки почти отскочил от него злобно сверля его взглядом. -Не трогай меня. -Расскажи мне, о чём твои кошмары, босс. -Рассказать…? -Да, я постараюсь помочь тебе. Помочь. Помочь… ему? Зачем? Это же глупо. Шигараки в помощи не нуждается. Он способен справится со всем сам. Он по жизни был один, и сопровождали его лишь боль и отчаяние, так что с какими то там кошмарами он уж точно справиться. Наверное… -Так что там с твоими снами? — Даби, на удивление, продолжал настаивать. Не отходил ни на шаг, сидя на кровати подле лидера. -Мне снятся руки, — неожиданно, скорее, для себя самого он начал свой рассказ — Они убивают меня. Медленно и жестоко. Это, собственно, всё. Тойя выглядел задумчиво. Он словно пережёвывал его слова, пытаясь понять их смысл. Честно говоря, сам Шигараки не до конца понимал смысл сказанного, не то что Даби. Но ему уже было всё равно. Он устал. -Руки, значит… — он отвернулся, а после повернулся обратно — Чьи руки? -Э… Откуда мне знать? П-просто руки, — о, нет-нет, он прекрасно знает, чьи это руки. Но Даби необязательно об этом знать. У Даби, по его справкам, у самого проблемы с семьёй, не хватало ему ещё копаться в проблемах босса. Не маленький же уже, не хватало только ещё и жаловаться на свое прошлое. Спрятав лицо в своих руках, Томура поджал колени к груди. Почему то было стыдно. Стыдно за себя, за своё поведение, свою слабость. Даби не трогал, ничего не говорил, не делал. Просто сидел рядом в тишине, всем своим присутствием пытаясь выразить какую-никакую поддержку, которую сам никогда не получал, и, как следствие, давать не умел. -Это руки моей семьи. Он отдал мне их, когда я был ребёнком. Они ненавидят меня, ненавидят… Тойе, по каким то неизвестным причинам, вовсе не хотелось как нибудь поддеть лидера, что всего пару минут назад принял решение ничего ему не рассказывать. Ему на данный момент хотелось немногого — лишь сжечь нахуй этого ебучего Все За Одного. Даби не совсем тупой, пусть иногда и мог показаться таким, и какие-никакие причинно-следственные связи он находить умел. Потому и пришёл к неким выводам, которые по таким же неким причинам буквально выводили его из себя. Он не полез к Шигараки сразу. Сначала тёплыми ладонями накрыл плечи, на что тот сразу напрягся, но Даби лишь прошептал ему что то успокаивающее на ухо. Что то о том, что это он, Даби, и что он не собирается ему вредить. Убедившись, что желание лидера распылить всё к хуям немного стихло, Тодороки стал действовать немного смелее, уже полностью обнимая такого беззащитного на вид Шигараки. Тот не воспротивился, словно доверяя себя в чужие руки. И уже через несколько упавших предметов, пару матных слов и одного распылённого по чистой случайности носка, они лежали в обнимку, накрываясь тонким пледом — единственной тёплой вещью в комнате, не считая, конечно же, Даби, пусть он и не вещь. Шигараки заплакал. Ощущение чьего то тепла рядом заставили его совсем расчувствоваться. Он рос с нагло навязанным чувством собственной ненужности и никчёмности, и столкнуться с тем, что это, возможно, не так — невозможно. Почему Даби делает это? Почему просто не бросил его там, в коридоре? Почему он сейчас с ним? Почемупочемупочемупочемупочему? -Почему ты не оставил меня? — вопрос навязчиво вертелся в голове, проедая кору головного мозга. Шигараки трясло. Его дрожь отдавалась чужому телу настолько, что Даби даже подумал, что у лидера какой нибудь припадок если не ещё что по хуже. -Это называется забота, придурок, — руки, что покоились на чужой спине медленно блуждали то вверх, то вниз, явно пытаясь успокоить. Забота… Такой ответ не до конца удовлетворял Шигараки. Что вообще значит эта его забота, чем он её заслужил, а главное — что и в каком количестве будет потом за неё должен. А вообще, может у Даби последние мозги расплавились? Вроде заботятся только о тех, кому хотят помочь, а на Шигараки Томуру должна быть любая другая реакция. Даби мог бы смотреть на него с отвращением, с непередаваемым омерзением. Он мог бы посмеяться над ним, ударить, снова указать на то, насколько лидер никчёмен и жалок. Это было бы логично, правильно. Так что происходит сейчас? Почему? Почему он лежит с Даби в обнимку, а не давится собственной болью и слезами, обрабатывая жуткие ожоги в ванной? -Это же ведь неправильно, не правильно! Ты не должен, я не достоин, я... Не став это слушать, Тойя резко отстранил лидера от себя. Лицо его опухло от слёз, в глазах полопались капилляры и он уже совсем не был похож на себя. Кошмары сводят людей с ума. -Так, смотри на меня, — Тодороки поймал взгляд красных глаз — Заботу и любовь не нужно заслуживать. Не нужно делать ничего, чтобы быть достойным. Я не знаю, что тебе там говорили обычно, но если тебе плохо — ты можешь получить помощь. Даби вспомнился младший брат. Он был лучшим, но не был любим Шигараки вспомнилась старшая сестра. Она не была лучшей, но она была любимой. Вернувшись в исходное положение, он тяжело выдохнул в чужую грудь. Ровное дыхание и спокойный сердечный ритм, мерно вздымающаяся грудь, тёплые руки — всё это заставляло напряжённое тело расслабиться. Больше не было так стыдно и страшно. Не было мерзко от себя самого. Стало куда спокойнее. -Спасибо, Даби… Названный же, на это неосознанно прикоснулся губами к голубой макушке — так делала мама. Поняв, что лидер совсем не сопротивляется, он лишь натянул плед повыше, крепче прижимая его к себе. Больше Шигараки Томуре не снились кошмары.