В это Рождество я буду не один.

― И что ты собираешься делать дальше? ― Я думаю об этом. После этих тихо сказанных слов в комнате воцарилась тишина. Двое взрослых перевели взгляд друг с друга на мирно спящего в кровати ребёнка, который вообще-то должен быть подростком и спать далеко не здесь. За последние пару часов Мустанг определённо поседел на всю голову. Уверенность была в этом почти сто процентная. Почему почти? Потому что даже в зеркало взглянуть не было ни сил, ни времени. Поэтому о своём внешнем виде оставалось только догадаться. Хотя, признаться честно, сейчас это было последнее, о чём бы подумал Рой. Все мысли крутились вокруг более существенной проблемы и о том, как её решать. "Когда всё пошло не так?" Последие чёткие воспоминание были о том, как он из плаща Эдварда попытался сделать одежду, которая подошла бы его нынешним размерам. Что-то похожее на детский комбинезон получилось не с первого раза. Но, к счастью, в конечном итоге получилось. И как бы ему не хотелось дать Хоукай отдохнуть в праздник, разобраться с таким странным происшествием в одиночку было слишком мало шансов. Он уже смутно помнил, как позвонил Ризе, что ей говорил и как объяснял сложившуюся ситуацию. Едва мог припомнить, как они добирались до его квартиры. Зато истерики маленького Эдварда, который явно искал общества своих родителей, а не неизвестных ему людей, его усталый мозг принял за очень даже полезную информацию. Теперь мысли были направленны на то, чтобы понять, по какой причине это всё вообще происходит. Сразу вспоминалась та синяя жидкость, где-то заботливо подобранная Эдвардом. Конечно в голове всплыла мысль о философском камне. Но она отметалась сразу же. Это явно был не он. Но что тогда? ― Вам бы проспаться, ― знакомый голос вывел его из мыслей. ― Сейчас всё-равно ничего не сделаешь. И она была права. Если где-то и есть сведения, которые прольют свет хоть на что-то, то в такое время их поиск может привлечь внимание других военных. Хорошей репутацией Мустанг располагал в армии, в основном среди женщин. И дабы не светить о себе в дурном свете, разобраться со всей этой бредятиной лучше по-тихому, не привлекая к себе ненужного внимания. Этими размышлениями он был занят пока провожал Ризу, которой поклялся сейчас же лечь спать. Они же занимали его голову пока тело отдыхало в горячей воде. С ними же он лёг на диван в гостиной, единственное подходящее для сна место, кроме оккупированной Элриком кровати, в его квартире. Проспаться, однако, не удалось. Громкий звук, природу которого заспанный мозг распознал далеко не сразу, резко вывел из оков сна. Не долгого, о чём свидетельствовал только-только наступивший рассвет. Только через несколько секунд шестерёнки в голове пришли в движение, и до Роя дошло, что это был детский плач. Едва ли не путаясь в одеяле, он как ошпаренный подскочил с дивана. Конечно ему было известно откуда доносится звук. Квартира Мустанга особыми габаритами не отличалась, поэтому до кровати, на которой был оставлен ребёнок, он добрался моментально. Причинной утреней истерики, к счастью, не было ничего серьёзного. Комната была точно такой же, какой и была всегда. За исключением маленького ревущего на кровати тельца. На самом деле это было в какой-то степени ожидаемо. Поразмыслив с Ризой, они пришли к выводу, что Эдварду сейчас будет точно больше года, может даже два. Ходить он более-менее мог, и говорить скорее всего тоже. Однако не проронил пока ни слова. Ясен день, что ребёнок их просто боялся. Да, даже думать об этом было странно. Эдвард и боялся. Но речь идёт о совсем маленькой версии Эдварда. Конечно, ребёнок, который оказался в непривычной для него среде и далеко не в окружении своих родителей, испугается и, как и свойственно детям, начнёт плакать. В кабинете криков он не услышал лишь из-за природного любопытства Эда. Рой не знал как надо успокаивать маленьких детей, но и стоять столбом идея явно не лучшая. Попытки вспомнить, что делал Хьюз, когда плакала маленькая Элисия, успехом не увенчались. Поэтому решено было импровизировать. ― Хей, Эдвард. За вчерашний вечер Рой понял, что он не очень-то нравился и взрослой, и мелкой версии Элрика. Стоило ему попытаться взять его на руки, так только переставшие литься слёзы, грозили хлынуть с двойной силой. Наученный горьким опытом, попыток приблизиться слишком близко он не совершал. "До чего я докатился." Медленно присев на край кровати, Рой не сводил взгляда с Эдвард, следя за слишком частыми переменами на его лице. Сейчас ребёнок затих, недоверчиво смотря то на него, то на комнату. ― Мама... На выдохе, с подступающими к глазам слезами и с каким-то отчаянием. Не кстати вспомнилась их первая встреча. Тогда Эдвард не говорил, не плакал, но ощущения от этого лучше не становились. ― Малыш, я тебя не обижу. Не бойся, совсем скоро я отведу тебя к маме.― Рой сомневался, что всё сказанное им было понято, но общий смысл кажется был понят. Решив рискнуть, он медленно протянул руки и, не заметив сопротивления, аккуратно взял Эдварда на руки. Он совсем разбирался в том, как правильно следует держать, поэтому просто посадил его на свою руку, а другую, придерживая, положил на маленькую спину. Тот же больше не плакал, а оказавшись на руках, с очень уж знакомым выражением лица начал осматривать его. И Рой готов поклясться, что детские глаза смотрели изучающе, будто оценивая. Губы растянулись в усмешке. ― Если у тебя такой отвратительный характер с детства, то мне очень жаль твою маму. Именно в этот момент Мустанг сообразил, что, возможно, умным не по годам Эдвард был всегда, с самого рождения. Именно в тот момент, когда почувствовал, как его ночная рубашка стремительно намокает чем-то подозрительно тёплым. * * * ― Я понял, что не нравлюсь тебе, но тебе от меня не избавится, поэтому придётся мириться со мной, ― если бы кому-нибудь сказали, что герой Ишвара, Огненный алхимик, будет вести переговоры о мире с двухлетним ребёнком, то этот человек бы просто покрутил пальцем у виска, но сейчас именно это и происходило. ― И не надо такую рожу делать. Не я тебя заставлял ту хрень подбирать. Мустангу уже было плевать, понимают его или Эдвард хмурит брови из-за тонна голоса. Он просто хотел как можно скорее найти способ избавиться от этого несносного ребёнка. Если ещё вчера, смотря на его спящую физиономию, в голове была мысль, что перед ним невероятно милый малыш, то сейчас он убедился, что милым он был, пока спит. "А и в присутствии Хоукай, как я мог забыть", ― со злобой поправил он себя. Ведь когда пришла Риза, он был настоящим ангелочком. Рою только и оставалось, что открывать и закрывать рот, как рыба. Мило улыбающийся девушке ребёнок был тем, кто с утра обмочился на его вещи, размазал ему по лицу старательно приготовленную кашу и изрисовал карандашами отчёты, стоило только отвернуться на секунду. И ладно бы на этом всё закончилось, но главная катастрофа случилась, когда они с утра вышли в магазин, чтобы как раз таки и купить продукты для каши и карандаши. Всю провальность идеи Рой понял сразу же, как они вышли из дома. Конечно, не было и мысли, что кто-то узнает Эдварда. Многие и с его обычной внешностью не примечают в нём Стального алхимика. В его детской версии, тем более ни у кого и мысли такой не будет. Да, Эдварда не узнали. Зато в этом районе все знали его, полковника Роя Мустанга. А как его не знать? Было бы странно, если бы кто-то не знал, что в его районе живёт кто-то настолько известный. С этого проблемы и начались. Мустанга знали все, многие и его квартиру. Поэтому странные взгляды на них стали бросать сразу же как они вышли на улицу. Причина их ясна как день. Мустанг слыл настоящим ловеласом, похитителем дамских сердец. Это не было секретом ни для кого. Но вот ребёнок рядом с ним немало, как оказалось, удивил. Единственное, что ему оставалось делать, это нацепить на лицо маску полного безразличия. И вроде всё прошло неплохо. Эдвард уже вполне мог нормально ходить, нести его не пришлось. Не считаю ранее указанной "проблемы" ничего из ряда вон выходящего не было. Они спокойно дошли до магазина. По пути на удивление маленький Эд проблем не создал, лишь крутил головой по сторонам, так, что та грозила отвалиться и задавал вопросы, а Рой отвечал на них по мере возможности. И дело было не в трудности вопросов, просто ему не всегда удавалось разобрать корявую речь. Его родители, слушающие это каждый день, возможно бы поняли, но их здесь не было. На самом деле их уже не было нигде. Он собственными глазами видел могилу Триши Элрик. И Рой совсем не ощущал чувства вины, обещая Эдварду, что скоро мама придёт. Совсем нет. Следующий раз, когда Мустанг застыл каменной статуей себя, однако, произошёл уже через пол часа. Когда нужные продукты, наконец, были собранны, а Эдварда с горем пополам удалось оттащить от сладкого. Говоря конкретней, желание подпалить чью-то задницу появилось, когда они стояли на кассе. В момент, когда его слух случайно выловил из толпы неосторожно брошенную фразу. "...так я его и раньше с какой-то блондинкой видел. И вчера ночью я с ней в подъезде пересёкся." Желание развернуться и посмотреть на этого соседа наглеца было подавленно только благодаря Эдварду, прокатившему одну из неподалёку стоящих тележек прямо по ноге Роя. Тогда появилось желание подпалить ещё одну задницу. Добило его следующее. Надо же было ему именно в этот день встретить девушку, с которой он должен был сходить на свидание через пару дней. Очаровательная особа, одна из самых симпатичных девушек, которых ему доводилось видеться. Конечно, их милую беседу должна была прервать очередная истерика Эдварда. Именно сейчас ему приспичило заорать на всю улицу. В этот раз он звал и маму, и папу. И казалось, будто бы специально кричал так, что его слова могли трактоваться по-разному. Ошеломлённая девушка, подумавшая, что это и в самом деле его сын, скрылась из ввиду с поразительной скоростью. Это был первый раз, когда его отшили. Выпучившие глаза прохожие только подливали масла в огонь. Точка кипения была достигнута. ― Хочу к маме.― даже и не думая отводить взгляда, почти приказным тонном сказал Эд. Мустанг точно его убьёт. Глубокий вдох и слишком агрессивный выдох. ― За что это? За такое поведение? Когда научишься себя нормально вести, тогда я и подумаю над этим.― спокойным голосом ответил Рой. Возможно полностью и не понявший сказанного, но весь покрасневший от злости Эдвард, не имея возможности по другому показать свои эмоции, готов был вновь зареветь. ― Что у вас происходит?― удивлённо подняв брови, спросила вошедшая на поле "боя" Риза. Занятые доведением друг друга, они и не услышали, как она вошла в квартиру. Вся злость Эдварда тут же сменилось выражением лица ребёнка, у которого забрали конфету. Не знай Рой правды, он бы даже в это поверил. Маленькие ручки потянулись в сторону Ризы, которая без замедления взяла его на руки и принялась успокаивать ребёнка. Карие глаза смерили стоящего напротив мужчину таким строгим взглядом, каким могла только она. Мустанг же только повёл плечами, говоря, что и сам не знает. ― Ты голоден?― спросила она обращаясь к Эдварду, но слегка нахмурив брови, подумав, на всякий случай, переформировала фразу. ― Кушать хочешь? Ответом ей был кивок, после которого тяжёлый взгляд опять упал на Мустанга. ― Кажется утром мне кто-то сказал, что прекрасно справится сам. И список продуктов я тебе дала. ― Я пытался его накормить! Ни одной ложки в рот не взял!― выдвинул в своё оправдание Рой. Вздохнув, Риза молча развернулась, направляясь в сторону кухни. Эдварда, вместе с карандашами и бумагой она посадила на стул, а сама начала доставать нужные ей продукты из холодильника. Вид болтающего ногами ребёнка и порхающей по кухне Ризы заставил что-то сжаться внутри. Молча сев на один из стульев, он некоторое время просто наблюдал за девушкой и Эдвардом. ― Удалось что-нибудь выяснить?― наконец нарушил тишину он, говоря слишком уж деловым тонном для дома. ― Думала уже не спросите, ― с полуулыбкой отозвалась Хоукай, нарезая картофель для супа. ― В будний день всё было бы куда проще. Сегодня праздник, и это значительно усложняет задачу. Хавок и Фьюри уже обыскали все доступные сейчас библиотеки и военные хранилища. До завтра навряд ли что-то получиться сделать. ― Неужели совсем никакой информации?― Рой был безмерно благодарен этим людям, которые всего-то к двенадцати часам дня успели столько сделать, которые могли сегодня готовиться к празднику со своими семьями, а не тратить время на это. В бессмысленность этих поисков верить не хотелось. ― Никакой полезной. ― Мне нужна любая. ― Если уж вам так интересно, то в одной из книг по алхимии в паре строк упоминалось нечто похожее на то, что вы описали. Но даже информацией это назвать сложно. Скорее детская сказка. ― Сказка? ― переспросил Мустанг, недоверчиво подняв тёмную бровь. Риза лишь на секунду кинула взгляд через плечо, после чего продолжила : ― Да, сказку. В ней говорилось о некой волшебной воде, подаренной богом, способной в Рождество совершать настоящие чудеса. ― Что за бред,― сразу же отозвался Рой, на что Риза, лишь хмыкнув, продолжила своё занятие. ― Мне следовало самому заняться этим, а не скидывать это на вас, ― сейчас Рой говорил спокойно, лишь с лёгкой нервозностью в голосе, но несколько часов назад он знатно разозлил Хоукай своими протестами. ― Сегодня у вас выходной, полковник. Вы не единственный человек, который переживает за Эдварда. Не вам одному хочется ему помочь, значит и не вам одному ему помогать!― интонация, с которой она это говорила, больше походила на ту, с которой обычно отдавали рапорт. Однако в конце фразы нож с грохотом вонзился в деревянную доску. Рой больше ничего сказать не осмелился. Сердить Ризу себе дороже. Да и тем более он уже доставил ей немало хлопот. Если ему так старательно пытались устроить выходной, то отказываться от предоставленной возможности было бы более чем грубо. Какое-то время в кухне слышелся только стук ножа и карандашей. Он так и остался неподвижно сидеть на своём месте. ― Альфонс не знает?― спустя почти пол часа голос Ризы разрезал тишину. К тому времени она уже отправила все необходимые ингредиенты в кастрюлю. ― Если сейчас ничего нельзя сделать, зачем тревожить его раньше времени? Не думаю, что им часто доводилось праздновать Рождество. ― конечно, ему не было известно, где и как отмечали Рождество братья Элрик и отмечали ли вообще, но он почему-то был уверен, что нет. Уже за неделю до праздника начиналась праздничная суета. Даже в военном штабе. Все только о предстоящем дне и говорили. Элрики же совсем не выглядели как другие дети, ждущие с нетерпением Рождества. Их было вообще глупо сравнивать с их ровесниками. И если появилась возможность нормально, по человечески провести этот день, то Рой не собирался лишать этого хотя бы одного из них. Одного из двоих. Второй сидел напротив него, что-то старательно рисуя на листке, иногда поднимая глаза и оглядывая двух других людей в помещении. "Молодец Мустанг, что уж тут сказать".― он не мог предвидеть эту историю со сменой возраста Эдварда. Не думал, что он откажется ехать в Ризенбург из-за отчёта, но чувтво вины всё-равно присутствовало. ― Я с радостью осталась бы ещё, но мне уже пора идти. Голодным Эдвард, думаю, привередничать не будет. ― глубоко уйдя в свои мысли, Рой не заметил, когда Риза успела закончить со всем. На плите стояла кастрюля, а кухня сияла от чистоты. Он только хотел поблагодарить её, но, увидев во взгляде карих глаз нечто, появляющееся в них так редко, замолчал, не зная, что сказать. Она была зла. Выражение лица было таким же, как всегда. На нём была нежная улыбка, пока она прощалась с Эдвардом. Кто-то другой бы не заметил никаких изменений, но не Рой. Они слишком давно знакому, слишком хорошо знают друг друга. Он встал, собираясь проводить её. ― Не нужно. Эдварда лучше не оставлять одного, ― уже в дверном проёме сказала Риза и, остановившись, одарила его нечитаемым для других, но говорящим многое для него взглядом.― И Рой, оставлять такого маленького ребёнка без праздника слишком жестоко, не думаешь?― произнесла в итоге она, после чего хлопнула входная дверь. Кто-то дёрнул его за штанину. Сжимая в руке листок, Эдвард застенчиво протянул его ему. Такая картина просто с корнем убирала все прежние негодования и злость на этого ребёнка. ― Что это?― риторический вопрос, на который ему никто не мог ответить. Когда листок оказался у него в руках, внутри будто что-то треснуло. На бумаге было изображенно три фигуры. Двое взрослых и один ребёнок. Корявые и едва похожие на людей. У одной из них были длинные светлые волосы, у другой короткие чёрные, а рядом с ними был светловолосый малыш. У всех на лицах широкие улыбки. Рой почти уверен, что у него улыбка на лице была почти такая же, какая была у его нарисованной копии. * * * ― Постой, лучше вешай сюда, там уже есть одна,― отдёрнул Рой Эдварда, который уже тянулся к одной из веток. Тот, посмотрев на предлагаемое место, покачал головой : ― Нет, не хочу,― забавно хмуря брови, он принялся осматривать ёлку, ища другие свободные ветки. ― Вот сюда!― вновь на лице появилась вселенская радость, а маленький пальчик указал почти на самую верхушку, туда, куда сам точно дотянуться бы не смог. ― Туда, так туда. Аккуратно подняв ребёнка, Рой помог тому повесить последнюю игрушку. И полностью нарядная ёлка была готова. Осталось только зажечь гирлянду. Это он и сделал, сразу же слыша весёлый детские смех. Возможно, поставить впервые за столько лет ёлку было не таким уж и плохим решением. Да, всё именно так, как и могло показаться. Покормив Эда супом и отправив его на дневной сон, Рой с решимостью взялся за дело. Проснувшись, Эдвард уже увидел стоящую в гостиной ёлку. Для ёлки нужны игрушки и гирлянды. Для хотя бы сносного праздничного стола нужны продукты. Ничего из этого в квартире Мустанга не было. Зато у него было восемь часов до полуночи и уже не капризничающий ребёнок, для которого, к счастью, Риза, оказывается, принесла нужной одежды. В спешном порядке они пробежали не один магазин, прежде чем купили всё нужное. Но это того стоило. До полуночи пятнадцать минут, у них стоит наряженная ёлка, забитый едой стол и довольный до нельзя Эдвард. Второе, конечно, было не обязательно. Большая часть этого полетит в мусорку, но на это было плевать. Магию момента портить не хотелось. И Рой точно не знал, что это за тёплое чувство, разливающееся в груди. Но, кажется, именно это называют счастьем. Часы пробили двенадцать. Рой, стоя у окна на руках держал счастливо восклицающего ребёнка, вместе с которым они смотрели на украшенное яркими красками ночное небо, а с лица не слезала улыбка. Завтра рано утром он услышит бегатню и крики о том, какой он кретин и мудак, от удивительным образом вернувшегося в свой нормальный вид, Эдварда. Не услышит, на удивление, хлопка слетевшей с петель двери и хоть какого-нибудь погрома. Но всё это будет завтра. Обо всём этом он подумает позже. Сейчас значение имел только этот прекрасный момент и ,возможно, рисунок, который он обязательно повесит у кровати.