Ведьма

      Наверное, не стоило ему выходить из дома и покидать территорию особняка, когда тебя могут в любой момент убить разъяренные волки, или, еще хуже, попасть под раздачу. Наверное. Но Мо Гуань Шань не из тех, кто будет отсиживаться, когда за него сражаются. Он сам может, кого хочешь, защитить. Пусть ребенком он и был плаксой, но кулаки всегда смело сжимал, смотря обидчикам в лицо. А то, что щеки были мокрыми от слез, так это пустяки. Просто реакция на обиду или боль. Со временем же слезы исчезли, а кулаки были все так же сжаты. Не для нападения его руки, а для защиты. Сам первый никогда в драку не полезет. Исключение — угроза его семье. И то, он просто предотвращает трагедию. Вот и сейчас, он бежит уже налегке, булава здорово его замедляла, а медлить было не позволительно. Ни тогда, когда вампир бился с альфой-оборотнем в, пусть и почти окончившееся, но полнолуние. Природа словно кричала об опасности, шелестя листвой и потрескивая ветками. Даже мягкая трава будто бы пыталась опутать его ноги, не позволяя Шаню приближаться к месту бойни. Знает он, что опасно, что безоружен и то, что раскладной нож не самое лучшее оружие, но он и не драться собирается. Хотя нож из серебра, и один точный удар смог бы убить и вампира, и оборотня. Обыкновенных, а не альфу или древнего. Вампира Мо убивать не собирается. Он, глупая кочка появилась непонятно откуда, но парень удержался на ногах, бежит спасать. Раны сами по себе у Тяня не затянутся, а слюна и яд в когтях оборотня смертельны в больших количествах для вампиров. Наоборот тоже работало, но на волка ведьме было плевать. Шэ Ли мог бы быть его другом, да только друзья не мечтают отгрызть тебе что-либо или разорвать твою семью. А вот на Тяня не плевать. Словно не было никогда того костра, не было этих трех сотен лет, отделяющих их друг от друга. Просто вампиры ушли встречать госпожу Цзянь, просто задерживаются, а Шаню снится дурной сон. Не сон. Даже сказок таких он не знал, а оказывается, что все по-настоящему, никто этот кошмар не сочинил, а он в этой истории главный герой. Главный герой, который больше и шагу сделать не может. Все лесное поселение оборотней окутано тьмой, нестабильной и пульсирующей, готовой в любой момент лопнуть, как воздушный шарик. Только позволять шарику взрываться нельзя. Тут одним грохотом не отделаешься. В лучшем случае леса не станет. В худшем — вместе с лесом не станет и деревни. Что же там случилось, раз Тянь так разошелся?

      — Почему именно огонь? — Хэ Тянь лежал головой на коленях Мо Гуань Шаня и смотрел на пламя в камине. — Сколько не думаю, а понять не могу. Это… Больно.       — Много причин, но основная — суеверие. — Ведьма мягко перебирал чужие волосы, изредка слегка натягивая. Вампиру нравилась такая ласка. — Существует мнение, что вместе со своей силой наша госпожа поселила в нас пламя, защищающее от вечных холодов, из которых наши предки родом. Еще есть вариант, что раз мы — избранные Снежной ведьмой, то только огонь может растопить вечный снег. Еще небылица, что в наших венах течет не кровь, а огонь, отобранный у смертных, вот и чтобы вернуть весь огонь на свободу, а из-за того, что он всегда стремится вернуться к хозяину, нужно сделать так, чтобы возвращаться было некуда. Но ты сам видел, в моих жилах обычная кровь, а не пламя.       — Действительно, глупости. — Тянь перевернулся на спину, смотря теперь на Шаня. Даже во мраке ночи заметен. И все равно на зрение или огонь от камина. Вампиру нравилось так думать. Ведьма — его огонь, который разгоняет непроглядную тьму. В этом даже есть что-то романтичное. Еде нравится подобная чушь. — Хотя сейчас ты теплый.       — Я же живой. — Приподняв бровь, Мо слабо улыбнулся. — Все живое — теплое. Или ты думаешь, что, обратившись, это изменится? Ты же теплый. Я бы даже сказал, что горячий.       — О, ты тоже ничего. — Тихо засмеявшись, вампир принял щелбан. Дразнишь гору, получай по лбу и покрасневшие щеки от драчуна. — Не бери в голову. Просто дурь всякая в голову лезет. Хотя, если ты возьмешь в голову, мне будет очень приятно.       — Ах ты… — Шань слишком громко возмутился, от чего вампир зашелся хохотом. — Я сейчас тебя придушу! Испорченный дурак! — В подтверждение своих слов, ведьма сомкнул пальцы на чужом горле. Он не сможет навредить древнему, но морально себя удовлетворит тем, что пытался. — Ты можешь думать о чем-то нормальном? Все у тебя сводится к похабщине!       — Не виноват я! — Подыгрывая моментами и изображая удушье, Хэ позволял ведьме баловаться. — Это все твои приворотные зелья. Совсем уже свел меня с ума.       — Чтобы сойти с ума, нужно этот ум иметь. — Фыркнув и остановив казнь, Шань отвернулся, чтобы не смотреть на слишком довольное лицо своего персонального надзирателя. — Все, пойду я спать к Цзянь И, раз я тут твое отсутствие разума мучу.       — А вот это уже вряд ли. — Поднявшись, Хэ Тянь сел напротив Шаня и, осторожно взяв за подбородок, повернул его лицо к себе. — Посмотри на меня. Или ты специально меня подначиваешь?       — Вот еще. — Ведьма сопротивляться не стал, но глаза зажмурил. Знает он, как на него сейчас смотрят, и от этого взгляда у него, как обычно, снова откажет здравый смысл. С этим невыносимым кровососом всегда так. — Не хочу видеть твою гадкую рожу.       — Неправда. — Вампиру даже в голову лезть не нужно. Шань — словно открытая книга, а сердце — чтец, что читает вслух. Совершенно бесхитростное создание. Слишком светлое и яркое, такое неуместное в этих темных стенах, но такое необходимое. — Малыш Мо?       — М? — Почувствовав, как чужие пальцы переплетаются с его собственными, ведьма решился открыть глаза. Он не трус, в конце концов.       — Я привязан к тебе. — И вампир улыбается. Без ехидства или издевки, а с усталостью и теплотой. Хэ Тянь действительно устал от постоянных переживаний, но ничего с собой поделать не может. Этот смертный, что бурчит под нос себе, мол, нельзя так просто говорить такие вещи, с ума его сводит каждый раз, когда просто выходит на крыльцо, хотя к их особняку ни один горожанин не рискнет подойти. Будто он не сможет защитить. Глупости какие. Это его ведьма, его человек. Свое вампиры защищают, как матери своих детей, до последнего вздоха, забирая с собой то, что может навредить. Тянь — не мать, и умирать не собирается. Он собирается жить вечно с ведьмой, где их не найдет ни одна живая душа. А голод? Его не будет. У них скоро будет одна кровь, полностью одинаковая, а для древних это даже лучше и мощнее любой другой. Очередная романтическая сопля, от которой приходит в восторг смертный народ.       — И я. Привязан, повязан и сдохнем мы с тобой в один день! — Смущаясь и ворча, Шань поднялся на ноги, чуть пошатнувшись. Замлели. — Все, заканчивай болтать, или я действительно лягу спать. — Нужно дышать ровнее, но не получалось, как бы не старался. Этот вампир с ним явно что-то не то сделал, раз его так кроет, и самому порой в голову лезут всякие непотребства. — Идешь? — Набравшись до конца смелости, Мо посмотрел на вампира, указывая на кровать.       — Хоть в рай, хоть в ад. — С откровенно счастливым взглядом вампир встал и заключил свою гору в объятья. Немного сильнее, чем требовалось, и возможно малышу Мо неприятно, но он ничего не мог с собой поделать. Слишком уж он сентиментален стал с тех пор, как один рыжий смертный сломал ему нос. — И в этой, и в следующей жизни. И в вечности.

      Когда клыки зверя прокусывают твой бок, вырывая плоть с костями, ты сразу вспоминаешь, что и тебя можно убить. Еще и все тело в глубоких царапинах и следах от укусов… Одно радовало, шавка такой же нежилец, только сдохнуть раньше уготовано. Пусть и ослабляемый тьмой, оборотень бился яростно. Стоило признать — Шэ Ли достоин звания вожака и альфы. Силен и опасен. Возможно, если бы они просто сошлись, а не из-за рыжего смертного, то у пса был бы шанс, но не сейчас. А тут еще и кровопролитие… Оборотень с самого начала был обречен, ведь вампиры не умеют прощать. От чего каждый удар Тяня достигал своей цели, пусть и получая раны в ответ. И наоборот. Вот и сейчас, когда волк вырывал кусок плоти, его настиг ответ, такой простой и банальный. Пусть и раненый так, что не поможешь, но упустить свой шанс Хэ не мог, поэтому смог схватить в последний момент полузверя за голову. Интересно, ведьма огорчится, когда все закончится? Его тьма должна мирно рассеиться, когда его не станет, тогда-то и найдут его. Не найдут. Рассыплется в прах, и поминай, как звали. А так хотелось долго и счастливо, где нет ни одной живой души, кроме него и ведьмы. Видимо, не суждено. И не вернуться. Вампиры, в отличие от смертных и шавок, не могут переродиться, сколько не колдуй. Жаль. Он бы и в следующей жизни искал свою гору, а когда нашел бы, то донимал бы до белого каления, но так же был бы готов отдать все, лишь бы гора мог жить мирно, ничем не загораживаемая. Отчего-то стало смешно. Он и смертный. Ну и бред, но такой приятный. А вот звук сворачиваемой шеи, хруст и кровь, хлещущая в разные стороны, не приносит ничего. Даже грохот падающего тела. А вот чужая голова, на лице которой застыл ужас и неверие — радует. Интересно, Шань обрадуется такому подарку?       Мо Гуань Шань несколько раз пытался попасть внутрь темного барьера, но каждый раз, стоило ему оказаться в нем, как легкие сжимались, а сознание ускользало. Если бы он не знал, на что способна сила вампира, еще после первого раза он бы не вернулся. Если бы был тут Цзянь И, он бы смог попасть внутрь и помочь, а Шань… Он ничего не может сделать. Не знает, как добраться до Хэ Тяня, как помочь ему. Нехорошее предчувствие толкало снова и снова вперед, но он даже пары секунд не может продержаться. Гадство! Если бы он только мог как-то разогнать эту тьму, хотя бы немного, чтобы дать себе время добраться до дурака, который себя не пощадит за него, но как? Не поджечь же ему себя, в самом деле? Во-первых, у него нет ни спичек, ни керосина, а во вторых… «Но ты сам видел, в моих жилах обычная кровь, а не пламя». Ну нет… Это же просто суеверия. Невозможно такое, но Мо Гуань Шань и в единорогов сейчас был готов поверить, если бы это помогло, поэтому ведомый решимостью, он ранит своей предплечье вдоль, режа глубоко, чтобы наверняка. Если это сказка, то Тянь в любом случае учует его кровь, придет к нему, а там уже и помочь будет можно. Главное, чтобы не было слишком поздно.       Хэ Тянь тяжело дышал, прикрыв глаза и сидя возле чудом уцелевшего дерева. Надо же, так вот что чувствует еда, когда им не хватает воздуха. Отвратительное чувство. А еще он ног не чувствует, и холодно ему, но самое обидное — не поднять ему рук. Если и умирать, то от рук ведьмы, а не от того, чья башка лежит неподалеку, но Тянь даже дотянуться не мог до заветного бутылечка, чтобы пробить себе грудь и там раздавить его. Чудесная была бы смерть. Хорошо, что Цзянь И пообещал не вмешиваться, а то с такими ранами ему понадобится много крови, и один рыжий дурак ее бы ему отдал. Всю, до последней капли. Вот и держит Хэ тьму на поводке, защищая так ведьму. Как только сбежать умудрился? Безрассудный дурак, который уже на грани, раз кидается во тьму. Не пройдет смертный и шага сейчас, сколько не пытайся. Не позволит он ведьме спасать его. Не в этот раз. А малыш Мо даже кровь себе пустил, зазывает видимо, только Тяню не пошевелится, даже если бы для Шаня это было не опасно. Печально. Столько ждать, чтобы провести пару дней не пойми как… В их стиле, потому что нормально у них никогда не было. Один не знает границ, а другой бесоебит по чем зря. Идеальное сочетание. А еще ведьма вкусно пах. Всегда травами и чем-то теплым. Говорят же, перед смертью проходит вся жизнь перед глазами. У вампира она слишком длинная, чтобы все упомнить, а вот самый дорогой запах и голос было приятно вспомнить. А еще стало почему-то очень тепло.       — Эй, посмотри на меня. — Чудо, не иначе, но стоило Шаню ранить себя, как из раны вместо крови хлынуло пламя, обволакивая руку. В пору было бы удивится, но времени было мало. Тьма, до этого плотная и непроглядная, стала слабеть, свидетельствуя о том, что беды удалось избежать, но хозяин этой силы явно плох, поэтому, не медля больше, Мо шагнул в черную дымку, срываясь на бег. Огонь, невообразимо яркий, разгонял мрак, а дальше дорогу он знал. — Ну же! — Дело плохи. Очень. Слишком много ран, и эта на боку… Ведьма еле успел подхватить вампира. Тот уже не мог сидеть даже с опорой на дерево. Одно хорошо — ведьмино пламя не вредит Тяню. — Открой глаза! — Он даже не заметил голову Шэ Ли, хотя не до этого ему было. Он не знает, когда для вампиров наступает «слишком поздно», но по человеческим меркам он уже не жилец. — Тебе надо поесть. Давай же. — Голос дрогнул из-за отсутствия реакции на себя. В прошлом такого не было. — Ты меня бросить собрался? После стольких лет? Дурацкий упырь. — Ему бы самому себе кровь пустить, но целой рукой он держит Хэ, а пораненной он отгоняет тьму. — Помоги мне тебя спасти, я один не справлюсь. — Чужая кровь неприятно-теплым пропитывала его одежду.       — Я думал, что встречусь с мамой. — Хрипло отозвался Тянь, пока капельки начинающегося дождя падали на его лицо. — Но вместо этого, ты вопишь, а от нее только дождь. Мама водой управляла. Красиво. Тебе бы понравилось.       — Я не так еще вопить могу. — Всхлипнув, Шань взял вампира удобнее, заставляя того уткнуться себе в шею. Главное сохранить до конца рассудок, а не разреветься. А то, что он плачет… Ну, ему вообще-то больно. И очень страшно. — Давай же. Все сразу заживет.       — Ты теплый. — Жаль, что он не может открыть глаза и посмотреть на этого вечно хмурого парня. Пульс зашкаливает, а артерия дергается, как одичалая. Человеческое признание в любви. — Потому что живой, а живое все теплое.       — И ты тоже будешь. Ну же! — Плохо. Его начинает колотить от накрывающей истерики. Почему этот кусок дерьма не кусает его? — Если ты не можешь, я сам тебя накормлю. Или ты решил мне так отомстить? Мол, я тебя бросил, подохнув, так теперь и ты мне такую свинью решил подложить? Я же не смогу дождаться тебя. Я умру раньше, чем это произойдет.       — Мы не возвращаемся. — Ведьма плачет. В другой раз Тянь бы озверел и уничтожил то, что заставило малыша Мо плакать. Сейчас малыш Мо плачет из-за него. — Поможешь мне?       — Конечно. — Осторожно уложив и стараясь не тревожить серьезные раны, Шань достал нож.       — Не это. — Серебро… Занятно. Еще и бутылочка с прахом так удачно легла на груди. — Я кое-что ношу… — Кровь заливала собственную глотку. Отвратительный вкус. И чего Цзянь И с нее так дуреет? — Это поможет. Но нужно, чтобы содержимое попало в сердце. Справишься?       — Совсем придурок? — Вот и недостающая его часть. Почему-то ему казалось, что чего-то не хватало в его прахе, а оказывается, кровосос себе оставил немного. — Никогда больше не проси меня о таком. — Не сдержав всхлипа, Мо поднял руку над губами вампира, а после разрезал себе вену. Раненный вампир хуже зверя? Посмотрим.       Цзянь И слишком стар для этого дерьма. СиСи, его милый охотник, буквально душу из него вытряс, заставляя его отправиться на помощь. Вампиры не раскидываются пустыми обещаниями, но смертному плевать было на это. Его друг не подумает о себе, если встанет вопрос о чьем-то спасении, пусть это будет и кровосос. Будто бы И сам не хотел помочь. А когда Чжань Чжэнси сам собрался идти, то вампиру ничего другого не осталось, как подавить человеческую волю. Слишком опасно, поэтому, мысленно прося прощения за содеянное, он отправил СиСи домой, а сам все-таки пошел проверить, как там друг и Рыжик. Он не будет вмешиваться. А лучше бы вмешался. Желательно с самого начала. Тогда бы он не нашел вампира, всего в крови, но без единой раны, и ведьму, который, казалось даже не дышал, руки были порезаны, а шея прокушена. Пока живой, но Тянь явно увлекся и теперь жалел, что все так вышло. Раненый вампир хуже зверя… Еще и звон в ушах… Мама рядом. И почему она приходит всегда так поздно?       — Тянь? Посмотри на меня. — Цзянь И крепко сжал плечо друга, привлекая к себе внимание. — Он живой. Пока. Но надо спешить. Мама близко. А с ней и брат твой по твою душу.       — Я снова? Снова облажался? — Раскачиваясь на месте, словно убаюкивая Шаня, Хэ невидяще посмотрел на друга. До него еще не до конца дошло, что случилось. Он помнит, как к своей крови в горле добавилась другая, самая лучшая. Помнит, как сглотнул, еще и еще, а потом видел огонь, теплый и не такой страшный, как в прошлом, который становился все меньше с каждым новым глотком из прокушенной артерии. Было слишком много крови.       — Давай мы потом об этом будем думать. — Меньше пятидесяти километров до них. — Чэн не будет разбираться, что, кого и как. — Тридцать два километра. — И меня не хватит надолго против них двоих. Если ты хотел, вы хотели этого, тогда чего ты ждешь? Чтобы было поздно? — Пятнадцать. Время делать барьер. — У тебя не больше полутора минут. Это все время, что я могу выиграть для тебя. — Бросив печальный взгляд на друга с ведьмой, вампир встал перед ними и, поднимая руки и используя последние силы, а на волков он потратил предостаточно, закрыл их ледяным куполом.       — Малыш Мо, что же ты у меня такой дурной? — Посмотрев на еле живого Шаня, Тянь печально улыбнулся. — Снова ведь шрамы останутся. — Обычно щеки ведьмы были красными, будь то смущение, смех или злость. Настоящее доказательство жизни. Сейчас кожа была непривычно бледной, а трещинки на посиневших губах более заметными. Все равно красивый. — Я так ждал этого момента, думал, это будет лучший день в моей жизни, а оказалось все настолько хреново, что в пору выть. — Тук… Тук… Тук… Даже с его слухом сердце ведьмы почти не билось. Только кровь наворачивалась на раненной шее. Совсем немного.       — Да дай ты ему уже своей крови! — Цзянь И себя явно переоценил, когда говорил о возможном времени. Стоило Хэ Чэну влететь в купол, как тот пошел трещинами. — Соплежуй хренов!       — Слышишь, как брешется? От тебя нахватался. — Горько усмехнувшись и улавливая затихающий стук человеческого сердца, Хэ Тянь посмотрел в последний раз на такого слабого, но такого храброго Шаня. Ему даже взглянуть не дадут на него, когда купол рассыплется на миллионы снежинок. А после, обещая себе больше никогда, никогда не подвергать малыша Мо опасности, склонился, оставляя поцелуй и передавая свою кровь. С самого начала все было так просто.       Леди Цзянь неспроста стала искать ведьм по всему свету. Раздав часть своей силы, она тогда не знала, что породит в ком-то небывалую силу, способную не просто растопить многовековые льды, но и уничтожить ее с сыном. Но позже ей было даровано видение: столб пламени, забирающий невинную душу войдет в смертное тело, ознаменуя либо конец для нее, либо спасение. Рисковать было опасно. Как правило, древняя кровь друг друга не убивает, но и исключения были, поэтому она не могла позволить существовать чему-то столь опасному, вот и отправилась на поиски ведьмы, конкретной, что дарована будет небывалая сила. Каждую она отгораживала от огня, ведь если погибнет ее детище не от пламени, то и предназначению не случится. Но кто-бы мог подумать, что ведьма, которого она сама вернула, окажется тем самым из ведения? Никто. Она особенно. Обычный травник, привязавший к себе сына ее покойной знакомой, сейчас пылал самым беспощадным пламенем из тех, который она видела в своей бесконечно долгой жизни.       — Малыш Мо? — Хэ Тянь неверяще смотрел в спину ведьмы, объятого пламенем. Выглядит опасно, но вампиру тепло. Обращение проходит у всех по-разному, но истина одна — чем ближе смертный к концу, тем быстрее это происходит. Но не настолько же. Он только успел отстраниться, когда Цзянь И не смог больше сдерживать натиск брата. Он видел, как И отшвырнуло в сторону, видел Чэна уже протягивающий руку, чтобы забрать его, но после огромный столб пламени, и брат уже на безопасном расстоянии, а сам Тянь остался невредимым, хотя причина такого огня была в его руках. — Хорошо себя чувствуешь? — Сердце не бьется однозначно, но запах трав бьет в нос с новой силой. А еще эта мощь… Новообращенные всегда славились своей силой, а тут не просто новообращенный. Древняя кровь с небывалой способностью. Еще не было вампиров, подчиняющих себе пламя.       — Пошли все прочь! — Прорычал Мо Гуань Шань, пока клыки царапали его губы, направляя новые всполохи на неизвестных гостей. Они — враги. Цзянь И с Хэ Тянем друзья. И почему так громко? И запахов куча? Ему что-то не хорошо, и голова кругом.       — Мы пришли за тем, кто нарушил закон о ведьмах. — Чэн поднял руки, делая шаг на встречу. — Мы не причиним тебе вреда.       — Я же сказал, не подходить! — Следующий снаряд попал в иссушенное дерево. Еще и чувства непонятные. Вроде все его. Он помнит, как ему было больно, страшно за Тяня, помнит, как от сердца отлегло, когда стали появляться новые кости, обрастаемые плотью… А после этот злой человек напал на создателя… Создатель? Кто? Хэ Тянь? В задницу этого дурака! Он сейчас так зол. — Пошли вон! Тут нет никаких ведьм! А значит, и нарушения не было!       — Вот разошелся. — Цзянь И показался, потирая ушибленную поясницу. Ему бы поесть, да Рыжик тут такое шоу устроил. Интересно, на сколько лет мама перестанет с ним общаться? Он же помог, получается, Рыжика обратить, оставляя маму без ведьмы. А Шань-то тепленький. Поближе, что-ли, подойти, погреться? А еще лучше выпить. И Хэ Тяню, а то у него явно мозги спеклись. — Не думал, что у него такая сила будет. — Сев рядом с другом, вампир даже руки вытянул, словно греясь.       — Он? Живой? — Решил спросить Тянь. Он сам чуть не убил его… Потом обратил… Может, он тоже умер? Или это сон?       — Это как посмотреть. — И рассмеялся. Слегка истерически, но искренне. — Смертным тут больше не пахнет. Но, думаю, он будет таким же энергичным. Мама, — крикнул он, махая рукой и выглядывая из-за ведьмы, — со мной все хорошо. Но, Рыжик прав, ведьмы тут нет. Есть вампир, но не его же ты искала. Прости.       — Госпожа, думаю, нам лучше уйти. — Чэн ничего не мог сделать с огнем. Стоило ему призвать тьму, как та вмиг рассеивалась. — Мы можем прийти позже.       — Не стоит. — Женщина вздохнула. Да уж… Но сыну это дитя не вредит. — Я могу подойти? Ты сейчас опасен, а это может навлечь беду на тех, кому ты дорог. Ты не можешь контролировать себя. Я покажу, как это сделать. Мы не причиним вреда. Ты же мое творение, и я в ответе за тебя.       — Она опасна? — Бросив через плечо, Шань не сводил с женщины взгляда.       — Мама? Очень, но, думаю, она поможет не спалить тебе весь лес. — Не должна же она нападать, когда неконтролируемый новообращенный может сжечь все вокруг? Мда… Мало ему было друга с его заебами, так теперь еще и Рыжик совсем дурной. Ему нужна помощь. Интересно, СиСи согласиться? Еще и мелкая… Ух, весело будет.       — Госпожа Цзянь, — младший Хэ поднялся на ноги, становясь между ней и Шанем, — это моя вина. И я приму наказание, но у меня не было выбора. Я не сдержался, а после, когда все закончилось… Я не мог снова его потерять. — Ему было стыдно перед женщиной, которая дала ему второй шанс, поэтому и оправдывался перед ней, словно нашкодивший ребенок.       — Ох, милый… — Снежная ведьма, покачала головой. Поздно уже что-то делать. Да и не самоубийца она. Стоило этому ребенку заговорить о наказании, как пламя за ним от ведьмы заполыхало с новой силой. — Все хорошо. Я не причиню ему вреда.       — Хорошо. — Вампир вздохнул, отходя в сторону. Шаню страшно, а это не хорошо. До него доходит, что с ним что-то не так, и ему нужно помочь, но из него хреновый выйдет сейчас усмиритель. У него руки трясутся, а на языке еще чувствуется кровь ведьмы. Цю Гэ тогда сровнял гору с землей. Смертным был гориллой, а вампиром стал вообще неадекватным. Сильный детина. Тогда мама успокоила выбор брата.       — А теперь, — леди Цзянь обратилась к тяжело дышащему парню, — закрой глаза, и слушай мой голос…

***

      — Сколько это будет продолжаться? — Чжань Чжэнси чистил картошку, пока их дом громили. Давно бы привыкнуть надо, но ему осточертело переезжать каждый месяц. Этот городок ему понравился. Хороший климат, люди неплохие и оборотней не видать. Еще за сестрой ухажер приличный увязался. Может, удастся ее замуж выдать и выбить из головы бредни о прекрасном вампире. Неужели она не видит, что они с приветом все? Живет же с ними.       — СиСи, да не переживай ты так. — Цзянь И возник сзади, от чего парень его оттолкнул от неожиданности в соседнюю стену. Потоком воздуха.       — Сам виноват. Просил же не подкрадываться сзади. — Упс. У него еще плохо выходит контролировать силы. Ладно, разрушением больше, разрушением меньше, никто не заметит. — Из-за чего на этот раз?       — Рыжику нужны какие-то цветочки, но собрать их можно только в полнолуние, а Тянь против этого. Там дальше пошло про «ты меня еще дома запри!» — «запру, и даже бровью не поведу!», «пошел на хер, твое разрешение мне не надо!» — «тебе напомнить, с кем ты говоришь?», «это мне напомнить, с кем ты говоришь?» — «ну, давай, иди, напомни!». Все, как обычно. — Отчего-то И было радостно от того, как часто СиСи пользуется силой. Взятой от него. — Ничего интересного. Поорут, подерутся, помирятся. Что готовит моя радость?       — Не знаю. — Вернувшись к своему занятию, Чжэнси нахмурился. Пусть смертной среди них была только одна, но ужинать нужно всем вместе. Кухня же — не его территория, а Шаня. Он помогает, но не придумывает, чем кормить всех. Оказывается, эти упыри, те еще гурманы. Одному мясо, другому рыбу… А не пошли бы они…       — Нахер! Нахер тебя и весь твой род! — Мо Гуань Шань зашел на кухню, злой, как черт, выкрикнув в коридор и захлопывая за собой дверь.       — О, Рыжик пришел кашеварить. — Цзянь И захлопал в ладоши. СиСи старался, правда старался готовить, но у ведьмы все равно вкуснее. — Хочу сибас с овощами.       — А съебать с кухни не хочешь? — Сейчас и Цзяню достанется. Это же он спалил его перед кровососом, что он собирается по цветочки в полнолуние сходить.       — Мы еще не закончили! — Господи, как же Хэ рад, что он не может теперь убить малыша Мо. Несносная ведьма! А вот дверь кухни нужно менять. Он не рассчитал силы и открыл ее так, что она просто разлетелась на доски.       — Ты сломал дверь в мою кухню? — Ну, все, это уже перебор.       — Думаю, мы с СиСи погуляем. — Цзянь И рассмеялся в голос с происходящего и, забрав из рук охотника нож и отложив в сторону, отряхнул ему ладони от земли. — Нас не ждите. — Что-то ему подсказывает, что ужина у них сегодня не будет. Мелкую придется вести в ресторанчик. Одни убытки.       — Погуляйте. — Даже не обратив должного внимания на друзей, что, пригнув головы, выбежали из кухни, Тянь прикидывал, что сейчас будет. Загореть — не загорится, ведьма кухню свою любит так же, как и мастерскую, где варит свои зелья, а тут… Беда в виде брошенного в него ножа. Хорошо, что не в блядской пыли. — Серьезно? — Вытащив кухонную утварь из плеча, вампир отбросил его в сторону.       — Пока дверь мне новую не поставишь, даже не смей ко мне приходить. — Ледяным тоном отрезал Шань, смотря в кастрюлю с начищенной картошкой. Пюре что ли сделать. И рыбы с овощами. Сибас у них вроде был…       — Хорошо. — Знает Хэ этот тон. Обиделся малыш Мо. Ну, кухню и мастерскую действительно нельзя трогать. Шань же не громит его коллекцию алкоголя или антикварного оружия. — Пойдешь ты за этим веником. Но я пойду с тобой. И, да, я волнуюсь. — Лучше согласиться, а не то бойкот от Шаня — самое тяжелое наказание для него. — Шавок тут нет, но мало ли…       — Все равно с тобой не разговариваю. — Гуань Шань вздернул нос, отворачиваясь к раковине.       — Будет тебе новая дверь. — На пробу сделал вампир шаг. Картошкой ему не прилетело, но губы дует. — Все, проехали.       — Естественно. — Плюс стать нежитью — себе подобная нежить в твою голову не залезет. — Что-то еще?       — Ага. — Осознав, что в него больше ничего не бросят, Тянь окончательно осмелев, подошел к обиженному парню, становясь за ним. Если ножом в печень не получит, то это будет победой. — Прости.       — Нет. — По хорошему нужно было этому придурку руки переломать за то, что лезет к нему с объятьями. Не хочет Шань сейчас его видеть. Он занят. — Мне ужин готовить надо.       — Не надо. Они в городе поедят. — Прижав к себе, вампир положил голову на плечо Мо. Ведьма, когда дуется, то клыки выпускает, от чего выглядит, словно кот. Мило. И соблазнительно. А то, что рыжий парень хмурится и на самом деле далек в такие моменты от понятия «милый», что ж, у Тяня своя эстетика. Длинные шрамы на руках и на шее тоже ему нравятся. Эти раны не заживут полностью, навсегда оставаясь светлыми полосами. — А вот я бы поел.       — И что ты хочешь? — Вздохнув, то ли от полной кастрюли картошки, и зачем ее столько много начистили, то ли от того, как его персональная головная боль трется об него, Шань выключил воду, оставляя картошку в покое.       — Глупый вопрос. — Укусив вмиг напрягшегося Мо за ухо, вампир тихо усмехнулся. — Я люблю на завтрак, обед и ужин угощаться ведьмой. Организуешь?       — Только не тут. Но учти, — пришлось хватать за руки Хэ Тяня, а не то он совсем страх потерял, пытаясь ему забраться в брюки, — мы пойдем за лунными цветами, или я тебя посажу на голодную диету. Во всех смыслах. На месяц.       — А с тобой шутки плохи. — Рассмеявшись с угрозы, а Шань уже сажал его на подобные диеты, но сам дольше недели не выдерживал, Тянь поднял руки, сдаваясь. — Соберем все, что есть в округе.       — И не только. — Мо в последний раз взглянул на остатки двери, грустно вздыхая, и первым вышел из кухни. Подуться можно и подольше. От этого кровосос будет более покладистым. Так почему бы не воспользоваться такой властью? А ребята, действительно, и в городе поесть смогут. У них же на сегодня отдельное меню.