Укушенные уткой

      Последнее, что можно было бы сказать о разворачивающихся перед глазами пейзажах, так это то, что они современные. В смысле современные мне, ведь мы помним, что время относительно. А, судя по всему, мне придётся вспомнить ещё и об относительности ментального здоровья, потому что надежды на разумное объяснение произошедшему со мной трындецу тают так же стремительно, как мороженое, если бы только здесь нашлось что-нибудь мороженое, кроме мордоворота Маль-Никаль. Сука... Как же жарко. Хорошо хоть попить дали, а то я ж из Питера... Клянусь колбасой, никогда больше не буду жаловаться на дожди и вечно затянутое тучами небо! Если только снова увижу то небо когда-нибудь.       Пустыня постепенно сходила на нет: среди песков начал вылезать первый населённый пункт, который своим видом... Не особо-то внушал оптимизм. Конечно увидеть что-то кроме барханов и верблюжьих жоп было замечательно, но в мире есть варианты и получше, чем крошечные лачуги, слепленные, похоже, из... Адобе. То есть, из смеси глины, песка и камней. Конечно, для постройки даже такого жилища нужна вода, поэтому где-то должен быть колодец. Да вот же он! Хотя, судя по габаритам местных хрущёвок, воду они экономят знатно. В этих конурах вряд ли можно даже лечь в полный рост.       Люди здесь... Зашуганные, как будто за ними в любой момент может приехать автозак. При появлении нашей туристической группы все, кто был на улице, тут же ринулись по норам; небольшая компашка женщин, тусующихся возле колодца, попятилась, не рискуя повернуться к нам спиной (к нашим похитителям, само собой), и, приподняв руки ладонями вниз, склонили головы. Все они выглядели так плохо и были одеты так бедно (буквально завёрнуты в куски грубой ткани), что я окончательно выпала в осадок (прям как тот, что на дне сосуда, опускаемого в колодец на верёвочке). Ни один даже самый нищий посёлок в Египте 21 века не выглядит... Так. А уж я-то знаю, мы с одногруппниками ездили на практику.       Женщины тряслись, несмотря на вулканически жаркие температуры, а мои похитители невозмутимо слезли с верблюдов и бросили на египетском с каким-то странным акцентом:       — Напоить.       Женщины подорвались исполнять приказ с таким усердием, будто от этого зависели их жизни (хотя почему «будто»), мужики тем временем закучковались в сторонке и принялись что-то обсуждать на незнакомом мне языке.       Мдауж, чем дальше в лес, тем толще партизаны. В своём универе я была крепкой четвёрышницей, так что меня никак нельзя назвать нулём в познании древнего Египта, но хрен знает, что сейчас творится. Кто мои похитители, раз эти женщины их так слушаются? Кто они? Где я? Когда я??? Про последнее лучше вообще не думать. Забыть, что такой вопрос в принципе существует, иначе я сойду с ума в медицинском смысле этого слова, и меня точно казнят через удар камушком по темечку.       — Где мы? — я задала вопрос не столько кому-то конкретно, сколько в пространство.       И, Господи, как дрожит мой голос. Это вам не в маршрутке кричать «на остановке пожалуйста».       Несколько секунд ответом мне служило только хлюпанье воды в пастях верблюдов, но потом одна из совсем молодых женщин посмотрела мне в глаза.       — Здесь каменоломня Ра, и мы — рабы великого господина Бака, что служит старшим строителем в царском дворце.       Каменоломня??? Нет-нет-нет, только не каменоломня! У меня же аллергия на... На пыль! На грязь! На тяжёлый физический труд... Иже еси на небеси, неужели не видно, что в каменоломне я сдохну от напряжения в первые двадцать минут!       Сказав то, что сказала, девушка сразу же вернулась к верблюдам, но было поздно.       — Говоришь с рабыней, презренная? — протянул один из моих похитителей, — Может, жаждешь разделить её участь? Устроить это совсем нетрудно.       Девушка и другая женщина постарше (мама, наверное) кинулись на колени и зашлись рыданиями и мольбами, но с таким же успехом можно было просить о пощаде верблюда. Бедняжка, попавшая под раздачу, стала одним из звеньев нашей многоножки.       — Благого дня, Мешвеш, да будут твои пути освещены всеми богами, а в особенности Хатхор и Хонсу, — эти слова произнёс невысокий полненький мужичок с хитрющим мордоворотом и хлыстом на поясе.       О, а вот и местные паханы подъехали...       — Среди всех благословений мне всего милее благосклонность Мина, о Дафан.       Главарь нашего ансамбля выглядел максимально сдержанным и серьёзным, а вот его собеседник, этот Дафан, производил настолько лукавое впечатление, что я уже априори не верила ни единому его слову.       — И его благосклонность твоя, Мешвеш, ведь иначе ты не осмелился бы красть рабов нашего повелителя, господина Бака, старшего строителя, ходящего пред очами самого Владыки Обеих Земель.       Мешвеш искривил уголок рта в некоем подобии усмешки.       — Сговоримся же о цене, Дафан.       — Сговоримся, но прежде позволь взглянуть на товар. Быть может, ценой за рабыню старшего строителя станет один из твоих невольников. Кто они?       — Иные кушиты, иные канесили, также из аравитян...       Противные глазёнки Дафана сканировали нас, как рентгеном, я вжала голову в плечи, но увы — остаться незамеченной не было никаких шансов.       — Рабыня с кожей белой, как молоко, с глазами цвета воды... — пробормотал Дафан, и мне резко захотелось в каменоломни.       Нет, я вовсе не неземная красотка, ничего подобного, у меня обычная славянская внешность: русые волосы, голубые глаза, врождённая худоба, исходя из этого первый размер груди (моя боль)... Вряд ли я могу сойти за секс-символ древнего Востока, ядром которой является фертильность. Честно говоря, я очень надеялась, что мой чахлый видок гарантирует мне безопасность всех моих нижних этажей, но вот беда: русые волосы и голубые глаза — большая редкость среди африканцев. Экзотика, едрить её через колено.       — Что ты хочешь за неё, Мешвеш? — спросил Дафан, не сводя с меня глаз.       В ответ послышался короткий смешок.       — Ты лишь старший еврей-надсмотрщик, Дафан, эта жемчужина войдёт на рыночную площадь Мен-Нефера, и, будь я проклят вечной немилостью Мина, если не вытрясу с её помощью мошну хоть самого старшего строителя Бака.       Дафан помрачнел, а Мешвеш даже не пытался скрыть радость от того, что может его позлить. Я тихонько выдохнула...       Хотя с чего бы это? Едрить, я же скоро взойду на рыночную площадь Мен-Нефера, и мне придёт полный пиздец.       Всю дорогу до Мемфиса я пыталась составить хоть какой-то вменяемый план действий. Понимаете ли, какая фигня, с одной стороны очень хотелось немного потусить в древнем Египте, раз уж выпала такая возможность. Я ведь археолог! Любой из профессоров нашего универа отдал бы пол жизни, чтобы оказаться на моём месте хоть даже в роли мальчика для утех; а с другой стороны... Ну, с другой стороны жопа. Какая наиболее вероятная судьба меня ждёт? Щас мы доползём до Мемфиса, Мешвеш пропиарит меня по самые помидоры и сбагрит кому-нибудь в гарем, где я буду рожать до конца жизни. То есть, один раз, потому что таз у меня маленький, а до кесарева ещё пару тысяч лет. Не говоря уже о том, что до этого мне придётся удовлетворять какого-то левого мужика. Ну такое...       Ладно, как я могу избежать такой судьбы? Нет, конечно можно закосплеить Хюррем, попытаться влюбить в себя своего господина, но где гарантия, что я не повешусь от такого счастья? Ведь придётся позволить себя насиловать. Да и вряд ли экзотика обладает такой мощью, а кроме неё, у меня...       Сука... Кроме неё, у меня ничего! По классике: как получать электричество не знаю, крутую вундервафлю не построю.       Так, главное без паники! Тут тоже люди живут, и мой потенциальный господин будет не кем иным, как человеком, а с человеком можно договориться... Ведь так?